***
Ссора случилась около полудня. Солнце стояло высоко и беспощадно жарило всех моряков на палубе. Капитаны не избежали этой участи. Смоллетт старался зажмурить глаза как можно сильнее и не смотреть на высоко стоявший огненный шар. Вуда всего лишь сильнее натягивал свою треуголку, про себя читая все молитвы, которые он только знал. Увидев Александра, он посчитал хорошей идеей ещё сильнее подпортить настроение бывшему другу. — День добрый, капитан! Жарковато сегодня, не так ли? — с усмешкой в голосе сказал Уайт, прищуривая глаза так, что его взгляд стал похож на лисий или даже дьявольский. На приветствие пирата Смоллетт недовольно фыркнул и хотел его уже было послать, но, как только он увидел Ливси, в голове джентльмена появилась хорошая идея. — Да, да, Вуда, день-то добрый, но жаль мне твоих матросов, — на лице капитана появилась усмешка — Ведь они умрут не на виселице, а от цинги. Вряд ли у вас на борту есть опытный врач. Вот на «Испаньоле» такой имеется, а именно доктор Дэвид Ливси. На радость Смоллетта и только пришедшего Ливси, на лице пирата появились нотки раздражения, но вдруг тот ушел, а затем вернулся с Жанной. Она, как всегда, была одета в свою обычную одежду, только волосы стали еще короче — теперь они едва ли доставали до плеч, из-за чего её ожог и не рабочий глаз стали еще заметнее. Издалека она вполне могла сойти за мужчину! Почему-то образ женщины-врача настораживал Дэвида, будто он её видел раньше. — Говоришь, нет у нас на борту опытного врача? Вот. Прошу любить и жаловать: Жанна Дарк! С большим опытом работы, спасшая не одну жизнь, в том числе мою, и между прочим, с военным опытом, — говорил Вуда. Он явно гордился человеком, которого смог найти для своего судна. Сама женщина-врач сложила руки за спину и стояла в ожидании, когда её отпустят. Смоллетт хотел сказать что-то едкое в адрес этой особы, но его, к сожалению, опередили. — Ахаха — громко засмеялся Дэвид, театрально смахивая слезы — Ох! Простите, но это звучит как какая-то шутка! Женщина, так ещё и врач, да с военным опытом! Ахаха! — он не переставал смеяться. Из-за этого самому Вуде захотелось надрать ему задницу, но он почувствовал, как на его плечо легла легкая женская рука, и он понял: этому «Ливси» не поздоровится. — Ну что же, ахаха, вы на меня так смотрите?! — доктор посмотрел на Жанну, ехидно улыбаясь, будто хотел задеть чувства женщины. — Нам же всем должно быть известно, что женщины — существа хрупкие и ранимые, им не место в медицине, а уж тем более на войне, ахаха! Давно принят и тот факт, что женщина — это в первую очередь хозяйка и послушная жена! Думаю, доктор ещё бы долго распинался о месте представительниц прекрасного пола, если бы его не перебила спокойная и меланхоличная речь со стальными нотками голоса. — Ви все ещё верите вь подобьную чушь? — сказала Жанна, смотря на врача, её акцент был как всегда заметен. — Что же, мистер Ливси, верьно? Я хочу задать вам вопрось, у вас всё ещё болить колено? А то, помню, я вась ранила при Фонтенуа. И тут, будто пазл сложился в голове судьи и врача: «Черт возьми, это был тот чертов француз! Ну, уже француженка.»***
11 мая 1745 года
Звуки стрельбы, взрывов и крики раненых — в этом аду ещё молодой доктор Дэвид Ливси бежал от одного раненого к другому, когда вдруг услышал выстрел. Следом за выстрелом его пронзила боль в области колена, настолько сильная, что трудно было кричать или даже дышать. Встать было невозможно. Вдруг послышались чьи-то шаги. Мужчина обернулся, немного дрожа. Перед ним появился француз, как понял Ливси по мундиру и сумке французской армии. Этот «юноша» был ниже врача на голову, у него были короткие волосы темного цвета. На лице виднелся свежий ожог, и сам француз выглядел так, будто недавно сбежал из плена англичан. На это намекал порванный в некоторых местах военный мундир. Но даже среди этой строгости, ран и жестокости все равно проглядывали женские черты, которые обладательница так усердно пыталась скрыть. Но молодого судью это не волновало, его единственные заботы на тот момент были: «Как не умереть сейчас в окопе от рук мерзкого француза?» И еще: «Что делать, если он выживет? Спасать раненых? Но как?» По мнению англичан типичный француз был слабым, нервным, холеным, трусливым хлыщом, увлеченным лишь модой и гастрономией, женоподобным и манерным подкаблучником, распутником или, что ещё хуже, гомосексуалом. Вдруг в окоп залез еще один француз. Тот громко смеялся и уже хотел было прострелить Ливси насквозь, но его товарищ его остановил: — Arrête, mon ami, ce n’est pas la peine de gaspiller des balles sur lui, laisse-le souffrir, il n’a pas sauvé ses camarades! — произнес женственный француз, простреливший Ливси ногу, на что его, на вид, более старший товарищ сказал: — Jean, tu es bien malin et cruel pour ton âge! — он похлопал по плечу, как он думал, товарища и с улыбкой на лице ушел дальше «побеждать». Что же насчёт француженки, она еще немного посмотрела на англичанина, который то и дело пятился назад, а после и сама ушла.***
