Мисс Габриэлла Бьянко
После моих слов Джованни напрягся и откинулся на спинку кресла. Его лицо больше не выражало спокойствия, с которым он старался держаться, когда был возле меня или когда смотрел на меня, — так это была лишь маска, чтобы я не боялась его? Затем он встал и подошел ближе, возвышаясь надо мной. Его пальцы потянулись к моим волосам, а я, на удивление, не отпрянула. Он накрутил локон на палец и спросил: — И кто же я, Николь? — даже его голос изменился, стал ниже и грубее. Я сглотнула образовавшийся ком в горле и все же решилась поднять глаза на Джованни, что стоял сбоку от меня и все еще крутил мои волосы в пальцах, будто это было тем, что успокаивало его. Его серые глаза испытующе смотрели в мои, ожидая ответа. — Ты убийца, Джованни, — сердце застучало быстрее, потому что я боялась, какая реакция последует за этим. — Ты Дон одной из Нью-Йоркской семьи. Он отпустил мои волосы и прошел дальше по комнате к окну. Я проследила за ним взглядом. Джованни сложил руки на груди и стал рассматривать ночной город. И как понимать его реакцию, если даже ни один мускул на его лице не дрогнул от моих слов? Возможно, и не должен был, потому что ему явно не впервой слышать про себя такое. Я решила встать и подойти к нему, но остановилась позади, за его спиной. — Скажи что-нибудь, — попросила я, — меня пугает молчание. — Только лишь молчание? — задал вопрос Джованни и развернулся, облокотившись о подоконник. — Что изменится, если я что-то скажу насчет того, кем являюсь? — я отвела взгляд в сторону. — Вот именно. Ничего не поменяется. Я родился таким, таким и умру, — последнее, что он сказал, и прошел мимо меня, немного задевая плечом. Некоторое время я стояла в том же положении, что и была, но теперь разглядывала огни в окне; ноги будто вросли в пол, а дыхание так и не восстановилось. Что это был за порыв, когда Джованни трогал мои волосы? И почему я ему позволила? Наконец, обернувшись, поняла, что Джованни вернулся в свою комнату. Разговаривать он явно более не был настроен, поэтому мне не оставалось ничего, кроме как пойти в душ и улечься в кровать, чтобы попытаться заснуть. Наш ужин так и не был доеден. Неужели это я все так сильно испортила? Но каким образом? Я лишь сказала правду о нем. Юркнув мимо комнаты Джованни в ванную, я скинула с себя халат и комплект белья, который был под цвет зеленого платья. Зашла в душ и повернула кран. Сверху полилась вода, и я попыталась переключить на другой режим, — не хотела мочить волосы, которые завязала в пучок, но ничего не выходило, поэтому я смирилась с тем, что вода уже наполовину намочила голову, и осталась стоять под теплой водой, что окутывала все тело. На мое везение здесь был и шампунь, и кондиционер, поэтому я намылила волосы, и от них стало приятно пахнуть — чем-то цветочным. Хотя удивляться тут было нечему, в дорогих отелях всегда имелось все необходимое. Душ разморил меня, и я начала зевать, но, ступив на прохладный пол ванной, почувствовала, как что-то впилось в ногу. Зашипев от боли, я оперлась рукой о раковину и подняла ногу, — в ней торчал осколок. Джованни и правда поднял не все, а я и забыла про это. Я кое-как вытерлась полотенцем, пытаясь не наступать на ногу, и снова надела халат. Под ногой уже образовалось небольшое пятно крови. Я села на край ванны и притянула ногу к себе: осколок был среднего размера и настолько прозрачным, что его можно было и не заметить. Мои попытки вытащить его не увенчались успехом, так как ногти мешали зацепиться за его край. Черт возьми! Ну не звать же мне Джованни! У нас что сегодня, флешмоб, кто кого перевяжет? Однако сама я точно не справлюсь… — Джованни! — прокричала