Ходить по небу

Миша едва успел развести руки, когда Вася на полной скорости выбежала в коридор и практически врезалась в него, сразу же цепляясь мёртвой хваткой. Она вся дрожала, и Миша крепко прижал её к себе, осторожно раскачиваясь из стороны в сторону и напевая рыбу, которую придумал на прошлой неделе. Вышедший следом Калигари слабо улыбнулся и прислонился к дверному косяку, наблюдая за их объятиями. — Почти всю ночь не спала. Кто-то из старших сказал, что вы после юбилейного концерта в тур поедете, так она потом уже никого из нас не слушала. Из-за сообщения Вали Миша приехал в театр сразу с вокзала, но совсем не злился. Вася была у них самой младшей, трижды сбегала из приюта и в итоге была неофициально — не без давления со стороны Прокопенко — передана под их опеку. Миша упорно не понимал почему, но Васька прикипела к нему буквально с первого дня и больше всего боялась, что ему надоест возиться с «глупыми подростками» и он уйдёт. Миша не представлял, как ей объяснить, что почти всю жизнь он как раз к этому и шёл: быть нужным всем этим потерянным детям, стать для них той поддержкой, которой не было у него самого. Измученная бессонной ночью и переживаниями Вася обмякла, и Миша не без труда подхватил её на руки, чтобы отнести в кровать. Калигари шёл чуть впереди и открывал для них двери. — Чего вы тут, нормально всё? — Как обычно. Пара призраков, несколько одержимостей, — Валя убедился, что Миша не купился, и продолжил уже мягче. — Макс с Марком подрались, кто первый пойдёт звать на свидание даму сердца, в итоге пошли оба. И у нас новенькая, Настасья, потом познакомлю, она пока отсыпается. А призрак был всего один, кто-то ей заговорил колечко, но Шарлотта справилась. Миша кивнул, мысленно пообещав себе поговорить потом с парнями и совершенно не удивившись информации про призрака. Не то чтобы у них такое каждый день случалось, но, когда ты живёшь в таком городе да ещё и с магнитом для неприятностей под боком, то уже ничему не удивляешься. Разве мог кто-то подумать, что, отказываясь продолжать петь все эти «сказочки», через несколько лет Миша окажется в мире, полном инфернального, потустороннего и неизученного? И это ещё спасибо сущему, что его обошло стороной перо Кутха: несмотря на сходящий с ума мир, Мише нравилось оставаться в нём обычным трезвым человеком. — Может, отложим всё-таки? Ну, как мы тут Ваську одну оставим, понимаешь, да? — Васька отоспится и сама тебя выгонит отмечать, а вот за Лилю, если ты её кинешь, я не отвечаю. Миша насупился. Лиля и правда чересчур восторженно отнеслась к его грядущему юбилею, велела ни о чём не беспокоиться и лишь прийти к назначенному времени в Райдо. И судя по тому, как порой лукаво поглядывали на него Валя, Дима и даже Игорь, готовилось там что-то воистину грандиозное. Суеты этой Миша не понимал. Ну пятьдесят, ну так что? Молодым не помер, так теперь только жить и оставалось. И жилось-то ведь совсем неплохо. Со всеми, с кем разругался, помирился, с Игорем перемог все горести, что были им отмерены, только закалились и ещё сильнее вросли друг в друга, себя, наконец, нашёл, ещё и сентиментальным совсем стал к старости. Это что ли отмечать? Игорь, раз уж не успел перехватить Мишу с поезда, приехал в театр вместе с Димой и, не растерявшись, утащил в ближайшую же комнату, чтобы успеть поздравить наедине и утолить весь накопленный за последние дни тактильный голод. Лиля иногда называла их двумя огромными недолюбленными собаками, но Миша понимал, что она имела в виду, и не обижался. Они и правда оба чего-то недополучили в детстве, с трудом могли говорить о чувствах словами и тянулись друг к другу бесконечными