***
– Гермиона! – Гарри бежал по коридору, ловко лавируя между заспанными, но уже приступившими к работе колдомедиками, снующими вокруг. – Что с ним? – встревоженно спросила девушка, когда Гарри схватил ее за руку и потянул за собой к лестницам, ведущим наверх. – Сама увидишь. Полчаса назад Абаси прислал Патронус, но я только явился. И, гхм, я не знаю, что ты с ним сделала, но теперь я не дам тебе остановиться. – Да объясни же, что случилось! – завелась Грейнджер. Гарри не ответил, а только быстрее стал двигаться наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Гермиона не успевала за парнем, поэтому бегом бросилась вдогонку, когда Гарри уже стоял возле палаты, открыв дверь в ожидании ее. Она вошла в палату и в неведении обогнула ширму, уставившись на профессора. – Что скажешь? Его обнаружили таким утром. Первое, что бросилось ей в глаза – руки профессора. До сегодняшнего дня мирно лежащие по швам, сейчас они сжимали одеяло под собой, а кончики пальцев пару раз дернулись, пока Гермиона приходила в себя. Она подняла глаза на шар, парящий над койкой: он стабильно светился красноватым оттенком. Голова Снейпа была немного вздернута вверх и повернута на бок. Девушка подошла ближе к изголовью и услышала не такое бесшумное, как прежде, дыхание. Цвет лица немного пришел в норму, но случайный свидетель вряд ли заметил бы изменения – такими незначительными они были. – Здесь был кто-то, кроме целителей? – спросила Грейнджер. – Только ты. А утром он уже лежал так, хотя диагностические чары показывают, что он в норме. Что произошло вчера? – Ничего такого. Он наотрез отказывается опустить щиты. А в конце мне стало вдруг плохо, и он помог прервать контакт. – Что значит плохо? Ты в порядке? – Да, я в норме, Драко позаботился об этом. Гарри скривился. – Значит, ничего, что могло бы повлиять на его состояние? – Нет, ничего такого... Прервал ее ярко замерцавший шар над головой. Ребята обеспокоенно переглянулись, и Гермиона, не теряя времени, бросила в дверь запирающее заклятие. – Слушай меня, Гарри, – она взяла его за плечо и серьезно продолжила, – никого не впускай. Если надо будет – шарахни Ступефаем. Меня тоже не трогай и не зови, моя концентрация не настолько велика. – Что ты собралась делать? – не понял Поттер. Она посмотрела на него так, как смотрят на нашкодивших детей. – Пойду к нему. – С ума сошла? Не лучшая твоя идея, Гермиона. – Ты понял меня? – стиснув зубы, уточнила она. – Понял. Будь осторожна. Гарри отошел в сторону, наблюдая, как Гермиона уверенно и быстро выполняет необходимые действия, а затем замирает на месте с каменной маской вместо лица, по-видимому, прорвавшись в сознание Снейпа.***
Гермиону встретили сумерки. Тревожность повысилась, когда она увидела в небе раскаты молний, которых тут быть не должно при любых обстоятельствах. Однако ни грома, ни других звуков не было – абсолютная тишина давила и нагнетала обстановку. В целом, она понимала, что опасность здесь ей не грозит: в нее не пальнут заклятием, здесь не восстанет из мертвых Том Риддл, на нее не накинется какой-нибудь Пожиратель Смерти... «Хотя один все-таки может». Взобравшись на холм, Гермиона увидела, как прежде зеленая сочная трава, усеянная цветами, была точно выжжена и вытоптана. Земля вокруг была неоднородной, местами она увидела неглубокие взрытые ямки. Дерево, встречавшее ее прежде густой кроной, пожелтело, под ним валялись оборванные листья и обломанные ветки. Девушка посмотрела сверху вниз туда, где было озеро, но вместо него увидела старую покосившуюся лачугу с настежь открытой дверью и двинулась в ее сторону, нервно крутя многострадальное кольцо на пальце. «Что за чертовщина...» Осторожно заглянув внутрь, она увидела полнейший хаос: клочья разбросанных бумаг и