я, но не услышала в ответ ничего; может, уже спал? — Ну и вляпалась ты, Габриэлла… — прошептала я и окончательно обмякла на краю ванной, не зная, что делать, — если только скакать на одной ноге в комнату и попытаться там… Решив, что это лучший вариант, потому что в ванной комнате было жарко, я оперлась рукой о стену рядом с собой и ступила на одну ногу, а вторую согнула, чтобы случайно не наступить на нее, иначе осколок мог вонзиться в ногу еще сильнее. Допрыгав до двери, я открыла ее, и меня оглушила тишина в номере. Неужели он ушел, а и я не слышала из-за того, что принимала душ? Ладно, раз его так задели мои слова, будет даже комфортнее без его присутствия. Один Бог знает, куда он пошел и к кому… От ванной комнаты до спальни было небольшое расстояние, но прыгать на одной ноге не равно идти на двух, поэтому дистанция сейчас казалась гораздо больше. — Что ты делаешь? — раздался мужской голос за спиной; да почему я ничего не слышу?! Как Джованни так тихо открыл входную дверь? — …прыгаю? — неловко спросила я, повернув голову к нему; он снова был одет в рубашку и брюки, а волосы до сих пор были немного влажными. Его глаза опустились на пол и проследили за дорожкой крови, которую я оставила. — Ты все-таки наступила на осколок, — я пожала плечами и кивнула, мол, это не моя вина. — Да, и я не могу его вытащить из-за длинных ногтей, — я подняла одну руку и растопырила пальцы, показывая маникюр. — И решила, что лучший вариант это лечь с ним спать? — Джованни вскинул одну бровь и подошел ко мне ближе. — Решила, что попробую достать его в спальне, — ответила я, и в следующую секунду он поднял меня на руки, как пушинку, и понес в комнату. Джованни опустил меня на кровать, сажая на уже расправленную постель белого цвета, и присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть осколок. — Я могу сама, не стоит, — попыталась остановить его, когда Джованни взял мою ногу в руки; Боже, у меня мурашки по коже от его прикосновений. — Вроде ты сказала, что у тебя не получается, — он продолжал внимательно рассматривать. — Почему ты так часто противоречишь сама себе? — его тон был вроде и холодным, а взгляд — отстраненным, но то, как он пытался помочь, говорило совершенно о другом. — Нужно принести салфетки, — коротко сказал он и поднялся на ноги, затем скрылся в коридоре: наверное, пошел в ванную. Через пару минут Джованни вернулся и снова присел напротив меня, я следила за его четкими, но мягкими движениями, он выглядел таким сосредоточенным, хотя здесь не было чего-то такого, о чем нужно было думать. Возможно, его посещали некоторые другие мысли, например, о том, что я ему сказала. Интересно, он злился на меня? — Откуда такой большой шрам? — чуть повернув мою лодыжку, спросил он. Вертикальный шрам красовался от лодыжки до колена, напоминая о ночи, когда Маттео был в ярости и пытался в таком состоянии взять меня. На мой отказ он полоснул меня ножом по ноге, пытаясь притянуть ближе к себе, но, видимо, забыл, а может, и нет, о холодном оружии в своей руке. Крови было достаточно много в ту ночь. — Один псих виновен в этом, но это не важно, — я ответила практически точно так же, как и Джованни, когда я спросила о его ране. Мужчина чуть поджал губы, но ничего не ответил, лишь развернул и поднял мою ногу так, чтобы ему было удобно доставать осколок. — Больно? — спросил он, когда стал вытаскивать осколок, но я чувствовала лишь легкое покалывание и ничего более, поэтому покачала головой. Джованни стал дальше тянуть за край осколка и в конечном счете вытащил его, кладя на пол на другие салфетки. Кровь хлынула сильнее, но от этого не стало