Забвение дьявола

      Маленькая комнатка Тэхёна находится на втором этаже детского дома, где из мебели стоит только односпальная кровать, заправленная коричневым бельём. Как думает Тэхён, такой цвет выбрали специально для того, чтобы не было видно грязи, так как стирают тут очень редко и спать на одной постели приходится месяцами. Также здесь есть небольшой рабочий стол, на котором расположены немногочисленные вещи Кима: пара тетрадей, книг и фотография в рамке, где изображены он и его родители — самая ценная для него вещь. Больше здесь ничего нет, лишь серые стены, которые давят на него изо дня в день. Тэхён просил воспитателей покрасить их хотя бы в белый, но, как оказалось, как-либо менять интерьер комнаты категорически запрещено правилами, поэтому ему пришлось смириться и жить в этой коробочке, которую даже комнатой стыдно назвать, оставив всё как есть.       Из небольшого окошка, что расположено под потолком, льётся слабый лунный свет, который едва рассеивает тьму. Тэхён лежит на постели, полностью вымотанный дневными переживаниями, и опустошённо пялится в потолок. Его глаза опухли от слёз, которые он лил практически весь день после ухода Чонгука. Они нещадно болят, но он не спешит выйти из комнаты и умыться: не хочется встречаться с кем-либо, а особенно с Миндже. Сейчас он просто не сможет вынести его домогательств, будучи практически сломленным, и если произойдёт что-нибудь плохое, то он наверняка не выдержит.       Зачем он вообще послушался Чонгука и вернулся сюда? Нужно было просто уйти и скитаться по улицам, чем снова страдать здесь в одиночестве и ждать очередных издёвок и побоев от Миндже. Именно сейчас Тэхён понимает: насколько глупым был, когда без раздумий ушёл с незнакомым человеком, да ещё и сам умолял взять его с собой, даже не подумав о последствиях своих действий, абсолютно ничего о нём не зная. Тот мог оказаться кем угодно — убийцей или маньяком, например, и, кажется, Тэхёну крупно повезло, что Чонгук адекватный человек. Скорее всего, Тэхён просто был в отчаянии и, почувствовав в тот момент доверие к нему, решил, что ничего плохого не случится, только вот с чем было связано это чувство — сложно понять. Да и не важно, сейчас Тэхён уже ничего не чувствует, будто, как только Чонгук ушёл, он сразу же вернулся к прежней жизни, где того и не было вовсе. Хотя, возможно, это была лишь детская наивность, которая всё ещё живёт в нём. Будто где-то в глубине души он надеялся на то, что Чонгук окажется прекрасным принцем, спасёт его из заточения в башне и освободит от злого дракона в лице директора детдома, но это не сказка. Нет. Это жизнь. Где всё в корне отличается от сопливых историй для девочек. Нет никакой любви с первого взгляда, да и прекрасных принцев тоже нет, а значит, придётся Тэхёну гнить в этой чёртовой «башне» до того момента, пока ему не исполнится девятнадцать лет и его просто не выкинут на улицу пинками, отпуская в свободное плавание, где он сразу же захлебнётся и утонет, абсолютно неготовый к самостоятельной жизни. Но лучше уж утонуть, чем выживать и бороться за каждый прожитый день в этом убогом несправедливом мире. Да, нужно просто сдаться, перестать бороться и плыть по течению, ожидая, когда тебя затянет в водоворот и утащит на дно, где наконец можно будет ощутить долгожданный покой. Для него этим покоем оказался Чонгук, но рядом с ним для Тэхёна места, к сожалению, нет. Такие люди, как Чон, обычно не обращают внимания на оборванцев вроде него, и то, что тот принял парня к себе хотя бы на две ночи, было просто обычной жалостью, ведь для Чонгука он чужой человек, и заботы Кима никоим разом не должны волновать его.       Тэхён вздрагивает, когда дверь в комнату резко распахивается, и входит недовольно нахмуренный воспитатель Сан. Присев на постели, Тэхён вопросительно вскидывает брови.       — Тебя вызывает директор, — осмотрев Кима с ног до головы презрительным взглядом, он хмыкает и выходит из комнаты.       Тэхён нервно сглатывает, зная, что сейчас будет. Прикрыв на мгновение веки, он глубоко вдыхает, стараясь отогнать нарастающую панику. Он выдержит, всё будет хорошо.       Поднявшись на ноги, Тэхён выходит из комнаты и направляется прямо по коридору в сторону кабинета директора. Тот специально сделал свой кабинет на этаже со спальными комнатами, чтобы, когда он будет наказывать провинившихся, все здесь слышали их крики и не повторяли таких же ошибок. Тэхён, будучи маленьким, часто слышал душераздирающие вопли и жался от страха, но со временем привык и даже сам пару раз получал наказание, но не физические: его лишь запирали в комнате под лестницей, где он сутки проводил в одиночестве, осмысливая своё якобы плохое поведение. Тэхёна наказывали в основном из-за жалоб ублюдка Миндже, который был недоволен его сопротивлением. Сам же Тэхён не нарушал правил и впервые позволил себе такую вольность, когда ушёл на мост и не ночевал здесь два дня, а это значит, что наказание будет намного хуже.       Перед дверью он на мгновение замирает, чтобы перевести дыхание, и нажимает на ручку. Дверь противно скрипит, впуская Тэхёна внутрь. Кабинет директора Ли маленький и мрачный, под стать своему хозяину. Здесь так же практически пусто, лишь на серых стенах висят грамоты и сертификаты, которые получил детдом, но за какие заслуги — непонятно. Возле окна стоит дубовый стол, за которым сидит директор Ли. Он проходится по Тэхёну суровым взглядом и недовольно хмыкает. Ким тут же опускает голову, сжав края худи, и старается сдержать волну страха, что накатывает на него с каждой секундой всё сильнее. Хорошего ждать точно не стоит. Он косится на маленький столик у левой стены, где и происходят эти самые наказания. Хоть сам он их не получал, но много раз слышал, как они осуществляются.       — Ну здравствуй, Тэхён, — делая акцент на его имени, пренебрежительно произносит директор. Ким кивает в ответ, чтобы не злить его ещё больше.       — Думаю, тебе не нужно говорить, что ты должен получить наказание за то, что сбежал? — приподнимает брови директор, ожидая ответа. Тэхён положительно кивает, поджав губы. — Вот и хорошо. Займи место и готовься к наказанию.       Стараясь сдерживать подступающую истерику, Тэхён подходит к этому самому столику, опускается перед ним на колени и, закатив рукава худи до локтей, кладёт на него руки. Зажмурив на мгновение глаза, он мысленно молится, чтобы это было быстро и не слишком больно.       Директор Ли, пыхтя, кое-как поднимается с места и подходит ближе. В его руке Тэхён замечает тонкий прут, вид которого пускает по телу мерзкую дрожь, а сердце ускоряет ритм. Когда директор заносит руку для удара, Тэхён съёживается, крепко зажмурив глаза, предвосхищая боль, которую, скорее всего, ещё долго не сможет забыть.       — Ты понимаешь, за что я тебя наказываю? — спокойно спрашивает директор Ли, и, как только Тэхён утвердительно кивает, руки пронзает острая боль — словно разряды электрического тока проходят по телу. Дёрнувшись, он до скрежета сжимает зубы и сдавленно мычит, но рук не убирает, зная, что так будет только хуже.       — Больше такого ты себе не будешь позволять? — он снова заносит прут для удара.       Тэхён судорожно кивает. Руки снова пронзает болью, но уже намного сильнее, тело выгибается, он громко мычит, жалея, что не может закричать во всё горло и хоть так облегчить боль. Он надеется, что на этом всё закончится, но в следующий же момент удары начинают сыпаться один за другим. Тэхён чувствует, как у него спирает дыхание — сквозь стоны пытается сделать вдох, но лишь задыхается. Тело выгибается словно в агонии, кожа на предплечьях буквально лопнула, покрываясь кровавыми полосами, и лишь только после этого директор Ли прекращает его бить. По щекам стекают горячие слёзы, которые Тэхён не заметил во время пытки. Кожа на руках пульсирует и будто горит огнём. Опустив голову, Ким судорожно дышит, в голове туман, такое ощущение, будто он сейчас отключится, но Тэхён старается держаться. Сейчас не время: лучше дойти до своей комнаты и там позволить себе слабость.       — Если ты думал, что нашёл себе покровителя, который тебя обеспечивает и якобы защищает, то ты глупый. Он тебя привёз и сказал, чтобы мы тебя отсюда вообще не выпускали. Так что ни на что не надейся. Как жил, так и будешь жить, отброс. Иди в свою комнату, — ядовито выплёвывает директор и, развернувшись, отходит обратно к столу. Тэхён слышит его будто сквозь вакуум, пропуская половину слов мимо ушей.       Кое-как поднявшись на трясущихся ногах, Тэхён медленно плетётся на выход из кабинета и идёт в свою комнату. В груди душа разрывается от боли и обиды на судьбу, на себя, на Чонгука, на родителей. Его все предают. Каждый из них оставил его гнить в этом мире в безысходном одиночестве, как и он сам, который ничего не может изменить. Не может взять себя в руки и просто уйти, чтобы начать новую жизнь, но он боится: дико боится того, что ждёт его за пределами этого дома. Стать бездомным голодранцем — вот его судьба в будущем, на что он вообще способен? Тэхён словно застрял в прошлом, а будущее кажется для него беспросветной мглой. Доживёт ли он хотя бы до двадцати? Почувствует хоть когда-нибудь счастье? О любви и мечтать не стоит, его нежная душа до последнего надеется и верит, но вот голос разума твердит об обратном. Он медленно умирает внутри, а помочь ему никто не сможет, даже он сам. Его судьба — это голодная смерть где-нибудь в подворотне у мусорки: это то, чего он достоин. Пусть будет так — Тэхёну придётся смириться и принять её как должное.       На кровати в его комнате, к удивлению, лежит аптечка, видимо, её принёс кто-то из воспитателей, которым не всё равно на своих подопечных. Таких здесь мало, и они стараются не показывать своей доброты, дабы не быть уволенными. Здесь таких сердобольных не держат. Сюда будто стараются набрать бывших надзирателей тюрьмы, которые не имеют ни жалости, ни сочувствия.       Осторожно присев на кровать, Тэхён достаёт из аптечки перекись водорода, мазь и ватные диски. Обрабатывать раны не сложно, Ким делал это, когда помогал другим пережившим наказания детям. Поэтому он смачивает ватный диск перекисью и сквозь стон прижимает к открытым ранам, из которых продолжает сочиться кровь. Осмотрев весь масштаб повреждений, Тэхён сглатывает болезненный ком в горле. Предплечья исполосованы так, что буквально нет живого места, наверняка останутся шрамы, которые будут напоминать ему о его нелёгкой судьбе всю жизнь.       Закончив с обработкой ран, Тэхён откладывает аптечку на пол и ложится на кровать. Взглядом вновь утыкается в потолок, а руки осторожно укладывает на живот, стараясь не причинить себе новую боль. По вискам медленно скатываются слёзы, но при этом в душе нет чувств — он будто отключил все эмоции. В данный момент Тэхён не хочет о чём-либо думать, да и сколько уже можно размышлять об одном и том же, ничего ведь от этого не изменится. Он чувствует, как сознание медленно проваливается во тьму, и, не противясь, юноша крепко засыпает, вымотанный таким эмоциональным днём.       Сквозь сон Тэхён чувствует чьи-то прикосновения к своему телу, а в следующую секунду его руки поднимают над головой и с силой сжимают, причиняя боль. Едва затянувшиеся раны снова начинают кровоточить. Тэхён в страхе распахивает глаза. Над ним навис Миндже и смотрит с каким-то сумасшествием и похотью в глазах.       — Привет, ТэТэ, я скучал, — мурлычет он ему в лицо. Тэхён морщится в отвращении от его противного запаха изо рта. Задержав дыхание, дёргается, пытаясь вырваться из захвата, но причиняет себе ещё больше боли. Он знал, что так будет: это должно было случиться рано или поздно.       Миндже склоняется ниже и принимается покрывать его шею мерзкими слюнявыми поцелуями. Тэхён мычит и машет головой из стороны в сторону, стараясь избавиться от этих отвратительных прикосновений, пытается приподнять тело, чтобы скинуть его с себя, но понимает, что Миндже сидит сверху, крепко зажав его бёдра коленями. Неужели он хочет его изнасиловать? Нет! Снова Ким этого не переживёт. Паника буквально душит, лишая кислорода. Он чувствует, как начинает задыхаться, открывает и закрывает рот, стараясь сделать спасительный вдох, но лёгкие будто сдавило тисками. Приподнявшись, Миндже снова заглядывает в его лицо.       — Ты такой красивый. Я так сильно хочу тебя, ты даже себе не представляешь, — восхищённо выдыхает парень, бегая безумными глазами по лицу Кима, который просто замер: страх парализовал тело. Он отчаянно молится, чтобы Миндже образумился и не делал того, что задумал, но, кажется, сегодня все отвернулись от него, потому что Миндже, не обращая внимания на состояние Тэхёна, просовывает свободную руку ему под резинку штанов и сквозь ткань боксеров сжимает член, который абсолютно никак не реагирует на нежеланные и противные ласки.       — Я заставлю тебя захотеть меня, — ухмыляется Миндже и, склонившись над парнем, припадает к губам застывшего от ужаса Тэхёна. В этот момент по телу проходит дрожь отвращения — он сжимает губы в линию, отчаянно вертит головой, но Миндже хватает его за подбородок, крепко удерживая, и толкается языком между губ, пытаясь проникнуть в рот. Тэхён отчаянно мычит и дёргается, стараясь вырваться, и тем самым выводит парня из себя. С грозным рыком Миндже отстраняется и заглядывает в перепуганные глаза взглядом, полным безумной ярости. Таким Тэхён его ещё никогда не видел, и это пугает.       — Как же ты меня, сука, достал! Я к тебе старался относиться по-доброму, но ты сам напросился. Может, хоть так до тебя дойдёт, что ты мой и должен делать то, что я скажу, — яростно рычит парень Тэхёну в лицо.       Резко отстранившись, он выпускает руки Кима из захвата и бьёт его по лицу кулаком со всей силы. От неожиданности тот на мгновение теряет ориентацию в пространстве, моргает, пытаясь прийти в себя, но ублюдок снова и снова бьёт его, не давая такой возможности. Тэхён чувствует во рту противный привкус крови, которая сочится из разбитой губы; он хрипит, пытаясь сопротивляться, но тело не слушается. По лицу стекает кровь из разбитых носа и брови. Миндже бьёт до тех пор, пока Тэхён просто не перестаёт шевелиться, находясь на грани сознания и тьмы. Боли нет. Он просто её не чувствует, его будто только что убили.       — О Господи, что я натворил? — придя в себя, в страхе шепчет Миндже и, спрыгнув с кровати, выбегает из комнаты.       Оставшись в оглушающей тишине, нарушаемой лишь его хриплым дыханием, Тэхён чувствует, как по вискам стекают слёзы отчаяния уже в который раз за этот проклятый день. Это слёзы, которые медленно опустошают его разбитую душу. Он не может больше этого терпеть. За что ему такие испытания? Почему Миндже избил его? За попытку защитить своё тело? Чем он заслужил? Разве он не достоин хотя бы перед смертью почувствовать покой? Он не сможет так жить. Больше нет. У него не осталось сил. В данный момент его жизнь оборвалась, оставив после себя лишь тело, которое будет вынуждено существовать в этом мире без души.       «Мама», — мысленно обращается к ней Тэхён, жалобно всхлипывая. Как бы он хотел сейчас оказаться в её объятиях, чтобы она успокоила его и прижала к себе; подарила тепло, которого ему так не хватает. Если бы только родители были живы, тогда всё было бы совсем по-другому — он был бы счастлив и любим.       