Из моего окна // Елизавета Макарова

Я тебя люблю... Это так легко сказать, и все же так трудно выразить через действия. Почему? Потому что мы эгоистичны по своей природе, одни больше, другие меньше, мы хотим того, что лучше для нас, того, что приносит нам пользу, нас научили ставить себя на первое место, что если мы не любим себя, то не сможем любить кого-то другого. И можно согласиться, что то, как ты любишь себя, отражается на том, как ты любишь других. Тем не менее иногда приходится закрыть глаза на свои чувства ради благополучия другого человека, и это для меня настоящая любовь. Я знаю, что нужно Лизе, чего она хочет для своего будущего, и я всеми силами поддерживаю её, хотя не могу отрицать, что меня пугает мысль о том, что мы можем расстаться, я боюсь потерять её . От одной лишь только мысли в груди все сжимается, а в животе появляются странные ощущения, но я люблю её, и потому, что люблю, я должна закрыть глаза на свои чувства ради её счастья. Что за чертовщина эта любовь. Я смотрю на письмо в руках. Меня приняли в Университет Санкт-Петербурга с неполной стипендией для изучения психологии. Я так рада, это то, чего я всегда хотела, и ничто не могло бы омрачить эту новость. Проблема лишь в том, что я хочу разделить свое счастье с Лизой, знаю, что она будет рада за меня, но в то же время понимаю, что теперь мы пойдем разными путями, когда закончится учебный год. Это горькая радость, но я думаю, что такова жизнь. – Не такой реакции я ждала, – замечает Виолетта, растягиваясь на моей кровати. – Ты поступила, дурочка! Я улыбаюсь. – Не знаю, до сих пор не могу в это поверить. Она садится, вырывая письмо из моей руки, и читает его. – И с неполной стипендией? Это чудо, если у тебя нет способностей. Я бросаю на нее убийственный взгляд. – Я же говорила, что победа в межгосударственных шахматных турнирах для чего-нибудь пригодится. Виолетта вздыхает. – Я до сих пор не понимаю, как ты так хорошо разбираешься в шахматах, твой IQ... – я поднимаю бровь, – видимо, достаточный, чтобы получить стипендию, ура! Я кладу письмо на тумбочку и встаю, лучи солнца падают на Ницце, которая спит на спине лапами вверх, высунув язык. Она определенно моя кошачья реинкарнация. Ви смотрит на неё с беспокойством. – Она в порядке? Она будто сдохла. – В порядке, она спит в странных позах. Виолетта смеется. – Как и хозяйка. Виолетта ночевала у меня, потому что сегодня... – С днем рождения! – Входит мама с подносом для завтрака, широко улыбаясь нам. – Ложись обратно, Лия, иначе завтрак в постели потеряет смысл. Я улыбаюсь ей в ответ. – Да, сеньора. Поворачиваюсь к Виолетта, которая сидит с растрепанными волосами и потекшим макияжем. Мы немного выпили вчера на нашей пижамной вечеринке в честь дня рождения и закончили, рыдая по Макаровым. Я – из-за того, что меня приняли и уеду от Лизы, она – из-за Маши: то она ей нравится, то не нравится, то она хочет забыть её, то не получается. Думаю, у всех есть подруга, которая не может определиться, чего она хочет от партнера. Мама ставит поднос на мои ноги, на нем достаточно еды для нас с Виолеттой, а также маленький кекс с горящей свечкой. Я задуваю свечу, и они хлопают в ладоши, похожие на сытых тюленей. Я не могу сдержать улыбку, мама наклоняется и целует меня в лоб. – С днем рождения, красавица. – Спасибо, мам. Я начинаю есть и предлагаю кусочек Виоле, но она морщится от отвращения и с извинением смотрит на маму. – Не обижайтесь, Женя ( я не помню как зовут маму Лии), но мне не до еды. Мама шутит: – Много выпили вчера? Виолетта удивляется: – Как вы узнали? Мама вздыхает. – Дочка, в этой комнате пахнет