больнее. — Спасибо, дальше я в силах сама управиться, — моя рука потянулась к бинтам, что лежали на кровати возле меня, но Джованни бросил на меня предостерегающий взгляд, и я отпрянула. Мне было ужасно неловко находиться в таком положении. Я сидела высоко на кровати и смотрела на сидящего практически на коленях Джованни передо мной. И этот человек — Дон? Этот человек убивал других? Если бы я не знала об этом, то никогда бы не подумала. Он возился с моей ногой, аккуратно протирая место, куда вошел осколок, а затем перебинтовал ногу и опустил ее вниз. — Возможно, будет присутствовать боль при ходьбе, но заживет быстро, — поднявшись на ноги и собрав мусор, сказал он. Со мной никто и никогда так не возился и не ухаживал за мной, поэтому во мне было столько благодарности, но я не знала, как ее выразить, да и надо ли? Однако я аккуратно, медленно встала с кровати, едва прищурившись от боли в ноге, и ближе подошла к Джованни, который, кажется, совершенно не понимал моих действий, но и не возражал против. Я подняла глаза на него и встретилась с серыми радужками, затем, будто убедившись, что он не собирался нападать на меня и причинять боль, приподнялась на носочки и легонько поцеловала Джованни в щеку, которая была покрыта небольшой щетиной. — Спасибо, — тихо сказала я, когда отстранилась. Он поднял одну руку, и на мгновение мне показалось, что он собирался ударить меня за такую выходку, поэтому зажмурилась и съежилась, — совсем как тогда, когда была замужем за Маттео. Я будто загнанный ягненок, который боялся всего и вся. — Николь, — позвал меня Джованни с мягким тембром в голосе, который ласкал уши, — посмотри на меня, — я медленно открыла глаза, его рука приблизилась к моему лицу и взяла за подбородок. — Я не бью женщин и никогда не трону тебя, что бы ты ни вычитала про меня в интернете или где-то услышала, — серые глаза бегали по моему лицу, а пальцы мягко поглаживали подбородок и шею, — как приятно. — Кто поднимал на тебя руку? — Был один человек, но я не хочу вспоминать о нем, — прошептала я, — по крайне мере, не сейчас. Понятия не имела, что мы делали, почему стояли так непозволительно близко, являясь незнакомцами, но было чертовски уютно, может, даже по-домашнему. От Джованни исходила необычная аура, будто он — человеческое воплощение теплого мягкого пледа, в который можно укутаться и почувствовать себя в безопасности. — Спокойной ночи, Николь, — Джованни убрал руку от моего лица, а сам отошел на несколько шагов, будто обжегся, будто понял, что наделал. Я не успела ничего сказать в ответ, потому что он вышел из комнаты и прикрыл дверь. В следующую минуту я услышала, как дверца шкафа в его спальне чуть скрипнула. Мне не оставалось ничего, кроме как лечь в кровать и попытаться заснуть. Район Бруклин, Нью-Йорк. 12:45 AM Я попросила Джованни подвезти меня до студии, потому что нужно было доделать кое-какую работу, да и Лейла хотела прийти, — она собиралась уже вторую неделю подряд и все никак не могла дойти. Сейчас между мной и Джованни была построена некая стена, которая буквально разделяла нас и не давала сказать и слова, будто вчера мы сделали что-то непристойное и теперь стыдились этого. Когда мы остановились у нужного здания, Джованни несколько секунд постукивал пальцами по рулю и смотрел куда-то вперед, а я сидела на месте и чего-то ждала. — Будь моей, — вдруг сказал он, и я удивленно уставилась на него, приоткрыв рот, — на время, — что это вообще значит? — Мне нужно поехать в Филадельфию, но один не могу, нужна спутница, — так вот в чем тут дело. — Тебе стоит согласовать это с моим менеджером, — сухо ответила я, и Джованни кивнул. — А как же