Лицо искажает гримаса обречённости, подбородок трясётся. Тэхён начинает рыдать и буквально выть, сжимая простынь окровавленными руками в надежде облегчить душевную боль. Убейте его кто-нибудь. Освободите от мучений. Позвольте, наконец, окунуться во тьму. Но никто не слышит. Никто не внимает отчаянному зову. Он всё ещё здесь, жив, но больше не может оставаться в этом адском месте.       Тэхён осторожно поднимается на ноги, едва имея возможность на них стоять, ведь они так трясутся, что, кажется, он сейчас свалится на пол. Но Ким держится и сквозь боль, которая пронзает тело тысячами стрел, проникая буквально в каждую клеточку, подходит к двери. Тэхён дышит открытым ртом, так как из разбитого носа продолжает течь кровь, затрудняя дыхание, и заливает собой его грязное худи. Собравшись с силами, Тэхён выходит из комнаты.       В доме стоит мёртвая тишина. Сейчас далеко за полночь, и все обитатели этого места явно спят — никому и дела нет до побега одного несчастного парня. Он выходит на улицу и, не обращая внимания на то, куда ведут его ноги, просто идёт, едва переставляя ноги, подальше от этого места, которое убило его прекрасный внутренний мир, сделав безвольной куклой без чувств и эмоций. Он неистово ненавидит этот мир, ненавидит себя и всех вокруг. Пусть всё сгорит дотла вместе с ним, и порывами ветра развеет его прах по всей земле. Слёзы продолжают литься по щекам, смешиваясь с кровью. Из-за припухлости один глаз практически не видит, но ему и не нужно что-либо видеть: ноги сами прекрасно справляются с задачей. Проходящие мимо редкие прохожие косятся на странного паренька, но никто не решается подойти, а он и внимания ни на кого не обращает, находясь глубоко в себе. На небе собрались тяжёлые грозовые тучи, и первые капли дождя медленно падают на землю и лицо разбитого парнишки, смывая кровь и слёзы. Холодная влага приносит облегчение, поэтому он останавливается посреди тротуара и, подняв голову к небу, позволяет дождю полностью залить своё лицо. Сердце рвётся на части, как и душа. Не выдержав всего этого, Тэхён падает на колени и беззвучно кричит, стараясь выпустить всю боль, что есть у него внутри, но ничего не происходит, ему всё ещё больно. Схватившись за худи в районе сердца, он сгибается пополам и дико воет, стараясь помочь самому себе. Захлёбываясь от рыданий, он не видит и не слышит ничего вокруг. Его словно нет в этом мире. Он умер, но почему тогда чувствует эту чёртову боль? «Убейте меня, прошу, убейте!» — мысленно молится Тэхён, но снова ничего не происходит. Дождь с каждой секундой льёт всё сильнее, превращаясь в ливень. Одежда промокла насквозь, тело дрожит то ли от холода, то ли от рыданий, всё, что он чувствует сейчас — это боль. Нескончаемая. Улицы опустели с приходом дождя, нет никого, кто бы мог ему помочь. Он один против этого прогнившего мира. Один против боли. Один. Навсегда один. Никому ненужный разбитый человек.       Сколько времени он уже так сидит? Неизвестно. Тело затекло, а колени нещадно болят. Дождь давно уже прекратился, оставив после себя грязь и лужи. Тэхён поднимает голову и, оглядев улицу, замечает недалеко подворотню, кое-как поднимается на ноги и направляется туда. У него нет сил идти дальше: обессиленному телу нужен отдых. В подворотне пусто: лишь три мусорных бака и одинокий фонарь на одной из стен. Тэхён осторожно протискивается между баком и стеной, присев в углу, обнимает себя за колени и, опустив на них голову, устало прикрывает глаза. У него нет сил и желания думать о чём-либо, голова пуста. Он позволяет сну затянуть себя в свой омут, ненадолго избавив от болезненных реалий этого мира.       Следующий день встречает Тэхёна подарком в виде дикой головной боли. Тело так же болит и в придачу трясётся от холода, да так, что зуб на зуб не попадает. Хоть сейчас и лето, но по ночам достаточно прохладно, а его мокрое худи совсем не греет. Потянувшись, Тэхён разминает затёкшее тело и осторожно, опираясь на стену, поднимается на ноги. Весь мир резко начинает кружиться, поэтому, зажмурившись на мгновение, он ждёт облегчения. Простояв так пару минут, Ким делает неуверенный шаг, боясь повторения головокружения, но благо Вселенная над ним сжалилась, и больше ничего не происходит. Лишь тошнота накатывает волнами, но это, скорее всего, от голода. Он не ел практически два дня, если не считать обед в доме у Чонгука, но на улице ему вряд ли удастся найти хоть какую-то еду, поэтому Тэхён старается прогнать мысли о ней: этим делает только хуже.       Еле передвигая ногами, Тэхён выходит из подворотни и неспешным шагом идёт вверх по улице, внимательно смотря под ноги, дабы не споткнуться. Прохожие смотрят на него с отвращением и стараются обходить стороной. Никого не трогает судьба этого парня: в глазах каждого он просто бездомный грязный человек.       В душе Тэхёна абсолютно пусто. Слёзы выплаканы, а боль уничтожила все чувства; сейчас ему безразлична своя участь. Пусть его убьют, пусть изнасилуют; кажется, он этого даже не поймёт. Все вокруг него добились того, чего хотели. Он сломан. Окончательно и бесповоротно. Плевать на всё. Жизнь кончена, души нет, сил нет, надежда тоже неотвратимо угасает. Всё рухнуло в один день, когда Чонгук отправил его обратно в этот дом.       Это Чонгук виноват: он обрёк его на всё это, заставил пройти через новые страдания. Да, ему приходилось терпеть побои от Миндже, но они не были такими жестокими. Да, ему приходилось терпеть наказания директора, но они не были такими, как сегодня. Да, ему приходилось быть изгоем, но это не трогало его душу: ему просто было безразлично. Он решил умереть в тот день, чтобы просто освободить себя, не бороться за жизнь, а уйти туда, где его ждут. Тэхён не видел смысла своего существования, но Чонгук нарушил его планы и тем самым сделал только хуже, заставив снова прочувствовать на себе боль и унижения. Зачем спас, а потом вернул обратно, где его просто окончательно добили? Зачем позволил почувствовать тепло и заботу, а потом спустил обратно с небес на землю, где Ким разбился на мелкие кусочки? Если бы не Чон, то Тэхёна бы сейчас не было, и он был бы счастлив. Возможно, он сможет решиться на это вновь. Разум и сердце борются между собой, но кто же победит? Тэхён делает ставки на разум, который твердит пойти и довести дело до конца. Но отчаянное глупое сердце держится за крохотную, едва теплящуюся искорку надежды на то, что всё изменится, не позволяя решиться на отчаянный шаг. Тэхён будет наблюдать со стороны: долго эта битва едва ли продлится.       Парень резко вскидывает голову, когда чувствует приятный запах свежей выпечки, от которого желудок начинает громко урчать. Остановившись, он поворачивается к витрине, за которой лежат свежие круассаны и булочки. Тэхён сглатывает внезапно скопившуюся слюну и, не сводя глаз с выпечки, облизывается. Он уже хотел было сделать шаг в сторону входа, но вовремя опомнился — у него ведь ни копейки в кармане, а кто согласится кормить бездомного? Таких людей уже нет: они все бездушные, и им абсолютно плевать на страдания других. Если до этого момента он ещё верил в хороших людей, то Чонгук очень доходчиво показал ему, что эта вера глупа. Вокруг одни лицемеры, которые сначала пытаются казаться добрыми, а в итоге растаптывают тебя, как грязь под ногами, и переступают, не обращая внимания на твои муки.       Отчаянно вздохнув, Тэхён отходит чуть в сторону от входа и садится на тротуар, прислонившись спиной к стене — сил идти у него больше нет. Он устал и физически, и морально. Перед глазами неожиданно резко темнеет, и Тэхён проваливается во тьму, а его расслабленное тело заваливается на бок, но и в этот раз мимо проходящие люди не обращают на него внимания. Чёртовы каменные глыбы.

