зарисовки от зайчика

— Блять! Громкий шлепок за спиной, от которого Арсений вздрагивает. Шастун сидит на полу и потирает ушибленной бок. — Ты чего? — Поскользнулся, — он медленно встаёт на ноги — ты, блин, тесто тут разлил! — Ой, ну извините, что я готовлю один, пока кто-то не делает ничего! На самом деле Шаст бегал в магазин за ванилином и сахарной пудрой, про которые Арсений, когда закупался продуктами, благополучно забыл. Так что, по сути, работают они в одинаковом темпе. Ну почти. — А я тебе говорил, надо списки писать, а то у тебя явно альцгеймер развивается, — за это Арс ткнул парня в бок, вызвав у него болезненное «ой». — Ты давай лучше начинку замешивай, пока я с тестом вожусь, — говорит брюнет, пока Шастун моет руки. — А чего надо делать? — Вот рецепт, — он тыкает в экран телефона, — вот отсюда читай и делай. Антон очень долго вчитывается в текст, потом ещё раз перечитывает, бормочет себе под нос «две ложки сахара… Точно две?» но начинку, с горем пополам, все-таки делает. Тем временем Арсений уже распределяет тесто по противню, краем глаза любуется, как Шаст усиленно пытается замешать начинку в нужных пропорциях. Кончик языка прикусил, нахмурился, как будто он не печенье печет, а решает задачку для поступления в Оксфорд. Шастун аккуратно, чайной ложкой (про кондитерский мешочек они тоже забыли) укладывает красную начинку в серединку каждого печенья. Духовку Арсений разогрел заранее, так что они спокойно отправляют противень в духовку, и ждут. Арс оглядывает кухню. Мда. Они тут нагадили так, будто здесь уже прошел апокалипсис, а они всего лишь готовили печенье. Шаст тоже смотрит на все это со сложным лицом. Тоже, видимо, прикидывает, с чего начать уборку. Арсений решает начать с миски от теста в руках, но там на дне ещё осталось немного продукта и ему хочется похулиганить. Поэтому он набирает остатки на палец и проводит им по щеке своего парня. — Ай! Ты чего? — Защищайся! — Арс берет ещё немного теста и теперь уже кидает в Шастуна. — Ох ты ж… Сам ты сам напросился! — он загребает остатки малиновой начинки и кидает в брюнета, но тот уворачивается и красное пятно растекается по белым обоям. — Твою ж… А как это вытира… — в этот момент к нему на голову высыпают что-то белое. Мука. Шастун стоит довольный, любуется этой картиной в белой пыли, но Арсений начинает тряски головой, как собака, прямо у него перед лицом. А потом в ход идёт сахар, сахарная пудра, масло, кетчуп (зачем он здесь?), черный перец, который попадает Арсу в его чувствительные глаза, поэтому он бежит к раковине скорее их промывать. — Все нормально? Прости, я не хотел… — Арсений брызгает в него водой из-под крана и звонко смеётся. Глаза немного болят, но это такие пустяки. Хоть раз в жизни можно позволить себе просто подурачиться. Они теперь брязгаются водой и громко кричат и смеются, как будто они не взрослые мужики, а подростки из ромкома, и все же, оба отдаются моменту, забывают про уборку и почти забывают про печенье. В итоге сидят на полу, грязные и мокрые, но счастливые такие, что с ума сойти можно. — Ну и что мы натворили? — спрашивает брюнет, отсмеявшись. — Не я первый это начал, не я это буду убирать! — лыбится этот двухметровый кот. — Так не честно! Ты меня поддержал! — Нуу… Если очень хорошо попросишь, может и помогу… Арсений закатывает глаза: — Тц, козел, — перелазит к парню на колени, обнимает за плечи и целует сначала в щеку, потом плавно поцелуями переходит к губам, пока его руки скользят к шее, а руки Шаста он ощущает у себя на боках. Антон теперь весь сладкий. В сахаре и тесте, хоть Арс и не фанат сладкого, но вот такой десерт он был ел всю жизнь, даже если его за все это время можно просто целовать, и целовать, и… Духовка пищит, когда их руки уже под футболками друг друга — в самый сладкий момент печенья приготовились. — Блин, ну мы только начали… — Может, ну их? — Шаст снова целует, — они никуда не убегут. — Вот именно, и мы с тобой будем есть угольки, — Арсений поднимается, выключает духовку и с помощью полотенца достает противень. Печенья выглядят бомбезно, а аромат тут же заполонил всю кухню. Шастун подходит сзади, обнимает за пояс и целует в шею. — Не хочешь продолжить? — Шаст, ну печенье… — хочет, конечно хочет, но печенье! — Они уже не угольки, а ещё они горячие, все равно есть не сможем, — ещё один поцелуй, — а когда закончим они уже остынут. Арсений разворачивается в чужих руках и целует в губы. — Идём.