твое мнение? — Мое мнение почти не учитывается. Клиент — всегда прав, — пожала плечами и собралась выходить из машины, потянувшись к ручке двери. — Я не хотел задеть тебя, — его рука приостановила меня, дотронувшись до предплечья. — Это моя работа, Джованни, — безразлично произнесла я и дернула руку, чтобы высвободиться из сильной хватки. — До свиданья, — вышла из машины. На мгновение я задумалась, что сделала бы, если бы он просто сказал «будь моей», но не нашла для себя нужного и правильного ответа, потому что как можно сейчас думать о таком, если мы всего пару раз виделись? Конечно, между людьми бывает так называемая «химия» с первого взгляда, но, черт, я пообещала себе, что никогда больше не свяжусь с мафией, никогда больше не буду замужем за убийцей. Машина Джованни с ревом мотора отъехала от студии, и только после этого я зашла внутрь здания, где было тихо, — либо никого почти не было, либо были занятия. Ванесса пообещала завести Эмилию ко мне в студию, — мы переписывались с ней с утра, когда я только проснулась. Я любила свою маленькую мастерскую, и моя дочь переняла эту любовь от меня, чему я была очень рада. В студии у меня висела рабочая одежда, которая состояла из джинсов и белой футболки, поэтому я быстро переоделась за ширмой и в дополнение надела фартук, что был испачкан красками и глиной. Мне необходимо было отвлечься от мыслей о Джованни, которые теперь заполняли всю голову. — Мама! — услышала я крик Эмилии: дочка бежала ко мне со всех ног. — Привет, малышка! — я присела на корточки, и она врезалась в меня всем телом, отчего я чуть не упала. — Я по тебе скучала, — чмокнула ее в обе щечки. — Я по тебе тоже, но Ванесса хорошая, она обо мне позаботилась, — уточнила Эмилия, и только после ее слов я обратила внимание на няню. — Спасибо, Ванесса, — девушка кивнула, помахала еще раз моей дочери, улыбнувшись, и скрылась за закрытой дверью. Эмилия была болтушкой. И сейчас, когда мы остались вдвоем, она рассказывала мне все, что они делали с няней и то, чего не делали, но ей бы очень хотелось. Иногда я ловила себя на мысли, что моя дочь росла совершенно без матери, да и без отца тоже, потому что большую часть времени она проводила именно с Ванессой из-за того, что мы оба заняты, ну и, конечно, потому что мы в разводе. Через двадцать минут в дверь постучали, и я крикнула «входите». Это была Лейла. Войдя, она широко улыбнулась мне, а затем Эмилии, — девушка была одной из немногих, кто знал, что у меня есть дочь, но от кого, понятия не имела, да и я не хотела говорить, — Лейла уважала мои границы. — Итак, — задумчиво произнесла я, когда дала фартук Лейле, чтобы она не запачкала одежду, — что ты хочешь сделать? — она стала оглядываться по сторонам, рассматривая полки, на которых стояла различная посуда из глины. — Можно сделать кружку, блюдечко, тарелку. Это то, что не очень сложно, и на них можно что-то написать, если хочешь, конечно. — Давай что-то типа тарелки. Мне нравится вон та желтая с неровными краями, — Лейла показала на вторую полку. — Хорошо, — кивнула я и подошла к полке, чтобы достать тарелку для примера. Эмилия уже сидела за столом и красила одну из недоделанных кружек. В мастерской всегда находились вещи, которые кто-то не забирал долгое время, и я, в конечном итоге, разрешала дочери делать с ними, что она пожелает, конечно, в рамках разумного. Через несколько минут подготовки я принялась рассказывать Лейле, что нужно делать и как. Я села рядом с ней и изредка кидала взгляды на Эмилию, — она была уже такой самостоятельной, что я не могла в это до конца поверить. — О, я тут кое-что видела! — вдруг воскликнула Лейла, отвлекая