10 лет назад
Кадзухе страшно. Страшно оказываться в центре внимания за стенами дома. И хоть мальчик всегда стремился к знаниям, школа для него оказалась настоящим испытанием. Первоклассник складывает свои письменные принадлежности в небольшой рюкзак и выходит из класса вместе с остальными детьми. Кто-то толкается, кто-то кричит, но Кадзуха не обращает ни на кого внимания. Прижимает к ушам свои руки и зажмуривает глаза, стараясь как можно скорее оказаться наедине с самим собой. В столовой он садится за отдельный столик. Где-то на фоне ещё звучат чьи-то громкие голоса, но мальчик переносит всё своё внимание на самого себя. Как учила мама. Где-то справа он слышит неприятный лязг ножек стула о плиточный пол и снова закрывает уши руками. Больно. — Ой, прости, — противный голос доносится откуда-то сверху, но Кадзуха не смотрит. Не хочет. — Кажется, наша пташка не любит громкие звуки. Кадзухе снова страшно. Он зажмуривается до белых пятен перед глазами, но голос не пропадает. — Я с тобой разговариваю, сучёныш, — на вид крепкий старшеклассник одним движением выдёргивает мальчика из-за стола и хватает того за ворот рубашки. Все в столовой затихли. Конечно, кто захочет пропускать такое шоу? Кадзуха часто моргает и смотрит куда угодно, но не на лицо человека, которого боится. Руками пытается избавиться от почти удушающей хватки, но всё без толку. — Пусти, — жалобно хнычет, но это только раззадоривает старшеклассника, чьё имя не хотелось даже вспоминать. — Пойдёшь жаловаться мамочке? Парень резко отпускает первоклассника. Кадзуха падает на пол и даже не пытается встать. Знает, что сделает только хуже. — Глянь на себя, — продолжает тот втаптывать мальчика по самую макушку в лужу собственной безысходности, — ты так жалок. Даже не хочется твоё личико портить. Старшеклассник хватает тарелку с супом и под аккомпанемент громких возгласов зрителей, коими стали все в столовой, выливает его на голову Кадзухе. Он молчит. Смотрит в пол и ждёт, когда это закончится. Руки впиваются в плитку, так и норовя оставить на ней следы от ногтей как следствие того, что здесь пытали людей. Страшно. Кадзуха боится даже заплакать перед всеми. — Оу, я такой неуклюжий, — парень опускается на корточки. Пальцами цепляет подбородок, вынуждая мальчика наконец посмотреть на него. — У тебя такие глаза красивые, а ты их прячешь, — говорит уже тише, но от этого спокойнее не становилось. Наоборот стало только хуже. Кадзуха смотрит куда-то сквозь старшеклассника и пытается всеми силами не заплакать. Его резко одёргивают назад за волосы, из-за чего на глаза проступает влага. То, чего все только и ждали. — Слёзы тебе к лицу, пташечка, — это становится последней каплей. Мальчик, чувствуя, что его больше не держат, подскакивает и убегает из столовой. По пути он наверняка сбил парочку школьников, но над этим думать сейчас совсем не хотелось. Ноги несут Кадзуху за школу, хотя по-хорошему нужно было сначала забежать в уборную и хотя бы умыться. Он просто устал держать всё в себе. Мальчик обессиленно падает на колени и хватается за голову обеими руками. Он бы закричал, вот только сил на это уже нет. Неприятный звон в ушах не позволил Кадзухе услышать, что он уже как несколько минут был не один. Осознаёт это только тогда, когда на него падает чья-то тень. Кадзуха наскоро утирает щёки и отползает назад. — Вставай, — на удивление голос постороннего совсем не был взрослым или просто подростковым. Кадзуха поднимает заплаканное лицо и смутно узнаёт перед собой своего одноклассника — Скарамуччу. Тот протянул