***
Ресторан медленно заполнялся народом, люди перед игрой с судьбой хотели наполнить животы и затуманить головы. Шум говорящих и музыка наполняли помещение, сливаясь в единую пёструю атмосферу веселья, проникая в сознание в виде лёгкого тумана. Намджун медленно повернул голову, отвлекаясь от созерцания публики и посмотрел на Тэхёна, тот смотрел на него в ответ своими уставшими глазами и улыбался так по-доброму и легко, что мешки под его глазами казались неправдой. Намджун улыбнулся, небрежно взяв свой стакан с виски и сделал глоток, чтобы скрыть и заглушить своё беспокойство, но Тэхён бросил на него взгляд и стало ясно, что эти игры ни к чему. — Что с тобой, что тебя тревожит? — Тэхён тоже сделал глоток из своего стакана. — Ничего, с чего ты это решил? — Намджун старался скрыть беспокойство. — Дружище, мы давно знакомы, я знаю тебя как облупленного. — мужчина напротив усмехнулся. — Мне не нравится, что наш груз попытались присвоить местечковые ганпхе, раньше такого не случалось. — Намджун махнул головой официантке, которая хотела подойти к ним, им сейчас не нужны были лишние уши. — Я решил эту проблему, не думаю, что такое сможет повториться в дальнейшем. — Тэхён откинулся на спинку кресла и расслабился. — В том-то и дело, что ты сам поехал туда, а если бы что-нибудь случилось, ты мог пострадать. — мужчина сдвинул брови, отчитывая друга. Намджун действительно не понимал тяги Тэхёна к опасным приключениям, он не застал лихую молодость своего друга, но то, что он слышал и наблюдал последние годы с лихвой компенсировало недостаток знаний о нём. — Что там с галереей? — Тэхён перевёл разговор в более мирное русло. — Помещение я выкупил, требуется ремонт, не без этого. — Намджун начал отчёт. — Думаю начать подбор грамотного персонала, нужен арт-директор, администратор, куратор. Бухгалтера своего оставим или наймём со стороны? — Все люди должны быть со стороны, все должны быть чистыми и не иметь никакого отношения к нашему бизнесу, позаботься об этом. — Тэхён отставил стакан и потянулся. — Ты устал. — Намджун видел это по лицу Тэхёна. — Поезжай домой, отдохни. Намджун проводил взглядом широкую спину мужчины, кивнул официантке, что можно убрать их столик и направился в кабинет. Стоя у широкого окна в зал, он наблюдал за неспешной жизнью заведения внизу, люди перемещались между столами, делались ставки, мелькали фишки, бросались карты. Намджун посмотрел на стол, где вращалась рулетка, маленькое колёсико с шустрым шариком, который волей случая мог определить выигрыш или проигрыш. Крошечный круглый кусочек металла крутился долго, хорошо его запустила крупье, чем дольше он вращается, тем лучше. Клиенты успеют сделать больше ставок, а значит ей хватит времени поправить фишки, чтобы потом не было споров, фишка стояла не тут, а вот там! Миллиметры, которые могут значить очень много. Шарик замер на чёрном поле, принеся кому-то удачу, а у кого-то отняв последнюю надежду, Намджун никогда не играл в Казино, однажды уже проиграв судьбе.***
Машина плавно двигалась по дороге, унося их от проблем и тревог, Сокджин краем глаза следил за Союн, отмечая, как та с любопытством наблюдала за изменчивыми картинами за окнами автомашины, как время от времени издавала то восхищённые реплики, то смеялась чему-то, время летело незаметно и вот, наконец, показался впереди знакомый берег озера и их домик. Они быстро и как-то весело привели небольшое помещение в порядок, смахнув залежавшуюся пыль, сменив бельё на постели и поставив букетик полевых цветов на стол, обуютив комнату. Сокджин ловко развёл огонь в мангале и вскоре вкусные запахи, доносящиеся от костра, наполнили их рты слюной. Быстро вымыв руки, общими усилиями накрыли на стол и принялись с аппетитом уничтожать припасенные из дома и приготовленные на костре яства. Ужин продолжался под нескончаемые разговоры, споры и весёлый смех. Они вспоминали историю их знакомства и счастливые минуты, погрузившись в прошлое до того дня, который перечеркнул всё в их жизни, разделив её на до и после. Сокджин любовался своей раскрасневшейся женой и понимал, что это