***

      В квартире оглушающая тишина. Чонгук сидит на диване в гостиной с какой-то книгой в руках, но не читает её уже на протяжении часа, а просто бегает пустым взглядом по строчкам. Все его мысли занимает Тэхён. Нормально ли с ним всё? Вчера ночью он внезапно проснулся от головной боли и не мог уснуть до рассвета. Решив не спать вообще, Чонгук пришёл в гостиную, чтобы занять себя чем-нибудь и отвлечься, но в груди с каждой минутой нарастает какая-то тревога. Ничего, вроде, не должно случиться, но чувство такое, будто уже случилось, а он не в курсе. Может, и не с Тэхёном вовсе, а он уже себя накрутил. Да и вообще, какое ему до него дело? Почему сразу думает о нём? Он денег дал — остальное уже не должно его волновать, нужно поменьше вспоминать о мальчишке. Мысли о нём только отвлекают от работы. Необходимо занять себя чем-нибудь важным, иначе так и просидит весь день, погрязнув в сомнениях. Кивнув своим мыслям, Чон откладывает книгу на столик и, поднявшись на ноги, идёт в кабинет. Скоро должен прийти Чимин с полным досье на Тэхёна, вот тогда уже можно будет подумать о парнишке.       Час до прихода Чимина проходит быстро: Чонгук так зарылся в документы по поставкам наркотиков и отчётах о доходах, что даже не заметил, как пролетело время. Когда уже вернётся Хосок, чтобы Чону не приходилось самому это всё делать? Мало ему проблем с картинами, так ещё и дела клубов свалились на него.       Хосок — его родной брат, с которым они не были особо близки. Хосок жил за границей, так как остался после развода родителей с матерью, а Чонгук с отцом. Он вернулся внезапно, незадолго до того момента, когда Чонгук стал заниматься продажей картин. Сразу же пришёл к Чонгуку с объятиями и фразами «Как же я скучал», но Чонгук отнёсся к нему скептически. Не видеть и не общаться с младшим братом почти двадцать лет, и внезапно соскучиться. Конечно же, он ему поначалу не доверял, но тот активно доказывал, что приехал с чистыми помыслами. Чонгук решил дать ему шанс, и не зря. Он передал ему свои клубы, как директору, и словно сбросил с плеч тяжёлый груз. Благодаря этому он смог больше времени уделять бизнесу, связанному с картинами, и, естественно, зарабатывать вдвое больше. Спустя время Хосок плотно влился в их компанию, и даже Чимин, кажется, не имеет ничего против него. Хотя тот очень подозрительно относится к новым людям в их компании. Но, к сожалению, Хосок вынужден иногда уезжать, как и в этот раз, из-за собственного бизнеса в Америке, поэтому, устало вздохнув, Чонгук продолжает проверять документы, мысленно проклиная чёрную бухгалтерию с этой кучей нескончаемых цифр.       Дверь резко распахивается, и входит довольный Чимин с улыбкой на губах от уха до уха. Чонгук вскидывает брови, бросая на друга взгляд исподлобья. Обычно он хмурый, когда приходит к нему, а тут даже ослепнуть можно: настолько ярко он улыбается.       — Приветствую, — бодро произносит Чимин и, захлопнув дверь ногой, проходит в комнату, падая на одно из кресел напротив.       — Ну, здравствуй. Что на тебя нашло? — удивлённо спрашивает Чон, выпрямившись, и раздражённо добавляет: — Закрой уже свой рот, я сейчас ослепну.       — Ох, простите, мистер хмурость, что хотел разбавить ваши серые будни своим прекрасным настроением, — смеясь, отвечает Чимин и, счастливо вздыхая, добавляет: — Просто у Юнги наконец был выходной, и мы так хорошо провели сегодняшнюю ночь. Эх…       — Боже, избавь меня от подробностей, — состроив гримасу отвращения, хмурится Чон. Чимин лишь смеётся в ответ.       — Итак, господин Чон. У меня для вас интересная информация, — уже более серьёзно произносит Чимин и открывает папку, лежащую у него на коленях, которую Чонгук даже не заметил.       — Не томи, — в нетерпении тот подаётся вперёд. Ему интересно знать о Тэхёне всё, и, судя по всему, это «всё» Чимин достал.       — Ну, во-первых, его зовут Ким Тэхён. Был рождён в Сеуле восемнадцать лет назад в семье обычных офисных клерков, но, правда, отец подрабатывал где-то ещё, но об этом информации нет. Во-вторых, его родителей убили, когда Тэхёну было тринадцать лет, а самого мальчишку изнасиловали прямо у тел его родителей. Боже, какие же ублюдки! — шокировано вздыхает Чимин. Он, конечно, видел убийства и пытки, но чтобы так издеваться над бедным ребёнком — это верх жестокости.       — Боже, — так же выдыхает Чон. Он не может поверить своим ушам — пацан-то, оказывается, пережил такое ужасное событие в жизни, как он вообще справился с этим? — Дальше что?       — Затем его определили в детдом «Счастье», где он и живёт по сей день. После трагедии, кстати, он потерял речь, не может говорить последние пять лет, но диагноза как такового нет, потому что его водили к какому-то левому психотерапевту, который по счастливой случайности является другом директора Ли, а на это, между прочим, выделялись деньги от государства. Вот только, я предполагаю, ублюдки просто пилили деньги пополам, а на пацана забили хрен, — высказывает своё предположение Чимин и бросает взгляд на застывшего Чонгука.       — Твари! — гневно рычит Чон. Всё нутро заполняет ярость, ему хочется прямо сейчас пойти и раздавить всех мерзких людишек, которые хоть каким-то образом виноваты в несчастной судьбе парнишки. — А что с убийцами родителей? Их нашли?       — Нет. К сожалению, ни одного следа. Как тут написано, описать он их не смог, запомнил лишь глаза и улыбку того, кто его насиловал, а этого мало, сам понимаешь, — отчаянно вздыхает Чимин, всё ещё находясь в шоке от судьбы пацана.       — Как можно было улыбаться, когда ты насиловал беззащитного ребёнка? Мерзкие ублюдки, — скорее самого себя спрашивает Чонгук. Он, конечно, убивал людей и пытал их, но даже его это не может оставить равнодушным. Чону становится не по себе, сердце болезненно сжимается; ему неожиданно становится больно за Тэхёна. Возможно, вчера с ним что-то случилось, не зря же в груди всю ночь скреблась тревога, да и сейчас есть. Нужно будет к нему съездить и проверить.       — Это пока вся информация, что удалось достать. В полиции об этом данных вообще никаких, словно и не было ничего такого. Всё, что я выяснил, мне предоставил мой старый знакомый журналист, который в то время следил за этим делом. Про жизнь в детдоме ничего нет: все дети молчат как партизаны. Я и денег предлагал, и сладости — всё равно молчат. Только одна девочка сказала, что если она возьмёт сладости, то её накажут. Так что, возможно, их там бьют, — добавляет Чимин и бросает папку на стол перед Чонгуком.       — Этой информации вполне достаточно, — кивает Чонгук и берёт папку в руки, чтобы ещё раз всё посмотреть. К информации прикреплено фото с места преступления, и, если честно, Чонгуку тошно смотреть на неё, а что говорить про ребёнка? Он наверняка был в глубоком шоке. Не удивительно, что мальчик перестал говорить, но вот поступок директора детского дома выводит Чона из себя. Насколько нужно быть бессердечным, чтобы пользоваться деньгами, которые выделяли на лечение парня. Чонгук бы прямо сейчас его убил, но лучше подождёт. Сейчас он поедет к Тэхёну, и тот расскажет ему всё о жизни в детдоме, и если выявится хоть что-то плохое по отношению к парню, то сдерживать себя Чонгук точно не будет. Мерзкий жирный ублюдок сдохнет, как свинья на бойне, и никакие мольбы ему не помогут.       — Вставай, мы едем в детдом, — резко поднявшись с места, он хватает со спинки кресла пиджак и, натягивая его на ходу, выходит из комнаты. Чимин удивлённо вскидывает голову, но, не задавая лишних вопросов, следует за ним.       Сидя в машине, Чонгук нервно постукивает пальцами по колену. Ему не даёт покоя то, что он узнал: буквально разрывает на части от желания уничтожить всех, кто посмел коснуться Тэхёна. Чонгук переводит взгляд за окно, и в этот момент сердце пропускает удар.       — Тормози, — громко кричит Чон. Водитель резко бьёт по тормозам. Чимин, сидящий рядом, смотрит на него удивлённо, не понимая, что произошло.       Не дожидаясь, пока машина остановится до конца, Чонгук выпрыгивает из автомобиля и бежит к парню, очень похожего на Тэхёна, который лежит на тротуаре около кофейни.       Чонгук подходит ближе и на мгновение забывает, как дышать. Тэхён лежит, судя по всему, без сознания: лицо местами в запёкшейся крови, бровь разбита, один глаз буквально заплыл, покрывшись фиолетовым цветом. Он переводит взгляд ниже, на его руки, исполосованные поперёк глубокими ранами. Чонгук медленно оседает перед ним на колени, наплевав на свой дорогой костюм, и, приподняв безвольное тело, прижимает к себе. Весь мир словно замер, сердце остановилось, лёгкие отказываются впускать в себя кислород, вынуждая задыхаться. К горлу подступает болезненный ком, который он едва проглатывает. Глаза начинает щипать от слёз, но он сдерживается, глубоко судорожно вдыхая. Безумным взглядом бегая по лицу мальчишки, Чонгук прикладывает два пальца к его шее, почувствовав слабую пульсацию, с облегчением выдыхает. Боже, он уже успел подумать, что Тэхён умер, но с ним всё хорошо, несмотря на то, что его избили, он будет жить. Чувство вины пронзает сердце, словно кинжал. Это ведь он виноват: отвёз обратно, обрёк на эти мучения. Тупой придурок. Не мог ведь парень просто так захотеть покончить с собой: явно не от хорошей жизни хотел избавиться, а он даже не спросил: почему и зачем? Просто взял и отправил туда, откуда Тэхён отчаянно бежал. Бесчувственный ублюдок.       — Прости меня, — дрожащим голосом шепчет Чонгук, прижимая парнишку к своей груди, — прости…       — Что случилось? — озадаченно спрашивает подошедший Чимин, но, когда замечает парня на руках Чона, восклицает, застыв в ужасе: — Боже, он жив?       — Да. Вызови доктора Хана ко мне домой, срочно, — взяв себя в руки, твёрдым голосом приказывает Чон. Подхватив хрупкое тело на руки, он поднимается на ноги и возвращается в машину. Идущий сзади Чимин уже звонит доктору и даёт распоряжения.       Оказавшись дома, Чонгук заносит Тэхёна в квартиру, но вместо спальни несёт в ванную.       — Помоги мне его раздеть, — бросает он через плечо топчущемуся на пороге Чимину.       Тот без лишних слов принимается стаскивать с парня штаны и бельё. Усадив Тэхёна в ванну, Чонгук осторожно снимает с него грязное худи и бережно укладывает его голову на бортик ванны. Включив воду в душе, он с помощью лейки осторожно поливает исхудавшее тело тёплой водой. Чонгук бережно моет волосы и слегка протирает его лицо мокрой ладонью, чтобы не сделать больно. Глядя на истощённого паренька и масштабы повреждений на его теле, Чонгук не может поверить, что нашлись люди, которые смогли поднять на него руку. Как такого милого ангела вообще можно обидеть? Боже. Чувство вины всё ещё пожирает его изнутри. Если бы он не отправил Тэхёна обратно, то ничего бы не случилось, не хотел ведь, сомневался, но всё равно переступил через свои чувства и бросил на растерзание животным — по-другому людей, сделавших это, и не назовёшь.       Закончив его мыть, Чонгук бережно поднимает Тэхёна на руки и идёт в комнату. Чимин подходит к кровати и откидывает одеяло, чтобы Чонгуку было удобнее уложить парня на кровать.       — Спасибо, — тихо произносит Чон и укладывает мальчишку на постель. Брови Чимина в этот момент, наверное, доползли до затылка: Чонгук сказал спасибо? Это что-то невероятное. Парнишка творит какие-то чудеса.       По квартире разносится трель дверного звонка. Чонгук оборачивается к Чимину с немой просьбой — тот кивает и идёт встречать гостя. Чон же осторожно прикрывает парня одеялом до груди и, присев рядом, слегка поглаживает по влажным волосам. С дикой болью в глазах продолжает бегать взглядом по его лицу, надеясь, что в следующую секунду все раны исчезнут, но ничего не меняется. Он чувствует, как к глазам снова подступают слёзы, но, до боли закусив губу, не даёт им сорваться. Он никогда не плакал. Для него это сродни слабости, но сейчас…       Сейчас всё по-другому.       — Добрый день, господин Чон, — вежливо кланяется вошедший доктор Хан: мужчина средних лет, в белом халате, лицо которого всегда абсолютно безэмоционально. Кажется, его в этой жизни ничего не удивляет, даже лежащий на кровати избитый парень.       — Добрый день, доктор Хан, — слегка кивает Чон и поднимается на ноги. — Надеюсь, вы поможете ему. Запишите все рекомендации и лекарства, я сам буду за ним ухаживать.       — Но ему бы желательно в больницу, — осмотрев внимательным взглядом парня на кровати, скептически произносит доктор.       — Я не спрашивал вашего мнения, — твёрдо произносит Чон, сдерживая рвущееся наружу раздражение и гнев. — Помогите ему и можете быть свободны.       — Как скажете, — Хан нервно сглатывает и, развернувшись к кровати, кладёт аптечку на прикроватный столик. Склонившись над парнем, доктор принимается за осмотр. Чонгук отходит в сторону к стоящему неподалёку Чимину. Внутри всё клокочет от гнева.       — Поезжай и привези на склад этого жирного ублюдка из детского дома, — злобно рычит Чон, сжимая кулаки. Эта мразь дорого заплатит за то, что случилось с Тэхёном.       — Хорошо, — кивает Чимин, не задавая лишних вопросов и сразу поняв, о ком идёт речь. Именно сейчас он полностью поддерживает Чонгука. — Мне ждать тебя там?       — Нет, возвращайся сюда, как всё закончишь. Останешься с Тэхёном, пока меня не будет.       — Понял, — взглянув напоследок на бледного паренька, Чимин сглатывает ком в горле и, развернувшись на пятках, покидает комнату.

