***
Двое мужчин сидели на маленькой и вновь уютной кухне, дрова в печке мирно горели, разнося по всему дому тепло и свет, а тонкие, но такие вкусные блины радовали капитанов. Всё же Михаил с Айнурой постарались на славу. Но лишь одна деталь портила весь этот уют — гроза за окном. Чёрные тучи полностью закрыли звёздное небо, молнии сверкали в ночи, а гром грозно грохотал да и море тоже бушевало. — Ну и гроза! — сказал пират, попивая чай из кружки. Ему было жутко от мысли, что снаружи мог кто-то быть, но после его ещё сильнее пронзил страх от осознания того, что Смоллетт тоже скоро окажется снаружи, где и бушевала эта страшная гроза, потому пират, мало о чём думая, предложил: — Может у меня останешься на ночь? Всё же там такая буря ужасная, — Вуда увидел в глазах возлюбленного некое стеснение. — Вуда, я смогу дойти, а если останусь, то тебе негде спать будет, я ведь прав? — пират отвёл взгляд, слегка закусив нижнюю губу. — Прав, но я не хочу, чтобы ты заболел и, не дай Боже, в море тебя унесло, — кажется, пират не хотел отступать и тогда капитан схитрил. — Если останусь, то нам придётся делить постель. Поверь, спать на полу я тебе не позволю. Вуда заметно порозовел и посмотрел на Смоллетта, который, кажется, радовался своей «победе», понимая, что девственник навряд ли согласиться на подобную авантюру, как вдруг: — Делить так делить, всё же, в этом нет ничего такого, вроде как, — Вуда нервно усмехнулся, смотря на уже немного смущённого капитана, попивая чай. Правда пират заметно покраснел. «Один — один, Алекс, в твою пользу», — подумал про себя Уайт, но вслух произносить не стал.***
За окном глубокая ночь, гроза всё бушует, а волны разбиваются о скалы где-то вдалеке, чайки прячутся где попало, крича, в попытках спрятаться от ливня. А двое мужчин в небольшой комнате с кроватью так и не решались сделать первые шаги. Было темно, но благодаря свету с улицы, они могли видеть друг друга. Вуда нервно сжимал края рубахи, он выглядел таким смущенным, что было даже забавно. Ему ведь скоро тридцать семь, а он так смущался просто спать с любимым на одной кровати. Смоллетт же был смущен гораздо меньше, но алый румянец всё же появился на его загорелых щеках. Он снял с себя всё лишнее, оставшись только в одних кальсонах, затем развернулся посмотреть на пирата, чем последнего ещё сильнее смутил. — Всё в порядке, капитан Вуда Уайт? — с явной усмешкой спросил Смоллетт, смотря на пирата. — Да-да, всё в порядке, — ответил Вуда, потирая переносицу. Вдруг он почувствовал как его осторожно взяли за край рубашки. Уайт поднял взгляд на Александра. — Можно? — получив кивок, капитан помог снять с Вуды всё лишнее, правда Вуда все же оставил на себе рубашку, будто стесняясь раздеваться как положено. Тогда, не желая больше мучать любимого пристальным взглядом, Смоллетт лег на неширокую кровать, прижимаясь к стенке, освобождая для него достаточно места. Вуда, резкими и быстрыми шагами подошел к постели и лег, тщательно контролируя каждое движение. Он не мог допустить ни одного случайного касания, ничего, что можно было бы истолковать превратно. Со стороны это выглядело даже забавно: один взрослый мужчина зажался в угол, будто боясь второго, который, в свою очередь, едва не падал с краешка, свернувшись на нем калачиком и подбирая под себя край рубашки, чтобы не оголить случайно срамные места. Александр накрыл пирата одеялом, стараясь не смущать его еще больше и также как тот избегал физического контакта. Посередине между ними оставалось немного пустого места, которое никто из них не решался присвоить. Вуда был настолько скован и напряжен, что он сомневался, что удастся уснуть этой ночью. Но он далеко не жалел о своем решении оставить Александра ночевать, ведь благодаря ему тот не мерз сейчас где-то по пути домой, а лежал в теплой постели, хоть и боясь пошевелиться. — Ну, спокойной ночи? — наконец обратился Александр к напряженной спине. — Спокойной ночи, — отозвались с краю, тщательно контролируя голос. Смоллетту было ни к чему знать, каких усилий Вуде сейчас