очень здорово, и озеро, и костёр, и смех, а главное, их такое тесное единение друг с другом и окружающей природой, даже надоедливое жужжание и укусы вездесущих комаров не портили впечатления. Долгие нежные поцелуи словно раскаляли воздух, Сокджин смотрел в её карие глаза, и его словно затягивало в омут нежности и любви, которые они излучали. Закрыв глаза от удовольствия мужчина запустил пальцы в волосы и прижал жену к себе, сорвав с её губ тихий стон. Он прижался к ней всем телом, чувствуя жар, исходящий от неё, который распалял его, заставляя загореться в ответ… Наконец, она обмякла и застыла на подушках, разметав волосы в стороны, невесомая и словно хрустальная в свете луны, опьянённая любовью. Её разум всё ещё витал где-то далеко, оставляя нежиться в волнах удовольствия. Сокджин прижал женщину к себе, поцеловав в висок, надеясь, что эти счастливые минуты продлятся как можно дольше. Мужчина резко открыл глаза, почувствовав неясную опасность, место на кровати рядом с ним было пусто, входная дверь была распахнута, Союн ушла. Сокджин быстро накинул на себя одежду и выскочил из домика, озеро гладко светилось, разбрасывая по округе яркие блики, лес темнел молодой зеленью, в небе, словно вторя настроению мужчины, собиралась гроза. Он нашёл её в кустах, сжавшуюся в комочек, старающуюся стать незаметной. Сокджин медленно приближался к жене, стараясь не делать резких движений и не напугать её, но все его усилия оказались тщетны. Едва завидев приближающегося к ней мужчину, Союн издала какой-то задушенный писк и попыталась отползти от него подальше, в огромных глазах, ещё недавно смотрящих на него с любовью, теперь плескался животный страх. Дорога домой казалась бесконечной, Сокджину с трудом удалось поймать убегающую Союн, стараясь не причинить вреда отчаянно кричащей и сопротивляющейся женщине. Ему удалось вколоть ей успокоительное, которое всегда было у мужчины под рукой, пока та возилась с замком на двери в попытке открыть его. Всматриваясь в бледное, поцарапанное лицо своей жены, Сокджин еле сдерживался, их маленький побег в сказку оказался таким коротким.***
Чонгук насыпал в тарелку кукурузные хлопья и залил молоком, молоко было холодное, но ему так больше нравилось. Он засунул первую ложку в рот и замер, округлив глаза, смотря на парня, застывшего в дверном проёме, раньше Чимин никогда не оставался на ночь. Неловкая пауза повисла в воздухе, нагоняя смущение. — Завтракать будешь, хён? — Чонгук нарушил тишину. Он смотрел на широкую улыбку, которая расцвела на пухлых губах светловолосого, совсем скрыв глаза, превратив их в два полумесяца, и сам невольно улыбнулся в ответ. — Я не знаю, что в холодильнике, у меня хлопья с молоком. — Чонгук для убедительности ткнул пальцем в тарелку. — Я тоже буду хлопья. — быстро сказал Чимин и тут же отвёл глаза. — Если можно. Чонгук поднялся со стула, достал тарелку из шкафа, насыпал в неё хлопья и плеснул молоко. Они сидели друг напротив друга, хрустели хлопьями и изредка улыбались. Никто не знал как начать разговор, да и о чём говорить двум практически незнакомым людям. Тихий звук сообщения пришедший на телефон, разбавил неловкую тишину. Ён Дже [10.13] Привет, Чонгуки, у меня есть отличная новость Я [10.13] Привет, Ён, я весь во внимании Ён Джи [10.14] Э нет, так не пойдёт, с тебя кофе и пирожное. Я [10.14] У тебя когда-нибудь задница слипнется от сладкого Ён Дже [10.14] Надеюсь, ты не оставишь меня с этой бедой))) Я [10.16] Придурок, что за новость? Ён Дже [10.16] Я знаю место, где пройдёт очередная гонка Я [10.16] Ты самый лучший придурок в мире! Через час на нашем месте, я куплю тебе все пирожные, какие пожелаешь — Мне пора. — Чонгук быстро встал, бросив короткий взгляд на Чимина. — Если хочешь, могу тебя подбросить до дома, думаю хён не скоро вернётся. Мотоцикл остановился у многоэтажного здания, в котором жил Чимин, Чонгук с интересом рассматривал тихий квартал, зелёный островок двора и ребятишек, весело гоняющих мяч. — Могу я написать тебе в Какао? — почти неслышно прошептал Чимин, пряча глаза. — Конечно, о чём речь? — Чонгук забрал протянутый телефон, быстро вбил в память свой номер и вернул гаджет смущённому владельцу. — Пока. Мотоцикл тронулся, пугая своим рёвом звонкий щебет детворы.***