***

      Чимин выходит из дома босса, садится в свою чёрную ауди и выезжает в сторону детского дома, попутно звонит начальнику охраны с просьбой подъехать туда же.       Смотря внимательно на дорогу, Пак гонит как сумасшедший — его разрывает от гнева. Наверное, сейчас первый раз в жизни, когда он сам хочет кого-то убить. Мерзкому старику дали денег за комфортное проживание Тэхёна, а в итоге они нашли его едва живым. Что было бы, если бы Чонгук не увидел его? Возможно, он бы просто умер, как беспризорник, прямо там, на улице, и никто не обратил бы на него внимания. После всего, что Чимин узнал о нём, жалость к этому парню буквально затопила собой сердце. Он никогда не сможет понять, как Тэхён всё это пережил. Наверное, Чимин бы на его месте сломался, но он не сможет понять и прочувствовать всё на себе, поскольку сам он рос в обычной семье, да и в принципе жестокости никогда на себе не испытывал. Бедный парень. При мыслях о нём на глаза наворачиваются слёзы. Он видел их и в глазах Чонгука. Чимину всё ещё сложно поверить в то, что такой человек, как Чон, смог что-то почувствовать. Тому обычно всегда было плевать на других: неважно, что случилось с человеком у него на глазах, Чонгук оставался абсолютно беспристрастным, но сегодня Чимин увидел его с другой стороны. Радует то, что Чонгук не потерял себя окончательно. Да, он всё ещё жесток, но появился тот, кто способен в корне его изменить, и с чем это связано, Пак не понимает, но обязательно в этом разберётся. Ну а пока он будет защищать и оберегать Тэхёна так же, как и Чонгука. Если этот человек дорог Чону, значит и ему тоже будет не безразличен.       Через двадцать минут Чимин уже на месте. Охрана ждёт у входа, полностью вооружённая. Припарковавшись, выходит из машины. На приветствия охраны Чимин лишь коротко кивает и сразу же устремляется в дом. Сегодня здесь не так пусто, как в прошлый раз, повсюду бегают детишки, которые замирают и с интересом косятся на незваных гостей. Чимин с улыбкой подмигивает одному мальчику, который смотрит на него с восхищением и открытым ртом.       Забежав по старой скрипящей лестнице на второй этаж, он уверенной походкой направляется к кабинету директора в конце коридора. Выбив дверь ногой, Чимин врывается внутрь. Охрана следует за ним по пятам. Сидящий за столом директор Ли вздрагивает и переводит на Чимина недовольный взгляд.       — Что вы себе позволяете? — возмущённо вопит мужчина, багровея от злости.       — Я пришёл к вам с тем же вопросом, но задавать его буду не я, — усмехается Чимин и кивает охране за спиной, давая понять, что мужчину нужно схватить. Те сразу же выполняют приказ: подходят к столу и хватают директора под руки, вынуждая подняться. Ли дёргается и, сдавленно пыхтя, старается вырваться.       — Что происходит? — с лёгким страхом в голосе спрашивает мужчина, смотря на Чимина, который лишь смеряет его презрительным взглядом и, развернувшись, выходит из кабинета.       Охранники волокут брыкающегося и вопящего директора на улицу под недоумённые взгляды детей и воспитателей, но никто не смеет вмешиваться, оставаясь в стороне. Чимин и его охрана выглядят достаточно опасно, и лезть к ним никто бы не рискнул.       Связав руки директора за спиной, его наглым образом заталкивают в багажник и захлопывают его, предварительно засунув ему в рот кляп, дабы не слышать противные визги.       Чимин садится в свою машину, заводит мотор и срывается с места. В зеркале заднего вида маячат машины охраны. Он чувствует лёгкий трепет от предстоящей казни, на которой, к сожалению, не сможет присутствовать. Хотя очень бы хотелось посмотреть на то, как Чонгук будет расправляться с ним. Скорее всего, это будет очень жестоко, и снова это впервые, когда Чимин добровольно хочет увидеть чьё-то убийство, но он уверен, этот ублюдок заслужил смерти. Тэхён наверняка был не единственным, над кем он издевался, и ад давно уже заждался его. Доказательств того, что избил Тэхёна именно директор, нет, но что-то Чимину подсказывает, что это его рук дело. Под пытками всё расскажет.       Охранники, расслабившись на складе, сидят кто где, весело смеясь и переговариваясь между собой, но когда видят явно недовольного Чимина, все мигом замолкают и, подскочив на ноги, разбегаются по свои местам, вытянувшись по стойке смирно.       — С такими, как вы, и товар потерять недолго, — раздражённо бросает Чимин, окинув каждого гневным взглядом, под которым они сжимаются и виновато опускают головы.       Решив разобраться с ними позже, Чимин идёт дальше в подвальное помещение, где у них расположена отдельная комната, так сказать, для пыток и допросов. За спиной слышны шаги охраны и отчаянное мычание директора, который всё ещё дёргается, пытаясь вырваться, но всем на него плевать. Никто из мужчин на складе даже бровью не повёл, привыкнув к таким гостям, которые выходят отсюда только вперёд ногами.       Комната пыток, как её называет Чимин, представляет собой маленькое помещение с бетонными стенами и полностью пустое. Если не считать столика в углу у двери, на котором лежат инструменты для допроса, и цепей под потолком, на которых обычно подвешивают жертв.       — Разденьте его и привяжите к цепям, — холодно бросает Чимин и отходит в сторону, чтобы не мешать.       Когда директор Ли остаётся в одной майке, трусах и уже висит на цепях, едва доставая кончиками пальцев ног до пола, охрана отходит от него и, получив утвердительный кивок от Пака, выходит из комнаты. Чимин хищной походкой обходит мужчину и останавливается перед его лицом, сложив руки на груди. Лицо Пака полностью непроницаемо, в отличие от директора, который весь трясётся. На лбу выступила испарина, в глазах слёзы и животный страх. Он продолжает что-то лепетать, но через кляп ничего неслышно и непонятно. Чимин бы, конечно, мог убрать его, но зачем насиловать свой идеальный слух этими визгами.       — Тэхён сейчас в детдоме? — интересуется Чимин, решив проверить, что готов сделать и сказать человек ради денег.       В глазах напротив проскальзывает испуг, но он всё равно утвердительно кивает.       — Хм, ну, я даю тебе шанс подумать ещё раз, — задумчиво произносит Чимин, приложив указательный палец к губам. — Тэхён сейчас в детском доме?       Снова утвердительный кивок. Чимин громко хмыкает: жалкие попытки соврать его веселят. Он наверняка даже представления не имеет о том, где сейчас Тэхён. Пак медленно подходит к столу с инструментами, пробегается по ним взглядом и выбирает щипцы с двумя шипами, которые Чонгук обычно использует для пальцев, протыкая их насквозь. Дьявольски улыбнувшись, Чимин разворачивается и демонстрирует орудие пыток тому, на ком, возможно, его и применят сегодня. Тот в ужасе распахивает глаза, начинает визжать и дёргаться, да так, что, кажется, сейчас рухнет потолок. Чимин же, не обращая на его отчаяние никакого внимания, подходит ближе.       — Не я стану пытать тебя, не переживай, но это сделает кое-кто похуже меня, так что, надеюсь, до его прихода ты подумаешь над ответом. Злить его я тебе не советую, а то бо-бо будет, — поджав губы, невинно хлопает ресницами Чимин. После, разразившись громким смехом, он разворачивается и, бросив инструмент на стол, выходит из комнаты, сразу идёт на выход, чтобы поехать к Чонгуку и не тратить времени.