меня от мыслей, и бросила все, что держала в руках, на стол. — Ты же была с Джованни Пеллегрини? — я коротко кивнула, но все равно не понимала ее. Девушка достала телефон из кармана джинсов и стала рыться в фотопленке, затем остановилась на нескольких скриншотах — видимо, нашла то, что искала, — и повернула экран ко мне. Кто-то написал статью обо мне и Джованни, а также приложил фотографии с первого мероприятия, на котором мы с ним были. Фото в основном были сделаны на улице, когда я и он стояли возле машины, в момент, когда Джованни уговаривал меня поехать с ним, а не на такси. — Ты ведь знаешь, кто он? — Эм… — я закусила губу. — Мафиози? — тихо задала вопрос я, чтобы не услышала Эмилия; ей не нужно было лишний раз слышать такие слова, хоть она и была частью этого мира. — Почему ты так неуверенно спрашиваешь? — Лейла прищурила глаза и свела брови. — Ладно, неважно. Я хотела сказать, что теперь он убьет того, кто сделал эти фотографии и написал статью, — она так легко об этом говорила, когда мое сердце, наоборот, неприятно кололо в груди от жестоких слов и от представления, как Джованни может это сделать. — Они ведь не любят, когда кто-то выставляет в интернет их жизнь. — Да, так и есть, поэтому большинство фотографов так перепуганы ими, — я знала это не понаслышке, потому что Маттео то и дело либо делал это сам, либо поручал своему Капо запугать или даже убить того, кто сделал его фотографию и написал статью. — Уверена, что он сломает ему руки, — я тяжело сглотнула, но в горле становилось только суше. — Почему ты так говоришь? — Боже, Габриэлла, ты не читаешь интернет? — я помотала головой в разные стороны; мне действительно было неинтересно, что писали на просторах интернета, да и чаще всего туда выкладывали один бред. — Примерно год назад в интернете появилась статья, которую, конечно, быстро убрали, но кое-кто успел прочитать, о том, что семья Пеллегрини ломает руки, кисти, запястья фотографам и журналистам, чтобы они больше не смогли взять в руки что-то, что позволит им снова запечатлеть их на камеру или написать что-то на бумаге. — Но сейчас могло все измениться, у них новый Дон, — тихо сказала я. — Не думаю. Такие люди следуют традициям и обычаям, — пожала плечами Лейла и еще раз взглянула на фотографии; она, оказалось, знала многое про мафию, может, интересовалась? — А вы хорошо смотритесь, — подмигнула она мне. — Перестань. Он лишь очередной клиент, — отмахнулась я и вернула руки на стол, чтобы продолжить раскатывать глину в нужную форму. — Странно, что такой, как он, впервые пользовался услугами эскорт-агентства, — с подозрением в голосе сказала Лейла и тоже последовала моему примеру, продолжив возиться с глиной. — Возможно, у него и так хватает девушек, — я была почти уверена в этом на все сто процентов и больше. Больше за время, что мы лепили тарелки, не сказали и слова про Джованни, и я была рада этому, но мне хотелось прочитать, что писали в статье, и хотелось сохранить фотографии к себе на телефон, поближе рассмотреть нас. Это странное чувство разливалось во мне сильнее и сильнее с каждой минутой, проведенной с Лейлой. Конечно, я бы могла сделать это и при ней, но меня волновало, что она могла подумать. Вдруг она решит, что меня это как-то коробит? А меня коробит? Район Ист-Виллидж, Нью-Йорк. 03:37 PM Я была рада вернуться домой, потому что все, чего мне сейчас хотелось, это принять теплую ванну и побыть с дочерью. Если Маттео и правда заберет ее на месяц, я буду безумно скучать по ней, поэтому нужно сейчас уделить Эмилии как можно больше времени. Я предложила посмотреть ей мультики на телевизоре, пока буду в ванной, и она