Пугало исчезает в полночь

— Заходи, — предложил Тим и задумчиво оглядел Салли с головы до ног. — Как-то ты легко для ночной прогулки оделась. Не замёрзла? — Есть немного. Просто решила недалеко от дома пройтись, но заплутала в поле. — Ночью это неудивительно. Что ты вообще там забыла? — Да так… — Салли растёрла плечи. На ней были только футболка и джинсы, и больше ничего. — А где Тамара? И родители? — Тэм спит. А они — тут, в гостиной, — спокойно сказал Тим. — Звонят твоим бабушке и дедушке. Те очень волновались! — Я понимаю. — Неужели неясно, что гулять в одиночку ночью — так себе идея? Чем ты думала? — Тим покачал головой и повесил ключи на специальный крючок. — Странная ты, городская девчонка. Пойдём, налью тебе чаю. Они прошли на кухню, Тим включил свет над большим духовым шкафом. Салли вслушалась в тишину, и та неприятно показалась ей мёртвой — по сравнению с живой, трепещущей тишиной ночного поля. Затем задалась вопросом, почему вообще в доме, где не спит почти вся семья, так тихо? Или боятся разбудить Тамару? Тим хлопотал у плиты, наливая в чайник воду и открывая шкафчики в поисках свежей заварки. Салли, быстро оглядев уютную, симпатичную кухню Миллеров, подошла к нему и коснулась плеча: — Тим, я на минутку отлучусь в туалет? — Конечно, Салли, — беспечно ответил он. — В темноте не заблудишься? — Нет-нет. — Хорошо. Она вышла из кухни, прикрыв за собой дверь, и задумалась: а почему бы Миллерам не включить в коридорах свет? Салли, растерев ладони друг о друга и зябко поёжившись, прошла по тёмному коридору, ведущем от кухни мимо кладовки и туалета. Она впилась глазами в плотно закрытые двойные двери гостиной, но тут же вспомнила, что со стороны лестницы на второй этаж есть маленькая арка, наподобие сквозного прохода из коридора. Для этого Салли пришлось завернуть за угол, осторожно обернувшись. Тим за ней не шёл, и в доме было всё так же тихо. Вдруг она вспомнила слова Пугала и булавку, которую он отдал. Булавку Салли спрятала в карман джинсов, но теперь крепко задумалась над сказанным. Носи на одежде ближе к коже, спрячь её под изнанку. Это поможет. Салли сунула руку в карман и тут же отдёрнула её: булавка показалась такой холодной, что обожгла пальцы! Салли обернула их краем футболки, изловчившись, достала булавку и поднесла её близко к глазам, чтобы разглядеть в темноте. На вид она была самой обычной, ничего особенного. Тогда Салли притронулась опять, но ничего не произошло. Она заколола её на изнанке футболки, но, замыкая ржавую головку, впотьмах уколола иглой палец. Ойкнув, Салли отдёрнула руку и быстро прижала укол к губам, слизав капельку крови. В тот миг она даже не заметила, что за спиной её в коридоре мелькнула длинная тень. Салли, одёрнув футболку, прокралась по стене к дверному проёму в гостиную и легонько отвела в сторону штору, которая его прикрывала. Там, у дивана, был мистер Миллер. Он стоял к Салли спиной и держал возле уха телефонную трубку, но при этом не издавал ни единого звука. Миссис Миллер сидела в кресле, задрав голову к потолку. В темноте они казались восковыми, неживыми: только тусклый лунный свет бросал на них серебряные тени. И Салли крепко зажала себе рот рукой, чтобы не закричать, потому что лицо миссис Миллер было чудовищно искажено. Широко распахнутые глаза закатились до белков, рот открыт, словно в крике, но она не издала ни звука. Попятившись, Салли споткнулась о