***

      Чонгук, весь напряжённый, сидит в гостиной на диване и пытается расслабиться, медленно потягивая виски. Его продолжает одолевать гнев и злость на самого себя. Вся эта ситуация настолько выбивает его из колеи, что он просто не может собрать мысли в кучу. Сожаление и боль за парнишку разрывают изнутри. Если бы он оставил его у себя, если бы послушал своё сердце, если бы… Но ничего не изменить. Остаётся лишь ждать и надеяться, что Тэхён придёт в себя и сможет его простить. Чонгук сделает для этого всё, что нужно, главное, чтобы мальчишка поправился. Остальное сейчас неважно. Пусть всё идёт к чёрту: и картины, и клубы — вообще всё. Кроме Тэхёна и его здоровья на данный момент его ничего не интересует. Если с парнем что-то случится, он просто не простит себя. Чонгук отнимал жизни многих людей, и никогда не чувствовал сожаления или тоски по этому поводу, но Тэхён… Чувства к нему не позволят допустить его смерти. Нет, парень должен жить. Как только тот придёт в себя, Чонгук не выпустит его из этой квартиры, даже если Тэхён сам об этом попросит. Если нужно будет запереть — запрёт, свяжет, но не отпустит. Тэхён будет жить здесь, хочет он того или нет. Теперь главной целью для Чонгука станет месть. Убить всех, кто причинил Тэхёну боль. Он сам найдёт тех ублюдков, что надругались над ним и убили его родителей. Убьёт директора детдома и вообще любого, кто в будущем посмеет коснуться Тэхёна. Чон с такой силой сжимает стакан, что тот не выдерживает и лопается, осыпаясь осколками на пол, но Чонгук не замечает этого, представляя лишь то, как сегодня вечером будет убивать директора детдома, который в первую очередь ответит за всю боль, которую испытал Тэхён. Ублюдок умрёт страшной смертью, а Чонгук искренне будет этим наслаждаться. Он никогда не любил несправедливость, и то, что произошло с Тэхёном, именно она и есть. Если за Кима некому заступиться, значит, этим кем-то будет Чонгук.       — Я закончил, — из мыслей его выдёргивает голос доктора Хана. Чонгук поднимает голову и кивает. — Я оставил все рекомендации на столике у кровати. Главное — это отдых, и когда он придёт в себя, нужно хорошо его покормить, он очень истощён, — констатирует факт доктор и, поклонившись, уходит.       Чонгук провожает его непроницаемым взглядом — сам прекрасно понимает, что Тэхён слишком слаб, но ничего, Чонгук поднимет его на ноги. Сделает так, чтобы Тэхён вообще ни в чём не нуждался и забыл свою ужасную прошлую жизнь, главное, чтобы Ким ему это позволил, а остальное уже остаётся за ним.       Чонгук поднимается на ноги и идёт обратно в комнату. Тэхён лежит на кровати, укрытый одеялом до груди, а израненные руки безвольно покоятся вдоль тела. Лицо бледное, губы синеватого оттенка — он похож на труп, но мерно вздымающаяся грудь говорит об обратном. Чон подходит ближе и, присев на край постели у его рук, берёт холодную ладонь парня в свою и нежно поглаживает большим пальцем тыльную её сторону. Он не может оторвать взгляда от этого прекрасного лица: хоть Тэхён и избит, но он всё ещё остаётся красивым. Сердце буквально замирает от этих прекрасных черт. Он понимает, что это неправильно — то, о чём он думает, — но ничего не может с собой поделать, Тэхён словно магнит, от которого невозможно оторваться.       — Прости меня, — снова извиняется Чонгук, по-прежнему чувствуя вину. Сможет ли он когда-нибудь её искупить? Наверное, нет. Всех сокровищ мира не хватит, чтобы вымолить прощение у этого ангела, а слов и подавно. Опустив голову, почти шёпотом добавляет: — Я обещаю, отомщу всем, кто хоть раз посмел коснуться тебя. Я буду защищать тебя. Главное — позволь мне быть рядом.       В дверь осторожно стучат, и входит Чимин. Чонгук поднимает голову и смотрит на него выжидающе.       — Всё готово, — кратко докладывает Пак.       — Хорошо. Я поеду туда, а ты посиди с ним. Если очнётся, то сразу звони мне, — поднявшись на ноги, Чонгук обходит Чимина, выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь, и покидает квартиру.       Через час Чонгук широкими шагами идёт по складу в сторону подвального помещения. Гнев чётко читается на его лице, поэтому никто из охраны даже не решается пошевелиться, дабы не навлечь на себя скорую смерть, а Чонгук, не обращая ни на что внимания, просто идёт к своей жертве, которая уже задержалась в этом мире и пора бы отправить её в ад.       Чонгук врывается в комнату и, громко хлопнув металлической дверью, подходит к висящему на цепях ублюдку. Тот явно без сознания и висит безвольно, опустив голову, но Чонгука это не устраивает, все унижения и боль он должен прочувствовать так же, как чувствовал Тэхён, и даже хуже. Чонгук наотмашь бьёт его по лицу ладонью, от чего директор недовольно мычит и медленно поднимает голову. Поняв, кто перед ним, он в ужасе задёргался и попытался отойти назад, но цепи не дают ему такой возможности.       — Ну что, старый ублюдок, готов сдохнуть? — безумно улыбаясь, Чонгук отходит к столу с инструментами, снимает пиджак и кладёт его на стол.       Закатав рукава белой рубашки до локтей, Чонгук внимательно выбирает что-нибудь поинтереснее, на глаза попадается тонкий кожаный шнур со стальными шипами по всей длине, для начала будет идеально. Удовлетворённо хмыкнув, Чонгук разворачивается обратно к директору и, приподняв руку со шнуром, во всей красе демонстрирует орудие пыток. Глаза Ли широко раскрываются, в них плещется паника и страх. Он неистово дёргается, что-то мычит, стараясь произнести хоть слово. Чонгуку, конечно, не хочется его слушать, но всё же интересно узнать, что этот ублюдок скажет перед смертью. Подойдя ближе, он резко выдёргивает тряпку изо рта мужчины, и тот делает судорожный вдох.       — Не убивайте меня, прошу. Я всё сделаю, что вы захотите, пожалуйста, — в мольбе бормочет Ли, давясь собственными слезами. Чонгук поднимает брови в удивлении, неужели он ещё надеется на пощаду? Ну конечно, что ещё ждать от такого труса, как он.       — Я хочу спросить лишь одно, — задумчиво произносит Чон, пропуская меж пальцев край шнурка, — где Тэхён?       — Он в детдоме. Я уверен, что он там, — нервно тараторит директор.       — Ну… Я так не думаю, — невозмутимо бросает Чон, продолжая смотреть на свои руки и шнурок: ему хочется поскорее применить его, но он ждёт подходящего момента.       — Хорошо, — отчаянно выдыхает мужчина, понимая, что ложью здесь не поможешь. — Он сбежал сегодня ночью, но я не виноват, правда, — он бросает уверенный взгляд на Чонгука, стараясь его убедить, вот только не догадывается, что тому известна правда. Чон вздёргивает бровь и негромко усмехается.       — Тогда почему он сбежал?       — Захотелось, наверное. Мне откуда знать? — раздражённо бросает Ли, напрочь забыв о том, что стоило бы держать язык за зубами.       — Если ты мне сейчас не скажешь правду, то я буду бить тебя этим шнуром до тех пор, пока из твоего мерзкого тела не вытечет вся кровь, но если всё же скажешь как есть, то я просто пущу тебе пулю в лоб, — предлагает выбор Чон, глянув на мужчину исподлобья. Тот нервно сглатывает. Ему сейчас кажется, что он смотрит на самого дьявола: его глаза настолько чёрные, словно там скрывается сама тьма.       — Я наказал его, после он ушёл в комнату, а ночью сбежал, — наконец произносит правду, обессилено уронив голову. Лучше умереть от пули, чем терпеть издевательства.       — Как ты его наказал? — Чон двигается с места и, продолжая играть со шнуром, ходит вокруг жертвы медленным хищным шагом; тот старается за ним наблюдать, но из-за толстой шеи даже голову не может повернуть. Каждый раз, когда Чон оказывается за его спиной, по телу проходит холодная дрожь. Он буквально затылком чувствует на себе прожигающий взгляд.       — Я избил его по рукам тонким прутом, — дрожащим голосом наконец отвечает Ли.       — Тогда у меня новый вопрос: почему у него всё лицо в синяках? — задумчиво произносит Чон, остановившись за спиной директора.       — Я его не бил больше, клянусь, только по рукам. Возможно, когда он сбежал, на улице его кто-то избил, но это не я, клянусь, я говорю правду! — заплетающимся языком тараторит мужчина, молясь, чтобы мучитель пожалел его.       — Хорошо, но за прут тебе придётся ответить, — это последнее, что произносит Чон и, не дожидаясь ответа, со всей силы бьёт шнуром по спине директора. По комнате разносится оглушающий крик боли, тело выгибается дугой, казалось, что оно на такое просто не способно, но боль творит чудеса. На белой майке сразу же выступают капли крови — шипы справляются со своей задачей на отлично.       — Умоляю, прошу, хватит… — задыхаясь, шепчет Ли, уронив голову.       — О, я ещё даже не начинал, — смеётся Чонгук и снова бьёт.       Крики директора смешиваются с рыданиями и отчаянными мольбами прекратить. Чонгук же не прекращает, наслаждаясь его мучениями, бьёт до тех пор, пока спина директора не напоминает кровавое месиво. Сам же Ли затих, безвольно повиснув на цепях, а под ногами собралась лужа крови. Чон опускает руку со шнуром, забрызганный каплями крови, обходит жертву и, приподняв его голову одним пальцем за подбородок, заглядывает в мерзкие глазки, подёрнутые пеленой боли. Он словно находится на грани сознания и тьмы, но не отключился — уже хорошо. На губах Чонгука расплывается хищный оскал, взгляд, обращённый на мужчину, пропитан презрением и ненавистью.       — Теперь можешь сдохнуть, — усмехается Чонгук и достаёт пистолет из-за пояса брюк.       Он отходит на шаг назад, чтобы не испачкать рубашку в крови, и, подняв руку с пистолетом, стреляет прямо в опущенную голову — тот резко дёргается и замирает навсегда. Вот оно, это самое чувство удовлетворения, накатывающее волной и покрывающее тело приятными мурашками. Один ублюдок из списка сдох, остаются ещё три, но с их поисками придётся потрудиться. Но он же Чон Чонгук, разве для него есть что-то невозможное? Нет. Рано или поздно он найдёт остальных и так же прикончит, а насильника будет мучать не один день, позволив прочувствовать на себе всю боль этого мира и молить о смерти.       Чон убирает пистолет обратно и, оглядев себя с ног до головы, недовольно хмурится.       — Всё-таки заляпал меня своей грязной кровью, ублюдок, — морщится он в отвращении. — А это, между прочим, дорогущая рубашка, — недовольно цокает Чонгук и, развернувшись на пятках, подходит к столу. Бросив на него окровавленный шнур, хватает пиджак и, не надевая его, выходит из помещения, даже не взглянув на тело, висящее на цепях. Насмотрелся уже.       Пока Чонгук идёт через весь склад, охранники с любопытством его оглядывают, особенно новенькие. Чон бросает на одного из них убийственный взгляд, от которого тот чуть не роняет оружие и резко опускает голову. Громко хмыкнув, Чон покидает склад, перед этим кивнув начальнику охраны, давая понять, что нужно избавиться от тела.       Ему не терпится попасть домой, где его ждёт Тэхён. Там его ждёт покой. Он надеется, что тот уже очнулся, но если Чимин не звонил, то вряд ли, но ничего, когда-нибудь ведь Тэхён придёт в себя, нужно просто подождать. Чон садится в машину, кладёт пистолет в бардачок и немедля срывается с места. Сегодня он без водителя, так как пришлось торопиться, и ждать бы он его не смог, но это даже к лучшему: выпустит оставшийся пар на дороге и вернётся домой, полностью избавившись от гнева.       В квартире царит полумрак и тишина. Чонгук скидывает обувь и сразу же идёт в ванную, не решаясь идти в таком виде к Тэхёну. Хоть он и не очнулся, но грязи не место рядом с ним. Ему неизвестно, как парень отреагирует на то, что Чонгук является преступником и убийцей. Он ведь даже представления не имеет о том, к кому в дом попал, но даже если Тэхён узнает и, испугавшись, захочет уйти, как Чонгук уже решил, он его не отпустит. Мальчишка будет жить здесь. Чон сам не понимает, почему так реагирует на всё, что случилось с парнем, и почему в нём появилось это неукротимое желание защитить его и оставить рядом с собой. Ещё вчера он был готов выкинуть парня из своей жизни, а уже сегодня даже мысли такой не может допустить. Это всё очень странно и заставляет задуматься о причине.       После душа Чонгук слегка приоткрывает дверь, заглядывая в свою спальню. Чимин сидит на полу у постели, откинув голову на её край с прикрытыми веками — скорее всего, спит. Мальчишка же остаётся в неизменной позе, лишь лицо приобрело более живой оттенок, что не может не радовать. Войдя в комнату, Чонгук подходит к кровати, склонившись над парнем, ласково поглаживает его по щеке большим пальцем, мысленно вновь прося прощения. Поправив и так идеально лежащее одеяло, Чонгук садится на пол рядом с Чимином и, откинув голову на кровать, устало прикрывает глаза.       — Ты убил его? — неожиданно нарушает тишину голос Пака.       — Да.       — Я рад. Жаль, что меня там не было, — с сожалением произносит Чимин, громко вздыхая.       — Ты точно Пак Чимин? — усмехается Чонгук.       — Точно, — хмыкает Пак.       На некоторое время между ними повисает тишина, которую нарушает Чонгук, не выдержав своих противоречивых мыслей. Ему нужно с кем-то поделиться, и возможно, Чимин сможет ему помочь.       — Ответь мне на вопрос, — тихо шепчет Чон, стараясь не нарушать покой, воцарившийся в комнате.       — Конечно.       — Я заметил странную вещь: меня очень сильно тянет к Тэхёну. Знаешь, такое ощущение, будто я знаю его всю жизнь. Рядом с ним я чувствую себя так спокойно, все заботы и проблемы разом улетучиваются, стоит ему оказаться поблизости, а сегодня я принял решение оставить его жить у себя, потому что почувствовал за него ответственность и желание его защитить, но я не понимаю: что это? — излагает свои мысли Чон, повернув голову к Чимину, смотря на последнего с какой-то надеждой. Тот тоже поворачивает к нему голову и слегка улыбается.       — Может, вы соулмейты, — пожимает плечами Чимин, словно сказал очевидную вещь, но Чонгук абсолютно ничего не понял.       — А на человеческом языке можно сказать? — недовольно бубнит Чон, закатив глаза.       — Соулмейты — значит родственные души. Помнишь, раньше в книгах об этом писали. Просто сейчас такое редко встречается, вот все и забыли об этом.       — Родственные души, — задумчиво повторяет Чонгук. Что-то такое он слышал, нужно будет подумать об этом позже.       — Ладно, я пойду, — тихо шепчет Чимин и поднимается на ноги. Чонгук протягивает ему руку, которую тот пожимает и выходит из комнаты.       Чонгук искренне благодарен Чимину. Наверное, без этого человека он бы уже пропал: тот столько для него делает. За все годы, что они вместе, он стал для него как брат, которого у него, в принципе-то, и не было. Хосока он толком и не видел за всю свою жизнь. Вообще, он не понимает, за какие заслуги Вселенная подкидывает ему хороших людей, такому ублюдку, как он. Чем заслужил? Сначала Чимин, теперь Тэхён. Как эти люди могут находиться рядом с ним? Чимин хотя бы привык, да и сам вертелся в кругах криминала до встречи с ним, а вот Тэхён… Как он всё это вынесет — непонятно, но об этом рано думать. Пусть сначала придёт в себя, а уже потом будет видно. По крайней мере, пока Тэхён ничего не знает о том, кем является Чонгук, и в ближайшем будущем тоже не должен узнать.