смесью пива и водки и чуть-чуть вином. Глаза Ви распахиваются. – Как вы узнали, что именно мы пили? Мама только пожимает плечами, а я закатываю глаза, отвечая ей: – Кто, по-твоему, купил алкоголь, дурочка? Мама идет к двери. – Ешьте и вставайте, скоро придут твои тети и сестры, нам нужно подготовиться. День рождения... Хоть мы не близки, сестры моей мамы всегда приезжают на мой день рождения с моими двоюродными сестрами. Я хорошо общаюсь с некоторыми из них, но других на дух не переношу. – Эх! – ворчу я, когда мама выходит из комнаты. – Надеюсь, что дочки тети Карины не придут, они невыносимы. Ви кивает. – Да, они постоянно пишут мне в Instagram, чтобы спросить, что им нужно для проб в мамино модельное агентство, очень надоедливые. – Пойдем, нужно подготовиться. Ви снова ложится, накидывая на голову покрывало. – Не хочу. – Давай, Мортиша. – Я снимаю с нее покрывало. – Мортиша? – Глянь в зеркало и поймешь. – Очень смешно. – Она встает и неохотно идет со мной в ванную. В вашей дружбе нет доверия, если ты не чистила зубы, пока твоя лучшая подруга писает в той же комнате. – А... Ты её пригласила? – Я знала, что этот вопрос рано или поздно прозвучит. – Конечно, она мой друг, – отвечаю я, прополоскав рот. – Я знаю, просто хотела... – Морально подготовиться к встрече с ней? – Нет, просто... – Она не договаривает, и я поворачиваюсь к ней, она все еще сидит на унитазе. – Ты просто что? Мы уже сто раз об этом говорили, и я понимаю, что творится в твоей голове. Если она тебе так нравится, почему ты не с ней? Она проводит рукой по лицу. – Сложно. – Нет, это не так, Виолетта. Это очень просто: вы сильно нравитесь друг другу и счастливы вместе. Почему вы не можете быть вместе? Она проводит руками по лицу. – Мне страшно, Лия. Это застает меня врасплох. – Страшно? – Меня очень пугает то, что я чувствую к ней, я никогда не была такой уязвимой. О боже, Виолетта – гребаная версия Лизы. Что я сделала, чтобы окружить себя такими людьми? – Ты серьезно, Виолетта? – Я скрещиваю руки на груди. – Ты себя слышишь? Страшно? К черту страх, ты не сможешь жить полной жизнью, пока боишься, что тебе сделают больно. – Я не такая, как ты, – признается она, облизывая нижнюю губу. – Ты такая сильная, ты держишься, когда происходит что-то плохое, и всегда улыбаешься, как будто жизнь не била тебя столько раз. Я не такая, Лия, я слабый человек за этой сильной картинкой, которую пытаюсь показать, и ты это знаешь. Мне нелегко оправиться, я с трудом улыбаюсь, если со мной случается что-то плохое. – Ты не сильная? – с насмешкой говорю я. – Кто ударил Егора во втором классе, когда он назвал меня отсталой? Кто смог пережить уход отца? Кто поддерживал твою маму, когда она спасалась алкоголем, кто заботился о ней, следил за тем, чтобы она не захлебнулась на какой-нибудь пьянке, а потом на каждой встрече анонимных алкоголиков? Кто остался рядом с матерью и помог ей основать престижное модельное агентство? – Я покачиваю головой. – Не говори мне, что ты слабая, ты одна из самых сильных людей, которых я знаю. Бояться – нормально, но не позволяй страху контролировать твою жизнь. Она улыбается мне. – Я бы обняла тебя, но ... – она показывает на спущенные штаны. – Воображаемые объятия, – говорю я, хлопая себя по лбу и выходя из ванной. – Давай, Морти, у нас много работы. Она ворчит, а потом я слышу, как она сливает воду. – Перестань меня так называть. – Посмотри на себя в зеркало. Когда она это делает, я смеюсь, слыша, как она визжит. – Святые угодники! У меня есть ощущение, что вечер будет интересным. * * * – Тогда я сказала ему: «Конечно нет, дурак, ты слишком