половицу и налетела на кого-то спиной. Резко развернувшись, она увидела Тима — бледного, со странной, нехорошей улыбкой. Он попробовал схватить её за плечи, но тут же отдёрнул руки — будто обжёгся. Салли, метнувшись в коридор, вскрикнула, когда перед ней открылись двойные двери гостиной, и из них вышли супруги Миллеры. — Доброй ночи, Салли, — сказал хозяин дома. — Ну что же ты, не нашла в нашем доме туалет? Смотрел он недобро и прошёл вправо. Салли проследила за его женой: она направилась влево. «Будто хотят меня окружить» — подумала Салли, отступая к входной двери. — Как дела, Салли? — спросила миссис Миллер. — Твои бабушка с дедушкой переживают. Мы говорили с ними только что. — Я не слышала, чтобы вы говорили, — быстро ответила Салли. — Это был особый разговор, Салли, — сказал мистер Миллер. — И потом, некрасиво подслушивать. Ты этого не знала? Тим вышел из-за плеч родителей, поглядев ей в лицо странно незнакомым, пристальным взором. — Я не могу её коснуться, — сказал он. — Пап, почему бы это? — Ну, возможно, кто-то здесь играет в нехорошие игры, — мистер Миллер улыбнулся шире. Салли не понравилось, как разъехались далеко в стороны уголки его и без того большого рта. — Верно, юная Хэрроу? — Ты взяла что-то из его вещей? — миссис Миллер двигалась быстрее мужчин и оказалась ближе к Салли. — Так ведь? Что он тебе дал? — Я не знаю, о ком вы говорите, — бросила Салли. — Но вы меня пугаете. — Ты должна бояться не нас, — возразил мистер Миллер, делая к ней ещё шаг. — Подумай сама. Разве может живое жуткое пугало быть твоим другом? — Не может, — эхом отозвался Тим. — Я твой друг. Или ты это забыла? — По ночам гулять в поле опасно, — продолжила миссис Миллер. Глаза её голодно блестели. Салли заметила, как неестественны и резки были все её движения. — Спроси это у кого угодно, — подхватил мистер Миллер. — Хотя бы у своих бабушки с дедушкой. Пойди сюда. Мы отвезём тебя домой. — Нет! Салли бросилась к входной двери, но та была заперта. Сколько ни дёргай замок, он не поддастся! Салли, постоянно оборачиваясь, видела, что все они — все трое — приближаются. Схватившись за дверную ручку, Салли рвалась наружу. — Милая, мы переживали за тебя, — сказала миссис Миллер. — Очень переживали, — подтвердил мистер Миллер. — Но скоро ты будешь дома, и всё это кончится. — Всё будет хорошо. В нашем округе теперь всё будет, как раньше. Пойми, мы не можем сказать больше. — Мы не хотим тебе навредить, Салли, — добавил Тим. Они смыкали вокруг неё своё кольцо. Салли ударилась в дверь плечом и отчаянно закричала: — Мистер Полночь! Полночь, помоги! — Он не поможет, — улыбнулась миссис Миллер. — Неправда! — выкрикнула Салли, вжавшись плечами и спиной в дверное полотно. — Он обещал, что поможет мне! Я скажу ему, и он из вас душу повытрясет! Миллеры переглянулись между собой. Тим громко сказал: — Всё бесполезно, Салли. Пугало сходит с креста только на час в полдень и на час в полночь. Он здесь бессилен. — Тихо, Тим! — грянул мистер Миллер так гневно, будто тот сказал что-то очень важное. То, что Салли не должна была услышать. Тим тут же смолк и опустил голову, но мистер Миллер о чём-то глубоко задумался. — Отведи её наверх, — вдруг велел он, подойдя к Салли так близко, что она слышала его дыхание у себя на щеке. — Пусть эту ночь переждёт у нас. Наутро мы отвезём её домой, и всё кончится. Не стоит сегодня выходить в поле и искушать судьбу дважды.

