Искорки

Тикали стрелки на часах. С кухни пахло чем — то вкусным, аромат отдавал яблоком и ягодами, кажется. Тихо на фоне шумел пузатый телевизор — показывали новости. За окном потихоньку шёл снег, хлопья медленно и даже лениво падали на землю, превращаясь в мягкое пушистое одеяло. Ещё сквозь полуоткрытые веки Рима видит огоньки разноцветной гирлянды на гардине. Девушка лежит так ещё пару минут, чувствуя как тело, окутанное приятной дремотой, полностью расслаблено. В сердце неожиданно кольнуло. Веки резко распахнулись, и девушка мгновенно подскочила. С кухни раздавались знакомые голоса. Она понимала кто это, она знала этот спокойный чуть хриплый голос. И ещё один — женский, добрый и ласковый. Они говорили о чём — то. Однако понять, о чём говорили родные ей голоса, Рима не могла. Папа? Бабушка? Девушка пытается встать, но ноги не слушаются, в них будто нет жизни. Паника. Рима впопыхах трёт глаза, в надежде, что ей показалось и что прямо сейчас она всё — таки сможет встать и добежать до кухни. — Рима, — зовёт её голосом папа. Ничего не получается. Девушка лишь бесполезно возится в кровати. Нет, это не кровать. Не её кровать. Она сидела на старом бархатном диване среди цветастых бабушкиных простыней. Глаза бешено бегают по комнате. Всё вокруг не её. Это не её квартира. Но место это до боли родное. — Рима, — слышится прямо сзади, в самую макушку. Она знает этот тембр. — Маша? Однако своего собственного голоса Рима не узнаёт, слова почти застревают в горле, не выходя наружу. Девушка способна только хрипеть, хрипеть так страшно, почти до дрожи. Она боится своего голоса. Резко оборачиваясь, Рима видит перед собой старшую, та сидела чуть растрёпанная, спросонья. Она была в мягкой светло — серой кофте. Несмотря на весь бардак в голове так хотелось дотронуться до неё. Тёмные глаза смотрели прямо на Риму, смотрели спокойно, чуть вдумчиво, заботливо. Сейчас в них отражались жёлтые огоньки гирлянды. Старшая сидела прямо за её спиной, сложив ноги по — турецки под старым цветочным пледом. Маша не двигалась, лишь смотрела. В уголках рта старшей поселилась еле заметная улыбка. Каштановые кудри хаотично свалялись, чуть спадая на лоб. Так красиво. Момент. Маша тянется к Риме. Что происходит? Что делать? Рима не может двинуться, девушка словно окаменела. Старшая совсем рядом. Руки аккуратно ложатся на бока младшей, а каштановая голова укладывается ей на плечи. Она так близко. Маша обнимает, сцепив руки в замок на спине Римы. Младшая чувствует, как та дышит ей в плечо. От тела напротив так тепло и так комфортно. Рима боится шевельнутся, теперь опасаясь, что старшая вдруг уйдёт. Чужое тело обволакивало, погружало в чувство защищённости. В её объятиях Рима ощущала себя, как обычно говорят, как за каменной стеной. Только так она могла описать это. А ещё старшая ощущалась как солнце в пасмурную погоду, как неожиданный подарок, как волнующееся в шторм море, как самое любимое место, как самая запоминающаяся строчка из понравившейся песни, как мягкие хлопья снега, кружащиеся в танце сейчас за окном и как те искорки в детстве. Риме хочется разрыдаться. Так давно она не ощущала чего — то подобного. Но и от подобного она так отчаянно пыталась бежать, зная, что оно сделает её такой — нуждающейся, уязвимой, практически незащищённой. Она боялась такого состояния как огня. Однако сейчас в тёплых объятиях девушки она чувствовала внутренний покой. Риме показалось, что она даже задремала на пару минут в её руках. Хотелось прижаться плотнее, провести рукой по мягким каштановым кудрям, рассмотреть жёлтые искорки огоньков в тёмных глазах ещё раз. Риме