прикосновениями, которые говорили куда больше. Когда они, наконец, выбрались на кухню, то Дима с Валей мирно пили чай, но Миша заметил, как неаккуратно была заправлена у Димы рубашка, и тут же укоризненно посмотрел на Игоря: судя по всему, тот опять, оставшись один, решил нырнуть в работу с головой ещё глубже обычного и утащил с собой не только бедную Айсу, но и Диму с Севой. Взгляд этот предсказуемо никого не впечатлил. В Райдо они приехали почти вовремя, Дима с Валей тут же умчались внутрь, а Миша замер перед табличкой «закрыто на частное обслуживание». Как бы странно это ни звучало, но Миша слишком отвык от толпы и ему было… пожалуй, что страшно. Да, они только вот собрали в Москве, а до этого в Питере целый стадион. Да, в театре по умолчанию не бывало тихо и спокойно. Но всё это было другим. Все эти шумные празднования остались где-то в прошлом — до Венеции и Сибири, до того, как Игоря упекли в психушку, а Миша вывез лишь благодаря Мухе, приехавшему Шуре и регулярно забегавшему Диме, до того, как изломанный Игорь вернулся и они начали бродить по Питеру двумя сломанными куклами. С тех пор минуло много воды, они давно уже не были затворниками, одна только райдовская компания чего стоила, но вот такая толпа, собравшаяся в честь него, иррационально пугала. — У меня к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, — голосом змея-искусителя шепнул на ухо Игорь, навалившись со спины. — Ты, я, шаверма, крыша. Лилю беру на себя. Голос Игоря будто разрушил какие-то чары, Миша фыркнул, шутливо пихнул Игоря в бок и решительно толкнул дверь, — чтобы тут же оглохнуть от ревущих Ramones и криков уже собравшихся. Стены были обклеены фотками самых разных лет, и, приглядевшись, Миша с удивлением заметил, что они были не только из бесконечного Андрюхиного архива, но и из «новой», как он её называл, жизни, причём большей части из них он раньше даже не видел. Сильно залипнуть на фотки ему не дали, навалившись с поздравлениями. Уже бодрый и полный жизни — будто они не вместе вернулись — Андрей с Агаткой, Шура с Ирочкой и извинениями, что Боря не смог вырваться, муся, за которой, кажется, уже вознамерился поухаживать Карл Иваныч, Лёшка с Аллой — с покрасневшим Кирей вовсю флиртовала Лиля, — Ира под руку с Сашей (несмотря на то, что лезть в личную жизнь Шарлотты мог только самоубийца, Миша гордился тем, что ухитрился-таки свести её с Устюговым, настолько роскошно они смотрелись), Дима с Валей, будто они не ехали сюда все вместе, Ася с Артёмом — первые попросившие защиты в театре и до сих пор регулярно их навещающие, даже заливисто лающий Мухтар, упорно пытающийся облизать Мишу целиком. Меньше, чем Миша боялся, зная Лилю, но самые близкие. Остальные, включая флотовцев, которые не ожидали празднования и не смогли уже перенести концерты, записали ролики: кто смешные, кто трогательные, — Лиля через проектор выводила их прямо на стену. Украденный у Миши плейлист постепенно сменился караоке, и вечер превратился в полный хаос, но Миша был в его центре, постоянно ловил на себе счастливый взгляд Игоря и чувствовал себя дома. В ладонь неожиданно легла маленькая брошь в виде анархии, заключённой в символ бесконечности. — Утром появилась на стойке с запиской, что это тебе, — ответила на немой вопрос Лиля и помогла закрепить брошь рядом с сердцем. По телу мгновенно разлилось тепло — как в тот раз, когда Уля долго разглядывала дно его чашки, а потом взяла за руки и уверенно сказала, что впереди только свет и что они с Игорем со всем справятся. Игорь в этот момент хохотал над какой-то историей Шуры, и Миша в очередной раз с нескрываемой нежностью подумал — чёртова ведьма.