охотно согласилась, поэтому, спокойно пройдя в свою комнату и сняв одежду, я направилась в ванную, но прихватила телефон, чтобы найти ту статью про себя и Джованни. Конечно, ее уже могли удалить, однако попытка — не пытка. Пока вода набиралась в ванну, я сидела на ее краю и разматывала бинт, которым Джованни заботливо обернул мою ногу. При ходьбе присутствовала боль, но не сильная, поэтому на нее можно было легко закрыть глаза. Выбросив бинт, который немного пропитался кровью, я повернула ступню на себя, чтобы рассмотреть рану. Ничего страшного не было, выглядело как обычный порез, только глубже, потому что осколок вошел внутрь. Через пару минут я опустилась в теплую воду с ароматом кокоса и позволила себе закрыть глаза и расслабиться, — уже не помню, когда последний раз просто лежала и ни о чем не думала. Но если сейчас получалось лежать, то мысли были заполнены статьей, Джованни и словами Лейлы: «их семья ломает руки». Вытерев руки о полотенце, я взяла телефон с тумбочки рядом с ванной и стала печатать в поисковике: «Джованни Пеллегрини». На удивление, статья все еще была на месте и чуть ли не на первой строчке. Могу поспорить, что ее просмотрели большое количество людей. «Джованни Пеллегрини был замечен с девушкой возле отеля «Four Seasons Hotel New York», в котором проходило светское мероприятие. Личность его спутницы установить не удалось, так как на лице была маска. Отметим, что ранее Пеллегрини не появлялся на публике с девушками. Возможно, именно она растопила его холодное сердце.» — гласила статья. Неужели его и правда никогда не видели с девушками? Может, он так хорошо скрывал их? Встречался в тайных местах? На экране всплыло сообщение, когда я рассматривала фотографии, где мы были с Джованни:Привет, Габриэлла.
Через пару дней ты летишь с Джованни Пеллегрини в Филадельфию.
Удивлена, но он платит вдвое больше, чем мы просим.
Хелен.
Вот же! Он уже договорился! Не ожидала, что это будет так быстро. Я надеялась хотя бы один день прожить без мыслей о нем и поездке в Филадельфию. Теперь же голова будет забита только этим.Привет, Хелен.
Все поняла, но удивлена, что он платит за меня такую сумму.
В чем причина?
Габриэлла.
Оскорбляло ли меня то, что он готов заплатить больше, чем требовало агентство? Я не знала. Это моя «работа», и за нее платили деньги, а уж сколько — меня не сильно волновало. Главное, что хватало на жизнь и на мои «хотелки», ну и, конечно, на дочь.Не могу дать ответ на твой вопрос:)
Просто радуйся, что ты получишь больше денег.
Хелен.
Я издала смешок от сообщения Хелен, но на лице после этого не осталось и намека на улыбку.***
— Поедим хлопья с молоком? — спросила я Эмилию, которая все еще пялилась в телевизор, сидя на диване напротив него. — Эми, ты слышишь меня? — я подошла к ней ближе, чтобы обратить на себя внимание. — Хлопья? — показала я, держа в руке ее любимые с единорогом. Дочка кивнула и вновь повернулась к телевизору. Обычно я не разрешала ей так долго смотреть мультики, но сейчас дала слабину себе и ей. Разогрев молоко в микроволновой печи, я насыпала в него хлопья и уселась на диван рядом с Эмилией. — Давай ты поешь, а потом будешь смотреть дальше? — предложила я и выключила телевизор. — Почему ты не смогла забрать меня вчера? — спросила дочь, кладя в рот ложку с хлопьями и смотря на меня. — Работала допоздна, малышка, — я протянула к ее щеке ладонь и немного ущипнула. — Надеюсь, Ванесса хорошо с тобой обращалась. — Она классная, — с улыбкой ответила Эмилия. — Мне нужно тебе кое-что сказать, но не знаю, понравится тебе это или нет, — тяжело вздохнула я, настраиваясь на разговор про ее отца. Эмилия удивленно