Мисс Габриэлла Бьянко
Тогда
Маттео продолжал смотреть на меня самым гневным взглядом, какой только был у него в арсенале, но я и его уже не боялась. После двух пощечин щека горела, и я была уверена, что она красная, как помидор. Хотела бы я, чтобы он почувствовал такую же боль, что испытывала я. — Я не отпущу тебя, Габриэлла! — сурово прошипел он, подойдя еще ближе, буквально прикасаясь грудью к моей и возвышаясь надо мной. — Тогда я лучше умру, чем буду и дальше жить с тобой! — прокричала я и попыталась оттолкнуть его от себя, поставив ладони на его грудь и сжав зубы до скрежета. Маттео зарычал в ответ, подняв руку к моему лицу и сжав щеки до боли; приподнял мое лицо к себе, и наши глаза снова встретились. Он был готов убить меня прямо сейчас, я уверена, но что-то не давало ему этого сделать. Пока что. — Я могу работать в агентстве семьи, — промямлила я, потому что не могла нормально произнести слова из-за его пальцев на щеках; Маттео опешил от моих слов и разжал хватку, немного отодвинувшись от меня. — Серьезно, блять?! Да ты смеешься надо мной, — Маттео издал истеричный смешок и поднял лицо к небу, на мгновение закрыв глаза: похоже, он пытался совладать с собой, но я знала, что ему редко это удавалось. — Лучше там, чем с тобой здесь! — нервно и сердито выплюнула я и приготовилась к его очередной атаке. — Никто не знает, как я выгляжу, — я надеялась, что это может быть весомым аргументом. — Я не нужна тебе, Маттео, — по какой-то причине я пыталась достучаться до его души, которой, казалось, не было. — Наш брак — ошибка, и ты это знаешь. Неужели тебе не надоела моя ненависть к тебе и твоя ненависть ко мне? — Что если мне нравится ненависть? — уже спокойнее спросил он, снова посмотрев на меня. — Что если мне нравится видеть, как я причиняю тебе боль? Я сглотнула, но ком из горла никуда не исчез. Казалось, что еще немного и он перекроет мне доступ к кислороду, — и, возможно, этого я и хотела.Сейчас
Когда Джованни предложил немного отойти из толпы, так как нас буквально давили и наступали на ноги, — здесь было достаточно много гостей из высшего общества, — мой взгляд зацепился за знакомую фигуру, которую я предпочла бы не видеть до скончания своих лет. — Николь? — я вздрогнула от голоса Джованни, будто вышла из транса. — Все... все в порядке, идем, — я попыталась выровнять голос, чтобы унять дрожь, но ничего не выходило, потому что прошлое снова застилало все перед глазами. Маттео. Он стоял возле стойки у бара с бокалом в руке, в котором была налита янтарная жидкость, и смотрел прямо на меня. Я не могла понять его чувств, но мои он с легкостью мог прочитать, потому что я не обладала умением скрывать эмоции, они все были написаны у меня на лице, особенно — в глазах. Я не видела его год, точно так же, как и Марко, его брата, что был младше него на четыре года. Конечно, у нас с ним была договоренность о том, что наша дочь будет видеть и отца, и мать, и, когда Эмилии нужно было провести время с Маттео, ее забирал телохранитель семьи, поэтому с бывшем мужем я не виделась после того, как ушла от него. И сейчас вид того, как он свободно, практически расслаблено стоял и смотрел на меня, заставил внутренности сжаться. Джованни был удивлен моей реакции, но я успела оторвать взгляд от Маттео. Мы прошли дальше, мимо бара, и я была благодарна за это, потому что теперь видела только спину Маттео. — Есть что-то крепче шампанского? — дрожащим голосом спросила я; черт, почему я не могла контролировать себя? — Несколько минут назад ты сказала, что редко пьешь алкоголь, — недоверчиво взглянул на меня Джованни, но успел выхватить с подноса, что нес очередной официант, бокал с темной жидкостью: видимо, вино. Он протянул его мне, и я с благодарностью посмотрела на него, отпивая несколько глотков. Все это время Джованни разглядывал меня, явно не понимая резкой смены моего настроения. — Что-то произошло? — и все-таки он не выдержал, но я уже начинала привыкать к тому, что он любопытен. — Неприятная встреча, — пожала плечами, опустив глаза в пол. — Здесь человек, которого я бы не хотела