По бездорожью в потрëпанном фордике

And you're singing the songs, Thinking this is the life, And you wake up in the morning and your head feels twice the size. Where are you gonna go? Where you gonna go? Where are you gonna sleep tonight? This Is the Life - Amy MacDonald Как и всё, что она делала в последние три недели это было потрясающим. И, Гермиона прекрасно отдавала себе отчёт в том, что это самое потрясающее и вполовину не было бы таковым, если бы не Северус. Северус был всем. Он стал солнцем, светящем через запылëнное стекло машины, луной, озаряющем им путь в ночи. Дождëм и ветром. Грозой и шëпотом листвы. Его руки приносили тепло, энергия дарила силу, взгляд затягивал. Гермиона не хотела, чтобы этому приходил конец. Она не допустит. Шины велосипедов шуршали по гравию, сзади на приличном расстоянии следовал фордик, по желанию мужчины едущий сам со себе. Всё-таки магия удивительная штука. На двухполосной дороге не было никого, кроме них. А если бы кому-нибудь и захотелось проехать, взгляд этого очень занятого маггла просто бы не смог сосредоточиться на ярком жëлтом пятне. Да, магия... – Выворачивай аккуратнее, – глубокий бархат привлёк её внимание. – Ох, я думала будет легче, – сосредоточено сопя, ответила Гермиона. – Поверить не могу, что магглорождëнный не умеет кататься на велосипеде, – Северус забавлялся, звучание иронично-лаского. – Дай мне время, и я ещё обгоню тебя, – Гермиона с усердием заработала педалями. – Разве я уже дал недостаточно? – мужчина поднял бровь, а позже схватил резко руль велосипеда Гермионы, помогая удержать равновесие. – О-а, дай я всё-таки к тебе перелезу, – девушка выжидательно уставилась на него, с усилием держа руль прямо. – На шею? – Северус по-доброму усмехнулся. – Они же одноместные, – пояснил мужчина, кидая взгляд на велосипед. – А если и на шею? – лукаво спросила она. Подтекст был очевиден. – Я за равенство в отношениях, – важно ответил он ей, а позже подмигнул. На жарком майском солнце его глаза были цвета растопленного шоколада. Именно растопленного, а не цельной плитки. Но по-прежнему горького. Когда ты ешь и кривишься от вкуса, но всё равно не можешь перестать пробовать. – Тогда временами будешь перелезать на мою, – Гермиона подмигнула в ответ, приближая свой велосипед к его ещё на пару сантиметров. Краткий лëгкий поцелуй. И вот Северус снова резко хватает руль её велосипеда, не позволяя тому съехать на обочину. И вот они уже оба заливисто смеются. ... – Эти подойдут? – Гермиона нацепила на лицо очки в ярко-оранжевой оправе. Мужчина бросил быстрый взгляд на пассажирское сидение, после чего снова вернул его на дорогу. – Чем эти отличаются от предыдущих? – спросил он, забавляясь. Приглушëнный свет фонарей бросал на их фигуры быстрые тени. Гермиона надулась. – Цветом. – Зануда, – буквально пропел он. Настроение его было прекрасным, и наблюдая за потугами Гермионы развеселить его, мужчине становилось ещё лучше. Всего час назад они ужасно сильно разругались. Тема его бессонницы вскрылась самым неприятным образом, фактически, он проболтался сам. Но также, что-то подсказывало ему что без ненавязчивых подталкиваний темы Гермионой, дело не обошлось. Он слишком сильно влиял на неё, гриффиндорец наконец познал всю силу коварства и ухищрений Слизерина. Они ругались и ругались. Музыка в стареньком радио фанила и прерывалась. Тени ночи сгущались, морось разлилась на многие мили вперёд. А потом он ляпнул, что в последнее время спал очень даже неплохо. Разумеется, она свела все вероятности к общему знаменателю, посчитав себя причиной и оказавшись правой, когда он сам это подтвердил. О, Мерлин, оказывается и он сам перенял кое-что у бывшей гриффиндорки. Что-то похожее на безрассудность и поспешность. Кажется, он разучился держать язык за зубами. О, да, кстати, о языках... Нет, лучше не будем об этом. И теперь она отвлекала их обоих этим подобием модного показа. – А как тебе вот эти? – Гермиона надела синие с затемнением стёкол. Мужчина бросил на неё красноречивый взгляд. – Они все идут тебе. Отбросив фарс Гермиона уставилась на него, медленно снимая очередную пару. – Ведь человек красит вещь, а не вещь человека. Ты невероятна, – продолжил он свою мысль, старательно глядя на дорогу. У Гермионы буквально отвисла челюсть. Никогда ещё он так открыто не признавался ей, были намëки, шутки, даже поцелуи. Эта была весëлая игра, таящая за собой искренние чувства обоих, и оба они