стоил этот контроль. Но как ни пытался он, нельзя было успокоить бушующее сердце и потушить в нем огонь. Пират старался всеми силами не думать о том, что его любимый, которому он все это время писал и встречи с кем ждал так отчаянно, сейчас находился так близко. Только руку протяни! Его притягательное тело, такое желанное, было совсем рядом. Как можно противиться этому соблазну? Вуда закрыл глаза и попытался отвлечься и подумать о чем угодно другом. Смоллетт за спиной слегка заворочался. Бока Уайта также начали затекать в таком неудобном положении и тогда он подумал, что, пожалуй вреда не будет, если он хотя бы вытянет ноги, но тут случилось то, чего он боялся: его ступни коснулись чужих, холодных. Вуда тут же отдернул ноги обратно, испугавшись такого откровенного жеста. — Вуда, если тебе неприятно, то давай я лучше все-таки уйду? — предложил Александр. — Так никто из нас уснуть не сможет. — Что? Нет-нет, все хорошо! — затараторил пират. Такая перспектива привела его в ужас. — Давай тогда я обниму тебя? Да, точно, это как обычные объятия, только лежа. — Просто обнимешь? — спросил Вуда, словно ребенок, которого уговаривали зайти ко врачу. — Просто обниму. Давай двигайся ко мне. Уайт все также неловко подполз к центру постели, где его ждали широкие и теплые объятия любимого. И хорошо, что он все еще лежал спиной, а то Смоллетт точно заметил бы на его лице крайнее смущение и стыд. Одна из рук Александра обняла его поперек туловища и устроилась на груди, там, где билось сердце. Вторую убрать было особенно некуда, поэтому она просто лежала вдоль туловища. Нос капитана Смоллетта уткнулся в светлые пряди пирата и немного щекотал затылок. Несмотря на откровенность позы, Вуда смог расслабиться и всего через пару минут он чувствовал себя легко и приятно. Словно тревога уступила место эйфории и все, чего ему хотелось, это просто продолжать лежать вот так, до скончания веков. Однако, у тела Вуды была другая идея. Несмотря на все попытки отвлечься мыслями о работе, в паху заметно потяжелело, а вскоре, член и вовсе встал во всю длину. Также, Вуда хоть и был девственником, но не был идиотом и прекрасно понимал, что в его поясницу упирается чужая эрекция. Пират заерзал, переворачиваясь на другой бок, чем вызвал у Александра сдавленный стон. Оказавшись лицом к лицу, он хотел уже спросить какую-нибудь глупость, но его тут же поцеловали, страстно и глубоко. Также как совсем недавно у дверей, они не могли оторваться друг от друга. Вуда сам не заметил, как его руки оказались на чужой груди, беспокойно метаясь и сжимая крепкие грудные мышцы. Его собственное, изголодавшееся по ласке тело отзывалось острыми ощущениями на любые прикосновения. Александр притянул любимого ближе, заставляя того переместить неугомонные руки на спину, поясницу и наконец… стоп. Осознание словно током пробило Вуду. Они сейчас собирались сделать «это»?! Конечно, за последнее время он долго думал о такой возможности и принял себя таким какой он есть, также как он принял особенности некоторых членов своего экипажа. «Если Бороде с Винсентом можно, Асмадею с Немым можно, то и мне можно… в конце концов, живем один раз.» Однако вся его мнимая готовность испарилась как только он осознал, что сейчас должно было произойти. — Александр… — тихо произнес Вуда. — Прости меня, — ответил Смоллетт, тут же отстранившись. — Нет, нет! Все хорошо! Я только хотел сказать… не торопи меня, ладно? Я хочу заняться… с тобой любовью. Но для меня это первый раз, ты же понимаешь? — Конечно. Конечно, понимаю. Если ты действительно хочешь, я сделаю все, чтобы ты не пожалел от этом. — Я хочу, Алекс, я хочу тебя, — прошептал пират ему прямо в губы, а потом снова затянул его в поцелуй. Руки мужчин снова начали изучать тела друг друга, но уже осторожнее, бережнее. Пальцы Вуды легли на шнурок кальсон Александра, как бы спрашивая разрешения. Вместо этого Смоллетт сам развязал узел и перевернувшись на спину, предложил пирату снять с него последний элемент одежды. Перед взором Вуды предстал полностью возбужденный член