видеть, — объяснила я. Джованни вдруг оттолкнулся от стены, на которую опирался, и встал напротив меня. Я удивленно вскинула брови и задрала голову вверх, чтобы посмотреть в его лицо. — Теперь ты будешь смотреть только на меня, как тебе такой вариант? — склонив голову на бок и немного улыбнувшись, спросил он. Это было немного странно и, возможно, даже по-детски, но с другой стороны, это было мило и… заботливо? — Мне нравится, — кивнула я, улыбнувшись одними губами, но мы оба понимали, что не простоим так весь вечер, потому что то и дело к Джованни подходили гости, и он разговаривал с ними на отвлеченные темы, которые не требовали какого-то напряжения, хотя мне казалось, что его тело всегда было готово к бою, и только когда мы оставались наедине, Джованни расслаблялся, а его глаза выражали мягкость. Спустя несколько минут мужчина средних лет подал знак Джованни — наверное, о том, что к нему можно было подойти, — поэтому он извинился, сказав, что ему нужно переговорить с ним только вдвоем. Я же не имела права сказать что-либо, хотя по какой-то причине стала забывать, что я всего лишь купленная кукла для этого вечера. Проследив за Джованни, смотря на его широкую спину, я еще раз отпила красное вино из бокала, затем потеряла его из виду, потому что он и незнакомый мужчина решили отойти в сторону, где их закрывала толпа гостей, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как глазеть по сторонам. Однако мне это быстро надоело, я заскучала, но заметила, что гости выходили на террасу, откуда открывался невероятный вид на Нью-Йорк, поэтому решила — почему бы и нет, может, такой вид я увижу еще не скоро, если вообще увижу. На выходе из здания лежали пледы, кто-то их брал, а кто-то нет, но, зная, какая погода была на улице, и зная, что здесь, наверху ветер мог быть еще сильнее, я взяла плед, расправила его и накинула на плечи, затем вышла на террасу, и холодный ветер тут же поднял мои локоны, запутывая их. Где-то в сумочке лежала одна единственная резинка, которую я никогда не вытаскивала как раз для таких случаев, поэтому, отойдя немного в сторону, чтобы не закрывать проход, завязала волосы в низкий хвост. На террасе было немного людей, вероятно, из-за плохой погоды. Тучи сгущались, а ветер усиливался с каждой минутой, но это не помешало мне подойти к перилам и немного перегнуться через них, чтобы взглянуть вниз, в пропасть, где крошечные люди и машины двигались, будто игрушечные. Интересно, Бог видит нас так же? — Здравствуй, Габриэлла, — грубый голос раздался за спиной, и я вздрогнула, не ожидая никого возле себя, а позади — тем более. Повернувшись всем корпусом, увидела перед собой Маттео, который разглядывал меня с ног до головы, сложив руки на груди. — Здравствуй, Маттео, — ответила я и еще больше укуталась в плед, прислонившись теперь спиной к перилам. — Вижу, ты здесь не одна, — он подошел ближе и опустил руки на перила, смотря куда-то в даль, на город. — Джованни Пеллегрини, не так ли? — я просто кивнула на его вопрос. — Ты в курсе, кто он? — Конечно, — спокойно сказала я, но от его близости хотелось кричать. — Это как-то должно поменять ситуацию? — Удивительно, как складывается твоя судьба, — ехидно хмыкнул Маттео. — От одного мафиози к другому. Ты как магнит для нас, Габриэлла, — перевел взгляд на меня и сверкнул глазами; черт, я бы их выцарапала собственными руками, если бы могла. — Он лишь мой клиент, не более, — раздраженно ответила я. — Не видела твою спутницу. — Она отошла припудрить носик, так это у вас называется? — фыркнул Маттео. — Выглядишь лучше, чем год назад, неужели клиенты так хорошо трахаются? Лучше, чем я? — он не знал, что я заключила контракт с агентством семьи, прописав там пункт о том, что не сплю с клиентами; не знала точно, стоит ли ему знать об этом, поэтому просто молчала насчет этого. — Мы не трахались, Маттео, — остановила я его грязные мысли, — это было изнасилование, и ты это знаешь, но не хочешь называть вещи своими именами, — я начинала закипать, но понимала, что в данном месте точно не стоило устраивать сцену. — Мне плевать, — бросил