Something in the orange tells me we're not done.

Человек, похожий на белого медведя, улыбнулся, но в этом не было ничего красивого. На мгновение у Багги даже возникло желание взять свои слова назад. — О, круто! Тогда ты мне должен, котенок! — он не смог скрыть, как быстро изменилось его выражение лица из-за приторно-сладкого тона мальчика и высокой тональности его голоса — не говоря уже о той части про «должен». Мальчик ухмыльнулся, как будто это было победой само по себе. Шанкс снова захихикал, и Багги вздохнул: прежде чем он успел ответить на свои слова, другой мальчик заговорил. — Отец просто сказал, что твоему капитану нужно собраться с мыслями, ну, как обычно. Никто не собирается никого убивать, — он сделал паузу, похоже, что-то обдумывая, а затем продолжил, пожав плечами: — Ну, пока что. Взгляд Багги нашел Марко и увидел, что он тоже пожимает плечами и даже слегка улыбается. Он снова вздохнул, в последнее время он часто это делал, но кто мог его винить — все это было каким-то совсем новым уровнем абсурда. Сначала он увидел корабль Белоуса, едва не получил сердечный приступ, поссорился с Шанксом, оказался перед Ньюгейтом, хотя предпочел бы быть где-нибудь в другом месте, а потом малыш Марко все испортил, после чего все напились, и за тем Роджер- — А подробности? Хоть немного? — развел он руками, раздраженный и уставший. Он хотел бы получить больше информации о том, о чем именно они говорили, а не это краткое объяснение, которое не давало никакой реальной картины. Марко вмешался, пока Багги действительно не вышел из себя, что в данной ситуации было более чем вероятно. Он сказал, что он уверен, что «Джадин» (так мальчика звали Джадин, да?) расскажет ему, если услышит что-нибудь более интересное, но Багги не был уверен, что поверил ему. Хотя слова о том, что никто в скором времени не умрет, действительно помогли, «пока что» добавленное после на самом деле не успокаивало — ни сейчас, ни через миллион лет. Багги уже собирался надавить на него, но вдруг понял, что потерял Джадина из виду: его зеленые глаза были устремлены исключительно на спотыкающегося Шанкса. При виде того, как руки Джадина сжались в кулаки, а губы опустились вниз, словно ему было противно от увиденного зрелища, Багги почувствовал, как что-то в нем оборвалось, Он усмехнулся, его голос звучал холоднее, чем кто-либо мог ожидать, на мгновение забыв о своем физическом возрасте: — Я бы посоветовал тебе перестать так смотреть на моего товарища по команде, пацан, — он знал, как хреново сейчас выглядит Шанкс, и его это бесило больше всего, но все эти пристальные взгляды действовали ему на нервы. Не говоря уже о том, как этот мальчишка сжимал кулаки, глядя на рыжего, — это было неприемлемо. Шанкс был глуп, невежественен и ужасно беспорядочен, но он также был членом команды Багги, его красным — его маленьким красным. И, возможно, он мог бы не обращать внимания на явное презрение этого «Джадина», если бы его красный был старше, больше привык бы к собственной шкуре, более устоялся в своих взглядах (даже если эти взгляды были ужасны, по профессиональному мнению Багги), но сейчас Шанкс был еще ребенком, он не был полностью свободен от вины, но и не был полностью ответственен за нее. Если и было что-то отвратительное в этой ситуации, так это те, кто разрешил ему пить. И Багги, в каком-то смысле, тоже — технически он был взрослым, даже если это не относилось к его телу. Его взгляд снова нашел раскрасневшееся лицо Шанкса, посмотрел на глупую петляющую улыбку, подумал, что, возможно, все они — включая даже Роджера — отвратительны. Он злился на Роджера, причем злился настолько, что считал его, своего капитана, столь же отвратительным, как и он сам. Это шокировало его, мысль словно вырвалась из какой-то запертой части его мозга. (Но другая его часть восставала против: в конце концов, Роджер был его капитаном. Он не был… он не мог быть отвратительным. Правда ведь?) Но не Шанкс, не до конца. В конце концов, ребенок есть ребенок, и ошибки взрослых не делают его виноватым, кто бы что не говорил. Пьяный Шанкс, возможно, поразил его сильнее, чем он думал — похоже, он не мог держать свои мысли в порядке, борясь между ужасным чувством вины и чудовищным гневом. Марко выглядел смущенным, если это можно так назвать, и немного забавным, в то время как Джадин выглядел задумчивым. Черт бы его побрал, ему следовало подумать, прежде чем грубо набрасываться на Шанкса за то, в чем он не виноват. (Не преуменьшал ли он роль Шанкса в своем собственном пьянстве? Может, он был наивен и позволил своим чувствам затуманить его рассудок?) — Он только что назвал тебя пацаном? — прошептал Марко, хихикая и пытаясь скрыть это руками, но безуспешно. Джадин продолжал смотреть на Багги, и тот встретил его взгляд с большой долей ненависти. Он мог бы признать, что