отчаянно не хватало старшей. Она наконец осознала, что убежать от этого чувства не получится. К сожалению, не получится. Ей было так уютно, что она могла бы просидеть с ней так всё своё время. Если бы всё это не было просто сном. Привстав на локтях в своей кровати, Рима выдохнула. «Это сон» — мелькнуло в голове. Почему это только сон? Обрушив вишнёвую голову обратно на подушку, девушка уставилась в потолок. Рима никак не могла отойти ото сна. Объятия старшей ощущались там словно наяву. Она буквально чувствовала её руки на своей спине и то, как она мягко дышала ей в плечо. Сердце потяжелело. Она вдруг вспомнила голос отца во сне и то, как он позвал её с кухни. — Почему я тогда не увидела его? — ударив кулаками в кровать, громко выкрикнула Рима. — Никчёмные ноги. «А я ведь хоть где — то могла увидеть его…» — с жалостью подумала про себя Рима. И даже пятнадцати лет не хватило, чтобы смириться. Ей никогда не хватит. Никакого времени. И всё же даже услышать его голос Риме было до боли приятно. Невозможно было представить, как сильно она скучала по нему. Однако несмотря на волнующий сон, нужно было вставать и собираться на учёбу. "Любимый" понедельник. Застегивая рюкзак, девушка вдруг вспыхнула на месте. «Тренировка» — резко возникло в голове. Сегодня старшая ждёт её. Пары в этот понедельник поставили на два часа позже, и поэтому девушка решила, что не будет никакого смысла снова возвращаться домой за вещами и что лучше будет взять их собой. Так покидав в рюкзак нужные вещи, Рима прячет кудрявую чёлку под шапку и выходит из квартиры. Острый мороз сразу ударяет девушке в нос, заставляя закашляться. Она пытается разлепить веки, но отражающийся от снега солнечный свет слепит глаза. Рима тщетно старается хоть на секунду открыть их, но все попытки обращаются в горькие слёзы. — Да уж, понедельник не мог выдаться другим, — вздыхает себе под замерзший красный нос Рима и натягивает синий шерстяной шарф по самые уши. Уже сидя на паре по китайскому, Рима с лёгкой тревогой смотрит на часы. Время близилось, а соответственно близилась их встреча. Снова странное, но уже понятное для самой девушки чувство отдалось где-то в висках. Подойдёт ли сегодня старшая сама, как и сделала это вчера, или же совсем и не взглянет на Риму на тренировке? Девушка снова накручивает себя. Привычка. Преподаватель прощается со студентами, и гул вновь просыпается в аудитории. — Рим, я ненадолго загляну в библиотеку, нужно одно пособие забрать, можешь пока в раздевалке там подождать, — на одном дыхании выдаёт Соня и в спешке вылетает из аудитории. А Рима даже и не успевает ничего сказать, оставаясь так стоять на месте ещё на пару минут. Чудесно. В спорткомплексе на удивление совершенно никого, только приглушённый звук исходил из телефона охранника на посту в углу. Рима оглянулась, надеясь увидеть хотя бы одну живую душу. Однако она была первой, кто пришёл на тренировку сегодня. Включив свет в раздевалке, она уложила куртку на лавочку и уставилась на часы. «И всё- таки я пришла раньше, чем нужно» — заключила у себя в голове девушка. Изредка подглядывая на часы, Рима не спешила переодеваться, ожидая Соню. В голове время шло ещё медленнее. От нетерпения раздражение слегка ощущалось на языке. «Немного опоздаю» — вдруг всплывает на экране сообщение от подруги. Рима недовольно и громко выдыхает на всю раздевалку. Она не любила такое одиночество. Не давая разгуляться Риминому гневу, ручка в двери поворачивается. Тяжёлая дверь со скрипом раскрывается, и фигура в проёме чуть тормозит. — Рима? Против света младшая успевает разглядеть только удивлённые чёрные угольки.