Откликаясь

      Северус Снейп уже больше недели скрывался в собственном доме, игнорируя сов (одну конкретную, скажем прямо), вызовы по каминной связи и общество кого бы то ни было, кроме хогвартского домовика, стабильно доставляющего ему по приказу Минервы раз в два дня пару блюд со школьной кухни. Как и обещал, он с головой погрузился в работу по исследованию Обливиэйта Грейнджеров, однако то и дело в мысли хаотично вторгался образ их дочери. И это злило некогда мрачного зельевара до зубного скрежета. Двадцать лет Северус не испытывал потребности в женском обществе, прикосновениях, неловких улыбках и пустых разговорах. А что теперь? Сам же наступил на собственные грабли, испытывая непреодолимое желание наведаться в Бексли и увидеть девчонку. Ему абсолютно претила мысль о том, что он в очередной раз добровольно отдается в чужие руки. Причем, сам же и стал инициатором. Держать Гермиону на расстоянии было куда проще: можно было наблюдать, спорить с самим собой на счет ее интереса к нему, искать намеки и подавлять собственное влечение – уж в этом он был профессионалом с многолетним стажем. И несмотря на доводы собственного рассудка, Снейп по дурости ступил на этот шаткий веревочный мостик, грозящий развалиться и пасть в черную непроглядную пропасть. Северус был не из тех, кто обращался к совести, честно признаваясь в своих желаниях. И отказываться теперь, когда всё само идет в руки, было сродни пытки над собой. Собственно поэтому, прокручивая по сотому кругу в красках последние события, связанные с Грейнджер, мужчина бесился от собственной слабохарактерности и тупика невозможных взаимоотношений, освещенного сигнальными огнями. Бесился и скрывался в доме, не выходя на контакт. Бесился и возводил щиты, пытаясь сконцентрироваться на работе. Бесился и переводил ингредиенты, отвлекаясь от зельеварения и портя второй котел за неделю. Бесился, но вспоминал теплые губы и доверчивое прикосновение к груди.       Двадцать лет он избегал даже возможности приоткрыть кому-то завесу своих тайн и чувств, погребенных под прочными окклюментными щитами, памятуя о неудачном опыте, когда доверился Альбусу Дамблдору и позволил себе лишнего перед стариком. С той самой ночи Снейп зарекся иметь дело с душевной близостью, проявлением эмоций и попытками строить нечто большее, чем деловые отношения. Исключением, пожалуй, была лишь Минерва Макгонагалл, не желавшая слышать его доводы о том, что он хочет побыть один, что не голоден и чай ее пить невозможно. Со стороны, скорее всего, казалось, будто между двумя деканами сложилась если не вражда, то взаимное игнорирование и недопущение в личные границы другого. Однако Минерва для Северуса была куда мудрее и тактичнее того же Альбуса. Эта странная дружба вытаскивала мужчину из подкрадывающегося еженедельно отчаяния. Мало помалу – и слизеринец не заметил, как периодически, будучи в полном раздрае, оказывался в гостиной Макгонагалл по собственной воле. Отдать должное старой кошке, но она никогда не давила, не выпытывала из него информацию, не лезла в душу, а была просто рядом, подливая излюбленный ею ромашковый чай в чашку гостя. И Северус пил его. Кривил губы и пил. А когда тяжелый узел в груди непонятно отчего, но ослабевал, зельевар скупо благодарил коллегу за компанию и возвращался в свои покои, выпивая Зелье сна без сновидений, и проваливался в царство Морфея (а с каждым днем хотелось только в царство Аида).       Именно по старой привычке Северус не смог отказать Минерве в ее просьбе навестить ее вечером в кабинете директора. Интуиция подсказывала, что есть в этом очередной подвох – наверняка, инициатором была не нынешняя директор, а покойный манипулятор, точнее его портрет, потому как все вопросы между собой два бывших декана решили еще несколько месяцев назад, распив на двоих бутылку чудесного лимитированного Огдена из запасов Макгонагалл. Волшебник понимал, что избегать Альбуса всю жизнь не получится, а откладывать неприятный разговор себе дороже. И вот теперь, когда время перевалило за девять вечера, Северус стоял перед главными воротами Хогвартса с бутылкой маггловского джина наперевес и сверлил взглядом пик Астрономической башни, освещенной полной луной, с абсолютным отсутствием всякого желания входить в замок. Ощущая себя глупым мальчишкой со страхом встречи с директором, он сделал очередной глоток, поморщившись от обжигающего ощущения жидкости, спускающейся по пищеводу, но одновременно наслаждаясь раскрывающимся сладким вкусом и древесным ароматом.       