2

Был уже третий час ночи, и в небе на востоке зажглась пурпурная точка — первый вестник рассвета. Тим отвёл Салли в свою комнату и оставил её там, в темноте, сухо сказав: — Располагайся и отдыхай. Салли пристально взглянула на него. Она не понимала. Он был таким же, как всегда, но говорил что-то невообразимое. Если бы она не видела своими глазами всё это — оживших мертвецов, страшные снимки и сошедшее с крестовины пугало — подумала бы, что он сошёл с ума: — Ты всерьёз считаешь, что я могу это сделать? Сейчас? После всего, что произошло? Тим только развёл руками: — Правильнее всего будет поспать. Тебе здесь ничто не угрожает. Знаешь, Салли, ты просто с самого начала всё не так поняла. — А как ещё можно было понять ваши слова и намерения? — резко спросила Салли. — И что с Тэм? — Она принимает по ночам снотворное, — спокойно сказал Тим. — Я тоже его иногда пил, пока мне не… — он помолчал, опустив взгляд, точно решался, сказать или не стоит. Салли окинула его долгим, недоверчивым взглядом. — Пока тебе не рассказали историю? — тихо закончила она. Тим медленно кивнул. Он стоял на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрел себе под ноги, не решаясь взглянуть на Салли. — Что, в вашем доме тоже полно мертвецов? — хмуро спросила она. — У кого их мало? Во всех домах, построенных давно, умирали люди, и этого не избежать. — Прекрасно, — фыркнула Салли. — Эта земля кишит покойниками, — осторожно сказал Тим, — но далеко не они опасны. Многое пока что тебе неизвестно. — Так скажи мне правду! Тим в отчаянии взглянул на неё, и Салли удивилась, каким измученным было его лицо. В тот миг ей показалось, он действительно сожалел об этом: — Не могу! — почти выкрикнул он и добавил куда тише. — Но ты обязана узнать обо всём. — А чтобы узнать, мне нужно всего лишь выслушать вашу историю, — саркастично откликнулась Салли. — Именно так. Салли покачала головой, скрестив на груди руки. Она уже не смотрела на Тима, хотя он и выглядел почти виноватым. Прежде, чем уйти, он, развернувшись и уже ступив в коридор, спросил: — Мы были летними друзьями много лет, городская девчонка. Как думаешь, я всё ещё могу быть твоим другом? Салли ошарашено подняла на него глаза, пытаясь найти в хмуром профиле подсказку, как ответить — и говорит ли Тим искренно. Он пытался надавить ей на жалость или действительно переживал на этот счёт? Плечи его поникли, подбородок смотрел вниз. Он выглядел как человек, который совершил непростительную ошибку и теперь боится за последствия содеянного. Но Салли хорошо помнила, как он наступал на неё в коридоре вместе со всеми, и как обжёгся, только прикоснувшись к ней. — Я не знаю, Тим, — честно сказала она. — Но друзья не пытаются сделать мне дурно. — Я и не пытаюсь! Я только хочу… — он запнулся. — Ладно, это бесполезно, всё равно не могу ничего рассказать. Я скован обязательствами, но понимаю тебя, Салли. Будь я на твоём месте, и почувствовал бы себя в ловушке. Однако это не так. Совсем не так. Он закрыл за собой дверь и оставил Салли совсем одну. Разумеется, она не смогла бы уснуть, хотя понимала, что должна отдохнуть. Подойдя к окну, Салли оценивающе смерила взглядом расстояние до первого этажа. Она вполне могла бы постараться и выбраться отсюда, но Мистер Полночь сказал, сбегать бесполезно. Она должна быть начеку, чтобы разобраться со всем и помочь ему. Помочь с чем? Салли прислонила ладонь к холодному стеклу, глядя в поле. В темноте между закрытых цветков она искала пугало — и нашла. Оно стояло на границе двух полей, принадлежащих двум семьям, и ветер слабо трепал его рванину, повисшую на плечах. Отсюда он казался совсем тощим и жалким, но Салли вспомнила под ладонями его тугие мышцы и сильное тело, и между лопаток пробежали мурашки. Вдруг к окну откуда-то сверху слетела чёрная ворона, цокнув когтями по дождевому скату. Салли схватилась за ручку. Неужели та самая? Она открыла окно и неуверенно подставила предплечье. Хрипло каркнув, ворона важно прошагала на подоконник, а оттуда, хлопнув чёрными крыльями, опустилась на руку Салли. — Мистер Полночь, — Салли обрадовалась. — Мистер Полночь. Это ты? Ворона любопытно склонила круглую чёрную голову вправо, затем влево. Перья её отливали изумрудным и фиолетовым, и маленькие глазки-пуговки были очень умны — но она не