Аргеллитовый венок

В крохотном зале было не продохнуть от народа. Набитые, как сельди в бочку, они сидели, стояли, тянули шею, стараясь разглядеть пустующую сцену, драпированную белыми и серыми тряпками. Приглушенный свет электрических ламп окрашивал лица пришедших в мертвенно-бледные цвета; лишь глаза, полные голода и ожидания, мерцали по-настоящему живо. Чудо, что вот-вот должно было случиться, заставило их покинуть тёплые дома и уютные диваны, идти по слякоти и грязи города до небольшого здания театра, что уже не один десяток лет нуждалось в ремонте. Чудо… -морду спрячь, не свети раньше времени, - шикнули у меня за спиной. Поспешно задернув занавес, я обернулся. Леха, как всегда, был хмур. -пять минут. Ты готов? -ага. Только настроюсь на духов. Кому-то интересно, есть ли жизнь после смерти. Кому-то - куда усопшая бабушка зарыла фамильные серебрянные ложечки. Кто-то просто хочет почувствовать, что в его серой, ничтожной жизни есть место Чуду. Пусть даже такому мрачному. Я даю им это чудо, эту надежду; не даю только серебряных ложечек. -Минута. Свет медленно гаснет, оставляя лишь небольшой пятачок на сцене. Белые и серые простыни колышутся в темноте, словно саваны, оживая причудливыми существами, что живут на краю зрения и никогда не попадаются на глаза. Глубоко вздохнув, я стараюсь успокоить сердце, стремящееся выскочить из груди. Боязнь сцены, чтоб тебя… очень некстати для тех, кто зарабатывает актерством. Не к месту вспомнился дурацкий сон, приснившийся накануне: ослепительная белизна снежного поля, не тронутого ни следом, ни даже вздохом. Усталое, красное солнце, висящее низко - рукой дотянуться можно! И кто-то за спиной. Холод пробирает до костей, но мне это нравится… -Пошёл! -Дамы и господа! Перешептывания и вздохи мгновенно стихли. Всё взоры устремились ко мне, преисполненному достоинства и скрытой силы, шагающему к небольшому столику в центре сцены. -Жизнь и смерть - загадка, - начинаю я, стараясь, чтобы не пустить петуха. Конечно, Анька хорошо поставила мне голос, не зря брала свои деньги; но страх всё равно остался. Страх сцены, страх позора… - но иногда, когда правильно складываются звезды, когда правильно дуют загадочные ветры… правильный человек может найти ответ на эту загадку. Перешептываются. Леха перестарался, графоман хренов. Какие загадочные ветры? Те, что вон тот дядька пустил и теперь озирается, что ли? Дебил. -Вы пожертвовали своим комфортом, тёплым и спокойным вечером, чтобы причаститься неведомого. Я благодарен каждому, кто пришёл и надеюсь, что вы не уйдёте разочарованными. Конечно, благодарен. Семь тысяч за билет для этого городишки - немыслимые деньги! Илья Фаркатович уже, небось, подсчитывает прибыли… -Сегодня вы станете свидетелями того, как я задам мёртвым вопросы - ваши вопросы! - и получу на них ответы. Что с ними делать? Решать только вам. Но берегитесь!.. Всё таки, сорвался. Но - к месту. Фраза получилась угрожающей в начале и истеричной в конце. Самое то для безумного медиума. -Слова мёртвых - не для ушей живых. Поймете их неправильно - быть беде! Я не беру на себя ответственность за это, только лишь за то, что всё, сказанное мной - правда… В зале - сколько? Человек двести? Да с каждого по семь тысяч. Ну, минус Фарид, Мелкий Илья и Колян… надо будет бабушке выслать, как расчёт получим. -Кто осмелится быть первым?! Лес рук, конечно. Недоверием горят глаза, всё хотят проверить, а не лжёт ли этот клоун, колесящий по стране и "говорящий с духами"... Мельком заглядываю в толстую книгу, лежащую на столе. На вид - чисто магический гримуар, а внутри - заметки, что мелкий Илья и Илья Фаркатович успели собрать по городу перед нашим приездом. Ну, с Богом… -Вас слишком много. Лучше я спрошу тех, кого пришло поменьше… духов! И, набрав в грудь воздуха: -Миха! Ты здесь, Миха?! Руки опустились. Люди озираются, смотрят друг на друга. Что