выпучила глаза, ожидая дальнейших слов от меня. — Твой папа хочет взять тебя с собой в Италию примерно на месяц, — ее лицо резко изменилось, но оно, благо, не было испуганным. — Ты не хочешь? Он хотел показать тебе родину, — я придвинулась к ней ближе и поставила тарелку на стол рядом с диваном. — Меня просто пугают охранники, которые всюду следуют за нами, — пожала плечами она. — Зачем они нужны? — как же я боялась этих вопросов; не знала, что отвечать на них; не знала, стоило ли говорить о том, кто ее отец, кто она и я, и почему мы должны быть под защитой. — Эми, твой папа важный человек, и у него много врагов, которые хотят причинить ему боль, а ты — его слабое место, понимаешь? — Слабое место… — повторила она, будто пробовала эти слова на вкус. — Благодаря охранникам никто не может причинить вам вреда, поэтому они необходимы рядом, — я заправила ей за ухо темную прядь волос; ее волосы были совсем как у Маттео, а я надеялась, что она будет рыжей, как я. — Ты можешь отказаться. — Не думаю, что папе это понравится, — вдруг сказала Эмилия и опустила глаза. — О чем ты? Он ведь не заставляет тебя что-либо делать, так? То, чего ты не хочешь? — я волновалась, потому что почти ничего не знала о встречах дочери и ее отца, она не всегда рассказывала мне все, что они делали. — Нет, но… — Эмилия замялась, и я обняла ее, чтобы она почувствовала мою поддержку, чтобы знала, что может доверять мне безоговорочно. — Он говорит, что некоторые вещи нужно делать даже тогда, когда не хочешь или когда они тебе противны, — почти шепотом закончила Эмилия. — Что он говорит делать? — Учит стрелять и метать ножи, а я боюсь и мне не нравится. Я не понимаю, зачем, ведь мне всего семь лет, мам, — черт возьми! Маттео еще хуже, чем я о нем всегда думала. Заставлять семилетнего ребенка держать оружие, а еще лучше — применять его, стало сейчас для меня последней каплей. Я обязана наведаться к бывшему мужу и высказать все, что я о нем думаю, но уже после Филадельфии. — Может, он хочет, чтобы ты умела постоять за себя, малышка, — мой голос дрожал от злости, но я изо всех сил старалась сохранять спокойствие рядом с дочерью. — Я поговорю с ним, ладно? — я разорву его в клочья! Эмилия кивнула и крепко-крепко обняла меня. Мы просидели так еще некоторое время, затем я заметила, что у малышки закрывались глаза, поэтому обвила вокруг нее руки и попыталась приподнять, — она была гораздо тяжелее, чем полгода назад, так быстро выросла. Однако мне все же удалось донести ее обмякшее и расслабленное тело до детской комнаты, где я опустила Эмилию на кровать, накрыв одеялом. Поцеловав дочь в лоб, выключила ночник на тумбочке и вышла из комнаты, направляясь в свою. Лежавший на комоде телефон несколько раз издал звуки входящего сообщения, пока мы с Эмилией были в гостиной. Сейчас было самое время проверить его, лежа в теплой постели.Возможно, тебе уже сообщили о том,
что ты едешь со мной в Филадельфию,
но решил и сам написать об этом.
Джованни.
Я и забыла, что у него был мой номер еще с первого дня нашей встречи. Однако это было странно… У нас, девушек, что работали в эскорт-индустрии был специальный телефон для клиентов, на нем был совершенно другой номер, но Джованни, что тогда, что сейчас писал на мой личный. Нужно ли было этому удивляться, зная, кто он такой?Да, мне уже написали.
Вылет через два дня?
Габриэлла.
Мы едем на машине.
И да, через два дня.
Ближе к делу напишу.
Джованни.
На машине? Конечно, из Нью-Йорка в Филадельфию ехать недолго, но я думала, что он предпочтет не тратить слишком много времени на дорогу. Будет ли мне комфортно с ним в замкнутом пространстве несколько часов?