руку и смиренно ждал, когда её примут. Кадзуха всё же позволяет помочь себе. Рукавом рубашки пытается убрать с лица влагу, но не выходит. Плакал он слишком много. — Пошли к директору, — проговаривает Скарамучча. Не дождавшись реакции, он хватает одноклассника за руку и тащит обратно в школу. Сопротивляться было бесполезно, ведь опомнился Кадзуха только тогда, когда оказался в кабинете директора. Звон в ушах ещё не прошёл, а потому мальчик на все вопросы просто кивал или мотал головой. Скарамучча, стоявший за его спиной, рассказал про случай в столовой и попросил (хотя больше было похоже на настоящий приказ), чтобы этого «придурка» наказали. Директор пропустил обзывательство мимо ушей и действительно вызвал к себе того старшеклассника. Кадзуха не помнил, сколько они просидели в кабинете. Помнил лишь то, что в один момент он снова начал трястись от страха. Скарамучча подал ему руку, чтобы тому стало легче, вот только он не ожидал, что в неё вцепятся настолько сильно. Но первоклассник молчал. Когда с разбирательством было покончено, Кадзуха и Скарамучча вышли из кабинета. — Тебе надо умыться, — и снова мальчика хватают за руку и куда-то уводят. На этот раз туда, куда Кадзуха хотел сам пойти. Пока одноклассник умывался, Скарамучча стоял, прислонившись к стене спиной, и рассматривал кабинки. — Спасибо, — шепчет Кадзуха, но одноклассник с первого раза не расслышал. — Спасибо, — повторяет он, по-прежнему не поднимая глаз на своего спасителя. Скарамучча вообще из всех одноклассников ему нравился меньше всего. Постоянно ворчал, хулиганил и перебивал учителей. Но, как оказалось, этот «грубый выскочка» был единственным, кто осмелился помочь Кадзухе. Остальные же всегда оставались в стороне. Спасибо, что хоть не помогали тому старшекласснику полоскать его волосы в школьном унитазе или каждую неделю заглядывать к нему в гости и напоминать о своей участи в школе. Как же всё-таки не повезло с соседями. — Тот ублюдок должен быть наказан, — звучит от Скарамуччи вместо традиционного «не за что». — Жаль, что его родителям не позвонили. Он тебя давно донимает? — Ты не видел что ли? Темноволосый неуверенно чешет затылок и как-то виновато оглядывает мальчика перед собой. — Я в столовую почти не хожу, — выдыхает Скарамучча и наконец ловит на себе взгляд красных глаз. — Так, значит, давно? — Кадзуха кивает. — Знал бы — раньше бы настучал на него. Мальчик смотрит на одноклассника и совершенно не понимает, почему ему хочется верить. Скарамучча не был похож на дружелюбного от слова совсем. Но он сейчас стоит перед ним и открыто заявляет о том, что готов был защитить Кадзуху ещё раньше. Хотелось бы и ему быть таким смелым. Скарамучча шагает к однокласснику и снова протягивает руку: — Давай прогуляем сегодня? Кадзуха смотрит шокированно на раскрытую ладонь, а затем и на самого темноволосого. Прогулять? Ещё и в первом классе? Мать будет в ярости, если узнает. — Давай, — Кадзуха всё же неуверенно берёт одноклассника за руку. Сейчас Скарамучча создавал впечатление очень надёжного человека, который действительно может защитить. Кто знает, может они и вовсе подружатся?7 лет спустя