порванных книг, разбитая посуда, выбитое окно, перевернутая мебель... И профессор Снейп, сидящий у стены в позе, как было после ее первого появления – ссутулившийся, нервно сжимающий кулаки, неровно дышащий и смотрящий не моргая в одну точку. Она сделала шаг, переступая порог, и половица под ней жалобно заскрипела. Северус поднял на нее красные глаза и неверяще уставился на неожиданную гостью. – Что с вами? – прошептала Грейнджер. – Не думал, что вы вернетесь. Как ваше состояние? – Я в порядке. А вот вы... не похоже. Она увидела, что белая некогда рубашка пропиталась кровью, стекающей от его ладони, брюки покрылись пылью и грязными разводами. Волосы профессора налипли на лоб и свисали мокрыми прядями, частично прикрывая лицо и глаза. – Почему вы здесь? – спросил он. – Что-то происходит. Ваше тело изменило положение впервые за все это время. Меня вызвали в Мунго. Что с вами, сэр? – Я в норме. Можете идти. Но Гермиона восприняла эти слова по-своему: она уверенно приблизилась и села перед ним на корточки, осматривая рану на руке. – Как это возможно? – уточнила ведьма. – Не имею ни малейшего понятия, – честно ответил Снейп. – Это вы тут все разворотили? – она ткнула большим пальцем за спину, указывая на бедлам. – Не ваше дело. – Вы не ответите, так? – Нет, не отвечу, – он встретился с ней взглядом, в котором увидела панику и вселенскую усталость. – Пойдемте на воздух, – предложила девушка, вставая и направляясь к двери. – Воздух, – усмехнулся волшебник, понимая, что там нет ни ветра, ни этого самого воздуха, – вы не отстанете? – Нет, не отстану, – передразнила она его, выходя наружу. Северус тяжело поднялся, опираясь о бедро рукой, и пошел следом. Гермиона остановилась у полуразваленного крыльца и повернулась к нему лицом. Он опустился на ступеньки, приваливаясь к покосившимся перилам боком и посмотрел на нее. – Ну и? – Дайте руку, – она потянулась к его все еще кровоточащей ране. – Избавьте... Не дожидаясь его реакции, ведьма опустилась рядом и сама взяла его за предплечье, укладывая руку себе на колени. Северус хотел было отдернуть ее, но она только крепче сжала пальцы, а свободной рукой стянула с себя тонкий шифоновый шарф. Одним концом промокнула рану и стерла кровоподтеки. – Только попробуйте убрать, – пригрозила Гермиона, убирая с него свою ладонь и разрывая шарф, отбрасывая в сторону грязную половину. Снейп недовольно фыркнул, но больше не сопротивлялся, в недоумении следя за ее движениями. Ведьма сложила ткань пополам по всей длине и стала аккуратно перевязывать рану, не слишком сдавливая, но мастерски фиксируя. Закончив, она обтерла о свои джинсы ладони и посмотрела мужчине в глаза. Тот перевел взгляд на импровизированную повязку и покрутил рукой, осматривая ее со всех сторон. – Тут должно было бы прозвучать спасибо, но не стоит, – мягко улыбнулась девушка. – Я не просил вас об этом, – прорычал Северус. – В хижине в девяносто восьмом вы тоже ни о чем не просили, однако... – Однако вы, как обычно, действовали в типично гриффиндорской манере. – А почему на руке нет метки? – неуверенно спросила она. – У Драко она никуда не исчезла. – Могу я хотя бы в своем сознании забыть об этой дряни и всех ошибках? – проворчал волшебник, отворачиваясь от нее. – Можете, но это ведь часть вас. И она уже ничего не значит, – серьезно ответила Грейнджер. «Видимо, шрам отсутствует по той же причине. Или он даже не думает о его существовании». Снейп покосился на нее, пытаясь понять, смеется она над ним или говорит искренне. И тот факт, что лжи в ее глазах не было ни грамма, безгранично удивил Северуса. Проклятое клеймо не давало ему покоя больше двадцати лет. Метка Пожирателя всегда отбрасывала на ее носителя тень: первое падение Волдеморта не снимало факта