уродливый, чтобы встречаться со мной», он стоял в шоке, поэтому я просто с отвращением взглянула на него и ушла. Вся школа говорила об этом еще несколько месяцев. Мы с Виолеттой переглядываемся, слушая Даниэлу, мою сестру, которая совсем мне не нравится, и думаю, что по ее рассказу понятно почему. Раньше мы хорошо общались, но когда мой дядя создал бизнес и начал зарабатывать хорошие деньги, она, ее сестра Камила и моя тетя Карина стали невыносимо высокомерными и теперь считают себя лучше всех нас, поскольку они единственные состоятельные люди в нашей семье. Только мой дядя не изменился. Мы закончили с подготовкой к вечеринке, мама украсила двор гирляндами и воздушными шарами, которые сочетаются с моим платьем в цветочек. Все выглядит намного симпатичнее, чем я ожидала. Даниэла собирается сказать что-то еще, когда я вижу, как входит Коля. – Ник! – Я ухожу от болтливой сестры и иду к своему лучшему другу. Он широко улыбается мне. – Лили, с днем рождения. – Он крепко обнимает меня и вручает маленькую подарочную коробку. – Спасибо. – Я поворачиваюсь, чтобы поздороваться с Ангелиной, девушкой, с которой он начал встречаться в прошлом месяце, они познакомились на совместной терапии. – Привет, добро пожаловать в дом сумасшедших. Ангелина смеется. – Коля предупредил, что ты так поздороваешься. Я качаю головой. – Он слишком хорошо меня знает. Коля смотрит на моих сестер. – О, вижу, все пришли. Вздыхаю. – Да, будет интересно. Быстро становится тесно, и это неудивительно, потому что у нас небольшой двор: несколько друзей из школы, соседи, мои тети и сестры. Я проверяю телефон, Лиза не писала, и я волнуюсь. Мы встретились вчера на несколько минут перед тем, как приехала Виолетта, и она сказала, чтобы я освободила день и провела его с семьей, а потом с ней. Она сказала, что придет на вечеринку с Машей. Из вежливости я также пригласила Дашу и Клаудию, но не думаю, что они придут. Мама все еще не смирилась с ней, но, думаю, она поняла, что, даже если она ей не нравится, я с ней не расстанусь. Я не успеваю ответить на вопрос одной из сестер, когда все поворачиваются к двери за моей спиной, поэтому и я медленно поворачиваюсь. Знаете эти замедленные моменты в фильмах? Это то, что происходит со мной сейчас, и я уверена, не только со мной, похоже, что все замерли. Сестры Макаровы идут к нам, Дарья одета в черный костюм без галстука, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, волосы аккуратно зачесаны назад, небольшие стрелки украшают её лицо. Мария широко улыбается, её милое лицо светится, влажные волосы скользят по ушам и лбу, она одет в темно-синюю рубашку с джинсами. И Елизавета... Лиза идет в центре, как будто мир принадлежит ей, словно гребаная греческая богиня, рукава черной рубашки закатаны до локтей, демонстрируя красивые черные часы, а потом она проводит рукой по волосам. Она ослепительно улыбается нам, а её карие глаза сияют, лишая меня дыхания. Святая покровительница пресса... – Матерь Божья, – восклицает Даниэла за моей спиной. Тетя стоит с открытым ртом. – Откуда взялись эти ребята? Все наблюдают за ними в полной тишине, когда они приближаются ко мне. Даша говорит первая, махнув всем рукой: – Добрый вечер. Лиза одаривает меня хитрой улыбкой и быстро целует, наклонившись ко мне. – С днем рождения, ведьма. *** Как устанавить на вечеринке абсолютную тишину? Просто пригласить трех греческих богинь, рабочая схема. Даже музыка затихла, но не думайте, что это какой-то волшебный трюк или что-то в этом роде, нет, просто моя тетя Кристина отвечает за смену песен и ослеплена тремя девами, которые стоят передо