Мужчина так и не справился с накатившими эмоциями и вместо парадного входа двинулся к берегу Черного озера. Благо, поздним вечером территория школы была пуста: почти все ученики уже разъехались по домам, остались лишь пятые и седьмые курсы, корпящие над учебниками перед экзаменами вместо прогулок.       – Здравствуй, Альбус, – хрипло процедил Северус, подходя к белой мраморной гробнице Дамблдора, – разделишь со мной бутылку?       Мужчина провел по краю плиты кончиками пальцев и тяжело опустился прямо на землю, опираясь спиной о стены холодного монолита.       – И все-таки ты чертов псих. Надо же было повестись на цацку и напялить на себя кольцо? Я ведь до последнего верил, что мы обойдемся малой кровью. Но… Черт! – Северус стукнулся затылком о мрамор, не находя слов.       В тишине, нарушаемой редкими звуками, исходящими от Запретного леса, зельевар почти опустошил бутылку. Сгущающиеся сумерки прореживал яркий свет почти полной луны, не давая мраку полностью охватить пространство вокруг. И лишь темной непроглядной стеной будто надвигался мрачный Запретный лес, возводя строгую грань между реальностью и потусторонностью. Шорох листьев на слабом ветру, отдаленные завывание диких зверей и ночных птиц – все будто приглашало шагнуть в их мир, раствориться в забытьи и брести вперед, пока дорога не сойдет на нет и выбраться окажется невозможным. Сжатые и переплетенные между собой ветви вековых деревьев, нависающих мрачными тенями, скрывают то, к чему здравомыслящий человек не обратится и при свете дня – кажется, стоит сделать шаг, и они сомкнутся за твоей спиной, отдавая тебя на волю случая. Снейп не раз оказывался «по ту сторону изгороди», собирая ингредиенты, изредка составляя компанию Хагриду в поисках раненых животных и магических тварей, но так, чтобы войти в Запретный лес без всякой цели… Темнота манит, зазывает в покой и нерушимость своих негласных законов выживания. Однако каждый в магической Британии знает правило: не суйся в лес без нужды и четко сформулированной цели – выйти без последствий не всегда получится. Тот, кто вторгнется в его владения, подвергнется испытаниям, а тайна обернется для волшебника потерей чего-то важного. Чем глубже погружаешься в эту слабо изведанную территорию, тем отчетливее начинаешь ощущать холод и безысходность своего существования, слышишь завораживающую мелодию леса, побуждающую воображение играть в коварные игры с собственным разумом: вместо чарующих шелестов и пения птиц люди слышат стоны, рык, крики. Но именно эта тайна, желание почувствовать животный страх, свидетельствующий о живой твоей душе и еще не окоченевшем напрочь сердце, тянут переступить границу и погрузиться в дебри.       Северус почувствовал дуновение, притянувшее с глади неподвижного озера пронизывающую прохладу, и очнулся от созерцания непроглядной стены Запретного леса. Проморгавшись, он сделал еще глоток и продолжил свой монолог:       – Ты был превосходным волшебником, но паршивым начальником и директором. Я не умаляю твоих заслуг, старый ты проныра, но я так зол на тебя! Я так зол, что ты заставил меня убить тебя! Ты целый год мне снился, предлагал свои чертовы леденцы и всё улыбался, говорил, что я не виноват… Мне так тебя не хватает, Альбус! Так не хватает… – Северус даже не заметил, как по щеке поползла одинокая слеза, а руки мелко задрожали то ли от холода, то ли от нервов. – Знал бы ты, сколько раз я по собственной воле хотел пустить в тебя Аваду за твои бесконечные игры. Но каждый раз ты успокаивал меня своим гребаным «Мой мальчик». Еще и Минерву к этому приучил. Неужели я выглядел настолько отчаявшимся, и ты раскусил, что меня можно приручить всего-то ласковым тоном, а? Боже, хорошо, что ты не оставил свой след на земле и не преследуешь меня в роли призрака, я бы не вынес, если бы ты все это услышал…       Он откинул бутылку в сторону и сдавил глаза основаниями ладоней, издавая приглушенный стон. Дамблдор не был для него и близким подобием отца, но за неимением родственников и друзей, их объединила общая цель, пусть и продиктованная разными сторонами медали. И как бы Северус ни проклинал одно имя бывшего директора, он бы подписался на все это снова, встань перед ним выбор. И единственное, что бы хотелось изменить, – найти выход, но не выпустить Аваду в наставника.       