Обещание

      Реддл опирался виском на кулак, сосредоточенно глядя в пустоту. Он так редко позволял себе отдохнуть, примириться с этим миром, что иногда и вовсе забывал о том, какого это — быть человеком. Было ли ему это известно вовсе?       Мужчина тяжело вздохнул, запуская длинные пальцы в черные кудри. Рени тихо сидела на полу у его ног, погруженная в зыбкую дрему. Она податливо откинула голову вслед за ласкающими пальцами. Том задел ракушку маленького ушка, скользнул ниже, касаясь застежки длинной серьги. В тонкой оправе белого золота поблескивал черный агат. Массивный камень, идеально гладкий на ощупь, точно трещинами, вился песочными надломами. Тяжелая серьга касалась белой кожи шеи, и Реддл невесомо скользнул костяшками пальцев ниже. — Вы позволите? Мисс де Бомон. — девушка смотрела в ответ растерянно, как-то даже взволнованно. Реддл стоял перед ней с бархатной подушечкой, на которой небрежно лежало колье, поблескивая россыпью камней, умопомрачительно глубокого индиго.       Мужчина терпеливо ждал. Рени нерешительно застыла, не донеся руки до украшения, потерянно вздохнула, подняла глаза на Тома и резковато обернулась, убрав кудри на плечо. Всегда равнодушный к символизму Темный Лорд на мгновение замер, не в силах оторвать глаз от невинно выпирающего позвонка. Край серого бархатного платья, точно усыпанного мелкой звездной крошкой, не прятал плечи, плотно обхватывая тонкий стан. Реддл глядел на изящные косточки и со странной тоской осознавал отзвук живого трепета внутри. Ради этих плеч можно было убивать. Не обласканная солнцем кожа казалась тоньше пергамента. Мужчина приложил колье, холодом легшее на ключицы, и застегнул, как бы невзначай касаясь позвонка. Он взглянул в высокое зеркало, перед которым они стояли, но Рени не смотрела на подарок. Рука у тонкой шеи дрогнула. — Прекрасно. — раздался шепот. Реддл, стоящий за спиной маленькой женщины, выглядел точно сама Тьма, держащая в своих руках лунную искру. Он не сразу понял, что слова принадлежали Рени. — Вам безразлично. — раздосадовано отметил мужчина. — Я мало смыслю в тонком деле ювелиров. — она наконец взглянула на себя и прикоснулась к колье. Плотным ошейником оно обхватывало основание шеи, точно в издевке подчеркивая хрупкость. Спускалось россыпью камней по ключицам к груди. — Драгоценные камни должно обрамлять. — Реддл проследил, как тонкие пальцы скользнули по украшению. — Оно прекрасно.       Мужчина поймал маленькую сухую ладонь в свою и чуть сжал. Рени тонко улыбнулась, глядя на него через зеркало. — Чего бы Вам хотелось, мисс де Бомон? — горло сдавило. — Шелков? Колец и диадем? Браслетов, платьев, мехов? Власти, поместий, экзотических зверей, чужеземных яств, старинных фолиантов. Я принесу Вам все.       Он поднес запястье к своим губам, едва дыша, касаясь белой кожи. Девушка обернулась, и ее глаза блеснули чем-то непозволительно личным. — Мне неизвестно желание, мистер Реддл. Мне непонятен этот мир и простые радости его жизни. Поэзия мне не прельщает, а политические интриги наводят лишь презренную тоску. Мир, в котором действия совершаются из праздности или же ради упоения, тот мир, который однажды погубит Вас. — она на мгновение смолкла, и грудь мужчины сдавило спазмом от этого откровения. — Этот мир, что не дал мне ничего, не пленяет меня. — Мисс де Бомон. — Реддл поднес руку к лицу девушки. — Рени. — Однажды Вам это наскучит. — горько усмехнулась она. — Этот мир, что Вы так жаждете, не принесет Вам ничего. Вы ищете не там. — Быть может дело вовсе не в этом. — хрипло отозвался мужчина. — Не смотрите на меня так. — с отчаяньем прошептала Рени. — Эти камни — точно Ваши глаза.       Она коснулась колье, поднесла руки мужчины к своей шее и прижала поверх своими ладонями, надавливая, побуждая сжать. Зрачки расширились. Под пальцами мерно отстукивал чужой пульс. Живой. — Не знала, что Лордам свойственны опрометчивые поступки. — печально прошептала Рени. — Вы видите больше, чем мне бы хотелось. — ломкая тоскливая улыбка расцвела на губах мужчины. — Мое юное создание… — Вам наскучит это. — повторила она с болью.       Тонкие лодыжки, обтянутые белой тканью, выглядывали из-под коротковатого подола. Сегодня на ней было синее платье. Лорду нравилось видеть Рени в синем. А Рени нравилось ходить по комнатам Лорда босиком. Пожиратели довольно быстро научились различать настроение своего господина по тому, в чем появлялась его несостоявшаяся смерть. Девушка облачалась в черный бархат, и Упивающиеся вежливо склоняли головы. На ее пальцах сверкало золото, и они позволяли себе говорить на светские темы. Она являлась в красных мехах, и все замолкали. Белый шелк и жемчужные серьги означали траур, а персиковые юбки — утомленность. Лишь в синем, только в насыщенно синем, как непроглядное вечернее небо, как упоительно глубокое море, все улыбались, зная, что Лорд в приподнятом настроении.       Рени устроила острый подбородок на колене мужчины, устало вздохнув, и Том вырвался из мыслей, придерживая девушку за затылок. — Мы можем перебраться на диван, и ты поспишь. — шепнул мужчина. Она сонно моргает. Длинные ресницы отбрасывают тени на высокие острые скулы, и Томас, точно пытаясь их стереть, чертит пальцами вниз, к линии челюсти.       Он наклоняется, обхватывая девушку под спину и коленки, поднимая. Рени расслабленно выдыхает, опуская голову на широкую грудь. В тепле чужих рук она незаметно для самой себя проваливается в забытие. — Спи спокойно. — раздается шепот уже в пустоту.