издала ни единого звука. Салли не стала закрывать окно, чтобы птица улетела, когда это будет нужно — и очень осторожно села на кровать. Ворона тут же соскочила на одеяло. — Мистер Полночь, пожалуйста, — прошептала Салли, чувствуя себя глупее некуда. — Если это ты, хотя бы подай какой-нибудь… — Кар! — важно изрекла ворона. — О, — Салли смущённо выпрямилась. — Надеюсь, это можно считать за знак. Ворона вновь хрипло каркнула и принялась самозабвенно чистить крепким чёрным клювом перья. Салли, вздохнув, вытянулась на одеяле рядом с ней, ничуть не боясь птицы. Рассеяно касаясь кончиков её длинных перьев на сложенных крыльях, Салли зевнула, подложив другую руку под голову. — Я сделала всё так, как ты сказал, — прошептала она, отчего-то полагая, что пугало её услышит. — И мне очень страшно, Мистер Полночь. Так страшно, как никогда не было. Раньше я боялась тебя, но теперь, кажется, всё изменилось. Всё перевернулось с ног на голову. Кто они такие, эти люди, которых я знала целую жизнь, Мистер Полночь? Кто они на самом деле? Салли замолчала, наблюдая за птицей и постепенно расслабляясь. За окном медленно начинало светать; в доме Миллеров было по-прежнему очень тихо. Измученная этой ночью и ужасным днём накануне и успокоенная присутствием хотя бы единственного живого существа, которого не боится, Салли закемарила, то пробуждаясь, то задрёмывая вновь, и наконец, после недолгой борьбы с собой, уснула, уронив голову на кровать. Прошло ещё немало времени, прежде, чем ворона улетела в посветлевшее небо. Но до этого она бросила на Салли Хэрроу длинную мужскую тень, растворившуюся вместе с поблёкшей луной и выскользнувшую из дома Миллеров.

3

Френка Миллера искали не только на двух фермах. Конечно, Кормак Миллер, его отец, упросил соседа и его сыновей подсобить в поисках: хотя Френку уже исполнилось пятнадцать, он всё ещё был, по сути, глупым мальчишкой, и попади он в беду, кто как не семья придёт на помощь? Мейсоны согласились моментально. Собрались все: отец семейства, Гэрри, и Талбот, его племянник, и Рой, брат Талбота — парням было семнадцать и девятнадцать лет. Чарли оставили дома. Ника Миллера — ему, как и Чарли, было двенадцать — отправили к Мейсонам. Беда соседей в здешних краях воспринималась как собственная беда. Сколотили отряд, на женщин оставили дела. Мужчины и юноши прочесали всю округу, и даже лес неподалёку, полагая, что Френк не смог бы уйти слишком далеко — но его нигде не было. Он словно под землю провалился! Искали два дня и ничего не нашли, пока где-то там, за деревьями, случайно дети не увидели огромную стаю воронья, слетевшуюся на поклёв какой-то поживы. Мальчишки Мейсонов упросили Нила, который помогал им в поле, запрячь гнедую и подвезти до нужного места. Нил не отказал. Втроём они добрались до старого участка заброшенного поля, которое не принадлежало пока никому — прежние хозяева умерли от старости. Посреди поля, заросшего густой, высокой травой, стояло пугало, подвешенное на грубо сколоченном кресте; вокруг него и вились вороны. Своими острыми клювами они растерзали ткань и взялись за то, что было под ней. Дети Мейсонов были в ужасе, Нил развернул повозку на ферму, потому что новость была страшной: под рваньём полевого страшилы виднелось измученное и поеденное птицами тело Френка. В семье Миллеров наступил траур. Кудрявого, темноволосого Френка сняли с креста, довезли до дома. Нил и Кормак сами занялись этим. Отец пришёл к Нилу на конюшню и сказал: один я не справлюсь. Нил крепко пожал ему руку и поехал с ним. Они добрались до того страшного поля. Когда тело Френка, уже разлагающееся и неприятно рыхлое, как подушка, не наполненная как следует перьями, упало к Кормаку в руки, он не сдержался и, ослабев, бросился вон из повозки, и его стошнило в траву. Нил подхватил мальчишку, словно собственного ребёнка. Он без отвращения прижал Френка к себе и прошептал что-то на индейском, проведя над его лицом смуглой ладонью, но не касаясь, а затем уложил труп в заранее заготовленное одеяло и потряс за плечо Кормака. — Мистер Миллер, — сказал он, — мистер Миллер, поехали, пока нас не заклевали птицы. Кормак вытер губы и с ненавистью взглянул на ворон, пировавших над его мальчиком. Они изменили его лицо до жестокой неузнаваемости: выклевали глаза и язык, добрались до