***
Пустая холодная квартира. Здесь жила Ира несколько месяцев после переезда из Воронежа, когда её устроили на работу совсем недалеко от нашего продакшна. Традиционная съёмная квартирка от руководства. Стас вызвался с этим помочь, ведь он знал Иру давно. Здесь они с Шастом почти что жили вместе. Он ночевал тут чаще чем в своей собственной съёмной квартире, удачно найденной недалеко от офиса. Ездил сюда каждый день по пробкам, к ней. Под крылышко. Здесь были смех, повышенные тона, женские и мужские, лёгкая борьба в попытках обнять и остановить из-за беспомощности, слезы… Серьезные разговоры. И убивающая тишина. Несколько минут. После чего она ушла. Эта гнетущая обстановка полностью овеяла Антона безысходностью, печалью и унынием. Ему казалось, что дальше ничего нет. Что он не сможет без нее больше ничего. Он прыгнул в отношения и в человека как в омут с головой. Поэтому теперь она ушла с огромной частью его жизни и забрала кусок сердца. Он очень привязывался к людям. Он любил… Свое состояние рядом с ней. Мог все рассказать ей, провести время, получить ласку. … Парень с синяками под глазами, трехдневной щетиной и ужасными волосами взял со стола открытую бутылку Бакарди и опрокинул в себя прямо с горла. Её нет уже несколько часов. Наверняка она у Дарины… Антон сидел в темноте на сером диване в обнимку с черной подушкой несколько часов под такие же унылые треки в своей голове. Перечитывал их диалоги, смотрел фото, видео… И все удалял. Кидал везде ее в блок. От чего делал себе только больнее. На экране высветился вызов от Оксаны. Он взял. Наверняка она уже знала обо всем. Но она тот человек, с кем он всегда готов поговорить. — Да, хорошо. Я ещё здесь, но я уеду, пусть возвращается… — хриплым тихим голосом прокашливается он, вытягивая ноги. Положил трубку. Время позднее, Оксана явно сонная. Ира осталась у Шеминовых, как он и думал. И снова эта тишина. Вибрация в телефоне. Сообщение от Поза. «Все ок?» А под ним какое-то длинное от Стаса, начинающееся типа «Шаст, нерешаемых проблем нет, поговори…» …Куча рабочих писем и уведомлений, реклама, сообщения от крю, приложений, сервисов… Все в игнор. Он не хотел сейчас ничего и ни от кого. Звонок в дверь. Это ещё кто? Одиннадцать часов вечера. Шаст топает в коридор с унылым лицом отшельника, собирается, если что молча расписаться в бумагах доставщика. Открывает дверь. Несколько мгновений мозг приходит в сознание, включается, взгляд фокусируется и… Узнает в этих очках, стрижке, челке на бок и голубых внимательных глазах меня. Смотрит молча, растерянно, не в силах сказать ни слова, потому что все они будут о его жалком состоянии. Поэтому я говорю первый. — Привет… — это самый мягкий, добрый и нежный мой тон, который я сейчас мог изобразить. И по моему открытому взгляду, молчанию и терпению он понимает… что я уже в курсе. Поэтому просто без слов и сил устало роняет тяжёлую затуманенную лохматую голову стоящему в проходе мне на плечо.***
4 часа назад.
