Бороться

– А что насчёт... задания? – Я расскажу, но только после того, как ты познакомишься с... ними. – С ними? – Группой, с которой будешь работать. А Маша Романова, если честно, не любит новые знакомства. Ей было комфортно в том кругу друзей, в котором она была до. Не сказать, что их было много – всего три человека, но они были поистине близки. Но сейчас, когда она идёт на такое... боится их подставить, понимает уже, что общение придётся сократить. – Сейчас девушки подойдут, — выводит из мыслей женский голос. Через несколько минут в комнату вваливаются аж семь человек. Романову немного это напрягает, но об этом она умалчивает, рассматривая девушек. Некоторых из них она помнит, а с кем-то ей ещё предстоит знакомство. – Итак, смотри, это Мария Сёмина, — она указывает на симпатичную девушку с кудряшками, что рукой машет , — отвечает за звуковые моменты, по типу сирен, гудков и прочего. Ева Эванс, — кидает взгляд на безволосую девушку, оглядывающую её с ног до головы, — всегда среди людей, следит за толпой. Дальше, я думаю, уже знакомая тебе девушка – Карина Долиашвили. Она... работает на быту, по дому, так сказать. – Меня зовут Диана, — откликается милая, яркая блондинка, — Диана Адаменко. Я – руки команды. Делаю плакаты, вышивки и прочее. А это, — она, пусть это и некрасиво, тычет пальцем на девушку в порванном свитере, в которой Маша узнаёт ту самую, что якобы следила за ней до того, как очнулась, — Юлиана Калякина. – Можно просто Юна, — перебивает вторую, — я тут отвечаю за акции типа. Переодеваюсь в костюмы, ношу те самые плакаты и, в принципе, хожу по лезвию ножа, — улыбается так по-доброму. – Я Оелана, Оел, Айылаана Макарова. Называй как хочешь. Я тут программист, — говорит ещё одна девочка. И только последняя молчит. Блондинка с короткими волосами и голубыми глазами. Красивая, но хмурая до ужаса, глядит на неё так, будто вот-вот и разорвёт. И Маша внимательно рассматривает в ответ. – Кхм... — прерывает возросшее напряжение Маргарита, обращая внимание на себя, — Это Даша. Поцелуева. Она у нас... на горячих точках, принимает удар на себя. Даже сейчас отмалчивается. Мария ловит на себе изучающие взгляды, что так и вопрошают кто она, вспоминает, что нормально не представилась. – А... Ну, я Романова Маша, и я... – Она присоединяется к нам с сегодняшнего дня. Видно, что некоторые этому не рады, но есть и те, кто мило улыбается ей. Не знает пока, как расценивать это. Вдруг лицемерие или ещё чего? – А чё, типа, мы стали кого попало брать в команду? — наконец-то подаёт голос Даша, а Романова уже думает, что молчаливой ей было лучше. – А чё, типа, ты обо мне что-то знаешь? — едко отвечает. – Мне нахуй не нужно что-то о тебе знать. Артуровна, что за херня? Зачем она? – Даш, ты действительно не знаешь ничего о ней, и если я взяла человека – значит, он нужен. – И вы уверены, что она справится? Это же не игра, вы сами об этом говорили. – Я точно знаю, что она сможет, Ева. Вот только кареглазая вовсе не уверена в себе. Она не знает, не понимает как и что здесь устроено. Ей нужно будет вливаться в дело, в коллектив, и ещё неизвестно получится ли. – Так вот, девушки, для чего я вас здесь собрала... Слышали ли вы про такого человека, как Лазарев? – Это этот, певец который? — и Калякина тут же ловит взгляды на себе, — ну, который ещё на Евровидение был когда-то. – Юн, ты дура? — безобидно кидает риторический вопрос Сёмина, на что та лишь показушно глаза закатывает. – Лазарев Вениамин Дмитриевич? — Романова тут же получает одобрительный кивок старшей, — А он причём? Ну, я знаю, что он проводит акции и сборы средств для малоимущих. – Правильно! А также он является спонсором одного из лучших детских домов в городе. – И что с ним не так, если он такой активист? — интересуется Поцелуева. – В этом и есть подвох. То, что он такой хороший, помогает людям –маска, чтобы замылить глаза перед тем, что творится на