он, и в его ответе я даже не сомневалась. — Кстати, я заберу Эмилию на месяц в Италию где-то через два дня, — я вопросительно посмотрела на него. — Что? Ты не можешь! — возмутилась я. — Она не должна быть вместе с твоими головорезами вдали от дома, — да и с ним тоже не должна быть, но у нас с Маттео была договоренность. — Я хочу показать ей родину, — будто это и правда его волновало. — Она родилась здесь, — указала пальцем на город, — в Нью-Йорке, и он является ее домом и родиной. — Габриэлла, не спорь со мной, или будет хуже и я заберу ее у тебя навсегда! — огрызнулся он, рыкнув на меня, понизив голос до низкого баса, от которого всегда пробегали мурашки по телу. После последних его слов все желание как-либо контактировать дальше отпало, да его и в принципе не было, но, когда Маттео начинал закипать, лучше было держаться от него подальше и не лезть на рожон, а закипал он чаще, чем находился в нормальном расположении духа. Посмотрев прямо, я заметила Джованни, который с пледом в руках двигался к нам. Боже… он не должен понять, что я и Маттео как-то связаны, мне не нужно это. Я еще дальше отодвинулась от бывшего мужа и сжала предплечья под пледом до неприятной боли, вонзив в кожу длинные ногти, — так я могла унять дрожь в теле, по крайне мере, на какое-то время. Когда Джованни подошел ближе, он метнул глаза на Маттео, который стоял так, будто между нами ничего не произошло и будто мы даже не знакомы. Мне показалось это странным, непохожим на него, ведь я думала, что сейчас он устроит сцену. — Джованни, какая встреча, как всегда неожиданная, — заметил Маттео мужчину рядом со мной, повернув голову вбок. — Я не удивлен, наши семьи часто приходят на такие мероприятия, — ответил Джованни. — Come sta il tuo fianco? Spero che Marco non abbia inserito profondamente il suo coltello nella tua carne, — что? Нож и Марко? Когда Марко успел пырнуть ножом Джованни и за что? Маттео знал, что я немного понимала итальянский, но не знал, что на самом деле я понимала все, и в этом было мое превосходство. — Dovresti tenere d'occhio tuo fratello, Matteo, altrimenti potrebbe scatenare conflitti inutili se tagliasse qualcuno, — ответил Джованни в почти приказном тоне. — Не волнуйся об этом, — закончил Маттео и отошел от нас, возвращаясь в здание. Было трудно делать вид, что я не понимала ни слова из того, что они говорили, но я старалась как могла и чувствовала себя из-за этого шпионкой, а еще думала, как долго смогу косить под дурочку. Джованни встал рядом со мной и стал расправлять плед, но не накинул его на себя, а укутал меня, хотя на моих плечах и так он был. — Лучше укрой себя, у меня уже есть, — стала отнекиваться я, но Джованни лишь покачал головой. — Я вижу, что ты дрожишь, — но дрожь была не столь от холодного ветра, сколько от присутствия Маттео на этом мероприятии и от взгляда его агрессивных глаз, которые снова пытались сожрать меня. — Тебе нравится этот город? — Я не знаю, как к нему относиться, но всегда чувствовала себя здесь лишней, будто это не то место, где я должна быть, — объяснила я и придержала два пледа, когда подул слишком сильный ветер; я невольно прижалась к Джованни, боясь, что меня может унести с террасы. Мне стало неловко от моего телодвижения, и я попыталась отодвинуться, но почувствовала, как рука мужчины обвивала мою талию и прижала к себе. Что это за жест? Уверена, со стороны мы были похожи на пару. И только сейчас я услышала его запах: нотки апельсина с бергамотом. Этот запах напомнил мне уютную зимнюю ночь, когда за окном шел снегопад, а ты сидел дома, укутанный в плед, и смотрел любимые фильмы по телевизору, ожидая новогоднего чуда. И Джованни сейчас ощущался именно так — по-уютному тепло. — А ты? — осмелилась спросить я, все еще находясь в его объятиях. — Мне нравится Нью-Йорк, но в нем нужно быть слишком быстрым, чтобы он не смог съесть, поглотить тебя. Здесь всегда необходимо бороться за лучшую жизнь, если ты ее хочешь, и в каком-то смысле для меня это является лучшей мотивацией сделать свою жизнь лучше и никогда не останавливаться. Я кивнула