за Миха? -С тобой уголь когда возили, забыла что ли, ублюдок?! А, так вот, кто Миха. В книгу тонким почерком мелкого Ильи было вписано: "Имя: Миха. Только так! Брат погиб, когда пьяным выпал из вагона, перевозящего уголь. Произошло на глазах у брата. Горюет. ДН. ТР". ДН - денег нет, ничего не обещать. История для затравки. ТР - только разговор. Никаких вопросов, потому что про Миху я не знаю ничего, кроме пикантного слуха… -Сашка? А ты умён. -херашка! Забыл, как брата родного зовут?! Это ж Андрей… Проняло, но не до конца. -Как Жанка твоя? Всё скрываешь? Это уже Илья Фаридоаич добавил. Сходил к старушке-матери на чай, расспросил про сынка. Суеверный, боязливый, ходит в церковь, к бабке-знахарке, а потом - к любовнице. Наш клиент, как ни крути. -Я-аа… Пулей вылетел из зала. Отличная затравка! Город маленький, слухи ходят, да откуда, только, приехавшему вчера щеглу эти слухи знать? Испуганное восхищение накрыло зал. Полуправда, или, в моём случае, полуложь работает лучше всего. Жаль мужику жизнь портить, но, как бабушка говорила, чужими бедами да своё счастие крепим… -Здесь ли Илья? Мелкий демонстративно проталкивается вперёд, оттаптывая ноги и расталкивая людей, чтобы как можно больше народа его заметило. Встал, подбоченившись, на лице - ни капли доверия. Актёр, что сказать! -Про деда не забываешь, а, Илья? -про которого? И лыбится так мерзко. Был бы не подставным - беда случилась бы. Таких кадров обрабатывать - сущий ад. -А про Петра, что тебе кличку смешную дал. Сказать, какую? Сошла улыбка, в глазах - беспокойство. Кто рядом сидит, неотрывно на его лицо смотрит, каждую эмоцию ловит. -Ну, скажи. -Мелким он тебя прозвал. Помнишь? Нахмурился. В глазах - испуг. Ну, допустим, мелким его назвал я, но кому какое дело? Ведь мелкий же… -Повезло, - цедит. - когда умер дед? -Через месяц после твоей собаки, - хмыкнул я, присаживаясь на край стола. - Корсар под машину попал, а через тридцать дней ровно - дед. Злая судьба, не иначе. -Вспоминаю, - хмурится, давит из себя слезы. Народ вокруг - в восторге. - каждый день вспоминаю. Чего дед хочет? -чтобы ты пол на кухне поменял. Старый уже, половицы туда-сюда гуляют, ай, чего только под ними не запропастится… Ох, какой намёк. Толстый, сочный. Жадность горит в глазах людей. А может, и у меня?.. Илья тоже не подкачал. Порывисто развернувшись, устремился к двери, едва не снеся последний ряд; вылетел на улицу, только дверь и хлопнула. А потом - началось представление. Разогретая толпа заваливала меня вопросами; уже готовые принять любой ответ, люди распалялись от каждого обещания, каждого намёка; прощали ошибки, не замечали неточности. В их жизнь ворвалось чудо и отпускать это чудо они не собирались. *** Уже потом, ближе к полуночи, сидя в пустом зале с бутылкой какого-то местного пива и лениво листая книгу с заметками, мне подумалось: а ведь никто и никогда ещё не жаловался. Сколько мы уже этим занимаемся, лет пять? Исколесили всю страну, только до столицы еще не успели добраться! И ни единой жалобы. Ни расследований в интернете, ни громких разоблачений. Фанатская группа в соцсетях, которую ведёт Марина, растёт, как на дрожжах. Все дружно верим в чудо и пророка Его - Аркадия Воронцова… -бухаешь, черт? Вздрогнул, едва не разлив пиво. Чёртов ниндзя! -Вон ящик. Хорошо выступил сегодня. Мелкий Илья, соткавшийся из полумрака, уселся на край сцены, задорно пшикнув крышкой. -ну, за полтора лимона, Кадя! -Просил же… -ладно, ладно, Аркадь Степаныч. Не бухти. -у тебя язык, что ли, сломается говорить "Аркадий"? -Не бухти, говорю, - мелкий Илья закатил глаза. Сделав большой глоток, он окинул взглядом пустой зал. - решил уже, что сделаешь со своей долей? Я задумчиво покачал головой. Илья Фаридович насчитал каждому почти по двести тысяч на нос. Таких денег у меня ещё не было! Что будет, когда доедем до столицы - подумать страшно… -Бабушке