мной. Нужно время, чтобы привыкнуть к таким красоткам. Я понимаю, что пора нарушить тишину. – Спасибо, что пришли, девочки, – говорю я от всей души. Я не могу отрицать, что удивлена видеть здесь Дашу, не думала, что она придет. Маша одаривает меня сладкой улыбкой, и я слышу, как Камила вздыхает позади меня. – Не стоит благодарности, спасибо, что пригласили. Моя тетя Карина, конечно, не может смолчать. – Лия, крошка, где твои манеры? Тот неловкий момент, когда нужно представить свою прекрасную девушку и её сестер своей семье. – Мария, Елизавета и Дарья, это мои тети Карина и Марина и мои сестры: Даниэла, Камила, Соня, Василиса,  и Эвелина. После знакомства и обморока моих сестер, сестры Макаровы присоединяются к Даниэлю, брату Виолетты, и другим ребятам. Мои сестры взвизгивают. – О, ради бога, Лия! Твой девушка... Это невыразимо. Даниэла молчит. Тетя Карина тоже ничего не говорит. Тетушки уходят, чтобы поговорить в другом месте, оставляя большую компанию девушек одних. Камила вздыхает. – Мария... Даже имя красивое. – Она хватает меня за плечи. – Она состоит в отношениях? Я переглядываюсь с Виолеттой, которую, кажется, расстраивает заинтересованность Камилы. – Думаю, у неё точно есть девушка. Камила надувает губы. – О нет, ну конечно же у неё есть девушка. Как у такой нежной и красивой не будет девушки? Соня делает глоток фруктового напитка с небольшим количеством алкоголя, который мы приготовили. – Девушка? К черту отношения, я бы отдала все, чтобы трахнуть старшую. Даниэла выплевывает свой напиток. – Соня! Я не могу сдержать улыбку. Василиса дает Соне пять. – Ты читаешь мои мысли, прошу лишь об одной ночи с любой из этих девушек. Я поднимаю бровь. – Что? Василиса смеется. – Успокойся, не с твоей, с другими. Виолетта вмешивается: – У Маши тоже есть девушка. Помните? Василиса смотрит на нее. – И что? Виола не может скрыть своего раздражения. – И что? Ты бы связалась с девушкой, у которой есть отношения? Василиса фыркает. – Я не хочу выходить за неё замуж, одной ночи, нескольких часов было бы достаточно. Все посвистывают от откровенности моей сестры. Стоит признаться, она напоминает мне прямолинейностью Лизы. Видимо, в каждой семье есть такой человек. Виола смотрит на нее с недоверием. – Ей шестнадцать. Соня и Василиса пожимают плечами. – И что? Виолетта не может в это поверить. – Вам все равно, что о вас скажут? Василиса качает головой, улыбаясь. – Детка, оглянись, неужели ты все еще веришь в эту матриархальную чушь, будто женщине нормально встречаться с девушкой, которая намного младше её, но если мы так сделаем, это будет неправильно. Соня кивает. – Точно, мы же не говорим о педофилии. Она подросток, осознающий свои желания. Если оба хотят, в чем проблема? Камила переводит взгляд. – Заткнитесь обе, Маша моя. Соня пожимает плечами. – Как хочешь, меня интересует старшая, у неё такие сексуальные губы . Василиса игриво хлопает ее по плечу. – Тебе придется иметь дело со мной, потому что она мне нравится. Даниэла заговорила впервые за долгое время. – Вы говорите так, будто у вас есть шанс с этими девками, пожалуйста, спуститесь на землю. Камила скрещивает руки на груди. – Если Лия добилась успеха, а в ней нет ничего особенного, то и у нас получиться. – Эй! – возражаю я, дергая ее за волосы. Камила уворачивается. – Без обид. Мои глаза находят глаза Лизы, она пьет из пластикового красного стакана. На её губах пляшет хитрая улыбка, когда она опускает стакан. – Сейчас вернусь, – говорю я и иду к Лизе. Я не могу отвести взгляд, чувствую себя в плену её карих глаз. С каждым шагом мое сердце начинает биться чаще, я прижимаю руки