В офисе Антон был сам не свой. На нем просто отсутствовало какое-либо лицо и эмоция. Совершенно серый, мрачный, хмурый, тихий, словно в трауре. Все кроме меня понимали причину и сложившуюся ситуацию, были в курсе их проблем и вероятного расставания. Скупо и мимолётно поддерживали обрывками фраз, которые я слышал за вечным гулом в этой комнате. — Ну это бабы, ты че, не знаешь, что у них ветер в башке… Не она первая, не она последняя… — Серёга был в своем репертуаре и не понимал, почему Шаст так убивается из-за «какой-то куколки». — Ребят? Че-т случилось? — я растерянно поинтересовался раз. — Серёг? — я поинтересовался два, смущаемый тем, что даже Матвиенко в курсе в равной степени со всеми. — Вы хоть пытались поговорить, она хочет вернуться домой? — Поз серьезно нависал над сидящим в кресле Шастом. Я сначала было думал, что у них не получается какая-то идея, какой-то проект или телевизионщики снова наехали с чем-то. Антон вздыхал устало и протяжно, сжимая губы, будучи закрытым от всех вопросов. Он едва покачал головой, глядя в пустоту. Я решил потеребить его лапкой, как обычно прошу хоть немножко посмотреть на меня, но он был словно в прострации, настолько задумчив и уныл. Но и обидеть меня он не хотел, поэтому отмахнулся. — Че случилось? — Да-э… — Антон скривился, говоря мне, что это не связано с работой и нами, мол, это не касается меня и не требует обсуждения здесь и сейчас. А всего лишь его личная жизнь. Проблемы, которые он не хотел проецировать на нас. Я решил, что это из-за нее. И не ошибся.***
Мы сидели молча несколько минут. На одном диване. В темноте, в тусклом свете с незанавешенного окна. Я терпеливо ждал, когда Антон соберётся с мыслями и поделится со мной тем, чем сможет на данном этапе. Знаю, что близости, которую мы наигрывали внутри четверки весь апрель, между нами двумя наедине вовсе нет, но обычно в такие тяжёлые моменты происходят исключения. Я до сих пор не чувствовал, что я для него полноценный друг, как Поз или Макар, и никогда им не был, да и вряд ли стану, но я решил рискнуть. И приехал сюда сегодня на ночь глядя, оставив все свои дела, ничего не сказав Серёге, не думая ни о чем другом, по воле сердца. Не с целью заменить её в подходящий момент, пользуясь его состоянием. В глубине души я почему-то чувствовал, что именно я, даже не будучи лучшим другом, смогу ему помочь. — … Она хоть назвала причину? — я опустил глаза и осторожно задал первый вопрос. Антон убрал ладони от мокрых красных глаз. — Да это в совокупности все сработало… — он наклонился вперёд и протер лицо. — съёмки, усталость, то, что мы не видимся, я не уделяю ей достаточно внимания… — задумчиво повторил он. Я понимал, что эти слова звучат не в первый раз. Что эти аргументы ему приводила она. По сути… Если бы он хотел и видел бы в ней поддержку и наполнение — он бы уделял ей время при любой загруженности. Стас, конечно, монстр, да и мы хотели в последние месяцы заработать на хороший отпуск и подарки семье к новому году. Но я действительно хорошо знал Шаста. Он делает только то, что ему нравится. И если настроения у него нет — ничего не выйдет. Стас это тоже понимал и поэтому отпускал его домой каждый раз. Просто Антон умел очень хорошо носить эту маску веселья, которая уже стала нашим проклятьем и второй фальшивой кожей. — …Сказала, что ей нужно что-то большее. … Да и вообще, оказалось, у нас дохуя на что взгляды были разные. — Шаст нахмурился, и я увидел, как он посмотрел на все это с другой стороны. Впервые задумался всерьез о том, что на самом деле они не были хорошей парой. Я едва ощутимо положил руку на его спину, боясь надавить со своей навязчивой близостью отношений и новым статусом. Ведь теперь он мог больше никого не подпускать к себе. Испытав отвержение от самого близкого человека. — Чувствовал, что она не искренняя с тобой? — я продолжал мягко выводить его на разговор. И он отвечал мне честно. — … Иногда да. — и вспоминал их моменты в эти же секунды, рассуждая вслух. Порой ему для этого нужен был кто-то рядом. Я знаю. Я слушал его монологи в дороге на разные темы, его обсуждение вопросов в инсте, комментариев, игр, нашего будущего как шоу, нашей миссии. Тогда ему было достаточно моего молчания, внимательного взгляда и периодических «угу», чтобы исследовать самого себя, свою жизнь и свои взаимоотношения с теми, кто его окружает. Устаканивать в голове, проговаривая. — Мне вообще кажется, что она сама с собой была не искренняя, но я её не