отправлю, - медленно ответил я. - мне столько не надо, а ей - на жизнь и лекарства… -поедешь к ней? - понимающе улыбнулся мелкий Илья. Я молча кивнул. Ещё денёк покуролесим тут и надо будет валить: больше двух дней мы ещё нигде не задерживались, Илья Фаридович жёстко постановил; чем руководствовался - не очень понятно, но старому аферисту виднее… -А я Маринке татуху подарю, - мечтательно произнёс мелкий Илья. - кого она там хотела, ворон?.. -Голубей. Символ памяти. -Точняк. Некоторое время мы сидели в тишине, каждый - в своих мыслях. О чем думал мелкий - бог весть, а я планировал, как съезжу к родителям на могилу, потом к бабушке, а потом… а что потом? Бескрайняя белизна под ногами, расплавленное золото и кровь - над головой. Усталое солнце безучастно глядит вниз, провожая тех, кто… -сейчас свалишься! Кажется, я задремал. -Давай спать, - хмыкнул мелкий Илья. - завтра в шесть начинаем. -А чего так рано? - потянувшись, я широко зевнул. И правда, спать охота… -а тут после нас какой-то шалман собирается, - пожал плечами Илья. - культисты-металлисты и ещё какие-то бомжи… Ну и черт с ними. Выступим, заработаем, свалим. На месяц - точно пропадем, пока Илья Фаркатович с Фаридом новый город будут разрабатывать. А культисты-металлисты пускай в своём болоте играют… -тебя, кстати, Маринка спрашивала, - в голосе мелкого - ревность. Конечно, считает её своей добычей, а добыча, поди ж ты, не добывается, да ещё на других смотрит… - чего у вас с ней? -трахаемся под Моцарта, - я пожал плечами, поднимаясь. Оценив ярость на лице Ильи, я ухмыльнулся: - эй, успокойся, Отелло. Ничего у нас нет. -Никуда не умел тебя на лжи ловить, - пожаловался Илья, но, всё же, успокоился. - что врешь, что правду говоришь - всё с одним лицом. Наверное, поэтому ты - медиум, а не я. Давай, спокойной ночи. -спокойной… *** Наша группа сняла номера в гостинице, прямо напротив театра. Отвратительное место: старые, скрипучие полы, покрытые не менее старыми коврами, грязные стены, запах разложения и… памяти. Иногда мне кажется, что я действительно могу видеть то, что ушло: для этого не нужны духи, нужны лишь кусочки прошлого: запах, ощущение… вкус. Эта гостиница была старинным трупом, уже разложившимся, ветхим, пыльным; хранящим свои секреты в крепко сжатых пальцах, покрытых пергаментной кожей… Маринкина дверь была приоткрыта, из комнаты нёсся бодрый стук клавиш. Работает, конечно. Что ещё она могла бы делать… -тук-тук! -Аркаша? Заходи, смотри скорее! Захожу. Смотрю. На экране ноутбука - сайт города. Лента новостей, самая свежая - с фоткой давешнего мужика. Как его… Миха? -Зверски убит Петрухин Михаил Семёнович,- голос Марины дрожит от возбуждения; вдохнув поглубже, она, смакуя каждое слово, продолжает: -в час ночи на трассе, недалеко от поворота на гостиницу "преображение розы". Выпотрошен… полностью обескровлен… -Жесть какая, - когда Маринка читает очередную жуть, а делает она это частенько, у меня растёт подозрение, что она наслаждается этим больше, чем обычный ценитель снаффа. - а что он делал на трассе? -это " Преображение розы" - довольно дорогой бордель, как пишут, - пожала тощими плечами Марина, продолжая разглядывать фото, слитые, должно быть, очевидцами. - И вообще место мутное. Держат его какие-то бандиты, у них там и ресторан для своих, и казино… -Короче, бандитские разборки, - резюмировал я, поежившись. Не хватало ещё попасть в оборот к местному криминалитету. - ты меня только за этим звала? -сто процентов, к нам менты заявятся, - нахмурилась Марина. - надо придумать, что говорить. -А мы-то тут при чем? Мужик пришёл на сеанс к шарлатанам, с нас взятки гладки. -Ох, не знаю… Заболела голова; чёртова мигрень донимает меня уже с месяц, пока таблетки помогают, но что-то с этим надо делать… -я спать, Марин. Если больше ничего. -Да тут много чего интересного, оказывается, - пожала