— Кадзуха, милый, — окликают подростка с кухни, — к тебе кое-кто пришёл. Каэдэхара сидел у себя в комнате и пытался вникнуть в хотя бы одно предложение из учебника по физике. Сложно учиться в 7 классе. Кадзуха, услышав голос мамы, спрыгивает с кровати. Он слышит какие-то голоса и тут же оказывается на кухне. Со спины матери не понятно, кто же сегодня стал гостем, но подросток не спешит выглядывать. «Этот голос… Нет…» — А, Кадзуха, — женщина оборачивается на сына, — ты уже тут. Смотри-ка, кто к нам зашёл. Кадзухе хочется стать невидимкой. Зарыться в осенние листья. Стать деревом. Уснуть и проснуться на другой планете. Всё что угодно, но только не стоять сейчас и не видеть его. Томо. Самый настоящий кошмар детства сидел за столом и потягивал сладкий чай. Заметив перед собой Кадзуху, он опускает чашку и улыбается. — Привет, — звучит непринуждённо и даже безобидно, но подросток застывает на месте. — Ты так вырос. Кадзуха словно вернулся в прежние времена, когда не мог даже пошевелиться в его присутствии. Его взгляд, улыбка, голос — они совсем не изменились. — Да, — отвечает за сына женщина. — За ним столько поклонниц бегает, напасть какая-то. — Неудивительно, — хмыкает юноша. — Так, вы тут пообщайтесь нормально, а я за сахаром сбегаю. Ну вот и всё. Теперь они остались одни. Юноша ждёт, когда хлопнет входная дверь, и медленно поднимается с места. Шагает так же неспеша и останавливается за спиной у Кадзухи. — Не рад меня видеть? Каэдэхаре хочется развернуться и крикнуть мол, да, тебя тут вообще никто не ждал. Никогда. — Мы так давно не виделись, — рука Томо опускается Кадзухе на талию и слегка сжимает её. — Я соскучился. Юноша подходит ближе, становясь впритык к подростку. Томо зарывается носом в распущенные блондинистые волосы Кадзухи и вдыхает сладкий аромат. — Очень соскучился. Не знал, что ты так изменишься, — рука, что до этого смирно покоилась на талии подростка, скользит под толстовку. Кадзуха жмурится и пытается выскользнуть из-под скользких рук. — Ну же, пташечка. Неужели тебе совсем от меня противно? Противно. Было, есть и всегда будет. Кадзуха не понимает что сейчас происходит. Раньше не было такого. Томо мог издеваться над мальчиком, бить, а потом шептать на ухо успокаивающие слова, которые делали только хуже. Но никак не трогать его вот так. Подросток ощущает на своей шее чужое горячее дыхание и снова морщится. Вторая рука Томо отодвигает волосы Кадзухи в сторону, перебрасывая их на одно плечо, и касается губами прохладной кожи. Каэдэхара дёргается. — И всё же кое-что совсем не изменилось, — шепчет юноша в самое ухо. — Ты всё так же дрожишь из-за меня. Томо больно впивается зубами в мочку уха. Кадзуха роняет тихий писк, а за ним и первые слёзы. Страшно. Он не видит лица юноши и понятия не имеет, что тот собирается сейчас с ним сделать. Вторая рука нашла себе место на шее подростка. Томо сжимает её и с наслаждением наблюдает за тем, как Кадзуха привстаёт на носочки и цепляется руками за его ладонь, пытаясь вернуть доступ к кислороду. Юноша смеётся. — Такой очаровательный и беззащитный, — он убирает свою руку и даёт Кадзухе сделать долгожданный глоток воздуха. Подросток, ощутив свободу на шее, тут же закашливается. Он чувствует, как его волосы наматывают на кулак и оттягивают назад. Кадзуха снова роняет слёзы и едва слышно пищит из-за боли. — Хочу видеть твои слёзы, — юноша резко разворачивает подростка к себе лицом и поднимает его голову за подбородок. Осознание того, что сейчас никто не сможет помочь, больно вгрызается в голову. Кадзуха вертит ей, чтобы убрать противные руки со своего лица, но хватка становится сильнее. Почему вообще Томо объявился именно сейчас? После того разбирательства он уехал из города и отучился девятый класс в другой школе. Больше о нём Кадзуха не слышал. И вот внезапно он возвращается, чтобы что? Снова поиздеваться над ним? От собственных размышлений Кадзуху спасает телефонный звонок. Томо недовольно бурчит