виню… Все эти посты в инсте, её самоподача. Потому что я знаю, что в жизни она другая. Очень требовательная. И ко мне, и к себе, хоть мне ничего и не говорила, но упоминала вскользь. Она пыталась быть идеальной даже передо мной. Всегда такая эстетичная, красивая, все пространство вокруг в какой-то совокупности, фоткала это все, выстраивала. Делала из нашей жизни что-то поддельное, а потом рекламировала этот образ жизни в сети. Я не вписывался в это что-то сложное, модное. В сексе тоже постоянно отказывал, потому что ну, мне некомфортно было с ней, я себя и так-то красивым не считаю… Меня бросало в видимую дрожь, когда он так о себе говорил. Невозможность расслабиться с любимым человеком, в постели, дома… Это пытка. — Шаст, ну чего ты… Я слушал это и внутри просто закипал — как эта девушка могла говорить ему, что он не идеален? Не начинать утро со слов о том, что он самый прекрасный человек на свете? что она любит его таким, какой он есть и ЗА ТО, какой он есть! Я бы делал это постоянно… И более того. Я бы подчеркивал свое восхищение его «неидеальностью» и сделал из его комплексов и неуверенности свой личный фетиш. — Возможно, просто я ей не подхожу… Как спутник в этом образе жизни, ей нужен такой, какой-то, из Инстаграма. А, возможно, ей не подходит сама концепция «одного и на всю жизнь». Если ей что-то не нравилось — она меняла. А я и не знаю, как должно быть… просто делал все по шаблонам. Просто девчонка, просто классно проводим время, просто друг, с которым классно было бы переспать, которого приятно обнимать, смотреть на нее… Как же… Мне хотелось… Прервать его… Криком… Своей души. Я смотрел на его фигуру и понимал, о чем он говорит. Рука моя сползла устало и уже спокойно лежала на пояснице сутулящегося в печали парня. Но постепенно, через какое-то количество молчания, обрывков фраз, моего убеждения, что все к лучшему, чтение аффирмаций о том, что ничто в этой жизни не вечно и все идёт своим чередом, а в конце будет хорошо, мы заболтались о лучшем. О том, что теперь ему «все можно», что у него теперь будет больше времени на то, что он любит делать. Так посыпались и шутки о девчонках, мол «теперь можно во все тяжкие, попробовать всё и разгуляться». «Попробовать всё» я повторил наверное слишком много раз. Мысль о том, что мы сейчас в абсолютно подходящей для этого обстановке, меня не покидала и терзала, побуждала. Но он не замечал и не слышал намеков. Понемногу мы пили, но я только мочил губы, наблюдая, как Антон делает по несколько глотков. И расслабляется… И мне становилось легче на душе за него. У меня получалось то, зачем я сюда пришел. Осознавать, что я так на него влияю, было очень приятно. — …Ладно, я наверное пойду. — вздохнул я театрально, хотя чувствовал, какие у меня ватные ноги и как тяжело меня тянет магнитом свалить его в объятия и остаться с ним, обнимать его всю ночь. — Тебе нужно уже ложиться, если хочешь переночевать здесь, и не думать о плохом, — я обошел столик и Шаста со спины и положил ему руки на плечи, подбодрив. И задержал их там надолго. Смотря в окно и убеждая себя и его. — все будет хорошо. Любви в нашей жизни всегда найдется место. И время. — Ладно, давай, — ещё печальнее, но уже по-светлому, зная, что увидит меня завтра в офисе, вздохнул и Антон. Плывущей походкой дойдя до двери следом за мной. И обнял на прощание и в благодарность. ...Долго. — Пасибо тебе, Арс… Я не ожидал, что ты приедешь. — Не за что. — голос мой чуть не дрогнул, а сердце не остановилось, когда наши лица медленно разминулись, и прервались объятия. Тишина. Понимание, нежность и тепло. Химия… Мурашки по телу. Близко, трепетно и спокойно. Антон улыбается. — Пока… — и чуть опьяненно и сонно, стесняясь, довольный отпускает меня от себя. — Пока. — шепчу я в последний раз, отворачиваясь, и лицо мое сковывает судорога — я изо всех сил пытаюсь скрыть эту улыбку. …Я был окрылён. И безумно, безумно влюблен в этого парня. Эта волна радости (да, возможно, это ужасно, учитывая его ситуацию) накрыла меня только сейчас, когда я в первую очередь позаботился о его состоянии. И в то же время я боялся все это потерять с приходом завтрашнего дня и возвращением в коллектив, где мы уже не будем наедине на одной волне. И что Ира вернётся завтра или через неделю, месяц, и он так же окрылённый примет её, забыв об этом вечере и обо мне. Что я, возможно, оказался просто в нужном месте, в нужное время, рядом с ним, когда был нужен. Я ему. Альтернативно. Когда не было её…