плечами девушка, на секунду оторвав взгляд от экрана. Жалостливо посмотрев на меня, она махнула рукой. - Иди давай. Завтра опять на сцену. Я плотно закрыл дверь в Маринину комнату, оставшись наедине с пылью и призраками старой гостиницы. Мои шаги скрипом отдавались в тишине; вот и номер. Повалившись на кровать, я ещё немного поворочался, раздумывая, раздеться, или заснуть так; сон решил за меня. *** На солнце были раны, я ясно это видел. Усталый закатный свет омывал белизну под ним и тех, кто брёл из ниоткуда в никуда, не оставляя следов. -Мы обещаем помнить их, - тихий, вежливый голос из-за спины. Я знал, кто там стоит, но решил не оборачиваться. - ничто и никто не должен быть забыт, даже если кто-то к этому стремится. Миха прошёл мимо меня, рассеянно вертя головой. -Пятая история подходит к концу; грядёт забвение. Раненное солнце вздохнуло. Лёгкая дымка затянула алое небо, усмиряя закатный огонь. -так уже было, - мисс Нэния улыбнулась, мягко, вежливо, холодно; так, как умела лишь она. - всё таки, это уже Пятая история. Мы помним то, что было. Я хотел ответить ей, но понял, что мой рот запечатан. Деликатный, обволакивающий холод забрался под кожу, неторопливо подбираясь к сердцу. -Вам нельзя долго находиться здесь… пока что, - голос мисс Нэнии становился тише. - Мы ещё поговорим, когда вы будете готовы. А пока… Холод коснулся сердца, застывшего, словно испуганный кролик. Мир моргнул, сворачиваясь в чёрную точку и лишь холодная рука мисс Нэнии удержала меня от падения во тьму. -А пока - ищите Бледнейшую из картин. На ней вы найдете нечто, могущее вас заинтересовать… *** Кажется, ночной буран распахнул окно, сломав ветхий замок; иначе объяснить могильный холод в своем номере я просто не мог. Дрожа, я, кое-как закутавшись в одеяло, подошёл к замерзшему стеклу, изукрашенному морозными узорами. Окно было закрыто, замок исправно работал. Тогда что… Воспоминание о сне ошарашило, будто глоток спирта. Мисс Нэния? Кто это?! Почему я был так уверен, что знаю её?.. Бледнейшая картина? Пятая история? -Что за бред… Электрический чайник грустно чихнул, умирая. Не видать мне горячего кофе, пока не спущусь. Кипяток из-под крана, в начале, показался холодным; лишь когда рука покраснела и кожу начало щипать, я отдернул руку от исходящей паром струи. К телу, постепенно, возвращалась чувствительность. Всё ещё ничего не понимая, я стоял под струями горячей воды, тупо разглядывая трещины в потолке. Я заболел? Меня знобит? Нет, тут другое. На всякий случай закинув в рот пару таблеток жаропонижающего, я вернулся в кровать и открыл ноутбук. Смертельный холод улетучился, оставив лишь морозное воспоминание о сне столь реальном, что я решил найти в интернете ответы на незаданные вопросы. "Бледнейшая картина". " Пятая история". Ничего толкового. "Раненное солнце ". Мимо. Мисс Нэния?.. Есть. Холодная волна страха поднялась во мне, когда я разглядывал фотографии из картинной галереи в столице. Выставка Йонаса Мунка закроется через неделю, ещё могу успеть… Темнокожая женщина с глазами, цвета снега и коротко стриженными белыми волосами серьёзно смотрела на меня, стоя перед небольшой мраморной гробницей, заросшей звездчатым жасмином. Что-то в её взгляде было… знакомым. Память подводила, подкидывая, вместо этого, воспоминания о бабушкиных сказках: снежная королева, Мара-снежница… нет, бред, конечно. Но, кстати… -Алло! Бабуль! Слышишь?! С возрастом слух начал её подводить, что, впрочем, нисколько не сказалось на характере Воронцовой Тамары Петровны; тихая женщина с добрым лицом, пережившая войну и всех своих детей… -Аркаша! - треск в динамике смартфона портил голос бабушки, делая его едва понятным. - Ты что ли?! Живой ли?! -С того света звоню! - дурацкая шутка, каждый раз себя за неё потом корю. - Как ты там?! -Ох, не говори таких вещей! - связь в один момент наладилась, став кристально