прекрасно это понимали. Кто же первый сломает барьер? Да, Северусу определëнно стоит перестать превращаться в гриффиндорца. Иначе, что он может сказать в следующий раз? ... Инвентаризация проходила успешно. Из багажника и салона жëлтого фордика вылетало всё ненужное. Хлам, пыль от дороги, грязь от обуви. Игрушка зелёной утки вылетела, но почти сразу же была возвращена на место. Северус творил магию совершенно не затрудняясь, не произнося ни слова, но крепко зажав в руке палочку из чëрного дерева. Его взгляд снова метнулся к ней, когда она протирала фары ледяной водой из ручья. Потом ещё раз, когда делала тоже самое с лобовым стеклом. Потом когда они уже ели уху на невысоком выступе реки, а намытый фордик обсыхал на майском солнце. Мужчина снова посмотрел на неё, и Гермиона наконец не выдержала. – Что? – Где твоя палочка? – почти сразу раздался вопрос, будто Северус только и ждал её несдержанного порыва. Гермиона пожала плечами, отправляя очередную ложку в рот. – Ты ещё ни разу не колдовала при мне, – задумчиво пробормотал мужчина, больше обращаясь к себе, нежели к Гермионе. – Почему ты покинула волшебный мир? – внезапно громко спросил он. Северус был опасен. Как и любой другой слизеринец он очень быстро находил связь, тонкую почти невидимую, но обличающую. Кажется, она была ещё не готова. – Я почитаю, если решишь ехать, трогайся, – Гермиона встала, оставляя недоеденный суп. И ушла, не посмотрев на мужчину. Северус провожал её взглядом, но окликать и останавливать не собирался. Он прекрасно знал, что тайны на то и называются тайнами. Ими не делятся не будучи готовыми, особенно при дневном свете. Мрачно вздохнув, мужчина принялся собирать вещи. Дорога ждала их. Петляющая, бесконечная. Where are you gonna sleep tonight? Where are you gonna sleep tonight? ... – Розовый фламинго странно на меня смотрит, – Северус растянулся на пассажирском сидении, вытянув ноги вперёд. – Он же в багажнике, – Гермиона вела руль одной рукой, второй старательно запихивая в рот картошку фри. – Я чувствую его взгляд, – мужчина очистил от крошек панель управления. – И как он смотрит? – развеселилась девушка. – Как типичные гриффиндорцы. – Вот так? – Гермиона посмотрела на него, изогнув светлую бровь. – Да-да, очень смешно, – ответил мужчина. – Я натравлю на тебя зелёную утку, – совершенно серьёзно заметил он. – О-о-о, ты не посмеешь! – кажется она действительно испугалась. – Вот и проверим, – самодовольно усмехнулся мужчина. – А ты, давай, давай, смотри на дорогу. Он заметил как стал меняться. Как неосознанно на лице раз за разом появлялась искренняя улыбка, как поза из закрытой переходила в более терпимую, развязную, как ему хотелось говорить самому, и нравилось слушать. Общество Гермионы странным образом ему подходило. Было что-то неуловимо прекрасное, когда на волне общей мысли они замирали, продолжая смотреть друг на друга. Очень хорошо, что он не заметил этого раньше, в их прошлой жизни, тогды бы у него точно не хватило бы сил что-нибудь предпринять. Слишком много всего было. Сейчас же он был свободен в своих желаниях и главное в выборе. Как и она. И по счастливой случайности они оба выбирали друг друга. Случайностью ли это было? ... Улочка в одном из множества переулков. Мощëнный тротуар, что редкость для маленьких городков. Сладость его взгляда, когда она то и дело качала головой в такт мелодии. Безлунная ночь, и свет множества фонарей. Ресторанчик прямо под открытым небом. Круглые столики. Тëплые улыбки. Музыка, стремительная и быстрая, глубокая и запоминающаяся. Люди танцуют. Прямо на тротуаре, недалеко от ресторана, прислушиваясь к темпу мелодии. Полëт и самобытность. Они сидят в полутьме, приходя в себя после очередного танца. – Нам с тобой всегда был так важен контроль, – Гермиона смотрела в его бездонные глаза, медленно вращая в руках бокал. Северус молча смотрел в ответ, вглядываясь, проникаясь. Тени лежали на её лице, переливаясь оранжевым и тëмно-серым. – Что теперь утратив его, мы чувствуем безмерную свободу, – она выдохнула. – Души и тела, – продолжил он, и глаза его сияли так ярко, как никогда прежде. – Души и тела, – улыбаясь, повторила она. Oh the wind whistles down, The cold dark street tonight, And the people they were dancing to the music vibe, And the boys chase the girls with the curls in their hair, While the shy tormented youth sit way over there, And the songs they get louder, Each one better than before.