Записи из новенького дневника. Написаны красивым и аккуратным почерком
16 Огня Очага, 4Э 201г. «Сегодня я уже месяц как являюсь частью Тёмного Братства и в честь этого решила завести дневник. Ситуация с драконами оказалась правдой, но, к счастью, нашёлся и Довакин, человек с кровью дракона, что способен окончательно прибить этих тварей. Однако точная его раса мне неизвестна. Её очень хорошо скрывают слухи и домыслы. Собственно пол тоже непонятен. Я уже более-менее свыклась со своей ролью в Братстве. Недавно убила орка, который кому-то чем-то досаждал. Наш «танец» длился довольно долго, так же, как и его смерть.» 18 Огня Очага, 4Э 201г. «Контракты поступают с достаточной регулярностью, поэтому скучать времени нет. В последнее время я задаюсь лишь одним вопросом: куда исчез Хранитель? Астрид говорила о его приезде ещё месяц назад, путь из Сиродила не мог быть таким долгим. Может его схватили или он погиб? Если это так, то Тёмное Братство обречено, по крайней мере так говорит Фестус.» 19 Огня Очага, 4Э 201г. «Астрид отправила меня в Виндхельм, поговорить с неким заказчиком. Единственное что мне известно — он ребёнок. Интересненькое задание, учитывая, что обычно Астрид самостоятельно ходит к заказчикам. Впервые туда поеду. Уже чувствую, что замёрзну.»Конец записей в дневнике
Виндхельм был холодным. Да что там холодным, казалось, что ещё немного и даже воздух начнёт превращаться в лёд. Поёжившись, Геппархия прошла по древнему каменному мосту, который весь заледенел и был покрыт немаленьким слоем снега. Стуча зубами от холода, она медленно двигалась к огромным воротам, у которых стояли двое стражников. Как только она подошла к ним, они бросили на неё пренебрежительные взгляды, которые она почувствовала даже через их шлемы. Однако в город её всё же пустили, несмотря на явную неприязнь. Сам город был словно бы древними нордскими руинами, только построенными не в виде склепа, а как обычный город, стоящий на поверхности. Собственно, на самом деле так и было, Виндхельм — это очень древний город, один из самых древних и больших в Скайриме. Прямо перед ней предстала лестница к большому зданию, построенному из чёрного камня. На небольшом выступе, что делил лестницу на две части, стояла чаша с горящими дровами, а за ней — указатель, видимо с названием этого здания. Медленно поднявшись, она посмотрела на заснеженную вывеску и стряхнула с неё снег. Это оказалась таверна под названием «Очаг и Свеча». Вздохнув с облегчением, она вошла в заведение, сразу же начав потирать замёрзшие пальцы. — Добро пожаловать в таверну «Очаг и Свеча», — визгливым голосом проговорила хозяйка, однако тон был не особо доброжелательным. — Спасибо, — ответила гостья, изобразив похожий тон. — Могу я взять здесь комнату? — Конечно, — проговорила женщина, протянув руку и недвусмысленно намекая на необходимость положить в неё деньги. Геппархия, отсчитав ровно десять монет, отдала их ей, приняла ключ и молча ушла в комнату, чтобы согреться и отдохнуть. Как только она легла на кровать, в голове снова появились какие-то мысли, помимо «почему так холодно» и «проклятый Виндхельм, я его уже ненавижу». Почему Астрид отправила именно её? Обычно она ходит к заказчикам сама, а не отправляет других. Геппархия не знала. Молча смотря в потолок, она думала, что и как сказать мальчику. В конце концов, сейчас она представляла Тёмное Братство, нужно было показать себя с лучшей стороны, вернее с более мрачной и суровой. Она пролежала так около трёх часов, после чего покинула комнату. Проходя мимо стойки, она вдруг остановилась и посмотрела на сонную трактирщицу. Имперка демонстративно