причастности к темному прошлому. Искренность раскаяния? В это мог поверить только помешанный на любви, дружбе и искуплении Альбус. Ни веры, ни сожаления, ни прощения он не испытывал от окружающих, кто видел метку своими глазами. Коллеги успешно отводили взгляд и старались забыть о ее существовании; случайные свидетели неприязненно кривили в отвращении губы; Орденцы настороженно косились на скрытое плотным сюртуком предплечье, мысленно делая ставки, на месте ли она. И лишь некоторые приспешники, с коими сводил случай, счастливо скалились при виде соратника. Сам же Северус предпочитал делать вид, будто его она не волнует: маскирующие чары были неспособны ее скрыть и приходилось мириться с тем, что есть. Однако с годами он научился не акцентировать на ней внимание, пряча под одеждой, не смотря на предплечье – зеркала в его покоях и вовсе отсутствовали, кроме того, что висело в ванной, но способное отразить лишь то, что было выше пояса. – То есть, судя по тому, что здесь появилась эта лачуга, вы можете проецировать все что угодно, меняя или добавляя декорации? Погода тоже ваша заслуга или она как-то реагирует на ваше состояние? – Да, фантазия безгранична. Когда вы выбрались отсюда, во мне поднялась ярость, что я еще и вас чуть не угробил, – еле слышно признался Снейп. – Но вы здесь не при чем. Я ведь сама принялась за это и упустила счет времени, – нахмурилась Гермиона. – Мисс Грейнджер, вы, по непонятной мне причине, возвращаетесь, чтобы вытащить меня. В общем, я перестарался в крушении и вот... – он кивнул на руку. – Но обычно игры с сознанием на такое не способны. – Так может, очнетесь и разгадаете очередную тайну? – улыбнулась девушка, тепля надежду, что он на это купится. – Это по вашей части, мисс Грейнджер. – Назовете меня Всезнайкой и я прокляну вас, как только вернусь в себя. – Сделайте одолжение, – ухмыльнулся он, но без злобы. Гермиона устало откинулась спиной на перила напротив, подогнула одну ногу под себя, а вторую согнула в колене, пристально всматриваясь в собеседника. Кто бы мог подумать, что профессор Снейп станет человеком, с которым она станет проводить за последнюю неделю времени больше, чем со своими друзьями? Кто мог подумать, что единственным человеком, разговоры с которым не будут раздражать, станет он же? Сможет ли она бесконечно прорываться в его сознание, если этот упрямец настырно продолжит держать окклюментные щиты, или ей придется смириться с его решением и дать ему умереть? «Я не могу... Хватит смертей, пожалуйста». – Грейнджер? – позвал ее Северус, когда она слишком надолго погрузилась в свои мысли. – Мм? – О чем вы думаете? Признаться, тот факт, что здесь я никакой не легилимент, меня сильно напрягает. – Честно? Эгоистично думаю о том, что не хочу позволять вам умереть, – призналась она, намеренно выбирая слова. – Грейнджер... – Слишком много смертей!.. Слишком много горя и боли. Я больше не справлюсь, – она закрыла глаза, ударяясь головой о брусья позади. – Уж меня-то не надо оплакивать совершенно точно. Она на короткий миг вздернула брови. – Кто еще? – несмело спросил Северус, опасаясь услышать слишком много знакомых имен. – Люпин и Тонкс, Фред Уизли… Это из Ордена. Профессор Вектор, – Северус кивнул, – многие... Давайте не будем об этом, пожалуйста, – жалобно попросила она. Волшебник устало провел ладонью по лицу, шумно выдыхая и стараясь не думать, насколько огромен этот список. И скольких он должен был спасти, но не сумел. – Что со слизеринцами? – его волновал этот вопрос не меньше смерти Лорда. – Их почти всех заперли в подземельях, так что погибших нет. Крэбб умер в Выручай-комнате от своего же Адского пламени, которым он хотел нас всех угробить. Мы успели унести ноги, прихватив Драко и Гойла. – Боюсь, он не