***
Свет луны — единственное, что освещало палубу «Воробья». Луна отражалась в воде и блестела на слабых волнах, которые немного раскачивали корабль. Наглые чайки, которые чуть ли не весь день кричали, сейчас мирно спали на мачте судна. На этой палубе стоял на пират. Он оперся о фальшборт судна, его волосы немного лезли в глаза, но он этого не замечал. Весь его взгляд был прикован не к луне, не к парусам, не к спящим чайкам, а к мужчине, который стоял возле него. А тот отвечал взаимностью, при этом держа пирата за руку, осторожно поглаживая костяшки пальцев, вызывая у последнего едва заметный румянец. Уайт делает глубокий вдох и с мягкой улыбкой смотрит на Смоллетта. Пират видел его лицо плохо, но почему-то был уверен, что и Александр тоже улыбался ему. Но вот очередная волна ударяет по корпусу корабля и те покачиваются и едва ли не падают. К счастью, они успели ухватиться за перила. Пират придерживал возлюбленного, а свободной рукой сам держался за перила, а вот Александр полностью держал пирата за талию. Кажется, этот человек мог бы ровно стоять и в шторм, так что какая-то волна ему уж точно не почём. — Спасибо, — выдохнув, сказал Александр. Теперь он вновь мог спокойно стоять, но всё равно держался за Уайта. Сам же Вуда сначала улыбнулся, но после на его лице появился алый румянец. Тот всё ещё стеснялся всего, что было связано с желаными прикосновениями, но он бы не простил себе, если бы оттолкнул этого человека и нагло бы солгал, если бы сказал, что ему не нравятся касания этого человека. Но вот тот переводит взгляд на море и видит, как же сильно оно пытается раскачать два корабля. В глазах Уайта виднелась грусть, это было трудно не заметить. — Вуда-Вуда, — качая головой, сказал Смоллетт. Он оперся о перила и вновь вгляделся в чужие черты лица. — Боюсь, плох ты как пират. Все твои эмоции глаза выдают. — В голосе была легкая усмешка, вместе с беспокойством и тоской, ведь Александр сам прекрасно понимал, что они вот-вот сойдут с мели. — Это уж точно, Алекс, отрицать я не в силах, — с мягкой улыбкой сказал Вуда, но вот в его глазах снова отразилась эта грусть. — Скоро снова разойдемся как наши корабли. Вуда ожидал всего: ответную грусть, объятия на прощание но никак не эту фразу: — А давай попробуем писать друг другу? — на это Вуда лишь посмеялся. Он с улыбкой, но с печалью в глазах сказал: — Ты же не знаешь, где я окажусь! Как же ты будешь мне писать? — на это Смоллетт лишь взял чужие руки в свои и с улыбкой произнес: — Если понадобится, то я буду писать всему миру, лишь бы получить письмо от тебя. В глазах Вуды появился блеск. Кажется в его душе снова подобно звезде ночью засияла надежда, и тот, нервно ища что-то в карманах достал небольшой кусочек бумаги и написал все нужные для первого письма координаты, которые, как он надеялся были правильными, а Смоллетт, одолжив у Вуды все тот же листок и бумагу, написал свои. Они обменялись листками, а на лицах были улыбки. Но вот они поняли, что солнце уже начинало подниматься. Они поцеловались на прощание. Они хотели растянуть этот момент на подольше, но у времени были свои планы. И вот им снова предстоит расстаться, но не навсегда и они точно встретятся вновь.***
Но оба капитана даже не представляли, что внизу, в лазарете, сидели двое врачей, которые также всем сердцем чувствовали скорую разлуку друг от друга. Те не понимали, что же творилось в их сердцах, ведь, казалось бы, они едва ли знакомы — пару недель! Но так не хотят этой самой разлуки. Жанну приводило в ступор непонимание всего этого, она не знала, почему так привязалась к человеку, которого недавно считала ослом, и кому в прошлом и вовсе желала смерти. Сам Дэвид тоже был в замешательстве. Сейчас он не понимал, почему он хотел быть рядом с женщиной, которую считал раньше в какой-то мере жестоким и бездушным куском льда. — Уже светаеть, — сказала Жанна, отводя взгляд к иллюминатору. Потом она усмехнулась. — Не боишься быть мухой сонной? На это её «гость» лишь посмеялся, а после, с доброй и ласковой улыбкой сказал: — Не переживай, не буду, — он усмехнулся, но после немного устало посмотрел наружу. — Что же, видимо, мне пора возвращаться, а то вдруг Испаньола без меня уплывет? «Да куда они без тебя?» — пронеслось в голове Жанны, но вместо этого она произнесла: — Что же, тогда беги к нимь ськорее. После сказанных ею слов Жанна лишь слабо улыбнулась, но это и вправду была искренняя улыбка. Врач встала со стула и немного раскинула руки, как и Дэвид. Но вот они находятся всего в паре сантиметрах друг от друга, не решаясь сделать, казалось бы, такой ничем не примечательный жест. Они останавливаются и стоят пару секунд, но после решаются, все же заключая друг друга в объятия. Но вот тем приходится отпустить друг друга, оставляя в сердцах надежду встретиться вновь.***
И вот, как и ожидалось, ровно в полдень, корабли сошли с мели и поплыли в разные стороны друг от друга. Команды тоже провожали друг друга. Кто-то просто поглядывал в сторону «сокамерников», кто-то махал им, а кто-то желал хорошего пути. Другие отвечали им взаимностью и вот, когда Испаньола скрылась из виду, Жанна подошла к Вуде и спросила: — Как думаешь, мы ещё их увидим? — а тот с улыбкой сказал: — Я не думаю, я знаю. Мы их ещё увидим и не раз!