на его слова и теперь подумала о том, что он и я слишком откровенно разговаривали друг с другом, а так быть не должно. Нельзя быть такой со своим клиентом, потому что для него я — никто, так же, как и он для меня. Через несколько минут на улице пошел сильный дождь, поэтому все вернулись в здание, а еще через полчаса мероприятие закончилось, но никто не спешил выходить на улицу по той же причине — Нью-Йорк охватила темнота, ураган и ливневый дождь. — Мы останемся здесь, — вернулся Джованни от ресепшена, где долго вел переговоры с мужчиной. — Что? В отеле? — удивленно спросила я, переминаясь с ноги на ногу. — Туда невозможно выйти, — он указал на улицу, — а ехать еще сложнее из-за того, что на многих улицах полно воды. Черт… я не могла остаться. Ванесса должна была привести Эмилию домой через два часа. — Нам дали номер-люкс, в нем две отдельные комнаты, так что я не думаю, что это станет проблемой, — спокойно произнес Джованни и показал карточку от номера. Нужно было предупредить няню. — Николь? А что я могла сделать в знак протеста на его решение? Впрочем, ничего, поэтому я просто кивнула, отвлекаясь от своих мыслей, и мы прошли сквозь толпу людей, которые, кажется, точно так же, как и мы, желали остаться в отеле из-за непогоды. Лифт быстро поднял нас на нужный этаж, и мы вышли из него, свернув направо и пройдя прямо по длинному коридору, в конце которого была белая дверь. Когда Джованни открыл дверь и впустил меня, свет автоматически зажегся во всех комнатах, но был приглушенным, наверное, чтобы сильно не слепить глаза. Как и входная дверь, здесь было много светлых оттенков, в основном белые и бежевые, что придавало чистоту и роскошь этому месту. Я никогда не оставалась с клиентами в номере, да и не ходила в них с ними, поэтому сердце неровно стучало в груди, думая о том, что Джованни мог с легкостью воспользоваться мной здесь. На каких-то долю секунды я задержалась возле двери, в то время как мужчина уже снял обувь и прошел в одну из спален. — Ты голодна? — спросил Джованни, выйдя снова в коридор, но уже без пиджака, а лишь в черной рубашке и брюках. — Немного, — коротко ответила я и поставила туфли под скамейку, что стояла возле двери. — Тогда закажу что-нибудь на ужин. Есть предпочтения или то, чего ты не ешь? — Эм, — задумалась я, — была бы не против съесть пасту и выпить зеленого чаю. Джованни кивнул и снова спрятался в спальне, затем послышался его голос, — он заказывал ужин в номер, хотя мы могли бы спуститься в ресторан. Пройдя по номеру, я заглянула в ванную комнату и решила помыть руки, а заодно взглянуть на себя в зеркало. Волосы все еще были собраны в хвост. Я и забыла, что завязывала их, — было так удобно, что они не мешали. Ванная комната была просторной: с двумя раковинами, душем и ванной, — выбирай, что по душе. — Примерно через полчаса должны принести ужин, — оповестил Джованни, заглянув в ванную. — Хорошо, спасибо, — мне было так неловко, что я не знала, куда себя деть, когда оказалась перед Джованни лицом к лицу. — Я... пойду в свою спальню, — он просто кивнул и пропустил меня, затем сам зашел в ванную комнату и закрылся, через пару минут послышался шум воды, — наверное, Джованни принимал душ. Я же не знала, могла ли до конца расслабиться, находясь так близко к незнакомому мужчине, хотя он и правда внушал доверие, ведь ни разу не нагрубил и не тронул лишний раз или как-то по-интимному. Таких редко встретишь в современных реалиях, да и среди клиентов. А что если он вел себя так порядочно только при людях, которые пристально за ним наблюдали? Но мы же были вместе, наедине в его машине... Моим тревожным мыслям не было покоя.Ванесса, добрый вечер.
Можешь ли ты оставить Эмилию у себя на эту ночь?
Габриэлла.
Мне очень хотелось надеяться, что няня согласится. У нас была некая договоренность на такие случаи, но это было лишь на словах. В ожидании ответа я присела на мягкую большую кровать, которая явно была не на одного человека, и стала пялиться в телефон, как будто это могло помочь.Добрый вечер, мисс.
Конечно. Надеюсь, с вами все в порядке.
Ванесса.