был большого ума... – отозвался профессор и после паузы продолжил. – Я никогда не привыкну, что вы зовете мистера Малфоя по имени, – покачал головой профессор. – Могу сказать то же самое, но... Вы видели его улыбку? Сейчас он часто улыбается, когда я зову его именно так, – рассмеялась Гермиона. – Господи, избавьте от подробностей! – взмолился Северус, но уголки его губ чуть приподнялись. – Но нет, Драко не часто позволял себе так расслабиться. Вы его совсем не знаете, мисс Грейнджер. Он стал жертвой своего нерадивого отца, никогда не смел ему перечить или действовать по своей воле. Думаете, мальчишка сам решил присягнуть Темному Лорду? Я вас уверяю, ужас в его глазах был неподдельным. – Не надо, сэр, я уже успела убедиться, что Драко для меня – чистый лист. Но он действительно сейчас изменился. Не при таких обстоятельствах я бы хотела его узнать, но как есть. С другим сценарием я бы и не подумала о такой его стороне... Драко отчаялся, сэр. Снейп заскрипел зубами, сжимая пальцами переносицу и что-то обдумывая. – Сэр, можно еще один вопрос? – она сделала паузу, ожидая ответа, но когда его не последовало, продолжила. – Когда вы были директором, профессор Дамблдор был в своем портрете? – Появлялся пару раз, но я глушил его Силенцио. Не мог даже смотреть на него, – признался Снейп. – Могу представить... – Неужели? – он саркастично взметнул бровь. – Обязательно так реагировать? – разозлилась Гермиона. – Как? – Ваши брови! Они что, живут отдельной жизнью? В школе этот жест пугал до чертиков, а сейчас... – Что сейчас? – А сейчас чертовски бесит! Снейп засмеялся. Первая неподдельная положительная эмоция, которую Гермиона видела в профессоре. И это не был уничтожающий, злобный и едкий смешок, коим он мог одарить за неправильный ответ на его уроке. Это был по-настоящему искренний, глубокий, немного приправленный хрипотцой смех ничем не обремененного мужчины. «Многие ли видели вас таким, профессор?» – Прошу простить меня, мисс Грейнджер, – успокаиваясь, но все еще немного улыбаясь, сказал Снейп, – я не знаю, что с вами произошло за три с половиной года, но вы определенно больше не та девчонка, которая раздражала меня своей вечно поднятой рукой и выкрикиваниями с места. – Мне принять это за комплимент? – улыбнулась в ответ Гермиона. – Как пожелаете, – отмахнулся он. – Я впервые увидела профессора Дамблдора неделю назад. До сих пор он не появлялся. – И часто вы захаживаете в кабинет директора? Гермиона поняла, что, расслабившись, забыла о принятом решении не рассказывать о своей проблеме и чуть было не проболталась о цели ее визитов в Хогвартс. Чуть покраснев, судя по загоревшимся щекам, сбивчиво пробормотала первое, что пришло в голову, пытаясь уйти от ею же поднятой темы: – Редко, но я старалась поддержать директора Макгонагалл после всего случившегося. – Жива... – прошептал мужчина на выдохе. Тишина, повисшая между ними, в этот момент совершенно не давила. Это была скорее минута, когда каждый наслаждался временем, отведенным под собственные мысли. Северус думал о том, что не простил бы себе, если с Макгонагалл что-то случилось. Несмотря на их постоянные многолетние склоки и вражду факультетов, Минерва была ему по-настоящему дорога как коллега, как давний наставник, преподаватель. А особенно как почти единственный человек, который был на его стороне, когда Альбус закрывал глаза на беспредел Мародеров. Юношеский максимализм, а где-то и частичный нигилизм не позволяли ему тогда принять эту заботу, обороняясь грубостью, черствостью, обидой и озлобленностью на весь Гриффиндор во главе с Макгонагалл. Однажды он подслушал ее разговор с Дамблдором в учительской: разъяренная ведьма отчитывала Альбуса, как школьника, за то, что он не предпринимает меры в отношении