***
С утра у врача всё просто валилось из рук! Разбитый градусник, из-за чего пришлось срочно куда-то девать чертову ртуть. Затем он зацепился рукавом об гвоздь и порвал рубашку до предплечья, потом облил себя чаем на ту же самую рубашку, так что её можно смело выбросить. Упал с лестницы, из-за чего теперь на носу есть небольшой синяк, так ещё Ливси умудрился где-то посеять свой собственный парик! Настроение у доктора Испаньолы было плохое, он сегодня почти не улыбался, ведь не было ни малейшего повода для улыбки. Будто этого было мало, так ещё эту картину украшало то, что вся команда видела его провалы и Дэвид боялся, что в их глазах теперь он какой-то неудачник, которому вечно не везёт. Только он понимал, что вместо Трелони, Джима, Смоллетта или кого-либо ещё он видит своих собственных родителей. Не поймите неправильно, он любит их как сын, а они его как семья, но он единственный ребенок в семье, тот, на кого ложатся все ожидания. Они на него надеются! Из-за этого в голове лекаря была мысль, что он всегда должен быть в хорошем расположении духа и не должен совершать какие-то дурацкие ошибки, чтобы не позориться. Но сегодня будто весь мир был против него и настроение у него было просто отвратное. Да и рассказывать об этом он кому-либо не хотел, ведь понимал, что у всех слишком много работы, они же вот-вот сойдут с мели.***
Потому ночью ему совсем не спалось, он то и дело вертелся на койке в отчаянной попытке уснуть, которая так и не принесла никакого успеха. А доктору так хотелось наконец закончить этот отвратный день и забыть о нем как можно скорее! Но у него так и не вышло. — Ну, может, морской воздух поможет мне заснуть? — тихо прошептал Дэвид самому себе. Он встал с кровати и, быстро надев штаны, пошёл на верхнию палубу, стараясь не увидеть свое отражение в окнах, потому что не хотел видеть себя растрепаным, печальным и жалким неудачником, каковым он себя сейчас считал; Даже если это не так.***
Холодный морской воздух давал легкую прохладу, что помогало выйти не самым лучшим мыслям из головы доктора. Он оперся руками об леер корабля и вдохнул соленый морской воздух. — Дыши глубже, Дэвид, внутренний покой… — говорил сам себе под нос врач, но долгажданый покой так и не приходил, что начинало злить Ливси. Он сжимал леер Испаньолы, а в его выражении лица отражалась злость на самого себя, что он не может просто забыть об этих мелких неудачах и прийти в норму. — Cher docteur, pourquoi ne dormez-vous pas? — вдруг прозвучал женский голос, говорящий на французском. От неожиданности врач вздрогнул и даже немного отпрыгнул назад. Он вглядывался в темноту и увидел Жанну, смотрящую прямо на него. Ливси сразу натянул фальшивую улыбку и посмотрел на немного хмурящуюся женщину. — Хахаха, просто захотел подышать воздухом! — тот нервно прятал руки за спину и отводил взгляд. — Можешь не врать, у тебя этьо ужасьно виходит, — с усмешкой в голосе сказала Дарк. — У тебя плохой день? Ливси закусил губу, но после тяжело выдохнул и, сложив руки на груди, сказал: — Да просто отвратный, — он посмотрел на Жанну, а та молча смотрела на него, изредка открывая рот, словно рыба, но потом закрывая. Затем женщина закрыла ладонью лицо и сказала: — Извини, я не знаю, чемь помочь, я просто не умею поддерживать эмоционально, — та немного печально взглянула на него. — Но, как поняла, у тебья было много ошибок за сегодня. Не знаю, станеть ли тебе легче, но каждий, застрявший на этой мели, до неё совершил кучу ошибок, я, например, раскапывала когда-то могилы, аха, до сих пор капитань мне лекции читает, но это не важно. Я просто хочу сказать, не переживай так из-за этього, хорошо? Дэвид смотрел на Жанну, которая явно пыталась сказать вдохновляющую речь, но выходило плохо. Несмотря на это, ему в разы полегчало. Было приятно, что его поддержали. Потому он кивнул, а Дарк, увидев что её слова хоть как-то помогли, искренне улыбнулась. — Доброй ночи, милий мой, — сказала женщина-врач, но, поняв что она ляпнула, покраснела и, театрально покашляв в кулак, добавила: — В смысле, доброй ночи, доктор, — будто бы эта фраза стирала память о прошлой, потому та быстро скрылась из виду. А Ливси с улыбкой смотрел на это умилительное зрелище, не заметив, как его щеки становятся алыми.