Наше время
— Ахаха! — нервно посмеялся врач, глядя на теперь уже даму. — Так это были вы! Ахах, Вуда! Как же вас угораздило? Наверное, это было большим шоком — нанять мужчину, а увидеть женщину! Так еще и мерзкую француженку! — Я и так знал, что это дама, по крайней мере, ее вешали как женщину, а меня — как пирата, — усмехнулся Уайт, глядя то на Жанну, то на «врагов» — Эх, виселица, лучшее место для знакомств! На эту фразу никто из присутствующих не ответил, а врачи ушли, излучая раздражение. — Кажется, мы их поссорили, неловко как-то получилось, — прокашлявшись в кулак, сказал Смоллетт. — Ну и хорошо, не будем отвлекаться на глупости, а то знаешь, мужчина и женщина, любовь-морковь, брр! — он даже вздрогнул, будто от холода. — Да и ходят слухи, что кто-то из твоих был у меня на корабле, да-да. — он не знал про Джима, но, видимо, Вуда решил разозлить Смоллетта снова, посеяв зерна сомнений в его душе.***
Жанна казалась злее, чем обычно, она сжимала кулаки и направлялась прямо, словно напролом к своему кабинету. Все это действо увидели пара глаз, в частности, глаза Айнуры. Она была как юнгой, так и коком, и даже, по необходимости, врачом и бог знает ещё кем! У неё был сильный казахский акцент, а ее внешность кричала: «Я с востока!» У нее был восточный разрез глаз. Сами глаза были маленькие и черные. Волосы были кудрявые, короткие и черные, их она заплетала так крепко, что, по мнению команды, даже самый сильный мужчина не смог бы их расплести. Она носила рубашку, штаны и всё. Ни платья, ни рюшей на море! Это не званый ужин, а океан, полный опасностей! За столом с ней сидел старый мужчина, который выглядел ей ровесником, ему уже было сорок восемь. Он был лысый, с белой короткой бородой, заплетенной в косичку. Его лицо было покрыто морщинами и выглядело уставшим от тягот морской жизни. На его плече сидел красный попугай ара, которому мужчина любезно давал сухари. — Ой, ба! Ты, Михаил, видел, как эта девчонка быстро убежала? Прямо пуля! Явно злится на кого-то! — сказала Айнура, кладя червовую девятку на стол. — Да, ты права! — сказал русский со своим привычным акцентом, кладя уже червового валета на стол. — Что-то с девочкой не так! И даже знаю, что! — повертев пальцем в воздухе, сказал старик. — Так скажи, дорогой мой! — с тюрским акцентом сказала женщина, кладя валета крестей на стол, — Мне интересно! Между прочим, я твоя жена, хоть и неофициально, но имею право знать! — Ну так выслушай, моя дорогая! Я видел, как Жанна говорила с тем врачом! Она его ранила в молодости, не помню, куда, но явно причинила боль! И он в долгу, мне кажется, не остался. Вот и злятся друг на друга! — скрестив руки на груди и больше не кидая игральные карты для гаданий, сказал мужчина. — Ой, ужас какой! А карты ведь хорошие! Посмотри! — указывала женщина на карты: червовая девятка, валет крестей и червовый валет. — Да, хорошие! Мы хоть гадаем, как хотим, но всегда попадаем в точку! Пошли к Жанне, посмотрим, что случилось с этой «старой девой»!***
Жанна, как всегда, занималась своими повседневными делами, осматривая своего постоянного пациента — немого рулевого, имя которого никто не знал. Он всегда был одет в рубашку, старое вонючее пальто, штаны, соломенную шляпу, и сам был очень худым, будто не ел ничего лет десять. Все его лицо было обмотано бинтами, скрывая уродливые ожоги и кривые зубы моряка. Немой был очень спокойным человеком, человеком, который ничего не терял, ничего не просил и ничем не хвастал! Он отлично знал свое дело, но брал лишь малую часть жалования, тратя все свои деньги на выпивку в любом порту. — Ну чтьо же ти! — недовольно фыркая и снова ругаясь на больного, сказала Жанна — Я же столько разь говориля тебе: не управляй этьой посюдиной без перчаток! А ти опять! Посмотри на свои ладони! На всё недовольство врача мужчина лишь стыдливо опустил глаза, будто скуля. На что врач закатила глаза, взяла с полки мазь и начала втирать ее в ладони пациента. Препарат сделанный из трав, масел и прочего! Но вдруг в каюту вошла Айнура, а за ней стоял Михаил. — Зачем пришли? — не отвлекаясь от своей работы и не смотря на людей в дверном проеме, спросила Дарк. — Ох, Жанночка! — воскликнула Айнура. — Старая леди, ты наша! Ты что такая злая вернулась? — она говорила так, будто Жанна это ее дочь, хотя Айнура так со всеми обращалась на корабле. — Ничьего я не злая, просьто встретиля старого знакомого дурака, — она яростно втирала мазь в ладони, немой мычал. — Ой, да прямо не злишься! — возразил Михаил, но вдруг заметил, что его попугай Арчи куда-то делся — Арчи! Где ты, птичка моя? Попугай вернулся по голосу хозяина и громко закричал: — Французы! Французы нападают! — кричала птица под грохот.***