к бокам и чувствую, что они слегка вспотели. Один за другим люди вокруг меня исчезают, есть только она и я. Греческая богиня и ведьма. Неуравновешенная и преследовательница. Я останавливаюсь перед ней, улыбаясь, как идиотка. – Лиза. Она улыбается мне в ответ. – Лия. – Что ты чувствуешь после того, как тебя мысленно изнасиловали все мои сестры? Она берет себя за подбородок, будто размышляя. – Чувствую себя немного использованной. Я фыркаю. – Ну конечно, будто ты не привыкла к такому. Лиза поднимает бровь. – Ревнуешь? – Пф-ф-ф-ф, умоляю. Лиза широко улыбается, проводя большим пальцем по моей щеке. – Ты такая сексуальная, когда ревнуешь. – Я не ревную. Её большой палец опускается и гладит край моих губ, я перестаю дышать. – Не могу смотреть на тебя в этом платье. Я сглатываю. – Почему? Она убирает руку с моего лица. – Ты знаешь почему. Тетя Карина проходит мимо. – Лия, мама зовет, она на кухне. – И идет дальше. Я вздыхаю. – Надо помочь. – Я разворачиваюсь, но Лиза хватает меня за руку и поворачивает к себе. Она подходит так близко, что я чувствую запах её парфюма, и наклоняется, чтобы шепнуть мне на ухо: – Твоя семья думает, что ты такая невинная, если бы они знали, как ты стонешь и просишь еще, когда я трахаю тебя. Мои глаза распахиваются. – Лиза! – Или как сильно ты течешь, когда я тебя целую. Святая покровительница пресса, помолись за нас, аминь. Лиза отпускает меня, а я кладу руку ей на грудь, сохраняя спокойствие. Я убегаю от неё как можно быстрее. Черт. Как она может возбудить меня словами? У Лизы определенно есть дар. Я обмахиваюсь руками и иду в дом. Мама ждет меня на кухне с подносами. – Не хотела тебя заставлять, но нужно раздать это, и, обещаю, я больше тебя не побеспокою. – Успокойся, мама, я не против помочь, они все-таки мои гости. Я беру поднос и собираюсь уходить, когда мама прочищает горло. – Дочь. – Да? – Хоть мне еще не совсем нравится эта девочка, то, что я увидела, помогло мне понять, что она не так уж и плоха для тебя. Так что тебе больше не нужно придумывать оправдания, чтобы видеться с ней. – Ой, мама, я... Она перебивает меня: – Неси подносы, тебя, наверное, ждут. Я улыбаюсь ей: – Спасибо. Я выхожу с подносом и широкой улыбкой на лице и встречаю Клаудию у входа. – О, ты пришла. Ей очень идет фиолетовое платье и распущенные блестящие волосы. – Конечно, с днем рождения. – Она хочет вручить мне подарок, но видит, что у меня заняты руки. – Ты можешь положить его на стол, ребята на заднем дворе. Она сомневается. – Все трое? Я киваю. – Да, заходи, я отнесу подносы и встретимся там. Хорошо? Я раздаю закуски на подносе и не успеваю дойти до Даниэля, Маши и Даши, когда Камила перехватывает меня. – Я отнесу. – Она забирает у меня поднос и идет к ним, я не успеваю понять, что происходит. Я наблюдаю, как она бесстыдно улыбается Маше, предлагая ей закуски, и разговаривает с ней. Стоит признать, она смелая. – Какая дерзкая. – Я подпрыгиваю от голоса Ви, потому что не заметила, как она подошла ко мне, она выглядит мрачно. – Я убью ее. – Она просто разговаривает с ней, не думаю, что ей это нравится. – Я пытаюсь сгладить ее неуверенность. Соня и Василиса пользуются смелостью Камилы и присоединяются к ней, чтобы тонко вступить в разговор. – Кто это? – рядом раздается голос Клаудии, и я слегка подпрыгиваю. Почему люди продолжают появляться из ниоткуда? – Мои сестры, – объясняю я, протяжно вздыхая. Клаудия кривит губы. – Мне нужно выпить. Виолетта поддерживает ее: – Мне тоже, пойдем, знаю, где водка. – Повеселитесь. – Я показываю им большой палец, но они хватают меня за руки и тащат за собой. Будет весело.