Блэка и Поттера и прикрывается мнением, что это шалости. Но после того, как директор надавил авторитетом на своего заместителя и напомнил ей, что это ее собственные студенты, а женщина сдалась, Снейп убежал из коридора. Спустя годы, уже будучи преподавателем зельеварения, он открыл ее как интересного собеседника с широчайшим кругозором, выходящим за пределы ее предмета, мудрую женщину с тяжелой ношей, которая за своей отстраненностью и даже холодностью несет в себе годами невыплеснутую боль ее прошлого. Нет, друзьями они, конечно, не были, но в приглашении пропустить с ней чашечку чая или чего покрепче он никогда не отказывал. С удивлением ему несвойственным Северус осознавал, что старая кошка может заботиться не только о своих студентах. И в тот день, когда ему пришлось посмотреть ей в глаза, став директором Хогвартса, он помнил совершенно отчетливо: боль, разочарование, непонимание и гнев читались кристально чисто даже без Легилименции. Гермиона же с горечью думала, что время на исходе, а второй приступ головной боли она не переживет. Получится ли спокойно вести с профессором беседу, если он опустит щиты? Появится ли вообще возможность где-то с ним пересечься? Есть ли шанс, что без него удастся вернуть родителям память? Не находя утвердительных ответов, девушка встала и, отряхнув пальто, которое не успела снять в палате, спустилась с крыльца. – Мне пора, сэр, – обернувшись, сказала ведьма, – постарайтесь не сжечь это дерево, оно мне нравится. – Клясться не стану, но постараюсь, Грейнджер, – ответил Северус. – До завтра, сэр! – Надеюсь, нет, – отозвался он. Она молча пожала плечами и выскользнула из его сознания.
***
Открыв глаза, Гермиона первым делом увидела настороженного, но спокойного Гарри, а затем и посмотрела на шар над головой – стабильно бледно-оранжевый, но не багряный, как было двадцать минут назад. А почувствовав касание мягкой ткани к подбородку, с удивлением отметила, что шарф на месте. «Что ж, профессор, кажется, вы успокоились», – довольно подумала девушка. – Что случилось? – спросил Гарри, вставая с кресла, в котором сидел ранее. – Все нормально. Он просто не в духе, – ответила девушка, отходя к окну и опираясь о подоконник ладонями. – Если ты говоришь «не в духе», то, видимо, он слетел с катушек, – ухмыльнулся Поттер. – Что происходило здесь? – Да, собственно, ничего. Повезло – никто не ломился. А в какой-то момент его тело расслабилось, – Гарри кивнул на руки профессора, теперь снова спокойно лежащие поверх одеяла, – и эта штука вернулась в норму. – Думаю, нам пора, Гарри, – сказала она, снимая с двери чары и направляясь к выходу.***
Гермиона решила, что ей нужен отдых. Определенно. Метаться между больницей и домом ее порядком утомило, и она решила поужинать в маггловском баре, заранее отправляя Драко Патронус с адресом места, чтобы рассказать новые подробности. Войдя в винтажный бар «Черный монах» в историческом здании девятнадцатого века на улице Королевы Виктории, она заприметила два свободных места у барной стойки, усевшись на одно из них, а на стул рядом бросив свой рюкзак. Воскресный вечер никак не смущал жителей Лондона, открывая перспективы накидаться фирменным элем, – все столы были заняты и нескончаемый поток живой речи заполнял каждый уголок «Черного монаха». Задрав голову, ведьма с интересом осматривала давно знакомые черные гравюры, изображавшие монахов, занятых какими-то важными для них делами. Овальный свод потолка был украшен мозаикой и барельефами, как знала Гермиона, сохранившимися с самого основания бара. – К вам можно? – услышала над ухом девушка. – Привет, – оборачиваясь на знакомый голос, поздоровалась она и убрала рюкзак со стула, вешая его на спинку. – Выглядишь уставшей. Ты в порядке? – спросил