Железо крепче серебра

Вольфганг снова вошёл туда, где стояла огромная железная клетка. Он старался приходить к своему «птенчику» почаще. Даже впервые в жизни взял для этого длительный отпуск и закрылся ото всех в родовом поместье. Пусть во дворце все кому не лень каламбурят о том, что старая Касатка попалась в сети какой-то красотки. Это ничего. Главное — он будет рядом с Рокэ так долго, как только сможет. С того момента, как фок Варзов снял с мальчика серебряные браслеты прошло уже две недели. Маршал знал наверняка, что эту железную крепость штурмом не возьмёшь, и потому предпринял осадные меры. Это дало свои плоды. Вот уже несколько дней Рокэ постоянно оставался в человеческом теле. Но на зов всё равно не откликался. Вольфганг подкинул дров в ярко пылающий камин. На мальчишке совсем не осталось одежды, а дни в середине осени уже очень холодные. И тем более — ночи. Маршал не допускал в эту комнату слуг и сам круглосуточно топил громадный камин, чтобы его птенчик не замёрз. Когда огонь весело затрещал по новым поленьям, фок Варзов сел в кресло напротив клетки. За решёткой, безжизненно растянувшись на каменном полу, совсем без движения лежал его мальчик. Как же Вольфгангу хотелось войти внутрь, обнять Рокэ, прижать к себе, поднять на руки и унести отсюда… Но делать этого было нельзя. Не мог маршал также и отпустить Ворона на волю. Это было то же самое, что убить его здесь и сейчас. — Рокэ! Слышишь? Посмотри на меня! Рокэ! Я — твой эр! Рокэ! Вдруг пленник медленно повернул в его сторону голову и открыл глаза. Маршал подался вперёд: — Рокэ! Ты меня слышишь? Понимаешь? Помнишь? Рокэ? — Меня. Зовут. Кэро! — сказав это чуть слышно, он снова отвернулся. — Хорошо! Хорошо, Кэро. Рад познакомиться. А меня можешь звать — «эр». Договорились? Как ты себя чувствуешь? — спросил маршал, с трудом сдерживая радость и волнение. — Как? Плохо. Есть. Хочу. Мясо. — выдохнул пленник ещё несколько слов, не поворачивая голову. — Прости меня, Кэро. Но мясо я тебе пока что дать не могу. Вначале нам нужно с тобой поговорить. Что ты помнишь до этой клетки? Запертый в тюрьме человеческого тела Ворон долго молчал. Потом так же чуть слышно ответил: — Ничего. — Так не может быть, Кэро. Ты должен помнить своё гнездо, свою семью. Должен. Ты помнишь Алваро? Только что безучастно ко всему лежащего на полу пленника будто подменили. Он резко вскочил на ноги и в тот же миг бросился на решётку, высекая искры парой блеснувших на сжатых кулаках перьев: — Его! Зовут! Вароал! Он! Прилетит! И! Разорвёт! Тебя! В клочья! И Лоскар! Тоже! Прилетит! За мной! Безумная вспышка ярости отняла у Воронёнка все немногие силы. Перья на руках пропали, и он безвольно осел на пол клетки. Лицо скрылось за длинными спутанными волосами. Плечи дрогнули: — Они. Прилетят. Прилетят. Прилетят…