и, хоть, пирату было немного стыдно смотреть на эту часть тела человека своего пола, он не мог отвести взгляд. При этом сам он оставался закрыт своей длинной рубахой и снимать ее не хотел нивкакую. — Хочешь остаться в ней? — озадаченно спросил Смоллетт. — Мне нельзя смотреть на тебя там? — Мне немного стыдно, — признался Вуда. Все его лицо пылало от жара, ему было очень стыдно. — Давай тогда накроемся одеялом? — Александр натянул одеяло на них обоих до самой шеи, а сам переместился чтобы накрыть тело Вуды своим, и этим вызвал у него новую волну жара. Уайту пришлось раздвинуть колени чтобы капитан мог беспрепятственно лечь на него. Теперь ничто не мешало их разгоряченным телам прижиматься друг к другу. Александр осмелился запустить руку под рубашку пирата, опасливо поглаживая его чувствительное, привыкшее к одиночеству тело. Вуда слегка выгнулся, когда чужая ладонь прошлась по животу вниз, к тому самому месту, которое Вуда не показывал никому кроме врача. — Можно? — спросил Смоллетт и, получив явное согласие, коснулся пальцами возбужденного члена. Александр понимал, что в первый раз торопиться не стоит и дал Вуде столько времени, сколько нужно. Он терпеливо ласкал и поглаживал тело того, давал ему привыкнуть к каждому новому движению, целовал и шептал на ухо всякие приятности. Вскоре терпение было вознаграждено, он дождался того, что Вуда сам попросил его «перейти уже к основной части». Пришлось немного отвлечься чтобы найти что-то подходящее в качестве смазки, а после этого еще долго и нежно подготавливать пирата, чтобы ни в коем случае не доставить ему боли. Уайт уже метался по простыни, не в силах выдерживать скопившегося напряжения. Казалось, он готов кончить в любой момент, слишком долго он воздерживался и теперь любое прикосновение отзывалось волной неописуемого блаженства. Стоило порадоваться, что они с Александром давно уже не подростки, иначе все закончилось бы еще на этапе поцелуев. Но вот настал долгожданный момент, когда тела двух мужчин наконец соединились, все еще накрытые одеялом. Поначалу Вуда не почувствовал никакого удовольствия, только странное, непривычное ощущение у себя внутри, но постепенно Александр смог найти нужный угол и внезапно, волны удовольствия одна за одной начали проходить сквозь тело пирата. Он неожиданно даже для себя застонал и тут же зажал рот ладонью. Мужчины занимались любовью в тишине, только поскрипывающая кровать и тяжелое дыхание разрушали ее. Немного времени понадобилось, чтобы достичь оргазма, так как для обоих ожидание было слишком длительным и невыносимым. Два капитана еще пролежали какое-то время, обнимаясь, прежде чем привести себя в порядок.***
Утром двое мужчин довольно рано проснулись, за окном сияло солнце, а капли воды медленно стекали с крыши, с веток растущего неподалёку дерева, или по водосточной трубе. Как бы двоим не хотелось отдалить момент расставания друг с другом, это всё же стоило сделать, ведь десятилетнему Волме не стоило знать о том, что произошло в этой комнате, не так ли? Но уже днем мальчик подбежал к стоящему на кухне капитану. Волосы Волмы были растрёпаны, на носу руках и коленях была грязь, что выдало то, что он лазил на несчастное дерево. — Капитан, капитан! — кричал мальчонка, прыгая словно радостный пёс вокруг взрослого мужчины. — Волма! — тоже крикнул капитан. Он положил свои руки на плечи мальчика, чем успокоил последнего. — Вот так, молодец, а теперь: что хотел? — улыбнувшись, спросил Уайт. — Капитан, я там у вас ночью звуки какие-то странные слышал! Тот енот опять залез, да?! — глаза мальчика горели любопытством пока щёки взрослого постепенно краснели. — Кхм, Волма, — покашляв в кулак, начал Вуда, — Да-да: это был тот… енот… кхм, иди-ка ты умойся, всё же не стоит идти в церковь как маленький поросёнок, не так ли? — Дэвиль кивнул капитану и перед тем как побежать приводить себя в порядок, крикнул: «В следующий раз зовите меня тоже еноту морду бить!» — после чего тот пулей убежал умываться, на что капитан, тяжело вздохнув, ответил: — Да-да, конечно…