проецирует на него себя, он осознавал это, — один неверный шаг не заслуживал такого отношения. Но это осознание не заставило его остановиться, а только раззадорило. Он понял, что ему захотелось, чтобы кто-то сделал что-то плохое, просто чтобы дать отпор. И к черту последствия. Возможно, к старости он стал больше походить на Шанкса. Нет, на самом деле нет, он все еще вел себя как обычно — гораздо более безрассудно, но как обычно. Ведь если бы он позволил себе признать мысль, то понял бы, что это ни за что на свете не будет последним случаем, когда он станет безрассудным просто из-за того, что все это было для него слишком. Джадин улыбнулся, и Багги показалось, что кто-то прикрепил ниточки к его губам и с силой потянул их вверх. Он в обиде переменил позу, но теплая рука начала гладить его по голове, прежде чем он успел сделать что-то подходящее для своего возраста, возмущенно вскрикнув. Он потрепал его по голове? Потрепал его? Он выругался и впился ногтями в руку обидчика, как только его мозг понял ситуацию, — Какого блин хрена? — но тот лишь самодовольно посмотрел на него. На мгновение Багги пожалел, что его ногти не такие длинные. И тогда он пообещал себе. Багги не будет стричь ногти до тех пор, пока не будет уверен, что если он за что-то схватится, то прольется кровь. Может, об этом стоит спросить у ведьмы, когда он доберется до неё? Он готов был поспорить, что старая знахарка знает, как сделать его ногти длиннее и крепче. Еще одна мотивация как можно скорее найти способ навестить ведьму. Слова придурка вернул его к реальности, Багги был жутко раздражен, но голос Джадина успокаивал — интересно, он сделал это сознательно или это штучки минков? Черт, ему было любопытно. — Расслабься немного, ладно? Я тебе не враг, пацан, — и при слове «пацан» его голос стал забавным, и да… это было справедливо. Вероятно, он выглядел смешно, пытаясь вести себя на свой настоящий возраст, несмотря на свое теперь крошечное тело. Мысль была отнюдь не из приятных. Мальчик продолжал говорить, совершенно не обращая внимания на то, что Багги вырвал его руку от собственной головы. — Твой… товарищ по команде пьян в стельку, будет лучше, если он отправится в лазарет, желательно до того, как еще больше напьется, чтобы он мог проспаться, — он рассуждал здраво. Такое количество алкоголя в маленьком теле было совсем небезопасным, и еще было совершенно неправильно позволять ему разгуливать в таком пьяном виде, пока все остальные тоже пьяны — ведь большинство пиратов и так были безрассудными, а пьяные пираты? Это было гораздо хуже. Он хотел сказать, что они вернутся на свой корабль, в свой дом, на Оро Джексон, но это было бы просто глупо, когда вся команда была здесь. Ему не хотелось признавать поражение, но логика была здравой: у него не было никаких сил стоять на ногах. — Тогда я останусь с ним в лазарете, — упрямо добавил Багги, чтобы обозначить, что не намерен менять свое мнение. Даже если ему было любопытно, чем закончится то, что происходило между его капитаном и Белоусом. (Голос души капитана все еще казался ему жалким, словно он пытался разгадать головоломку, но так ни к чему и не пришел. Багги не был глуп, он знал, что, скорее всего, именно он является темой разговора, и от этой мысли ему снова захотелось умереть — лишь бы забыть о том, что именно он, скорее всего, является причиной того, что Роджер так себя чувствует). Даже если выражение глаз Шанкса и его неконтролируемые движения вызывали у него желание заплакать. Или кричать, он не определился. А лазарет даст им дополнительное время на случай, если начнется драка и им придется покинуть корабль. Там гораздо безопаснее, чем здесь, потому что если драка и случится, то начнется она… скорее всего, именно тут — на палубе. Багги сейчас редко был в чем-то уверен, ведь он вернулся к жизни как какое-то приведение. Он преследовал людей, добавляя в их жизнь еще больше страданий, как будто им их и так не хватало. Он называл команду Роджера ходячими призраками, но разве он не был здесь единственным призраком? Был ли он эгоистом? Эта мысль начала расти в его голове, как болезнь. Он почувствовал слабость, подходящую для того призрака, которым он сейчас являлся. Должно быть, он потерял какое-то время, размышляя над своими мыслями, потому что, когда он перестал чувствовать себя расплывчато, Марко и Рейли уже вели Шанкса в лазарет. Рейли бросил ему через плечо смущенную, но извиняющуюся улыбку. — Его повели в лазарет, Рейли сказал, что чувствует ответственность, — слишком понимающие глаза Джадина нашли его. Ответственность? Багги подавил насмешку, от горького чувства онемели кончики его пальцев. Слова Джадина звучали нормально, непринужденно, но его глаза были слишком понимающими. Багги посмотрел на него и подумал, что, может быть, он все-таки не такой уж и засранец.