Обе команды выбежали на палубы своих кораблей и увидели, как к ним плыла французская шхуна. — Якорь мне в печень! Что этим лягушатником надо?! Я только ром хотел попить! — недовольно пробурчал Борода, глядя на корабли врага. Но, увидев Жанну, нервно поправился: — Ой, Жанна, ты это, не злись! — Я и не зьлюсь, они для меня то же, чтьо и английские свиньи — пробурчала врач, глядя на флаг когда-то любимой страны. — Г-г-господи, мы в-в-все покойники! — закричал Асмадей, он, как всегда, заикался от страха. — Господа, эти люди по нашу душу, — наконец подал голос Вуда. — Их человек от силы двадцать, больше на шхуне людей разместить нельзя! — он посмотрел на «Испаньолу» и подошел к противоположному краю борта. — Смоллетт! Если устроить временное перемирие, то вполне можно победить этих чертовых французов. Особо много времени на подумать не было, французы уже атаковали «Воробья» и «Испаньолу», но, к счастью для двух команд, французский капитан был черезчур самоуверен и решил лично брать корабли на абордаж, что и было ошибкой. Начался бой.***
Вуда как обычно бился в рукопашную, потому что стрелял, мягко говоря, хреново! И поэтому бить французских матросов абордажной саблей было его лучшим решением. Рыжая Борода как всегда отличился! В прямом смысле. Вместо того, чтобы сражаться саблей или хотя бы стрелять из мушкетов он взял полэкс, который когда-то украл в одном из средневековых замков Англии и с тех пор отбивал резал и нанизывал на него мясо. Но сегодня это была плоть не только животных, но и людей. Гарри, в основном, стрелял, что у него довольно хорошо получилось, и он больше прикрывал чей-то тыл, нежели атаковал. Асмадей куда-то пропал. Видимо опять как крыса прятался под палубой или даже в какой-нибудь бочке. Винсент буквально бросался в бой, принимая все удары на себя, а потом убивая ничего не подозревающих противников их же оружием. Айзур с Михаилом сражались вместе, бок о бок, прикрывая тыл друг друга. Всем бы такую любовь как у этих двух. Жанна особо не сражалась, она лишь «латала идиотов» и следила за тем, чтобы Волма не выскочил на поле битвы. Немой был одним из самых неактивных. Он то бил врага, то будто специально пропускал возможность ударить и получал в ответ на свою доброту контратаку противника. — Это всьё мне напомнить битву при Фонтенуа! — кричала женщина-врач, прикрывая и держа Волму. — А я и забыл, что ты была военным! — сказал мальчик в попытках кого-то подстрелить из французов. Откуда у него мушкет? Скажем так: подарок судьбы. — Хах, я быля доктором! — усмехнулась врач и, как только ей удалось спрятать несносного, по её мнению, мальчишку в камбуз «Воробья» и захватить мушкет, она направилась на палубу вражеского корабля. Находились они относительно близко чтобы лечить идиотов было проще.***
Дела у Ливси шли более или менее хорошо, что бы не считал лн или кто-либо ещё из команды «Испаньолы», идея объединиться была хорошей. И у них было численное преимущество. Но один из французов смог подойти к врачу сзади и поднял саблю над головой лекаря чтобы ударить. Дэвид лишь успел зажмурить глаза, как вдруг послышался выстрел и француз упал замертво. Это была Жанна. Она вовремя успела подойти. — Вы спасли меня? — удивлению доктора не было предела. — У нась перемирие, да и это моя работа спасать жизьни идиотьов, — произнесла Дарк. Она помогла своему «коллеге» встать с деревянного грязного пола и уже вместе они пошли спасать жизни своих людей и бить французские рожи.***
По окончанию боя большинство противников полегло замертво на палубе, а остальные, похоже, оказались за бортом, на радость рыбам. — Ну что же, Смоллетт, моя идея была не так плоха как я? — с усмешкой в голосе спросил Вуда. Пират был в крови, его рукава и кисти рук выглядели так, будто он кого-то расчленил, хотя, в какой-то степени, это правда. — Может у тебя в твой гнилой голове и остались хорошие мысли! — всё с тем же недовольством сказал Смоллетт, хотя, казалось бы, чем он тут недоволен? Французов победили, друг друга не убили, прекрасно же!***
— Михаил! Михаил! Пойди сюда, — звала Айнур своего мужа и подзывала рукой. Тот без особых вопросов подошёл. — Ну ты погляди на них! Какая красота! — с каким-то трепетом в душе сказала женщина, показывая на двух разговаривавших врачей. — Хах и правда! Французская женщина нашла общий язык с английским мужчиной! Ну что за чудеса творятся в море?