внутренних органов и кишок, изрыли клювами и когтями лицо и тело. Судя по предсмертной гримасе, мальчик бился в агонии посреди поля не один час. Подвесили его туда живым, но жестоко раненным. А когда уже дома Кормак заглянул ему в рот, то понял: язык Френку не склевали птицы, если только они не научились делать это ровнёхонько. Кто-то отрезал ему язык ножом и раскрыл грудную клетку, выставив рёбра наружу. Мейсоны были в ужасе. Да что там Мейсоны: вся округа полнилась слухами! Эбби любила Френка, как брата, и Морган любила тоже. У них глаза были на мокром месте. Над младшими мальчиками, Чарли и Ником, он был заводилой и главарём: чего они только не вытворяли! Как только не досаждали своим бедным сёстрам! Теперь Френк был мёртв. Морган была на его похоронах и видела убитую горем семью. Принесённые соболезнования им не помогли. Они искали возмездия у шерифа, но тот сказал, что пока не нашёл никаких следов изувера, сотворившего такие ужасы с Френком, и никаких зацепок. Это была весна, середина мая. Когда природа пробуждалась, а мальчик был похоронен в земле на местном кладбище, случилось новое несчастье. Прошло только тридцать дней траура, когда в июне пропала Кэролайн, племянница миссис Миллер, которая жила с матерью по соседству.

4

— Салли… Салли. Кто-то потрепал её по колену, накрытому одеялом. Салли зажмурилась и сладко потянулась, не просыпаясь. В первые мгновения утра она просто наслаждалась приятной истомой, овладевшей телом после ночных грёз. Что-то ей снилось сегодня… хорошее или плохое? — Салли! — ласково позвали снова. Она как следует зевнула и припомнила. Ей снилась высокая трава, и поле, и мальчик на кресте в самой середине… Мальчик с выклеванными глазами. Он выпал из холстины, мягкий и гнилой, как мешок с заплесневевшей крупой, когда ослабли верёвки, которые сдерживали его мёртвое тело. И пугало! Ей снилось пугало! Вздрогнув, Салли резко встала на локтях, взметнув в воздухе спутанной рыжей копной, и поглядела на Тэм. Перепуганная, она сидела на краешке кровати. Салли изучила её внимательным, пристальным, долгим взором: — Это действительно ты? — с подозрением спросила она. Тамара вскинула брови. — А ты думала, кто? Президент Линкольн? Салли, ты чего? Салли стало немного легче. Ответ был грубым, но это говорила её милая Тэм, и никто другой. Расслабившись, Салли толкнула подругу в плечо: — Боже, ты меня ужасно напугала. — Я? Да ладно! Хотела бы я узнать, как это ты оказалась у нас дома? — ухмыльнулась Тамара. — С утра отец уехал по делам, а мама с кем-то постоянно говорит по телефону, и на мои вопросы никто не отвечает. — А Тим? — спросила Салли и взглянула на окно. — И который час? Она помнила, что вчера здесь была ворона, та самая, возможно, что принадлежала Мистеру Полночи. А ещё помнила, что оставляла окно открытым. — Уже одиннадцать. Ты долго спала. Тим уехал с отцом, — Тамара, сев по-турецки поверх одеяла, улыбнулась. — Теперь моя очередь спрашивать. Откуда ты здесь взялась? Ещё и в его комнате, м? — и она поиграла бровями. — Что вы от меня скрываете, ребята? — Перестань! — рассмеялась Салли. — Ничего не скрываем! Просто я… Тут она запнулась. Что сказать? «Просто вчера днём я жутко напугалась родных бабушку и дедушку и свалилась из окна прямо в руки ожившего пугала, которое спасло меня от сонма мертвецов и попросило помочь в чём-то, в чём я, Салли, пока сама не в курсе?». Тамара выжидающе посмотрела на неё: ну давай, продолжай. Салли небрежно бросила: — Просто я решила пройтись ночью, подышать воздухом… и сама не заметила, как потерялась. А там бабушка с дедушкой позвонили твоим родителям, и вуаля — Тим меня нашёл, и теперь я здесь. — Теперь ты здесь, — эхом откликнулась Тамара и прищурилась. — Хреново ты выдумываешь истории, Салли. Та вздрогнула, пристально и серьёзно взглянув подруге в глаза. Руки у Салли мигом похолодели. — Что ты имеешь в виду? — Что вы, ребята, просто предатели. У вас с Тимом что было, ночное свидание? Могли бы сказать мне и не юлить. Салли едва заметно выдохнула, затем сбросила с себя одеяло. — Ну, ладно, мне пора домой, — сказала она. — Я и так очень напрягла твоих родителей. — Ерунда! — Тэм махнула рукой. — Они вряд ли даже заметили, что ты у нас заночевала. — Поверь мне, — хмыкнула Салли, обувая кроссовки. — Они заметили.