себе что-то под нос и отходит от подростка, чтобы ответить на входящий вызов. — Блять, Мико, ты сейчас вообще не вовремя. Каэдэхара без понятия, с кем сейчас разговаривал юноша, но он мысленно просит этого человека сделать всё что угодно, чтобы Томо пришлось уехать. Далеко и надолго. — Понял, — голос юноши стал холоднее и серьёзнее. Томо сбрасывает звонок и смотрит на затаившего дыхание Кадзуху. — Не повезло нам сегодня, — он снова возвращает руки подростку на щёки. — Скажешь маме, что мне срочно надо ехать, — Кадзуха еле слышно облегчённо выдыхает. Томо снова припадает к молочной шее губами и с силой сжимает хрупкую талию сквозь ткань толстовки. Кадзуха сдавленно мычит и пытается лишний раз не дёрнуться, чтобы не спровоцировать юношу сейчас остаться. Томо резко отстраняется и выходит из кухни. Ноги Кадзухи тут же подкосились и подросток просто упал на пол безвольной куклой. Он слышит хлопок двери и тут же всхлипывает. Поджимает ноги к груди, обнимает колени руками и прячет в них своё лицо. Больно. Снова больно. Но уже не физически и от этого становится страшнее.***
Кадзуха лежал на коленях у Скарамуччи уже почти час, но молчал. Темноволосый сидел смирно и спокойно ждал, когда его друг наконец расскажет, что произошло. Хотя спокойным он не был. Сегодня он никак не ожидал увидеть у себя на пороге заплаканного Кадзуху. — Меня… — услышав, что друг собирается что-то сказать, Скарамучча чуть склоняется над лицом блондина. — Я… Скар, мне страшно. Каэдэхара переворачивается и утыкается лицом в живот темноволосому. Скарамучча осторожно гладит того по волосам и снова молчит. Такого Кадзуху он уже давно не видел. — Томо, он приходил сегодня, — рука темноволосого после услышанного резко остановилась. — Он… делал странные вещи. — Он тебя бил? — Нет. Он пытался меня… Последнее слово Кадзуха так и недоговаривает. Срывается на плач и прижимается к другу ближе. Скарамучча шокированно осматривает Каэдэхару и не может понять, что ему сейчас нужно сделать. Сорваться и снова кому-то нажаловаться? Схема рабочая, вот только кому жаловаться? Мать Кадзухи ни за что не поверит Скарамучче. — Подслушал у соседей, что он собрал вещи из той квартиры и уехал, — произносит Каэдэхара после того, как немного успокоился. — Он ведь больше не появится здесь? Кадзуха смотрит с такой мольбой в глазах, что у Скарамуччи сердце разрывается. — Пусть только попробует.спустя 2 года
Кадзуха, пока ждал Скарамуччу, удобно устроился на его кровати и взялся за блокнот. Вдохновение последние дни его совсем не хотело отпускать, чему парень не мог не нарадоваться. Правда строки выходили немного с депрессивным подтекстом.не улетай, в ночи холодные. спаси себя, забудь свой сон. прости меня, в глаза бездонные смотрю я вновь, мой эталон. и вижу там, душа моя печальная, как больно сердце то стучит, а клетка совести, до одури нахальная, болит, скулит и воплями кричит
Каэдэхара чиркает что-то на листе и горько вздыхает. Взгляд падает на свою правую руку. Кадзуха откладывает ручку и закатывает рукав кофты. Родимое пятно всё такое же. Он много раз прятал его под длинными рукавами, а затем и под тоналкой или переводными тату. Когда об этом узнал Скарамучча, он попросил больше этого не делать ведь «это красиво». Кадзуха не понимал, что в этом красивого. Просто клякса размером с кулак, растёкшаяся по коже тёмным пигментом. От скуки парень хватает ручку и решает зарисовать собственное родимое пятно. «Заодно посмотрю как выглядит со стороны». — Извини, мама задержала, — в комнату заходит Скарамучча. Он усаживается