Исповедь о настоящем

Февраль 2021

Очередной день, когда все мы в полном составе были в офисе. Но это не простой день. Сегодня, 4 февраля, мы пересматривали наш пилот — наш день рождения. Завтра нам исполняется 5 лет. Удача, что в ковидный период вообще получилось продолжить выпускать контент, раз уж мы начали эту традицию с пересмотрами пилотов. Поэтому после съёмки мы как всегда завелись и долго не могли угомониться. Носились по коридорам, толкались в шутку, слушали музыку и баловались. Такое было настроение всегда, когда Стас максимально измотан. Он последние дни до ночи здесь засиживался. Наконец-то наступил долгожданный перерыв на покушать. Тот самый обед в 6 часов вечера… Заказывать вкусности в рестик на 1 этаже соседнего здания отправили Позова и Матвиенко. — Чего вам взять? — Сережа смешно застегнул свою шубу до носа, что не видно бороды, и обернулся, топая за Димой и ребятами, идущими курить. — Вареников! Мы с Шастом на каком-то очередном приколе неслись мимо декораций по узкому коридору в самый конец крыла, в нашу любимую комнату отдыха, где мы переодевались в повседневное после моторов. Когда костюмерные были переполнены людьми. — И Арсу валерьянки, а то он щас давление себе набегает! — в голосе Димы прозвучал намек. Когда мы зашли, в помещении были ребята из команд других ютуб-каналов, но в какой-то момент все как-то вышли по своим делам. Антон, разумеется, сразу закурил свою любимую дудку, пока я на эмоциях комментировал сегодняшний день. И с каждым восклицанием все ближе подходил к нему, развалившемуся на стуле в своем балахоне с буквами «АШ». Замёрз, бедный. Я верю, что его эта курилка успокаивала, упорядочивала мысли и это довольно трудно игнорируемая привычка и вообще зависимость. Но больше я верил в себя, свою харизму и свою способность на него повлиять. И отговорить. Постепенно. Разговор за разговором. Особенно, когда мы наедине после рабочего дня, проведенного вместе. — Шаст, ты бы с этой гадостью завязывал… — я чувствовал колоссальную уверенность в себе и сделал голос максимально убедительным, медленно присев напротив него через угол стола на край дивана. — Да надо… — вздохнул парень, задумчиво крутя зелёную «конфетку» в руках. Я тоже позволил себе максимально расслабленное положение и даже несколько пафосно расставил колени, глядя на Шастуна, словно я заряженный армянин и очень нагло заигрываю с какой-нибудь куколкой (Серёж, прости). — С каким вкусом? Давайте так — я же актер. Мне свойственно принимать разные роли периодически, день ото дня. И с Антоном я будто бы эти личности на нем и испробовал. Проверял, как он с ними провзаимодействует, что ему отзовётся, что понравится… Следуя канонам дешёвого подката в баре, я естественно наклонился ближе и не побоялся посмотреть ему в глаза. Они так красиво блестели от дыма и усталости от света оборудования… Ему не надо было ничего говорить, он и сам мог меня склеить, при чем молча и со 100% успехом… Шастун тоже посмотрел на меня и в секунду ответно включился в роль обольстительного, сильно пьяного джентльмена с чарующей поволокой в глазах. — Угадай, — он выпустил белое ароматное облако мне прямо в лицо, красиво окутав своим запахом. …Я прикрыл глаза, медленно вдыхая, чтобы распознать вкус. И, клянусь, я почувствовал, будто бы он действительно едва касается меня через этот дым кончиками своих нежных, несмелых пальцев, невесомо и очень ощутимо для меня. По спине и плечам моим побежали мурашки. Я наклонился ещё ближе, опустив глаза и опираясь на стол. Не видя, что Шаст в этот совершенно чарующий момент тоже вовсю просверливает во мне дыру своими зелёными фонарями. Оба мы уже откровенно флиртовали, заигравшись в этих ролях… — Не знаю. Может быть, ягодное что-то? — я попытался переключиться на более нежную и скромную ноту, уступить ему. Чтобы он попробовал разогнаться сильнее. — Не-а. Вкус, он на языке оседает, — заумничал Антон, сделав новую затяжку. Я сильно сжал свои бедра в скрещенных ногах. Зачем же ты, блять, так сильно и отвратительно по́шло втягиваешь щеки с невозмутимым лицом, черт тебя дери… — Хочшь попробовать? — вдруг предложил он мне. А мое правило, как и первое правило импровизации — всегда говори «да». Ему — без исключения. — Давай. …И тогда я первый раз затянулся. Не первый в своей жизни в плане электронной сигареты, но в плане жестокого глубокого затяга, что аж закружилась голова — да. И я по истине от этого кайфанул. Отдался этой затяжке. Вкусил «игрушку» Антона, словно это что-то сверх-неприличное и откровенное, что он доверил мне от себя. Здесь, сейчас, пока никто не видит и не осудит… Я выпустил облако этого вкусного дыма изо рта по лучшим канонам всех сторис из