Я выдохнула, когда прочитала сообщение от няни, и отложила телефон в сторону, но не знала, чем себя занять, поэтому решила пройтись по номеру и позаглядывать в шкафы в поисках какой-нибудь сменной одежды, но нашла лишь белый махровый халат и тапочки, а еще — полотенца и принадлежности для душа. Кажется, придется ходить в платье до самого сна, а может, и спать в нем. Вода в душе выключилась и стало совсем тихо, за исключением завывания ветра и постукивания капель дождя по окну, из которого открывался вид на мрачный Нью-Йорк и Центральный парк, в котором деревья сильно наклонялись от порывистого ветра. Давно не было такой плохой погоды, но сегодня и правда говорили о ней по радио и присылали сообщение с предупреждением оставаться дома. Кто их вообще слушает или читает, не так ли? Выйдя из своей комнаты, я услышала, как что-то упало и разбилось в ванной комнате, а затем послышалось шипение и цоканье языком, будто Джованни что-то очень сильно раздражало в этот момент. — Все в порядке? — решилась спросить я и подошла ближе к двери. Не услышав ответа, я решила, что это не мое дело, затем дверь приоткрылась и Джованни спросил: — Не могла бы ты помочь мне? — Эм, ты одет? — не хотелось видеть его голым; я чувствовала жар, который исходил оттуда, видимо, из-за горячей воды. — Да, проходи. Я открыла дверь шире и вошла, но тут же отвернулась. Джованни был в одном полотенце, которое он обернул вокруг своих бедер. — Ты сказал, что ты одет, — с укором произнесла я, продолжая неподвижно стоять к нему спиной. — Я не голый, на мне полотенце, — спокойно ответил он. — Но это не одежда. — Просто помоги мне, Николь, — и я повернулась, пытаясь не смотреть на его обнаженное тело и мышцы, которые так и манили к себе, чтобы потрогать их. Соберись, Габриэлла! — Ты разбил бутылек со спиртом? — когда я подошла ближе к нему, то увидела в раковине осколки, а еще в нос ударил неприятный резкий запах, от которого я зажала нос. — Не ходи там босиком, возможно, я собрал не все осколки, — схватил он мое запястье и потянул на себя; его рука была такой горячей по сравнению с моей. — Я не дотягиваюсь до раны, чтобы ее обработать и замотать новым бинтом, — это та самая рана, о которой говорил Маттео? — Поможешь? — Джованни протягивал мне салфетку, которую успел вымочить в спирте прежде, чем разбил бутылек. — Конечно, — я взяла салфетку, а он повернулся ко мне спиной, и я сразу заметила рану на его боку, она и правда была от ножа, но на его спине были и другие шрамы: маленькие и большие, некоторые выглядели так, будто получены давно, а некоторые — будто совсем недавно. — Кто-то пырнул тебя? — поинтересовалась я, когда начала обрабатывать рану, немного согнув колени и наклонившись ближе. — Один псих, но это не важно, — Марко не был психом уж точно, а вот его брат, Маттео, — был. Я продолжала протирать рану, из которой то и дело сочилась кровь, благо, не в больших количествах, но руки все равно успела испачкать. Я не боялась крови, но от ее вида в голове всплывали неприятные картинки прошлого. — Могу перебинтовать, — предложила я, когда выбросила в мусорку салфетку, затем подошла к раковине, чтобы помыть руки. Джованни кивнул и подал мне чистый белый бинт, и я взяла его в руки, вставая теперь напротив него. Боже, как мне отвести взгляд от его накаченного тела? Неужели он позволит дотронуться до себя? Если бы у Джованни были плохие намерения на мой счет, он бы с легкостью придушил меня руками. Подойдя еще ближе, я размотала бинт и приложила один его конец к боку, а другой стала оборачивать вокруг торса мужчины. Я чувствовала всем своим нутром, как Джованни наблюдал за мной, — он довольно часто это делал. В конечном счете я завязала оба конца друг с другом в маленький узел. — Спасибо, Николь, — когда-нибудь он перестанет акцентировать внимание на этом имени. Когда-нибудь? Что за мысли? Разве мы встретимся еще раз? После его слов благодарности я неловко выползла из ванной, и тут же раздался стук в дверь: наверное, это принесли наш ужин. Я подошла к двери и негромко спросила, кто это, — мафия научила меня никогда не открывать дверь сразу, но, конечно, спрашивать тоже было опасно, однако сейчас я надеялась, что никто не собирался нас убивать, зная положение Джованни. Молодой парнишка поздоровался со мной и спросил