Малфой, щелкая над головой пальцами, подзывая бармена. – Так и есть. Я не оторвала тебя от дел? – просматривая барную карту, спросила Гермиона. – Воскресенье, Грейнджер, дела идут соплохвосту под хвост. – Чего вам, молодые люди? – спросил их подошедший бармен. – Генри, – обратилась к нему Гермиона, прочитав имя на бейдже, – мне ваш вкуснейший джин с можжевельником. – Я вижу, вы здесь не впервой, – довольно хлопнув в ладоши и широко улыбаясь, что сразу стало заметно отсутствие пары зубов, воскликнул Генри. – Была пару раз. И ваш джин лучший! – обворожительно улыбнулась Гермиона, бросая взгляд на Драко. – А вам, молодой человек? – Что ты там говорила про эль? – поиграл бровями парень. – Пинту, сэр. – Сэр! – рассмеялся бармен. – Сию секунду, милорд! – и с хохотом мужчина отвернулся к ряду бутылок. – Сэр? – передразнила Гермиона. – Я понятия не имею, как обращаться к магглам, – нахмурился Малфой. – Ты ни разу не был в маггловском баре? – удивилась она. – Ты в это веришь? Учитывая недавние события, – он пристально посмотрел на нее, оценивая реакцию. – Ах, простите, мистер сноб. Учитывая недавние события, ты бы меня проклял, но не пришел сюда. Признаться, я сбита с толку от знакомства с таким Драко Малфоем. Придется провести тебе экскурсию в эту часть Лондона, – она взяла со стойки тумблер – овальный стакан для подачи джина – и потянулась к Драко. – Чин-чин! – Чин... Чего? – блондин в недоумении уставился на заливающуюся смехом Гермиону. – Чин-чин! Что-то, вроде «За здоровье!», – пояснила девушка. – Бред какой... – они стукнулись бокалами и сделали пару глотков. Быстро утомившись от бесконечного шума, отборных ругательств, бьющейся посуды и нескольких толчков в спины, они наскоро поужинали, выпив по два бокала напитков, и поспешили убраться из бара. Драко настоял на том, чтобы оплатить счет, отстегнув бармену щедрых чаевых, от которых Генри пришел в полный восторг и заверил, что отныне они самые желанные гости в «Черном монахе». – Ты хоть понимаешь, что дал чаевых больше самого счета? – смеялась Гермиона, выходя из бара и запахивая поплотнее пальто. – Я просто сунул, что было в карманах. Я не так чтобы разбираюсь в маггловской валюте, – признался парень. – Тогда я промолчу, во что тебе обошелся наш ужин. Они спустились в подземный переход, затормозив у бродячего музыканта со старой гитарой, чтобы бросить пару фунтов в стаканчик, и перешли на соседнюю улицу, неспешно двигаясь в потоке людей. – Так что там со Снейпом, рассказывай, – напомнил Малфой. – Трудно сказать. Он категоричен в решении, что должен был умереть. Но сегодня мне показалось... – Ты была у него сегодня? – удивился Драко, зная, что обычно она ходит в Мунго поздними вечерами, когда в больнице почти никого нет. – Да, экстренный визит, – он нахмурился, сведя брови на переносице, – Гарри вызвал меня ранним утром. Профессор сжимал простынь руками, а сигнальный шар был красным. Гарри это насторожило, и он подумал, что я могу что-то знать. – А на самом деле? – Нет, конечно! По крайней мере, пока не применила Легилименцию. – Я правильно понял: ты увидела, что со Снейпом явно что-то не так, и бросилась в его сознание, не подумав, что твой мозг может не выдержать? – Примерно так и было, – в ответ на это Драко лишь возвел глаза к небу, – но я знала, что мне это нужно... Чувствовала, понимаешь? – Нет, Грейнджер, не понимаю. Твое гриффиндорское безрассудство сведет тебя однажды в могилу. Или ты хотела на соседнюю койку? – зло отчитывал ее Малфой. – Прекрати, все ведь обошлось! Как оказалось, профессор был не в духе и разнес свой мирок в щепки. И это спровоцировало реакцию его тела. И я подумала... – Только не говори, что хочешь повторить триггер, – взмолился он. – Эм... Собственно, я думала и