Желая Артемиду

Миссис Парсонс привлекла всеобщее внимание деликатным покашливанием, прервав неловкую затянувшуюся тишину, разрезаемую лишь скрежетом столовых приборов. – Раз все собрались, полагаю, я могу вручить имениннице подарок. Кэти выпрямилась в ожидании, не сводя взгляда с Грейс, пока та разворачивала подарочную упаковку, в которой нашла футляр в темно-синем бархате. – Тебе нравится? – поинтересовалась Кэти. Впервые за долгое время уголки рта Грейс приподнялись, впрочем, она быстро оставила попытку улыбнуться. – Очень красиво. Майкл, подобно сестре, не сводил с Грейс глаз, ожидая неизбежной ошибки, которой стал бы ее восторг. Он надеялся, что Грейс попросит надеть колье на себя и будет весь вечер напрашиваться на комплименты, и у него наконец-то появится веский повод перестать метаться между злобой и очарованностью, в котором он отчаянно нуждался, потому что вопреки желанию неизбежно тянулся к благосклонности, симпатии и страсти, давно переросшими в одержимость. Быть одержимым Грейс Лидс – у этого должно быть название. Он страдал от одержимости ею несколько долгих лет, пока был учеником Лидс Холла, болел ею: тосковал, иссыхал, мучился, искал ее силуэт в длинных коридорах, ее глаза в мрачных читальных залах, ее запах в освещенных солнцем лекториях – это чувство висело якорем на груди, но зародилось с легкостью, как пристрастие к сигаретам, травке, порошку, но увлекаясь ей, боготворя ее, он предавал память о Фреде, заботившегося о сестре с одержимостью религиозного фанатика. Все рухнуло, задев Майкла осколками, – Грейс выучено поблагодарила Кэтрин, передала футляр прислуге и больше о нем не вспоминала, оставшись «холодной, как ледышка, и гордой, как принцесса». Лицемерка! Что с ней не так, черт возьми? Даже Фред любил дорогие вещицы – он был с детства ими окружен. Да хотя бы взглянуть на эту столовую, трескающуюся по швам от величия и старины, заставленную, как винтажную лавку, дорогой мебелью и редкими вещицами – назначения некоторых из них Майкл не мог даже предположить. Разве она жила не так же? Нет, она не Фред. Но ее умные, всезнающие и внимательные глаза, до прозрачности белая кожа, вьющаяся осень в волосах, манера держаться, осанка, голос – на всем расплывалось уродливым пятном смерть Фредерика, все в ней сквозило дыханием потери, и Майкл с трудом натягивал маску притворного спокойствия, сидя за столом с мертвецом, восставшим из могилы. Он закипал, закусывая щеки и губы, сминая скатерть и жестоко расправляясь с мясом – приборы так и скрипели – пока женщины вели бессмысленные, вежливые беседы, которые ведут лишь люди, не имеющие ничего общего, отчаянно пытаясь обходить две негласно запрещенные темы: смерть Фредерика и исчезновение Мэри Крэйн, но призраки обоих проникали в каждую беседу, пропитывали каждое слово, как ядовитый, вездесущий газ. – Может быть, зажжем свечи на торте? – предложила Кэтрин, когда десерт внесли в столовую. – Или поедем на кладбище и откопаем Фреда, – отозвался Майкл, окончательно разняв мертвую хватку приличия, намеренным резким жестом бросил приборы в тарелку. Внутри все зудело, и он, забыв обо всех обещаниях, которые давал брату, матери и себе самому, вскочил из-за стола. – Ему-то там тоже наверняка невесело. Миссис Парсонс полоснула его «что ты творишь» взглядом. – Прекрати вести себя как ребенок. – Это вы ведете себя как дети, пытаясь притворяться, что кто-то нуждается в этом лицемерном праздновании, пока он гниет там. – Сейчас же сядь и извинись перед Грейс за то, что испортил праздник. – Кэтрин, для начала всем нужно успокоиться, – миротворчески отметила Агнес. – Мы спокойны, и Майкл тоже спокойно вернется на место и извинится, как и подобает настоящему джентльмену. – И не подумаю. – Кулаки сжались сильнее, и он был так беспричинно зол, напряжен, заряжен, как оголенный провод, что мог пустить их в дело. – Он же перед тобой не извиняется. Лицо Кэтрин стало пепельно-серым и вытянулось от боли, превратившись в маску грустного арлекина. Кэти опустила глаза. И только Грейс Лидс, ни капли не тронутая внезапной вспышкой гнева продолжала изучать Майкла внимательным, пристально спокойным взглядом. Казалось, еще минута, и она достанет из-под стола лупу и направит на него. Мутация. Она единственная из всех, с кем это произошло. Майкл вылетел из столовой в спешке, которую нечасто встретишь за пределами отделения скорой помощи.