разрешения войти, и я пропустила его, чтобы он провез тележку, на которой стоял поднос с едой. Когда он прошел мимо, мой желудок сжался от запахов еды; кажется, сегодня я только завтракала. Джованни вышел из ванной в тот момент, когда дверь за официантом закрылась. Он выглядел немного смешно в белом халате, но, кому как не мне знать, что тут нет больше никакой одежды, кроме этой, а после душа вряд ли хотелось надевать ту одежду, в которой проходил весь день. — Мне даже неловко от того, что ты одета, а я — нет, — то есть теперь он считал, что не одет, хотя на нем был халат. Мужчина взъерошил волосы и несколько мокрых прядей упали на его лицо; черт, он выглядит слишком… Не говори этого, Габриэлла! — Мне раздеться? — слегка усмехнулась я, кладя в рот помидор черри. Джованни удивленно поднял одну бровь — явно не ожидал от меня такого предложения, — затем ответил: — Предпочел бы оставить мысли на этот счет в своей голове, но в данную минуту не хочу, поэтому — да, я не против, если мы будем в одинаковом положении, — и это было так честно и открыто сказано, что я опешила от слов мужчины, перестав жевать помидор. — Но я не заставляю. — Эм, нет, я согласна, — проглотив помидор, сказала я неожиданно для себя. — Сейчас вернусь, — и встала с кресла, на котором сидела, чтобы пройти в спальню и переодеться в халат. Впервые, наверное, после брака с Маттео я была настолько открыта к общению с мужчиной, причем — с малознакомым мужчиной, но по какой-то неведомой мне причине Джованни производил впечатление порядочного человека и того, кто не стал бы пользоваться женщиной. Халат висел в небольшом белом шкафу напротив кровати. Я достала его и стала стягивать с себя платье, от которого остались следы на коже, на талии, из-за довольно жесткого ремня. Я буквально выдохнула воздух, когда окончательно стянула его с себя. Махровая ткань халата приятно окутала тело, отчего захотелось зарыться в него всем телом и лечь в кровать, чтобы заснуть сладким сном, но, кажется, мой желудок все еще был против, так что, я вернулась к Джованни, который сидел на кресле напротив моего и до сих пор не притронулся к еде. — Это забавно, — сказал он, когда окинул меня взглядом, а я села на свое место, поджав одну ногу под себя. — Но мне нравится, что ты согласилась, — добрая ухмылка озарила его лицо. — Сама не ожидала от себя, — пожала я плечами. — Теперь можем ужинать, — я потянулась рукой к тарелке с пастой и подумала, как мне удержаться и не съесть все слишком быстро, чтобы не выглядеть свиньей. Джованни ел не спеша, тщательно пережевывая пищу. У него в тарелке тоже была паста, но с морепродуктами. Если бы кто-то сейчас увидел нас, то мог бы подумать, что мы давно женатая пара, которая приехала на отдых. Уверена, что со стороны мы так и смотрелись. — Почему ты боялась меня сегодня, когда я пришел в студию? — нарушил тишину Джованни и отставил от себя на стол тарелку. — Думала, что ты преследуешь меня, что наплевал на свою клятву, — объяснила я и тоже поставила тарелку на стол. В его взгляде читалось, что он мне не до конца верил: казалось, он умел читать людей по щелчку пальца. Надеюсь, Джованни не читал мысли, иначе мне будет стыдно, потому что лучше не знать о том, что пришло мне в голову после того, как я увидела его в одном полотенце. — Ты чего-то недоговариваешь, — с прищуром в глазах сказал он и опустил локти на колени, руками подперев подбородок. — Это не единственная причина, по которой ты отталкивала меня. Конечно, нет. Когда Марко написал, что Джованни Пеллергини являлся Доном, в моих жилах застыла кровь. Я не хотела как-либо встречаться с людьми из мафии, даже если это были просто клиенты. Я знала, на что способны такие люди, потому что была замужем за Маттео, потому что видела, что мафия делала с людьми. Перед глазами до сих пор иногда всплывала картинка того, как Маттео несколько раз выстрелил в голову солдату, который чуть не выдал полиции информацию о наркотиках, о месте, где семья продавала их. Это случилось неожиданно, поэтому я не успела среагировать и уйти с нашего двора, но то, как хладнокровно Маттео убил, останется со мной навсегда. Я знала и знаю, что это не предел и что этими людьми совершались убийства и похуже. — Я знаю, кто ты, — набралась сил и сказала. — Это основная причина, Джованни.