самом деле. – И откуда вы знаете, как на самом деле? – Связи. Я знаю всё и даже больше, чем положено,— переводя взгляд на неё, молвит женщина, — так вот, о чём это я. Он вместе со своими людьми, с кем нам ещё предстоит выяснить, занимается, так сказать, продажей детей. Девочек. Их берут за определенные суммы взрослые дяденьки ради плотских утех, после которых заставляют молчать. Вероятнее всего, директор детского дома в этом также замешан, — видит озадаченные взгляды, отпивая напиток из кружки, — но и это ещё не всё. Три девчонки возрастом четырнадцать - семнадцать лет пропали. Заявление было написано самим директором и тут, конечно, нестыковка. – То есть директор фактически сдал своего коллегу? — уточняет из полученной информации Сёмина. – Или же пытается отвести от себя подозрения, — бросает догадку Оел. – И как мы узнаем обо всём? — задаёт интересующий её, да и всех находящихся там вопрос Романова. – Здесь самое интересное... просто пролезть туда не получится, а потому есть план. Для него понадобятся две девушки в главной роли, кто вызовется? Есть желающие? Им не впервой идти на риск, пусть ранее и занимались делами, что намного меньш. Поцелуева, Эванс и Маша Сёмина поднимают руки, пока Артуровна изучающим взглядом проходится по каждой, будто сканер. – Даша и... Романова, вы будете в паре. И если блондинка, вероятно, была хоть чуть-чуть рада тому, что её одобрили к заданию, то Маша готовой не была. Она вообще из мира выпала. Её только взяли в команду и сразу же дали сложнейшее задание, где она будет в главной роли. – И что нам нужно будет делать? – Ох нравится мне твоё любопытство, далеко пойдёшь. Вас я выбрала не просто так, а потому, что лица у вас... действительно молодо выглядят, — кидает взор своих зелёных глаз на других, — без обид. Вы, девочки, будете новыми воспитанницами детского дома «Радуга». – Удивительно, как не переименовали. Пропаганда, все дела, — хмыкает Юлиана, на что получает пару смешков. Действительно забавно. – И что мы... мы будем там жить? — с опаской, словно не поняла, уточняет Маша. – Нет, в гости ходить, — саркастично отвечает на данный вопрос Дарья, — конечно, ромашка, будем. – Ромашка? – Оставите эти разборки на потом, — перебивает обеих Маргарита, — Дело действительно серьёзное, и вы должны понимать, чего оно стоит. С натяжкой, но на семнадцать вы сойдёте. На сегодня вам информации хватит, до завтрашнего дня прошу переварить. Ровно в полчетвертого дня буду ждать вас здесь. Кто опоздает – будет мыть посуду за всеми. Неодобрительный гул тут же поднялся, а кто-то воздержался и кивнул кратко. Все попрощались с Маргаритой Артуровной, после чего всем табуном вернулись домой. – Кариш, солнце, разогреешь покушать? — тянет Оелана. – Да, конечно, — Маша давно подметила какую-то чрезмерную доброту в девчонке. Все были вместе, все устали от потока информации, но та всё равно за работу хватается, — кто-то ещё будет? Со вчерашнего дня осталось пюре, а к нему можно и мясо разогреть, что к гречке было. Несколько рук тут же тянутся вверх, намекая на то, что почти все хотят поесть. – Маш, на тебя греть? – Да, Долька, — как-то задумчиво отвечает, тут же замечая некоторые непонимающие взгляды на себе. Поясняет, — ну типа Долиашвили, а сокращённо будет Долькой. Ты же не против, Карин? – Да нет, даже мило, — улыбается, а после убегает на кухню. – Эх, девки, чёт я совсем плыву сегодня, — устало вздыхает Диана, замечая на себе неоднозначный взгляд Юны, — нет, я не про это! Не сложно было догадаться про намёки Калякиной, поэтому Романова лишь хмыкает. Забавные ребята, всё же. Кроме Даши. Потому что даже сейчас она корчит из себя не пойми кого. "Нельзя быть проще?" думается Маше, но вслух не говорит ничего. Через несколько минут Карина зовёт кушать и группа людей тут же движется на кухню. На столе уже стоят восемь тарелок, а за большим круглым столом расположилась