5

Когда она сбежала вниз по лестнице, оставив Тамару наверху, миссис Миллер вышла навстречу из кухни. На поясе её был повязан фартук. В руке она держала лопаточку. Дружелюбно улыбнувшись, миссис Миллер заметила: — Доброе утро, Салли. Что, уже уходишь? Не хочешь с нами позавтракать? — Думаю, нет, миссис Миллер, — весьма любезно сказала Салли, но улыбаться в ответ не стала. — Я и так у вас загостилась, и потом, наверняка, бабушка с дедушкой переживают, где я и всё такое. — Наверняка, — согласилась миссис Миллер. — Они уже давно хотят тебе кое-что рассказать. — Это я тоже знаю, — бросила Салли и потянула на себя входную дверь. Та была не заперта и легко поддалась. — До свиданья, миссис Миллер. — Пока-пока, Салли, — задумчиво ответила та, проводив её пристальным, долгим взглядом. День был не в пример предыдущим тихим и спокойным, но пасмурным. Солнце едва пробивалось из-за тяжёлых серых туч, медленно влекомых по небосклону воздушными потоками. Салли, поёжившись, подумала, что неплохо было бы достать из багажа свитер или толстовку, и быстрым шагом направилась по дороге вдоль поля и раскрывшихся, печально поникших подсолнухов. Она миновала край поля Миллеров и добралась до развилки, в центре которой возвышалась крестовина с подвешенным к ней пугалом. Салли остановилась, задумчиво глядя на него. Затем, прищурившись, посмотрела на солнце. Она вспоминала слова Тима о том, что пугало оживает дважды в день — и пожалела, что при ней нет наручных часов. — Похоже, пора их носить, — пробормотала она и села прямо на землю под крестовину, решив скоротать время. Ни одной хорошей мысли в голову не лезло. Салли быстро озябла и пару раз поднималась, чтобы сделать короткую разминку — иначе становилось холодно. Как же быстро на смену жаркому августу пришла осенняя свежесть! Салли вновь села возле пугала, думая о том, ждут ли её бабушка с дедушкой дома, и почему они не заехали за ней к Миллерам уже утром. Хороший вопрос, на который она не знала ответа. Следующий был таким: чего именно она ждёт здесь и сейчас? При свете дня, после долгого, крепкого сна всё случившееся казалось слишком странным и нереальным. Салли робко подумала: не показалось ли ей всё это? Теряя время в поле, она расчесала волосы пальцами и от нечего делать принялась заплетать их в косу. Вдруг над головой что-то зашелестело; поднялся ветер, и цветы зашумели толстыми стеблями и тугой листвой. Салли вздрогнула и пугливо подняла глаза от земли к подсолнухам, но тут же успокоилась, когда из них вылетело несколько ворон. — Я бы не стал приходить сюда так просто, — вдруг произнёс тихий, низкий голос, и Салли ощутила, как кто-то коснулся её волос. Она резко обернулась и оказалась лицом к лицу с пугалом: здесь и сейчас, при свете дня. Оно больше не висело на кресте, о нет: верёвки свисали с его рук и плеч поверх грязного, рваного плаща. Непокрытая голова выглядела неряшливо, но Салли всё ещё казалось, что оно пристально смотрит на неё, хотя у него и нет человеческих глаз. Возле него на земле сидела большая чёрная ворона. — Я хотела убедиться в том, что не схожу с ума, — сказала Салли и выдернула косу из его руки. У пугала затряслись плечи, словно оно безмолвно рассмеялось. Затем из вороньей глотки Салли действительно услышала хриплый смешок. — Ну что же, убедилась? — спросило пугало. — А этой ночью мне показалось, или ты звала меня на помощь? — Так ты всё слышал! — вспыхнула Салли и встала. Встал и Мистер Полночь. — Да, — сознался он и мягко положил руку ей на плечо. — И я пришёл бы, будь на то моя воля. Но я не могу. Видишь ли, Салли… я не способен сделать ни малейшего движения, кроме как в полночный и полуденные часы, хотя всё вижу и всё