оскал

на улице стояла просто отвратительная погода. сильный холодный ветер и мелкий дождь — что может, блять, быть хуже? правильно, только дежурство в сраной школе. на часах половина восьмого, и я, согнувшись под тяжестью неподъемных трёх тетрадок и пенала, ковыляла в сторону школы. в наушниках орала «турбина», ветер то и дело бил по лицу. в этот момент в школу хотелось, как никогда. просто зайти и отогреться. привести растрепавшиеся волосы и душу в порядок. за ту неделю с небольшим, что я провела в новой школе, многое в моей жизни поменялось. старые знакомые из прежнего города как-то сомозабвенно ушли на второй план: чаты с ними были откреплены, а некоторые и того хуже — давно покоились в архиве с отключенным звуком. их место тут же заняли новые одноклассники. хоть они и показались мне сначала враждебными, оказалось, это был вполне дружный класс. именно поэтому мой «кооперативный план» сейчас работал лучше некуда. все держали языки за зубами, никто никого не сдавал. итак, среда. сегодня мне предстояло вновь встретиться с физиком, уже старым, но при этом гигантского роста и размаха дядькой. почему-то он тут же записал меня к себе в любимчики и каждый урок вызывал к доске отвечать формулы. один раз заметил шпаргалку — поставил кол. с тех пор я на физику — ни ногой, но сегодня надо. сегодня контрольная, а значит «кооперация» в силе. по нашему плану, маша сёмина должна была отвлечь его и вывести из кабинета, вилка — шухер возле двери снаружи, даша поцелуева — шухер на главной лестнице, чтобы если что подать сигнал виолетте, которая, в свою очередь, должна при случае тарабанить в дверь так, словно в неё ломится здоровый лев, чтобы мы успели прикрыть лавочку. мы — это я, кира да лиза андрющенко. последняя оказалось ужасно приятной личностью, умной девкой да и в целом классным человеком. правда в классе её почему-то не любили. скорее всего, потому что она всегда говорила правду и ничего кроме правды. прям как о покойниках: «о них либо хорошо, либо ничего, кроме правды». с индиго, так лизу прозвали из-за соответствующего тату на шее, мы часто сидели вместе, играли в крестики-нолики на истории, в морской бой — на математике и химии. лиза очень любит анализировать людей. добираться до их душ с помощью своих тёмно-бездонных глаз и выдирать с корнем и кровью всё самое сокровенное. стоит ли говорить, что я тут же стала подопытной девушки? андрющенко в первый же день нашего знакомства узнала и об отвратительных отношениях с матерью, и о моём тёмном иногороднем прошлом. скрывать от индиго что-либо абсолютно бесполезно — она всё равно узнает. так что в целом, я не сопротивлялась. другая ситуация была с, как мне кажется, абсолютной противоположностью лизы. c дашей. она держала лицо даже после своих корявых, с позволения сказать, извинений и не упускала момента при случае в школьном коридоре толкнуть меня плечом или наступить мне на ногу. лопни, но держи фасон, как говорится. с поцелуевой у нас были очень странные взаимоотношения. то она мне целую пачку «чаппы» отстегнёт, то в туалете зажмёт, то в коридоре шуганёт. не то, что бы я её боялась, просто очень трудно не испугаться и не шарахнуться в сторону, когда на тебя из темноты узкого коридора летит высокое нечто и что-то гаркает тебе на ухо. ситуации в туалете — одна лучше другой. чтобы примерно понять масштаб пиздеца, можно просто вспомнить «цыганочку». ну или как у поцелуевой получилось засосать меня самым идиотским образом. не буду говорить, что мне не понравилось, так как тогда я нагло совру. в тот момент я почувствовала себя совершенно легкодоступной девицей, ну или в простонародье шлюхой. в этой школе, как мне показалось, концентрация лесбиянок выше, чем где бы то ни было в мире. стоит только взглянуть на понурых парней, которых отшили красивые девчонки ради тех же красивых девчонок. и несмотря даже на численное превосходство мужского коллектива над женским, в этой школе царил самый настоящий матриархат. даже огромный физик по струнке ходил у престарелой директрисы, уж больно властная она здесь оказалась. в общем, грех жаловаться. но вернёмся к нашей контрольной. сёмина благополучно спровадила деда из кабинета, и, как только в беседе класса все доложились о прибытии на свои «пункты назначения», мы начали нашу операцию по поиску заветных листочков с заданиями. я тут же оказалась на своеобразном пьедестале за кафедрой и полезла в ящики в столе учителя. кира с лизой тем временем в другом конце класса рыскали в здоровом шкафу с тетрадями. первый ящик слева — ничего, второй — тоже. в третьем, самом нижнем оказались маркеры для доски да тряпки. оставалась последняя надежда на правый ящик, но он был на замке, а ключа нигде рядом не наблюдалось. — девки, а ключ от стола не знаете, где? — в каморке посмотри! — отзывается кира, не отрываясь от бедного шкафа. — блять, — подхожу к двери в подсобное помещение. прислушиваюсь. вроде, никого. аккуратно толкаю скрипучую старую дверь и захожу внутрь. стены помещения выкрашены в блевотный зелёный, пахнет не пойми чем. предельно осторожно я пошарила по столу, в небольшом шкафчике. и вдруг слышу неистовые стуки в дверь. вилка забегает в класс с криком «по местам» и я понимаю, что времени выйти из каморки у меня уже нет. следом тяжёлой походкой командора заходит физик. я в полной заднице. понимание, что делать дальше, не проходит даже после того, как учитель раздал всем контрольные. твою мать! мозг начал лихорадочно соображать, что делать. я достала из кармана брюк телефон — звук отключен. отлично. зашла в классную беседу. «глянь чё там у него» — маша сёмина. «ты чё ебанутая а если спалит» — как всегда, без единого знака препинания, пишет вилка.