Долиашвили. – Спасибо, Долька, — говорит, усаживаясь за стол, — ну, приятного аппетита? Старается поймать хоть небольшой контакт, чтобы идти в дело собранно, а главное – коллективно. И на контакт идут. Вторая Маша улыбается, кивая, а Оелана взаимно желает приятного аппетита. На душе тут же будто легче становится неизвестно от чего. Хотя... известно. Когда-то Романова также тянулась к людям, к сверстникам. Хотела дружить, чтобы просто поздравили с днём рождения, но к сожалению, руку ей не потянули в ответ. Вместо этого ходили слухи и насмешки, но что страшнее – игнорирование её существования. Третий класс. У её одноклассницы было день рождения. Целых 10 лет! Самая старшая в классе. В честь этого девочка конфеты принесла даже. Дорогие, младшая видела в магазине. Вкусные, наверное . Раздала всем, кому-то даже с добавкой, но не Машеньке. И дело было не в сладостях вовсе. Ей они и не нужны были. Просто хотелось... чтобы подошли? Обратили внимание на неё, заметили. Но вместо этого снова забыли. Как и всегда. Начав трапезу, за столом тут же начались разговоры, и, к удивлению девушки, они были не о работе. – Вот бы сейчас на природу... шашлычки, речка, отдых, — мечтательно вздыхает Юлиана. – Мы и так "на природе", — отвечает той Ева. Из этого кареглазая поняла, что они за городом. Ну да, конечно, скрываться же надо. – Это не то. Мы же тут работаем, а хочется бы и отдохнуть, в конце концов. – Вот этих мразей прикроем, и будет тебе отдых, — видимо, Даше важна эта миссия, да и в принципе нахождение здесь. – Девки, тут такое дело... — заставляет обратить на себя внимание Сёмина, — Короче, после этого дела, я в отставку. Больше не с вами. Все тут же переглядываются, Дианка вообще выглядит так, будто вот-вот и заплачет. – И как мы без любимой зануды? — грустно спрашивает, конечно же, не намереваясь обидеть, — ты... точно подумала? – Да. Хочу что-то менять, начать наконец-то свою спокойную, новую жизнь. По лицу Поцелуевой видно – она расценивает это как предательство. А что в голове, то и на языке: – И ты, типа, кидаешь нас спустя три года? – Нет, Дах, я не кидаю никого. Вы для меня стали родными, люблю каждую. И то, что мне дал этот дом, эта жизнь, которой мы живём – для меня это ценно, но я, знаешь, хочу личной жизни. Пора бы уже. И теперь Романова понимает, почему вторая так хотела напрямую участвовать в задании. Она хотела отстреляться, возможно, чувствовала вину за то, что уходит. Но ведь она не виновата в том, что хочет обычного счастья. Даша молчит, но заметно, что она до конца не отпустила это, всё ещё думает об этом. – Так, девчонки, а какие планы на день у вас? — пытается прервать напряжённое молчание Оел. – Спать, — кратко отвечает всё та же Поцелуева, — Карин, пожалуйста, помоешь? – Да, конечно... — вновь соглашается. И ей нравится такое отношение к себе? Будто её используют. Да, она охраняет, если так можно сказать, домашний очаг, но это же не повод каждый раз её дёргать, когда ты и сам можешь сделать то или иное дело. – А сама? — она на несправедливость молчать не будет. – А не пойти бы тебе нахуй, а? Я вежливо попросила, что ещё? – То! Ты сама можешь её вымыть вдоль и поперек вместо того, чтобы дуться и стоить из себя ту, кем не являешься, но нет же, лучше на мягкую Карину всё свалить. И все переглядываются. Блондинка смотрит прожигающим взглядом на неё, пока Долиашвили, чуть покрасневшая, глядит куда-то на стол, будто выискивает там место, где бы спрятаться. Но старшая лишь фыркает и, на удивление всех, подходит к раковине, предварительно захватив тарелку, начиная действительно мыть. А после, всё ещё недовольная, просто направляется, скорее всего, к себе в комнату. – Ахуеть, Маш... она впервые послушала кого-то помимо своего эго, — хмыкает, пусть и находясь в шоке, Эванс. – "М-да, и с этим человеком мне ещё предстоит работать..." — думается Романовой, а внутри что-то подсказывает , что это будет... интересно.