кашлянула. — А? Что вам нужно? — спросила хозяйка, после чего сразу зевнула. — Хочу спросить, есть ли какие-нибудь слухи. — Слухи? Ну есть парочка. Говорят, придворный маг творит чёрную магию, некромантию, представляете? А Ульфрик этого словно не замечает… Мы все, конечно, его любим и доверяем, но нужно же иногда приглядывать за своими подчинёнными! Послушав оживлённый рассказ, Геппархия вздохнула. Она надеялась через слухи выяснить, где может находится мальчик, но решив, что не судьба, сделала шаг в сторону выхода. Тогдп трактирщица продолжила уже другое: — А ещё говорят, в доме, что прямо рядом с таверной, мальчик проводил жуткий ритуал. Вы представьте, прямо в городе! Раньше-то в том доме он и его мать жили, да мать от какой-то болячки скончалась, а Авентуса в Рифтенский приют отправили. Так недавно он оттуда сбежал и вот город нам портит! Ну, где это видано? — А можно подробней? — Да чего уж тут подробней… Ну в усадьбе Аретино мальчишка колдунствами занимался. Соседи и просто люди, что мимо проходили, постоянно слышали, как он там какие-то заклятия читает, ну просто спасу нет. Жалко, конечно, что мать умерла, но кого он там убивать собрался? Не за деньгами же он Тёмное Братство вызывает. — Спасибо, спасибо. А где дом этот? Может я с мальчишкой поговорю, он и перестанет. — Так он перестал уже, но вы если к нему зайдёте, лишним, наверное, не будет. Скажите вы ему, что убийц вызывать плохо, а то вдруг опять попробует. Вы от главных ворот направо поверните и на следующем повороте налево, вверх. В доме он, что на арку похож. Геппархия кивнула и вышла на улицу. Потерев сразу же начавшие замерзать плечи, она посмотрела в предполагаемую сторону дома, после чего чётко последовала указаниям. К дому-арке она действительно подошла, и слившись с тенью, оказалась у двери. Она ожидала, что она окажется заперта, но всё же попробовала её открыть. На удивление дверь поддалась, впустив в дом как ассасинку, так и снег. Сверху раздались шаги. Поднявшись по лестнице, не успев даже посмотреть в сторону дверного проёма, она услышала детский голос. — Тётенька, вам что-то надо? — спросил мальчик, удивлённо смотря на незнакомку. — Тёмное Братств… Геппархия не успела договорить, как мальчик, широко раскрыв глаза произнёс то, чего она совершенно не ожидала: — Опять? — вопрос застал её врасплох. — Но ведь один из вас уже приходил и всё сделал… — Что? Как сделал? Кто сделал?! — вся напущенная мрачность мигом улетучилась. Перед Авентусом появилась ничего не понимающая имперка, лицо которой полно шока и возмущения. — Каджит. Чёрненький такой, с забавненьким именем. Он ещё и от платы отказался, сказал слишком просто было. — Каджит? Не мог бы ты поточнее описать его? У Тёмного Братства к нему есть несколько вопросов… — Так он был не из вас? Ой… — Опиши его скорее, пожалуйста, Авентус. — Ой, да! В общем, чёрный такой, у него одно ухо было рваное, а во втором кольцо, золотое такое. А глаза у него были красивые, как огонь. — А имя не Джи’К’Асисс случаем? — спросила Геппархия, нахмурившись. Она вспомнила того самого котяру, который поведал ей о драконе. По описанию он казался очень похожим. — О, точно! Так вы знакомы? — Немного. Бывай, мальчик. Имперка развернулась и собралась уходить, но Аретино её окликнул: — Погодите! А вы возьмёте меня в Братство, когда вырасту? — спросил он с искренней надеждой и восхищением. — Может быть, возможно. Потом. Геппархия быстро вышла из усадьбы и побежала к конюшням. Необходимо было сообщить Астрид о произошедшем. Контракт был украден. Этого так оставлять нельзя.***
Записи из дневника. Написаны красивым и аккуратным почерком.