слышу. — Тогда почему никто ещё не выкорчевал тебя из этой земли и не сжёг, пока ты неподвижен и беспомощен? — резонно спросила Салли. Мистер Полночь развёл руками, привалившись к крепкой крестовине спиной: — Те, кто желают мне зла, с трудом могут до меня дотронуться. Может, ты уже догадываешься, почему. Салли припомнила, как Тим не смог коснуться её, обжёгшись, и вскинула брови: — Ты говоришь о тех булавках?.. — Булавках и иглах, которыми я сполна нашпигован, — кивнул Мистер Полночь. — К тому же, есть много других мелких трюков, к ним я прибегаю, чтобы защититься от этих. Но всё меняется, Салли. — Он помолчал, опустив голову. — Знаешь ли ты, что скоро произойдёт? — Без понятия, — холодно ответила она. — Полное солнечное затмение, — откликнулось пугало. — Такое они наблюдали много, много лет назад. Вся природа чувствует это, земля говорит об этом, ветра доносят дурные вести. Луна заслонит Солнце, и на несколько минут эти поля накроет кромешная тьма. Те, кто охотятся за мной, ждали такого затмения уже очень давно. Они будут смотреть на него. Дурные, дурные люди. — Почему? — Это табу, — пугало вздёрнуло подбородок. — Священное действо. Тот, кто смотрит на солнце во время затмения, проклинает себя. Во время него граница между мирами живых и мёртвых стирается, и на свободу выходят тёмные силы, недобрые силы, которым я не смогу противостоять в одиночку. Всё, что защищает меня сейчас, будет бесполезным, когда Луна затмит солнечный диск. Солнце оберегает меня, Салли. Он легонько провёл кончиками пальцев по её волосам, заправил рыжую прядь за ухо. Салли смущённо отпрянула. — Тебе ли не знать, Салли Хэрроу, sdikida nvda, — ласково добавил Мистер Полночь. — Я долгие годы смотрел на тебя каждый раз, как ты приезжала на ферму. Видел, как ты взрослела. Я боялся, что они заполучили и тебя тоже. Сделали такими же, как они. Сделали слышащими. — Теми, кто слышит призраков? — уточнила Салли. — Это не просто призраки, — возразил Мистер Полночь. — Это мертвецы, такие же настоящие и плотские, как ты и я. Они не плод твоей фантазии. Они способны на страшные вещи. Они приходят оттуда, где нет места живым. — Чем ты им так досадил? Почему они точат на тебя зуб? — Потому что я не даю им покинуть стены домов, к которым они привязаны, чтобы творить зло большее, чем творят сейчас. — Зачем? — непонимающе воскликнула Салли. — Для чего им это? Мистер Полночь покачал головой. Он подошёл к ней так близко, что она ощутила, как от него пахнет землёй и сладковатым сеном. Коснувшись её предплечий, он слабо, бережно стиснул пальцы, глядя на Салли сверху вниз — и, хотя глаз его она не видела, но взор чувствовала, и чувствовала даже, что он не был ни холодным, ни бесстрастным. — Для чего бесчинствуют свирепые злые духи? Для чего завладевают людскими помыслами? Цели, понятной тебе, нет, Салли. Они такие по своей природе. Они как ураган: сокрушают всё, что есть на их пути. Подминают под себя, изничтожая в каждой малости хоть толику доброго, потому что вечно голодны. Ты же не спрашиваешь бурю, если та обрушила твой дом и погребла тебя под обломками, зачем сделала это? — Но они не буря, а когда-то были живыми людьми, — сказала Салли, не смея коснуться пугала в ответ. Мистер Полночь был терпелив и заботлив, и объяснял, словно несмышлёному ребёнку, голосом удивительно мягким. — Неразумно вопрошать у бури, Салли, tsunadadatlutugi, — произнёс Мистер Полночь. — Они стали бурей, потому что много страдали при жизни. Их тела истязали прежде, чем те с неохотой отпускали души. Их много терзали, и они умерли страшными способами, о которых сложно даже помыслить. — Кто это сделал с ними? — тихо спросила Салли. — Кто и зачем? — Это их