— Сними с себя одежду, пройдись туда-сюда, чтобы я мог на тебя посмотреть. — Тэхён говорил тихо, отпивая из стакана янтарную жидкость, она приятно обжигала горло, но совсем не туманила разум и не приносила расслабления. Мужчина наблюдал за плавными движениями парня, как тот повинуясь его приказам двигался, опустив голову и не говоря ни слова. Тэхён сидел в кресле ещё полностью одетый и абсолютно бесстрастный, подчинивший себе этого парня и половину развратного Города. Казалось, что у него самое холодное сердце на земле. Мальчик по вызову чувствовал себя предметом, простым орудием и, как это не было невероятно, это чувство подчинения давало ему ощущение полной свободы, Тэхён всегда был осторожен и даже своеобразно ласков, не допуская в их коротких отношениях ни грамма боли или унижения. — Встань на колени и прогнись назад. — последовал тихий приказ. Когда всё было исполнено, Тэхён посмотрел вниз на его сильную спину, на стык между очертаниями ягодиц, подчёркнутый тоненькими верёвочками трусов, он опустился на колени и плавно толкнулся в податливое тело… — Иди и приведи себя в порядок — сказал Тэхён, поднимаясь. Мужчина закрыл за посетителем дверь и направился в душ смывать с себя напряжение прошедших часов. Тело получило долгожданную разрядку, однако ум всё крутил мысли, не останавливаясь ни на минуту. Тэхён потёр горячими ладонями лицо, пригладил мокрые волосы и посмотрел на своё отражение в зеркале. Волосы цвета тёмного каштана, большие глаза, которые совсем не портили хищный взгляд, прямой нос и полноватые губы, он без ложной скромности осознавал, что красив. За свои тридцать лет Тэхён имел отношения и с женщинами, и с мужчинами, в последнее время предпочитая последних, с ними было проще, никаких обязательств, истерик, выяснений. Он всё чаще пользовался услугами профессионалов, предпочитая не тратить время на ухаживания и имитацию чувств. Спать не хотелось, дела не требовали его непосредственного вмешательства и Тэхён решил прогуляться до небольшой кофейни недалеко от его дома, в которой всегда продавалась свежая выпечка. Он неспешно шёл по улицам города, наблюдая за привычной суетой, людская толпа обтекала его не касаясь, словно мужчина шёл, защищённый невидимым барьером опасной силы хищника, которую на подсознании чувствовали обыватели. В маленьком кафе сладко пахло ванилью, фруктами и горьковатым бодрящим кофе. Тэхён бросил несколько купюр на кассу, сделав заказ с собой, небо сегодня хмурилось, и совсем не хотелось задерживаться, чтобы не попасть на обратной дороге под дождь. Звонкий смех привлёк внимание мужчины, он повернул голову на источник звука и с любопытством посмотрел на столик у окна. Мальчишка сидел напротив парня, лицо которого Тэхён не видел, и звонко смеялся, запрокидывая голову. Большие круглые глаза искрились весельем, задорно сморщенный нос и чуть крупноватые передние зубы, обнажённые в улыбке, весь его облик лучился светом искреннего счастья. Парни поднялись из-за столика и прошли мимо замершего Тэхёна, совсем не обратив на него внимания. Мужчина проводил их взглядом, отметив про себя услышанное имя «Чонгук», которое бросил проходя мимо товарищ мальчишки.***
Густой, растянувшийся на сотни километров, лес затих, то ли в ожидании грозы, то ли в ожидании чего-то, когда три тонированные машины замерли у заброшенного военного бункера. Юнги вылез из машины, неспешно огляделся и в сопровождении четырех парней направился к скрытой двери, которую никогда не откроет обычный человек, если не знает о её существовании. Дождавшись, когда стальная преграда с тихим шорохом закроется за ними, небольшая компания направилась вдоль по тускло освещённому коридору, дойдя до небольшой комнаты, все стены которой были увешены мониторами, они остановились, подняв вверх руки для осмотра, исключения не делали ни для кого. Вторые двери бесшумно открылись, пропустив их в огромное подвальное помещение, где работало несколько