Неизвестно, сколько Снейп провел на сырой земле, погруженный в воспоминания. В какой-то момент он просто почувствовал чужое присутствие, когда по телу прошла волна магии и стало теплее. Не открывая глаз, хриплым от холода голосом спросил:       – Давно ты тут?       – Достаточно, – ответила Гермиона, стоя перед ним в растянутом свитере и обхватив себя руками, спасаясь от прохлады.       Северус поднял на нее безразличные ко всему глаза.       – Я ничего не слышала, наложила Муффлиато.       Он удивленно хмыкнул, в очередной раз поразившись, скольким людям известны его собственные заклинания, но ничего не ответил.       – Макгонагалл ждет тебя, – девушка подошла к нему вплотную, протягивая руку, – поднимайся.       – Как ты узнала, что я здесь?       – Минерва почувствовала, когда ты пришел, а я была у нее, – она сунула руку обратно в карман джинсовой куртки, когда поняла, что он не собирается принимать ее помощь, и села рядом, плечо к плечу.       – Не надо со мной нянчиться, Грейнджер, – прорычал Снейп, дернувшись.       – И не собиралась, – просто ответила ведьма, срывая травинку и играя с ней пальцами, – не хочешь рассказать, почему ты здесь?       Зельевар издал подобие смешка и повернулся к ней лицом.       – Зачем тебе это? – Гермиона пожала плечами. – Невыносимая женщина. Не знаю, просто не хотел идти в замок.       – В замок или в кабинет директора? – проницательно заметила гриффиндорка.       – А есть разница?       – Судя по тому, что ты здесь, то да.       – Ты ничего не знаешь… – прорычал он.       – Ты прав. И не собираюсь что-то из тебя вытягивать. Не хочешь к Минерве – иди домой, Северус.       – Могу то же сказать и тебе.       – Господи, – устало протянула девушка, – хорошо, сиди здесь и напивайся дальше, принести добавки?       Она оттолкнулась, рывком поднялась, отряхиваясь от земли и зашагала прочь от озера.       – Куда ты? – услышала она оклик.       – Домой. Как ты и посоветовал, – Гермиона обернулась. – Или ты думал, что я стану тебя упрашивать? Нет, Северус, я тебе не нянька, как ты сам и сказал. Хочешь страдать – страдай. Хочешь снова казаться мерзавцем – твое право. Только не втягивай в это меня. Я тоже не маленькая девочка, чтобы бегать за тобой и потакать твоему переменчивому настроению. То ты вдруг проявляешь заботу, то избегаешь меня. То подпускаешь ближе, то притворяешься, что ничего не произошло. Определись, что тебе надо, Северус.       Снейп не мигая всматривался сквозь темноту в лицо девушки и никак не мог провести параллель между прежней Гермионой Грейнджер и той, кто сейчас прямо высказывает свое недовольство. Одно дело справляться с собственной эмоциональной бурей и совсем другое понимать, что в лодке вас двое и не только его могут одолевать сомнения и страхи.       – Ты ни при чем, – начал было мужчина.       – Не надо. Я прекрасно понимаю, какой ты человек. И, честно признаться, не представляю, как в этой реальности случилось то, что случилось. Давай просто не будем это обсуждать. Я не хочу этих качелей между нами, так что лучше оставить все как есть, пока все не зашло слишком далеко. Если ты все еще можешь мне помочь с родителями, я буду рада. Пришли сову, как будешь готов. И отправь Патронус Минерве, чтобы не ждала тебя.       С этими словами она уверенно зашагала к выходу с территории Хогвартса, оставив волшебника в растерянности наедине с собственными мыслями и вскоре дезаппарировала.       Северус смотрел в пустоту, где только что стояла девушка, пытаясь принять сказанное. Казалось бы, она только лишь изложила его собственное мнение, которое он сформировал по прошествии недели. Но что-то неприятно саднило внутри, как от потери. Возможно, это было уколом по его мужскому самолюбию, ведь поставить точку ему не дали, а все сделали за него, не оставив выбора. Однако он вдруг осознал, как глупо было просто избегать ее все эти дни, не удосужившись просто поговорить начистоту.       «И это ты ей говорил, что не мальчишка? Еще какой».       – Блядство…       Снейп наконец поднялся, лениво повел ладонью в сторону бутылки, чтобы та исчезла, и пошатываясь побрел к замку, минуя парадный вход и пробираясь через отдельный, ведущий прямиком в кабинет директора. На входе его встретила привычная горгулья и без заминки впустила внутрь.       – Я думала, ты уж не появишься, – заметила Минерва, приспустив очки на носу.       – Были дела, – он оперся плечом о косяк, чтобы не шататься, смотря себе под ноги.       – Важные и неотложные, я полагаю. Присаживайся, – директор откинулась в кресле и кивнула ему на место для посетителей.       Северус нетвердой походкой прошел к креслу и грузно упал в него, поморщившись от удара бедром о деревянный подлокотник.       – Сколько ты выпил? – без обиняков спросила женщина.       – Я не…       – Северус!       – Бутылку, – сдался он.       Минерва с тяжелым вздохом поднялась и прошла к стеллажу у противоположной стены. Вернувшись, она протянула ему флакон.       – Пей.       – Не надо…       – Пей, говорю!       Снейп подчинился. Будучи нетрезвым, он вообще редко когда находил в себе силы на сопротивление, особенно перед этой женщиной. Поэтому и сейчас опрокинул в себя отрезвляющее и с недовольной миной воззрился на директора.       – Лучше?       – Хуже. Но что это меняет?       – Рассказать, конечно, ты не планируешь.       – Очевидно.       Женщина снова вздохнула, сняв окончательно с себя очки и плотнее запахнув свою мантию. Какое-то время они сидели в тишине, пока Северус снова не подал голос.       – Ну и где он?       – Кто?       – Альбус. Ты же за этим меня вызвала?       – Я пригласила тебя, а не вызывала.       – Сути не меняет. Давай покончим с этим.       Снейп окинул взглядом портреты: все, как один, притворялись спящими, а один ожидаемо пустовал. Он сосчитал до пяти, призывая всю свою выдержку, чтобы не рявкнуть на старика, спрятавшегося за пределами рамы, и приподнял окклюментные щиты, стараясь успокоиться.       – Альбус, – позвала Минерва, вставая и собирая со стола пергаменты.       – Северус, какая приятная неожиданность, – протянул появившийся Дамблдор с книгой в руке, – давно ты здесь?       Зельевар покачал головой, вскинув брови и сжав губы.       – Альбус! – рявкнула Макгонагалл. – Я оставлю вас, постарайся его не сжечь, пожалуйста, – она похлопала мужчину по плечу и вышла из кабинета, направляясь в свои покои.       – Я рад видеть тебя, мой мальчик, – сказал старый волшебник, оседая в кресло.       Снейп молчал.       – Я понимаю, что ты, возможно, меня ненавидишь… Но я пытался поговорить с тобой уже очень давно, однако… Я не знал, что Силенцио действует на портреты, а ты?       – Только надеялся. Удача была на моей стороне.       – Да-да, определенно. Я бы вот использовал его на Найджелусе, к примеру…       – Альбус.       – Я отвлекся. Я прошу у тебя прощения. Если можешь, то прими мои извинения за все, что произошло и к чему я тебя обязывал. Я делал это ради…       – Общего блага, я помню.       – Северус, ты имеешь полное право злиться и будешь абсолютно прав. Но прошу, прости старика. Отпусти прошлое. Ты больше никому ничего не должен и мне тем более. Перед своей смертью я приготовил письмо для тогдашнего министра – Фаджа, где изложил все подробности твоей работы и предоставил фиалы с воспоминаниями. Однако, как выяснилось позже, сова не нашла Корнелиуса.       – Он мертв, Альбус.       – Вот как… Вероятно, сова вернулась в мой дом в Корнуолле. Я хотел тебя обезопасить хоть каким-либо способом, но большее позволить себе не мог.       – Ты действительно думал, что я переживу войну?       – Я надеялся. Но не был уверен.       – И ты не продумал вариант, что я мог не успеть рассказать все Поттеру?       – Но ведь успел.       – О да, – усмехнулся Северус, – при очень пикантных обстоятельствах.       – Я наслышан, как это случилось. И о том, как тебя переправили в Мунго. Но могу я поинтересоваться, как ты вышел из комы?       Зельевар прикрыл глаза и помассировал костяшками виски – после отрезвляющего зелья у него непременно начинала болеть голова.       – Я не был в коме как таковой. Драко и мисс Грейнджер догадались, что я закрылся Окклюменцией, хотя я и сам этого не понимал, воспринимал окружение как собственное чистилище. Они меня и вытащили.       – Не понимаю… – нахмурился старик, поглаживая седую бороду.       – У мисс Грейнджер обнаружились способности к ментальной магии, она применяла ко мне Легилименцию на протяжении пары недель.       – Чем она за это заплатила?       Северус презрительно сощурился от вопроса и стиснул зубы, отчего на скулах яростно заходили желваки.       – Прошу прощения, мой мальчик, – поспешил оправдаться Дамблдор, – я думаю, у нее были на то веские причины. Девочка страдала последние годы, ты слышал о ситуации с ее родителями?       – Из первых уст.       – Вы говорили об этом? Еще осенью я посоветовал ей обратиться к тебе за помощью, когда ты придешь в себя. Но когда это случилось, она запретила всем говорить об этом. Минни наотрез отказывалась понимать ее решение.       – Я работаю над этим.       – Не поделишься?       – Нет, Альбус. Это личное дело Гермионы, и я не собираюсь обсуждать это с третьими лицами.       Дамблдор удивленно вскинул брови, услышав имя студентки из уст коллеги. Альбус четко помнил, что подобное обращение было табу для зельевара, и он никогда не позволял обращаться к кому бы то ни было, кроме Малфоя, более, чем официально. Директор вдруг задумался, а нет ли за этими разговорами о мисс Грейнджер чего-то большего. Или парень просто стал мягче после окончания войны? Как ярый любитель интриг старый волшебник задумал мягко выяснить истинное отношение подопечного к девушке.       – Несомненно, Северус, ты прав, оберегая ее от досужих разговоров и сплетен. Я в тебе не сомневался. Мисс Грейнджер очень умная и талантливая девушка, я думаю она даже сможет тебе поспособствовать в снятии заклятия.       – Не будь она таковой, ее родители давно бы лежали с расплавленными мозгами, а не жили бы счастливо под новыми личностями, – спокойно заметил слизеринец.       «Хм, это интересно…», – весело подумал Дамблдор.       – А что Гарри, вы виделись? Мальчик довольно активно отгонял от тебя авроров, – ступил на скользкую тему волшебник.       – Нет, – прорычал Северус, нахмурившись, – и не собираюсь. Мистер Поттер все такой же самоуверенный и напыщенный, если не хуже.       «И все-таки мягче он не стал. Любопытно…»       – Но-но, ты многого о нем не знаешь. Возможно, мисс Грейнджер расскажет, что мальчик не настолько глуп, каким ты его видишь. Дружба с такой удивительной ведьмой, как она, не могла пройти бесследно. Вы часто беседуете с Гермионой?       – При всем уважении, господин директор, вас это никоим образом не касается. И попрошу не совать свой нос в мои взаимоотношения с мисс Грейнджер. Ваш портрет не настолько искусен в интригах, чтобы я не заметил попытку вытянуть из меня новые сплетни. Теперь мы закончили?       – Не отталкивай меня, Северус. Я сожалею о том, через что ты прошел, и в этом полностью моя вина. И только. Я совершил множество ошибок по отношению к тебе, теперь я это ясно вижу. Ты не должен себя казнить. Ты сделал все что мог, чтобы искупить старые грехи. Если уж Гарри не держит на тебя зла, то никто больше не в праве.       – Принимается. Я могу идти?       – Разумеется. Не мог бы ты перед уходом позвать Минни, мне нужно с ней поговорить.       – Как пожелаете, – едко ответил Снейп, цепляясь взглядом за давно опостылевшую стеклянную корзинку с лимонными дольками.       Зельевар подошел к столу, выцепил одну и, повернувшись лицом к портрету, закинул в рот, ухмыляясь и слизывая с пальцев сахар. Дамблдор поджал губы при виде того, как коллега демонстративно жует любимую сладость и наговаривает сообщение Патронусу для Макгонагалл.              – Бери еще, Северус, вижу, тебе они начали нравится.       – Благодарю. Всего доброго, директор.       Мужчина развернулся и твердым шагом вышел из кабинета, выплевывая на лестнице отвратительно приторную дольку.       – Как прошло? – спросила Минерва, кутаясь в теплый халат изумрудного цвета.       – Могло быть и хуже. Минни, не могла бы ты убрать со стола мои конфеты? Не могу смотреть на них, не имея возможности насладиться их вкусом.       – О, нет, Альбус, даже не проси, – коварно улыбнулась ведьма.