чистой. В голосе бабушки я слышал искреннюю заботу. Всё же, двадцать лет воспитывала, считай, родной сын, вместо разбившегося… - Тыщу лет не звонил, ужо думала, забыл старуху! Я-то ничего, что ж со мной будя! А вот ты-то, ты-то как? Всё на гастролях? -На гастролях, - хмыкнул я. - через пару дней закончим, приеду. Денег привезу. Небось, опять пенсию экономишь? -Дак мне много не надо, - бабушка не прибеднялась. Всегда жила, как церковная мышь… - ты себя, главное, привези! Здоров ли? -Приболел немного, - неожиданно, в голову пришла глупая мысль. Ладно, бабушке сказать можно, она сама чудаковатая; и внук у неё с придурью…- Бабуль, а ты слыхала когда-нибудь про пять историй? Тишина, последовавшая за дурацким вопросом, озадачила меня. -... Бабуль?.. -Ты где это услыхал? Голос Тамары Петровны звенел от напряжения. Как тогда, когда полиция пришла к нам сказать, что её сын и его жена… -Да так, - уклончиво ответил я, - знакомая обронила. -Это какая ж знакомая? -Да ты её не знаешь, - как же глупо я себя чувствовал! - Нэния. Мисс Нэния. В трубке что-то разбилось. -Приезжай-ка поскорее, - кажется, ещё немного и бабушка ударится в истерику. Молодец, Аркаша, довёл старую… -Бабуль, ты чего? Я ж так, интересно просто… -Не в том ты интерес нашёл, - отчеканила бабушка. Что с ней не так? - приезжай, да поскорее. Видимо, есть теперь, о чем нам с тобой поговорить. Бросила трубку. Это моя вежливая бабуля бросила трубку?! -Тук-тук! В приоткрытую дверь сунулась хмурая Лехина харя. -Спускайся давай. Менты пришли. -Что за утро, что за прекрасное утро… *** Пока я ждал, когда старенькая кофеварка, натужно хрипя, выдаст мне порцию кофе, полицейский молчал. В пустой, пыльной столовой кроме нас был лишь Илья Фаридович, делающий вид, что завтракает. На липкой клеенке перед ним стояла остывшая каша; в узловатых, похожих на корни дерева пальцах старик крепко держал бумажный стакан с кофе, не сводя с него взгляда. Наконец, подавившись, кофеварка умолкла. Забрав фарфоровую чашечку, у бабушки, кстати, в шкафу точно такие же стояли, я сел перед полицейским, вопросительно взглянув на него. -Начнем? -Вы бы хотели пообщаться с кем-то из умерших? - под пристальным взглядом металлически-серых глаз желание шутить улетучилось. -Иван, - коротко представился полицейский, - следователь по особо важным делам. И если бы вы действительно умели говорить с мёртвыми, это сильно помогло бы расследованию… Я криво ухмыльнулся. -Насчёт Михаила… как его там? -Да, - коротко ответил полицейский. - меня интересует, кто собирал о нём информацию и какие методы для этого были использованы. -Вы уже говорили с моим руководством? Боюсь, без адвоката я не могу… -Послушайте, Воронцов, - полицейский тяжело вздохнул, побарабанив пальцами по планшету. - Вы у нас звезда залётная, приехали, срубили денег с дурачков, уехали. Однако… … однако, одним из дурачков оказалась жертва бандитских разборок. -Однако, Михаил Семенович - не первая жертва здесь, - внимательные серые глаза вперились мне в лицо. Я честно попытался удивиться, но не смог. -Ну и что? Маньяк у вас завёлся, а вопросы вы задаете мне? -скажите, вы ведь не в самом деле говорите с мертвецами? Всё таки, удивил. А выглядит таким профессиональным… -Медиум не раскрывает своих тайн, - высокомерно ответил я. - ветра магии подсказывают мне, что и когда говорить… -Все ясно, - это что, разочарование в его голосе? - позвольте задать вам ещё один вопрос. -Позволяю. -В какой истории мы живём? "В пятой", шепнуло воспоминание о странном сне. Но не может же он не самом деле… -В довольно мрачной, - хмыкнул я, глотнув кофе, чтобы скрыть замешательство. - где маньяки разгуливают по городу, а полиция задаёт глупые вопросы. -Уезжайте, пожалуйста, - как ни в чем не бывало произнёс полицейский, неторопливо поднимаясь. - мне хватает проблем и без шарлатанов. Не хватало ещё, чтобы вы привлекли внимание… Резко замолчал, словно сболтнул лишнего. -Кого? - наивно поинтересовался я. -всего доброго, - благожелательно ответил полицейский. Твёрдым шагом он направился к Илье Фаркатовичу. Ну и что это было? Несколько глупых вопросов, мрачное предупреждение - и всё? Впрочем, Иван подкинул дров в, так сказать, костёр моего любопытства. В какой истории мы живём? *** "...