«ребят отвлеките его по-братски»

«мне бы выйти отсюда незаметно»

— константин геннадьевич, а число писать? — слышу я самый лучший и одновременно самый идиотский вопрос в этом мире. пока учитель что-то отвечал, я максимально бесшумно постаралась добраться до двери в коридор. и тут, о боже, аллилуйя, лежали те самые злополучные контрольные. с ответами и решениями. я ещё раз проверила телефон на предмет звука и сфоткала всё, что было на этой несчастной тумбочке, после чего отправила в беседу класса. — константин геннадьевич, а мы это не проходи-и-или! — тянет вилка с последней парты, отвлекая физика. он всё теми же тяжёлыми шагами идёт через весь класс к девушке, а я в это время попыталась открыть бесшумно дверь. получилось только наполовину, поэтому пришлось ждать, пока учитель пойдёт обратно. к счастью, произошло всё быстро. тут же заслышав шаги физика, выскакиваю в коридор и натыкаюсь на незнакомую учительницу, с которой разговаривает кира. девушка что-то спрашивает у женщины, а я улепётываю вдоль коридора второго этажа до туалета. «ты где» — пишет медведева, когда я уже обосновалась на подоконнике.

«в туалете»

«сиди там. принесем твои вещи позже» «сижки и жига в крайнем бачке» я не замедлила найти всё перечисленное и подкурить дешёвенький филип моррис. я раскусила кнопку и затянулась. неприятный дым ударил по горлу, заставляя прекратить затяжку. ничего не чувствовалось, наценка за кнопку высосана из пальца. из коридора послышались шаги. я шмыгнула в последнюю кабинку, закрывая за собой дверь на шпингалет. бросила недокуренное недоразумение в унитаз, забираясь на него ногами и садясь на бак. кто-то зашёл в туалет и уверенными шагами направился к подоконнику. я услышала знакомый щелчёк зажигалки, а после почувствовала сигаретный запах. я вышла из кабинки, понимая, что в помещении все свои. глянула в зеркало: слегка осунувшееся лицо с выделяющимися синяками и мешками под глазами. тушь осыпалась, и это придавало моему виду ещё больше усталости. волосы слегка спутались, лишь в одном ухе поблёскивала серьга — другое заросло. нужно пробивать заново. на подоконнике с ногами сидела оелана и курила уже вторую сигарету за раз. — как контроха? – спрашиваю у неё, видя, что что-то не так. обычно девушка столько не курила. — нормас, – безучастно ответила оелана. — что-то случилось? выглядишь расстроенной. — да заебали уже! — вдруг неожиданно громко крикнула собеседница, — если у тебя денег, которых ты даже не заработал, выше крыши, то ты что, пуп земли, король этого мира?! — это кто так думает? — да одна деваха в классе сестры моей. думает, лучше всех в этом мире и имеет право унижать. — она твою сестру обижает? — да, – оелана чуть сникла, но достала уже третью сигарету из пачки. — а они в каком классе-то? — в пятом, блять! — а с классухой не пробовала поговорить? — да ей всё мимо ушей. «они влиятельные люди нашего города, так что засунь свой язык себе в жопу и молча смотри, как твою сестру обижают». я не удержалась от смешка: уж слишком хорошо девушка изобразила училку. — а в другую школу перевестись? — мать не хочет. тут же, блять, уклон! «мы такую больше нигде не найдём!» — ладно, не грузись. придумаем что-то. напиши лиде. кто у них классная? — математичка. — ну вот. значит, либо она с ней сама поговорит, либо ты с лидой подойдешь. можно попробовать родаков её в школу вызвать. — думаешь, получится? — не знаю, но попробовать стоит. нужно показать сестре твоей, что она не одна…не одна должна справляться со всем этим дерьмом. мразей надо ставить на место. — спасибо тебе, маш, реально. годную идею подогнала. — тебе спасибо. я ж тебя ещё за тот случай возле «шестёрочки» не поблагодарила. оелана встала с многострадального подоконника расставила руки для объятий, в которые я без раздумий нырнула. думаю, в этот момент нам обеим было максимально комфортно и уютно. — оел, ты … это, если чё, можешь рассчитывать на меня. справимся со всем, отвечаю. — и ты тоже.