рядом с Кадзухой и заглядывает в его блокнот. — Решил податься в художники? Сколько у тебя ещё скрытых талантов? Каэдэхара заканчивает рисунок и, оглядев его со всех сторон, вырывает листок из блокнота. — Эй, ты чего? — Скарамучча подбирает обрывок. — Красиво же. — Да что в этом красивого? — То, что это дополняет тебя и делает тебя таким, какой ты есть. А ты этого не принимаешь, дурачина. — Сам такой, — бурчат ему в ответ. — Мы вроде фильм собрались смотреть? — А, да. Сейчас сбегаю за ноутом. — Заодно выкинь это, — Кадзуха указывает пальцем на листочек. Скарамучча кивает и выходит из комнаты. Вот только этот рисунок до мусорки так и не дошёл.***
День рождения Кадзухи прошёл без Скарамуччи. И нет, дело не в том, что тот забыл, просто ему не разрешили присутствовать на празднике. Каэдэхара очень хотел пригласить своего друга, вот только его мать очень не хотела здесь его видеть. Скарамучча не расстроился. Поздравил по телефону и сказал, что они в любом случае сегодня увидятся. Это интриговало. Кадзуха до самого вечера не мог найти себе места. Одноклассник больше не отвечал и не звонил, оставив после себя ещё бо́льшую загадку. «Что он там придумал опять?» Зная Скарамуччу, можно было предположить, что тот мог сделать всё. Абсолютно. Ждать пришлось до самой ночи. Ближе к 10 часам, когда мать Кадзухи уже спала, на телефон парня пришло сообщение. А точнее геолокация. Каэдэхара тут же подскочил с кровати. «Что ещё за квесты то такие?» Он тихо прошёл в коридор и оделся. Пришлось очень аккуратно открывать дверь, ведь комната матери была совсем рядом. Кадзуха, выйдя на улицу, тут же побежал в нужное место. Это была детская площадка в другом дворе. Или Скарамучча так шифровался и боялся, что мать друга увидит их через окно, или там было больше фонарей — непонятно почему тот выбрал другой двор. Каэдэхара пришёл на нужное место и сразу заметил под одним из фонарей друга. Скарамучча стоял тут достаточно долго, если учесть, что он пытался согреть свои руки дыханием. — На часах уже 10, — вместо приветствия говорит ему Кадзуха. Темноволосый улыбается. — Не мог до утра подождать? — Ты в такое время уже ложишься, но прибежал как только я написал тебе. Не мог до утра подождать? — Тц, — несмотря на то, что его поймали, Кадзуха тоже улыбнулся. — Ладно, говори зачем звал. Скарамучча вздыхает и расстёгивает куртку. Спускает её до плеч и разворачивается спиной к парню. Кадзуха не понимает что происходит, но недолго — взглядом сразу цепляется за чужую шею. Там, за прозрачной пленочкой, красовалась, очевидно, свежая татуировка. Точь-в-точь как его родимое пятно на руке. — Это… Скарамучча оборачивается и следит за реакцией блондина. Тот всё ещё смотрит на тату. — Ты уже несколько лет не принимаешь себя, — начал темноволосый, надевая куртку обратно. — Мне это надоело и я решил показать тебе, что это действительно красиво. Теперь у нас одно и то же пятно. И тоже несводимое. — Скар, — Кадзуха хочет что-то сказать, но теряется в словах. В голове вертелось только одно: «Скарамучча сделал тату. С моим пятном». — Повернись ещё раз, — тихо просит Каэдэхара. Он наблюдает за тем, как куртка темноволосого снова опускается и за ней появляется действительно красивая татуировка. Выглядит как какой-то орнамент или же эмблема какого-то многоуважаемого клана. Неужели у него на руке это выглядит точно так же? — Красиво. — Я же говорил, — Скарамучча улыбается и подходит к другу ближе. — Теперь ты точно не сможешь от меня как-то отмахнуться. Кадзуха смеётся. Впервые за этот день рождения.