кальянных и сделал очень задумчивое лицо, словно я что-то в этом понимаю. Но я пытался понять именно его ощущения, его настроение во время перекура, о чем он думает, примерить на себя эту привычку, этот релакс. И вновь на этот раз уже почувствовал взгляд Шастуна на себе. Как он рассматривает меня в этом дыму. Как все между нами накаляется и комната заполняется жаром и волнением. — Ну как? — загадочно спросил он, будто бы сам сгенерировал этот вкус, когда я вернул ему ашку, протянув руку. Хорошо, Шаст. Но мне этого невыносимо мало. Я не поднимал глаз, замерев в собственных мыслях. Метаясь между «промолчать, снедаемый своими желаниями и мечтами» и «действовать на риск». Он же явно дразнит меня сейчас и побуждает действовать уже напрямую. Антон просто одним взглядом, словом и действием может включить моего доминантного и отнюдь не скромного актива. В одну секунду. Пробудить моего зверя. Направить на себя. Я помолчал. А потом наклонился вперёд, взялся рукой за ножку стула, на котором сидел Шаст, и медленно, строго и уверенно пододвинул его к себе. Стул был крепкий, а шум возбуждающе громкий… — Да ты знаешь… — я показательно делал паузы, чтобы растянуть это сексуальное напряжение. — что-то я не распробовал, — я ведь уже в открытую намекаю ему, даже не скрываясь. Что это, где мы? Я ведь перехожу все грани дозволенного… Антон предсказуемо уплыл в игнор и свое очаровательное смущение и опустил голову. Наши лица были очень близко и обеспечил это я, перепугав его до состояния стесняющегося котёнка. Но котёнка, который не убежал бы вместе со всеми при виде черного кота из чужого двора. А засчёт своей тишины и ловкости отвлёк его и посоревновался бы с ним за мышку… Он отвлекал меня. А мышь была уже перед нами. Сыр между вороной и лисицей. Я улыбался, не двигая головой и не отворачиваясь, дышал ему в эту его кудрявую челку, слышал, как он дышит так же волнительно и тяжело. Этим признаваясь в полном бессилии и беззащитности передо мной после таких приемов. — …Шаст, — я опустил глаза, — а тебя не смущает, что я… так нагло и дерзко… — со слегка театральным посылом я поставил голову на локоток, — всегда нарушаю твое личное пространство без разрешения? Со стороны можно было подумать, что я играл с ним. Что мы в каком-то пошлом кино-романе и сейчас передо мной на первой парте сдает мне зачёт моя скромная очаровательная студентка 17-ти лет… Антон остался для меня всё ещё загадочным, но уже заметно нервничал, теребя на себе все, что находили его пальцы. Он слышал мои слова. Он меня слушал и не пытался отшутиться или уйти от темы. Впервые за очень долгое время и попытки поговорить. Которые на самом деле были лишь у меня в голове. — …Да нет. Не смущает, — как-то так обыденно, но неуверенно ответил парень. — Мы же, ну… Какой же он невероятно милый, когда так смущается и мнется, как ребенок. — Партнёры. По импровизации там и… И именно на этом моменте пацаны из Крю решили громко заржать в холле, протопать в метре от нашего кабинета. А через секунду — только я успел закрыть рот и отодвинуться на середину дивана — зайти в помещение, вдребезги разбив нашу накаленную до предела атмосферу. Мы сразу сделали привычный вид, якобы только что обсудили что-то, что нас развеселило. Боже, ну почему же так всегда… Я вышел из комнаты. Его у меня перехватывают, когда он уже почти на крючке. Но мы движемся. Нет, мы сегодня чуть не вылетели в кювет без предупреждения, когда топливо уже, казалось бы, на нуле. Поэтому обратно мы выбирались бы долго и болезненно… Сейчас ещё не время для таких шагов. Я должен понимать, что «не смущает» его это не потому, что я устроил внезапную проверку на стеснение от близости, какие бывали на экзаменах у нас в актерском. И не потому, что это была какая-то игра. Но Шаст очевидно точно больше не был тем «гетеро-друганом» бисексуала, который тревожится, как бы не стать его объектом и общаться «нормально». Он уже совершенно в другой сейчас роли. Новой для него самого. Я пока не решался так думать, но, кажется он… …просто до головокружения, до потери дара речи и мокрых ладошек в меня влюбился. … Тогда Шаст здорово испугался собственных мыслей обо мне и о наших новых отношениях. Он рассказал мне свои ощущения годами после… О том, как они в геометрической прогрессии тогда начинали превращаться в романтические. Откуда вообще такой вектор между нами появился и почему мы в него ввязались, мы ведь не должны были? Антон не понимал, почему он так помешался вдруг на мне и стал все чаще замечать эту тему… Подмечать детали, ловить себя на мыслях, считать упоминания меня в своей голове. Подвязывать меня везде. Тогда я впервые узнал, какой он, когда влюбляется по-настоящему…