об этом. Но нет, Драко, я не бессердечная сука. Драко весело хмыкнул, вздернув одну бровь. – Ах, ты, – она шутливо замахнулась на него, не сдержав улыбку, – я подумала, что, возможно, только возможно, наши с ним разговоры могут провоцировать его сознание на реакцию раздражителя – в данном случае на меня. И тем самым подталкивать его к возвращению в сознание непроизвольно. Ведь почему-то тело откликалось. Драко грустно покачал головой, поджав губы. – Нет, Грейнджер, это не так работает. Ты забываешь, что это не просто кома, а сознательно поднятые окклюментные щиты. Он должен сам захотеть вернуться. И лично я, опираясь на твои рассказы, начинаю терять надежду. Снейпа мало кто знает по-настоящему – боюсь, даже никто, но я уверен в одном, уж если он что и решил... – Малфой, – перебила его Гермиона, – я не сдамся, слышишь? Буду умолять, угрожать... – Угрожать? – ухмыльнулся он. – Да. Скажем, как на счет спалить к чертям его дом со всеми фолиантами и лабораторией? – хитро прищурившись, предложила она. – Грейнджер, ты меня пугаешь. Ты решила сжечь книги? Ты?! – Ну, может, библиотеку я бы под шумок и вынесла, – улыбнулась она. – В любом случае, ты опоздала. Его дом сожгли еще в девяносто седьмом. Сразу после того, как он... – Я поняла, не продолжай, – смущенно перебила она его. – Что ж, – Драко откашлялся, – думаю, на этом и закончим. Тебя проводить? – Драко, я ни на что не намекаю, но я пока не могу до конца смириться с этим твоим новым Я. Он хмыкнул, смущенно опуская глаза в брусчатку и пиная камушек лакированной туфлей. – Да брось! Что за страдальческие вздохи? Ну же, обзови меня, брось косой взгляд, хоть что-то, чтобы я поняла, что ты Драко Малфой, а не псих под обороткой. Он устало поднял на нее глаза и покачал головой: – Я устал быть дерьмом, Гермиона. Я просто, блядь, устал! Она завороженно смотрела в его потухшие глаза несколько секунд, а потом, не отдавая себе отчета, сделала два уверенных шага, сокращая расстояние между ними, и порывисто обняла за шею. Пару мгновений девушка чувствовала, как Драко замер неподвижной статуей и не дышал, но потом рвано выдохнул и осторожно положил руки на ее лопатки, слабо прижимая к себе. Она насчитала двенадцать ударов сердца, прежде чем медленно отстраниться и почти нежно улыбнуться блондину, округлившему глаза и приоткрывшему в удивлении рот. – До скорого, Драко, – тихо сказала Грейнджер и, сделав шаг назад, крутанулась на месте, исчезнув в вихре аппарации. – Блядь! Грейнджер! – вскрикнул Драко, осознав, что она бездумно аппарировала, и бросился следом.***
Гермиона тяжело дышала, пытаясь прийти в себя и ощупывая тело в поисках следов расщепления. Через мгновение она вскрикнула, вскидывая палочку, когда рядом раздался хлопок аппарации. – Грейнджер! – кричал Драко. – Ты с ума сошла?! Он подлетел к ней в несколько размашистых шагов и, схватив за плечи, тоже стал оглядывать ее сверху до низу. – Я... Я не подумала. Я правда забылась, – прошептала она. – Ты в порядке? Цела? – Кажется, да, – неверяще ответила она, – и это странно. – Тошнота? Головная боль? – Нет, я в норме, правда. Но я не понимаю, почему сейчас? Почему вдруг сейчас у меня получилось аппарировать? Полтора года меня расщепляло при каждой попытке. – Я не знаю, Грейнджер, но это явно к лучшему. – Думаю, ты прав, но вопросов теперь все больше. Если раньше я не понимала, с чем это связано, то сейчас не имею понятия, почему вдруг все вернулось? – Выдохни уже. Цела и слава Мерлину. Иди в дом, я подожду, пока ты не зайдешь. – Спокойной ночи, Драко, – нервно улыбнувшись, она пошла в сторону дома и, взмахнув палочкой и отменив охранные чары, скрылась за дверью. – Да уж, покой только снится, – пробубнил блондин и аппарировал, убедившись в отсутствии зевак.