человек в белых халатах, располагалось огромное множество различных реактивов и дорогой техники. Юнги внимательно осмотрел мужчин, приподняв бровь. — Кто желает уйти? — не повышая голоса спросил Мин ни к кому конкретно не обращаясь. Невысокий щуплый мужчина вышел вперёд, задрав подбородок и с отчаянной храбростью в голосе выкрикнул. — Я, я хочу уйти! — он сделал шаг вперёд. — Я не могу больше сидеть взаперти, не дышать воздухом, не видеть солнце, как в тюрьме. Юнги спокойно рассматривал химика, замечая начинающуюся истерику. — Без проблем, можешь идти. — Что вот так просто? — мужчина не верил своим ушам. — Конечно, что я зверь какой? — Юнги пожал плечами и равнодушно пошёл вдоль стола, легко касаясь пальцами позвякивающих колбочек. Химик бежал по лесу, стараясь как можно скорее выбраться на дорогу, в лесу вообще не было связи, даже одной палочки, он хотел позвонить домой, сказать, что с ним всё в порядке и скоро он увидится с родными. Соглашаясь на эту работу, мужчина погнался за перспективой больших денег, сказав жене, что едет на заработки в другую страну и там будет туго со связью, но он не думал, что так отчаянно захочет домой. Спустя два часа лес начал редеть, мужчина выскочил на большую поляну и остановился, стараясь перевести дух. Телефон негромко пиликнул сообщением. С маленького экрана на него смотрела десятилетняя дочь, которая спускалась из подъезда. Фотография выглядела так, как будто за девочкой следят. К фотографии было прикреплено сообщение «Выйдешь из леса — она умрёт. Позвонишь полиции — умрёт. Будь на месте через полтора часа.» Никогда в своей жизни мужчина так не бегал.***
В баре было около десяти человек, сидевших по двое за столиками, и все они что-то пили и что-то закусывали, не принуждённо болтая. Хосок быстро окинул взглядом помещение, было совсем не интересно тратить время, разглядывая их. За дверями этого тёплого беспечного приюта для одиноких людей и весёлых компаний начал накрапывать лёгкий дождь, размывая весеннюю яркость. Их компания присела за отдельный столик и заказала выпивку. — За первый рабочий день. — Ухёк поднял стакан и все чокнулись. Где-то в глубине зала, справа от входа, висел телевизор, тихо бормоча новости, ровно с другой стороны, слева от входа, компания студентов что-то громко праздновала, они пили как сумасшедшие. — Хосок, у тебя есть кто из родных? — Ухёк приблизил своё лицо к лицу парня, цепко ощупывая глазами. — Это что допрос? — Чон ощетинился. — Досье собрать решил? — Ты не подумай ничего. — сразу как-то увял спрашивающий. — Просто я о тебе ничего не знаю, появился из ниоткуда, отлично дерёшься, с лёгкостью завалил толкача и даже руки не дрожат, значит он у тебя не первый. — Не первый. — Хосок одним махом выпил содержимое стакана. — Я не на исповеди, а ты не священник, так что, либо мы заканчиваем это танго, либо разбегаемся и делаем вид, что не пересекались. Парень резко поднялся и пошёл в глубину помещения в поисках туалета. Внутри было на удивление чисто, Хосок сполоснул лицо холодной водой, стараясь смыть с себя нахлынувшее раздражение, зря, наверное, он так резко среагировал на простые вопросы Ухёка. Выйдя из небольшого помещения, парень направился к бару, кинув на стойку пару купюр, потребовал полную бутылку виски, ловко цапнув её рукой, вернулся к столику. Компания встретила его и виски приветственным гулом. — Ты извини меня, хён, что сорвался. — Хосок прямо посмотрел в глаза Ухёка. — Да ладно, проехали. — глаза напротив оставались холодными. — Сирота я, никого у меня нет. — Хосок разлил алкоголь по стаканам и отпил из своего. — В приют попал лет в пять, били меня там по-чёрному, пришлось учиться давать сдачи, так и научился драться. Сбежал из приюта в пятнадцать, болтался по притонам, воровал, так и жил. — А в Городе как оказался? — глаза Ухёка смягчились, узнавая и свою историю. — За деньгами потянулся. — парень невесело усмехнулся. — Ну тогда ты на верном пути. — Ухёк обнял его за плечи. — Держись меня и взлетишь под самую маковку Бает Нун Пха. Они чокнулись, беседа влилась в общее русло шумной пьяной компании.