23 Огня Очага, 4Э 201г. «Астрид уехала выяснять, где каджит. Когда я рассказала ей об украденном контракте, она очень разозлилась и вся её злость свалилась на меня.»Конец записей в дневнике
— Что пишешь? — детский голосок заставил Геппархию вздрогнуть. Как бы не пыталась она привыкнуть к резким появлениям Бабетты, у неё не получалось, отчего каждый раз она вздрагивала и пугалась. — Дневник, — коротко ответила имперка, резко закрывая записи. — А-а-а, ну понятно. Как дела с заказчиком? — Не очень. Астрид уехала искать каджита, что украл у нас контракт. — Что, в самом деле контракт украли? — вампирша удивлённо похлопала ресницами. — Ничего себе! Вот это да. Как интересно, давненько не случалось ничего подобного. — Угу… — отозвалась имперка и молча пошла вниз. Ей очень хотелось сейчас взять кучу контрактов, лишь бы отвлечься от неприятных мыслей. Бабетта пошла за ней, продолжая задавать вопросы, на что девушка лишь отмахивалась. Спустившись вниз, она подошла к Назиру и потрогала его за плечо. Тот обернулся и улыбнулся ей, максимально дружелюбно, хотя до этого тихо ругался по какому-то поводу. — Тебе что-то нужно, сестра? — Да. Контракты. Много. — А… Контракты. Извини, ничего нет, все разобрали. — Ты серьёзно? — Нет, конечно! Есть у меня один. На вампира, — сказал редгард и усмехнулся, взглянув на Бабетту. Та нахмурилась и театрально отвернулась.***
Морфал не нравился Геппархии от слова совсем. Он был холодным и влажным. К тому же построен буквально на болотах, отчего здесь довольно неприятно пахло. Сейчас мрачность её мыслей была связана скорее с необходимостью прикончить вампира, который устроил себе настоящее убежище в пещере неподалёку от городка. Моварт даже по описанию казался ей страшным, а уж идти и убивать его и вовсе вызывало у неё дрожь. Подходя к пещере, она старалась заставить себя успокоиться. В конце концов, жертва сейчас не она. Хоть убийства и приносили ей удовольствие, всё же идти убивать вампира было страшновато. Но проскользнув внутрь и убив нескольких пауков, она всё же почувствовала себя лучше. Да и за месяц её навыки сильно подросли, хоть для этого и пришлось потренироваться с Визарой, которого она недолюбливала. Пройдя несколько «коридоров» пещеры и незаметно убив несколько вампиров, что опрометчиво держались по одиночке, она наконец дошла до, судя по огромному столу и трону, главного зала. Там вампиров было несколько и на троне восседал, судя по всему, Моварт. Она как можно осторожнее стала красться по самым тёмным уголкам пещеры. Казалось бы, ничего не предвещало беды (хотя на самом деле очень многое), но неожиданно вампир взглянул в её сторону, затем на остальных и повелительным жестом указал на неё. Кровососы обернулись и хищно показали острые клыки. Они словно зашипели и резко кинулись на неё всей оравой. Моварт продолжал сидеть, смотря на представление. Сейчас главным минусом для неё был тот факт, что вампиры способны высасывать жизненную энергию из своих жертв. Как бы она не уворачивалась, всё равно чувствовала себя всё хуже и более опустошённой. Несколько раз пришлось воспользоваться заклинанием лечения. И всё же, уроки Визары даром не прошли: очень быстро большая часть вампиров наконец-то умерли до конца, меньшинство уже были ранены, а сил на высасывание у них оставалось немного. Долгая «пляска» закончилась, как только последний её враг упал на землю. Тяжело дыша, вся в крови, она смотрела на Моварта, что медленно вставал с трона. Она и сама уже готова была зашипеть на него. Встав, Моварт вытащил из ножен эльфийский топор и быстро приблизился к ней, занеся клинок. Она увернулась и оказалась за его спиной, но атаковать не успела, враг оказался не менее ловким чем она и резким разворотом сделал выпад, задев её бок. Она прошипела, словно каджит, и взяв кинжал в обе руки кинулась на него, умудрившись повалить с ног. Вампир попытался всадить меч ей в грудь, но она, взяв кинжал обратно в одну руку, сильным ударом отрезала его кисть. Вампир взвыл и в его глазах смешались ярость и ужас. Она воткнула кинжал ему в голову, вытащила и после насквозь пронзила сердце. Дальше началось её любимое: превратить жертву в нечто неопределённое, что нельзя опознать. Вампир умер ужасной смертью, а она осталась довольной своей работой.***