Сведущие люди говорят, что мир наш менялся и перековывался не менее, чем пять раз. В тайные моменты истории, когда загадочные силы претворяли в жизнь свои загадочные планы, ход истории раскалывался надвое, подобно руслу реки…" Я становлюсь параноиком. Читать блоги долбославов и домашних оккультистов ради фразы, услышанной во сне? Но, однако, меня тянуло к этим знаниям, какими бы дурацкими они не казались. "... Избежать окончания истории невозможно, как невозможно предсказать её новый ход. Лишь Великие Принцы Под Капюшонами смогли избежать злой судьбы, скрывшись от своей гибели в новой реальности. Об этом мне рассказал в Старом Городе человек, сведущий в оккультных науках, он же поведал мне о Грани и её силе… " А, чтоб тебя. Я откинулся на спинку кровати, вновь уставившись в потолок. Мои мысли вяло текли, вслед за трещинами в потолке. Этажом выше какой-то постоялец монотонно стучал по полу, выбивая тягучий ритм. Стук-стук-стук… До выступления - три часа. Сегодня будет аншлаг, значит, не мешает подготовиться. Может, добавить к выступлению фрагменты моего сна? Получится жутковато; то, что нужно. Немного подумав, я открыл текстовый редактор. *** -...Под мёртвым солнцем, среди бесконечного холода, они бредут из ниоткуда в никуда. Но, иногда, случается так, что загадочные ветры приносят нам их слова. Если в первый раз зал был набит битком, то сейчас… сейчас люди чуть ли не на головах сидели друг у друга. Мелкий Илья рассказал, что смерть Михаила Семёновича сыграла нам на руку, добавив к загадочности капельку настоящего ужаса. -И сегодня мы попытаемся уловить их шёпот, услышать их… Что-то было не так. Стены, пол, потолок… они были неправильными. -... Их… их… Перешептываются. С удивлением смотрят на сцену, где столь впечатляющий вчера медиум блеет, как овца. Из-за занавеса на меня в ужасе смотрит Леха. -...Их голоса. Сегодня они сильны особенно, наполняют мою голову шумом, сбивают с толку. Что-то переполошило духов… Умничка. Нашёлся. Аудитория вновь смотрит на меня в восхищении. Мисс Нэния в третьем ряду вежливо улыбается. -Двери отворяются. Окна - нараспашку. Замки вращаются в пазах, бесшумно, бесконечно, выбивая лишь одним им ведомый ритм. Песню птиц, что никогда не поют, шум невыпавшего дождя… Алое солнце заливало снежную равнину светом, окрашенным его кровью. Мёртвые собрались вокруг меня, молчаливые, холодные. У них не было ртов, но рты им были не нужны; они собрались не для того, чтобы говорить. -мы живём, пока помним. Что забыто - мертво навсегда. Прошлого не было, так я говорю вам. Скажите мне, что это не так. Холод забвения - вот настоящая смерть и по сравнению с холодом смерти он по-настоящему ужасен… Что-то происходило. Я говорил и говорил, не в силах остановиться. Чьи слова лились из моего рта? Мёртвые вокруг одобрительно кивали, утопая в белом снегу. Мертвые в зале вели себя иначе: Кто-то плакал; Кто-то в ужасе смотрел на безумца на сцене; кто-то бежал к выходу, не в силах выдержать то, что они слышали. Софиты покрылись инеем, свет, и без того неяркий, окончательно потух. И в этом шумном мраке, полном холода и чужого страха, звучали мои слова: -надвигается буря. Забвение ждёт каждого. Те, кто ушли до нас, теперь смотрят моими глазами и говорят моим языком. Идите к нам; возвращайтесь. Вы задержались в мире пыли. Возвращайтесь сейчас, пока есть возможность, пока холод забвения не покрыл этот мир, знаменуя его настоящий конец. Вас не останется, но останется память. А значит, вы будете живы.