история, которую они могут рассказать тебе сами, — ответил Мистер Полночь, склонившись к ней. Он помолчал, будучи так близко к её лицу, что мог бы податься ещё — и коснулся бы его. — Но я не желаю, чтобы ты её слушала. И почему-то Салли, вглядываясь в его жуткое лицо, совсем не напугалась. Напротив, потянулась к пугалу и легонько коснулась его руки, чувствуя, что под холстиной были вовсе не солома, грязные тряпки и сено, которыми набивают чучел. Ей показалось, что там — крепкие руки из костей и плоти. И отчего-то это взволновало её. — Я беспокоюсь за тебя, Салли, — обронил Мистер Полночь, и в его голосе Салли услышала болезненную тревогу. — Я помню тебя ребёнком. Ты весело проводила время в моих полях; бегала между подсолнухов, играла с друзьями в прятки. Пока эти хищники следили за тем, как ты растёшь и как крепнут твои тело и дух, я был спокоен. Но теперь мне страшно, особенно сейчас, накануне большого затмения. Если не станет меня, кто их остановит? Салли задумалась. Глядя в замотанную рваньём широкую грудь, совсем не поднимавшуюся от дыхания, сказала: — Ты говорил, что я могу помочь. — Можешь, — подтвердил он. — Но это не совсем безопасно. — Сейчас для меня нигде и ничто не безопасно. — У Салли дрогнул голос. — Я смотрела в лицо своей бабушки и не узнавала её. Тим был моим лучшим другом. Теперь… Уголки глаз обожгло. Опустив взгляд, она гневно нахмурилась, пытаясь справиться с эмоциями — но затем не смогла, не сдержалась. Посмотрела на Мистер Полночь, и глаза её блестели от слёз. — Выходит, всю мою жизнь те, кого я любила и кто был мне дорог, лгали? Всё это время что-то обитало с ними по соседству, и они никогда не желали мне добра? — Не совсем так, Салли. Не совсем так. Они любят тебя, поверь, — Мистер Полночь положил ладонь ей на затылок и привлёк к себе. — И ты должна помочь и им освободиться от того зла, что обитает на этой земле. В день затмения, если всё получится, мы сможем закрыть двери в мир мертвецов. Потому что среди живых им не место. Он обнял её, положив замотанную холстиной голову на рыжую макушку, и впервые за эти дни Салли почувствовала, что сейчас никто не посмеет ни тронуть, ни напугать, ни обидеть её. Всхлипнув, она уткнулась в бурый ношеный плащ и не сдержала слёз. — Всё обойдётся, дружок, — нежно сказало пугало. Голос его раздавался там, с земли, а сам он был рядом. Салли усмехнулась, подумав об этом, и пробормотала: — Я уже начинаю привыкать к твоей странной манере говорить. — Мы начнём помогать друг другу, Салли, — сказал он, — и скоро ты услышишь, как я говорю с тобой вот отсюда. Он взял её ладонь и медленно положил себе на грудь, надолго всматриваясь в заплаканное, раскрасневшееся лицо, словно запоминая его черты. А затем отступил, разжав объятия. — Мне пора, Салли, — печально сказал Мистер Полночь. — Пора и тебе. Иди. Отдохни хорошенько. Запрись этим вечером в своей комнате и жди меня: я приду за тобой, если ты этого захочешь. — Захочу, — твёрдо сказала она и утёрла предплечьем слёзы. — Постой, Мистер Полночь! Мне нужно знать больше. Что, если они не оставят меня? Что, если заставят выслушать… — Не оставайся с ними наедине, — сказал он. — Не слушай ничьих голосов. Ты же знаешь, зачем раньше делали фотоснимки мертвецов, Салли? Верёвки на его теле ожили, потянулись к крестовине и прочно обвились вокруг неё. Салли обуял страх. Верёвки притягивали пугало, точно незримый кукловод — марионетку, к его страшному месту заточения, подвешивая за руки и оплетая лодыжки. Они подняли его на крест, обвиваясь вокруг рук и ног. — Фотография сохраняет часть души, — шепнул он. — Берегись их. И застыл, безвольно повиснув в своих путах и замолчав. Теперь уже до самой полуночи.