— Угораздило же потеряться! Каким образом я так умудрилась?! Я была в Морфале уже три раза, почему именно в этот?! — прокричала Геппархия в небо. Она была в лесу, а рядом стоял какой-то курган, который она не помнила. Сжав кулаки, она проклинала всё что приходило ей в голову. Но потом резко расслабила руки и заставила себя дышать глубже. Спокойным взглядом она осмотрелась вокруг и увидела, что впереди, чуть ниже по склону, деревьев становилось всё меньше, а потому пошла именно туда. Поправив плащ, она отправилась вниз. Пройдя некоторое расстояние от кургана, она обнаружила впереди мельницу и ферму. Облегчённо вздохнув, она отправилась туда и подойдя уже достаточно близко, увидела на дороге сломанную повозку, вокруг которой беспокойно нарезал круги какой-то человек. Уже проходя мимо огорода, она вздохнула, посмотрела на хозяев и пошла вниз. Любопытству её не было предела, отчего-то странный человек на дороге вызвал у неё не поддельный интерес. К тому же, увидев его уже в близи, она заинтересовалась ещё больше: незнакомец был одет в шутовской костюм и визгливо что-то говорил о «бедной матушке». — У вас что-то случилось? — спросила она у него. Рыжий шут обернулся, посмотрел на неё и расплылся в глуповатой улыбке, после чего снова стал обеспокоенным. — Бедный Цицерон застрял. Видишь? Я вёз мою бедную любимую маму. Ну, не её. Её труп! — его голос резко сменял тон становясь то более визгливым и обеспокоенным, то более спокойным и немного расстроенным. — Она совсем мёртвая. Я везу мамочку в новый дом. В новый склеп. Но… аггх! Колесо сломалось! Проклятущее колесо! Сломалось! Ты не понимаешь? — Могу я чем-то помочь? — услышав вопрос, Цицерон обрадовался и даже подпрыгнул. — О. О да! Да, ты нам наверняка поможешь! Иди на ферму — ферму Лорея, — он показал в сторону той самой фермы. — Вон там она, в стороне от дороги. Поговори с Лореем. У него есть инструменты! Он может мне помочь, но не хочет! — в этот момент его голос стал громче и в нём проглядывалась абсолютная неприязнь к фермеру. — Отказывается! Убеди Лорея починить моё колесо, а бедный Цицерон тебя наградит. Деньгами! Блестящими монетками! Она с некоторой неуверенностью кивнула и снова преодолела уже пройдённый путь, только в обратном направлении. Она вздохнула и подошла к домику, на крыльце которого и стоял Лорей. Увидев имперку он закатил глаза. — О, пресвятая Мара, а тебе-то чего? — устало спросил он. Судя по всему, Цицерон уже несколько раз подходил к нему с просьбой о помощи. — М… Тот человек с повозкой, ему кажется нужна помощь… С колесом. — Этот Цицерон? Он уже раз пять ко мне подходил, просил помочь. Всё никак не отстанет. Не нравится ему, видите ли, мой ответ. — А в чем проблема? Он наверняка заплатит. — Ты шутишь? Только посмотри на него! Он совсем свихнулся. Шут? Тут, в Скайриме? Тут скоморохов не бывало уже лет сто! — возмутился фермер. — И он везёт огроменный ящик. Говорит, что это гроб, и он хочет похоронить свою мать. Мать-перемать. У него там что угодно может быть. Оружие, контрабанда, скума. Не хочу я в это дело ввязываться! — М-да, пожалуй, в ваших словах есть доля истины, — согласилась Геппархия. — Знаешь что. По этой дороге, где застрял чокнутый шут, ездит стражник. Довольно часто проезжает. Можешь ему рассказать про дурака. Ну, наболтать, что он что-то запрещённое сделал. Хоть так я от него избавлюсь. Что скажешь? — Не хорошо, конечно, на людей наговаривать… — ассасинка призадумалась, но всё же пришла к выводу, что можно и согласиться. — Но выглядит он действительно подозрительно. Ладно, хорошо. Я это сделаю. Вновь спустившись, она посмотрела по сторонам в поисках стражника. На пляски Цицерона вокруг повозки она внимания не обратила, а как только страж порядка был найден, она подошла к нему. — Что-то не так? — спросил мужчина, у подошедшей к нему девушке. — Я хочу доложить о преступлении, — сообщила Геппархия. На секунду задумавшись, она соврала насчёт самого преступления: — Видите того шута? В его повозке находится ящик с гробом, а в нём — контрабанда. Как мирный и законопослушный гражданин я должна была сообщить вам об этом. — Что? Да как он посмел?! Не в мою смену! — воскликнул страж и быстрыми шагами направился к шуту. На полпути он обернулся. — Благодарю за информацию! — Всегда пожалуйста! — ответила она и снова пошла к ферме. В какой-то момент она успела расслышать обрывок короткого разговора, который начался уже за ней. — Стой смирно и помалкивай. Как только меня сменят, мы все отправимся на небольшую прогулку. — Будь проклят этот Лорей, — услышала она голос имперка. — Ах как он заплатит за свою измену… Наконец дойдя до Лорея, она получила свою плату и благодарности, после чего направилась в город, перед этим выпив зелье выносливости, чтобы немного восполнить силы после ходьбы в горку и обратно. Пройдя рядом с повозкой, она вдруг услышала чей-то голос. «Глупое моё дитя…» Девушка вздрогнула. Она точно помнила, что рядом не было никаких женщин. Немного постояв, ожидая продолжения, она не заметила, как к ней подошёл шут. Как только стражник отошёл, чтобы позвать за кем-то ещё, Цицерон резко прижал незнакомку к возу и приставил к её горлу острый кинжал из эбена. Жутко улыбаясь, он посмотрел на её испуганный взгляд, а затем проследив за движением руки, выхватил её собственный клинок и отбросил подальше. Ему хотелось отомстить. Он прекрасно видел и слышал, как эта девчонка наговаривала на него всякие глупости и не хотел оставлять её безнаказанной. Она должна была поплатиться, ведь из-за неё он не сможет доставить Мать Ночи в убежище как можно раньше. К тому же, из-за неё гроб скорее всего бы открыли, что тоже было бы ужасно. Он уже хотел надавить лезвием на хрупкую шею, как вдруг заметил в какой она броне. Смех вырвался наружу. Тёмная сестра испортила ему весь день! Из-за неё он попадёт в тюрьму, а он не мог даже убить эту дурочку! Он слишком ценил догматы. Опустив клинок, он продолжал истерически смеяться. Почему Мать Ночи позволила ей это сделать? Что такого сделал её Хранитель, что она решила так его наказать? Но обиды не было, ему было смешно. Как он сразу не заметил, кто эта дура? Он же мог рассмотреть её повнимательнее! Но нет, Цицерон ничего не заметил, не понял и не проследил сразу за её действиями. Она испуганно смотрела на безумца, положив руку на горло. Почему он смеялся? Над ней? Или это просто его сумасшествие? Ей хотелось убежать или хотя бы закричать, но её словно парализовало. Она уже привыкла, что она сама управляет чужими жизнями и сейчас впервые почувствовала такую слабость и страх. Это было не просто волнение, как перед контрактом, нет, это был страх. Ужас. Она боялась за свою жизнь. Неожиданно шут замолк и посмотрел на неё странным взглядом. В нём читались ненависть и некая беспомощность. Словно он не мог её уничтожить, хотя и хотел. Гляделки закончились, как только подошёл стражник. Перед ним была вызывающая много вопросов картина: шут с кинжалом в руке и перепуганная девушка, держащаяся за горло. Первое же, что пришло караульному в голову: нападение. Возмутившись от наглости и неадекватности со стороны паяца, он быстрыми шагами подошёл к нему и направил на него меч. — Стой смирно, оружие убрать, а не то кончишь как обыкновенный бандит, — проговорил он. Смотря, как шут хихикая осторожно опускает оружие на землю, он продолжал крепко держать меч, на случай если имперец решит атаковать. Но как только кинжал коснулся дороги, он удовлетворённо кивнул. — Молодец. А теперь живо вперёд, покажу тебя ярлу. Цицерон отреагировал на удивление весьма спокойно, хотя и явно готов был в любой момент действительно совершить нападение, но уже на стража закона. Идя к Вайтрану, он обернулся и посмотрел на девушку, виновницу всего происходящего, полным ненависти и обиды взглядом. Он даже что-то крикнул ей, но она не расслышала.***
Когда она вернулась в убежище, солнце уже приближалось к закату, лаская своими последними лучами ветви деревьев. Был небольшой туман, но он почти не мешал, лишь добавлял спокойствия. Птицы рядом с убежищем никогда не пели, отчего Геппархии было ещё приятнее. Тишина в последнее время действительно стала для неё музыкой жизни, она обожала её. Каждая тихая секунда была для неё чем-то блаженным. Единственное сейчас, что она слышала, это тихий шелест и журчание воды. Закрыв глаза, она слушала её, тишину, погружаясь в некое подобие транса. Но неожиданно послышались чьи-то мягкие шаги. Если бы она не сосредоточилась на тишине, то их бы скорее всего не услышала. Вздрогнув, она поспешила скрыться в тени дерева, чтобы незаметно проследить за незнакомцем и попытаться понять его мотивы. На свободное пространство вышел каджит. Он был чёрным, глаза его были оранжево-желтого цвета, как огонь, одно ухо было порвано и явно когда-то подпалено, во втором красовалось золотое кольцо. Одет он был в кожаную броню, с дополнительными стальными вставками, но шлема не было. Он огляделся и затем подошёл к двери. Он явно засмотрелся на неё, а когда та произнесла уже привычное для имперки «Что есть музыка жизни?», отпрыгнул и распушился. А затем, видимо, отойдя от некоторого испуга, чуть мурчаще прошептал: — Тишина, бр-р-рат мой… Дверь издала приглашение внутрь и со скрежетом открылась. Имперка вышла из укрытия и бесшумно подошла к коту. — Ну здравствуй, Джи’К’Асисс. Тот вздрогнул, поджал уши и обернулся. Внимательно осмотрев её, он улыбнулся, насколько могло улыбнуться существо с кошачьей мордой. — Здр-равствуй, каджит тебя помнит. — Человек тебя тоже помнит, — усмехнулась имперка. — Добро пожаловать в семью.