Голубоглазая боль

             Три человека под окном собрались и смотрят на один предмет на руке, не понимая ничего.       — То есть, — начинает Поз, — у тебя заболело запястье, а потом появился гребанный цветок?       — Ага.       — То есть, — продолжает Матвиенко, который оказался после звонка в больнице Поза быстрее чем Шаст, — это вылезло из тебя?       — Агамс.       — Больше ничего не появилось?       — Неа.       — Пиздец.       — Агам.       После такого познавательного диалога они продолжили смотреть на небольшой бутон, проросший из кожи. Дима тянет руку и берёт руку Антона в свою, а другой тянется к бутону. Как только его пальцы касаются лепестков, Шаст отдёргивает руку и морщится от боли.       — Поз, больно, бля. Я и так чуть от боли не откинулся, когда он начал из меня выползать, как чужой, а ты тыкаешь в него, надеясь на какую реакцию?       — Что он отвалится? Я не знаю, Шаст. Я с разной магической хернёй работал, но такого ещё не видел.       — Да, я тоже, — отозвался Серёжа. — С учётом того, что с тобой за эти дни не произошло ничего странного за исключением той надписи, можно сделать вывод, что виновата она.       — Ты уверен, что ты следак, а то размышления на «высочайшем» уровне, Шерлок? — бухтит Антон, рассматривая бутон, и при очередной попытке до него дотронуться шипит.       — Будешь выёбываться — передам дело какому-нибудь недотепе, который сразу закинет его в дальний ящик, потому что это глухарь.       — Прям вообще?       — Никаких магических следов, вообще ничего. Мы сейчас даже кирпичи вытащили из кладки, чтобы по составу их разобрать и сравнить с теми, на которых была надпись. Но на тебя явно наслали какое-то проклятье, осталось понять, какое именно.       — Тебе стоит сказать Паше, что ты не выйдешь на работу, пока мы не разберемся с этим, — многозначительно кивает Поз в сторону бутона.       — Я ему в такси всё объяснил, он дал отпуск до конца всего этого. Понять бы, что это такое.       — Разберемся, Шаст, — Серёжа подходит к нему и поддерживающе похлопывает по плечу. — Я уже отправил данные по проклятью своим ребятам, как только найдут что-то, сразу сообщу. А пока пойду разбираться с твоим и с другими делами.       И уходит. А Поз ведёт его на обследования. Сделав рентген, они смотрят на снимок руки Антона на доске со светом:       — Выглядит жутко.       — Теперь понятно, почему было так больно. Он пророс в кости и пробился через кожу…       — Знаешь, я думал, что моя временная смерть будет моим самым удивительным событием за жизнь. Забираю свои слова обратно. Это сейчас на первом месте. Только почему он пророс из кости, а не как волосы, из кожи?       — Хм-м, — Позов так и не отводит взгляд от снимка. — Может, потому что из костей делают костяную муку, а оно очень ценное удобрение для цветов?       — Откуда в тебе столько информации?       — Книги читать нужно, — Поз переводит взгляд на Антона. — Осталось понять, что это такое. Есть какие-нибудь мысли?       — Ну, либо какой-нибудь маг земли зачаровал надпись на появление цветов после её прочтения, либо какая-нибудь бабуля попыталась устроить в подвале тайный сад.       — И ни один из вариантов не реальный. Надо попробовать его как-то удалить, но для начала попробовать разные смеси и посмотреть, как он будет реагировать на них. Вдруг что поможет.       И они пошли в специальный кабинет. Поз носился вокруг него и сыпал разные порошки: и магические, и обычные. Сыпал, смотрел на реакцию, записывал результат и шёл за следующим порошком. Когда ни один из них никак не повлиял на бутон, в дело пошли яды. Антон сопротивлялся как мог, но Дима его успокоил, создал защитный слой на коже вокруг бутона, чтоб яд подействовал только на цветок, и начал свой эксперимент. Но, на его разочарование, капли яда для бутона были словно капли воды.       Поз возмущался как мог, ведь некоторые порошки и яды создавал именно он (исключительно в медицинских целях), и в ход пошла тяжёлая артиллерия, он вооружился перчатками и скальпелем, уложил Антона стол, и применил к нему обезболивающее заклинание, и попробовал собрать образцы материи со стебля. Но при первом прикосновении Антон вскрикнул и дернулся, а вслед за ним, матерясь, дернулся Позов, и скальпель аккуратно прошелся по стеблю, отрезав его по касательной. Шастун закричал от боли, и из глаз покатились слезы. Дима применил ещё одно заклинание для уменьшения боли, но оно совсем не помогало.       В момент его запястье снова прожгло болью, как будто у него ломалась кость, ещё и вдвое сильнее, чем в прошлый раз. Разум Антона поплыл, в глазах скопились слезы, и он скрючился в позе эмбриона, а рот застыл в немом крике. Открывая и закрывая глаза, он надеялся, что это всё скоро закончится, не замечая, что Позов вызвал каталку и медсестёр. Когда его накрыла очередная порция боли, он погрузился в темноту.

***

      Пик-пик-пик-пик-пик       Антон открывает глаза и видит знакомый потолок. Приподнимает голову и смотрит на свое правое запястье, к которому подключена капельница, переводит на другое: вместо одного бутона там два раскрывшихся голубых цветка.       — Твою ж мать…       И откидывается обратно на подушку. Недели не прошло, а он снова оказался в больнице. Что ещё произойдет? Его похитят и попытаются убить? А может, он уменьшится на метр? Что ещё?       Слева на тумбе лежит его телефон, к которому он тянется, и открывает, и сразу набирает Димку:       — Скажи честно, ты меня убить хотел? — сиплым голосом проговаривает Антон в трубку.       — Сейчас придём, — слышится в ответ, и звонок завершается.       И через пару мгновений вваливаются Поз и Матвиенко. И оба на удивление молчаливы, чем напрягают Антона. Дима устало сморит на него и начинает:       — У нас есть двё новости: одна плохая, а другая еще хуже…       — Ой блять. А можно вот без этого драматизма, а то я дико устал от неизвестности. Тупо расскажите чё и как.       — От цветов никак не избавиться, как ты уже понял. Пока ты был в отключке, мы пытались применить к ним различные заклинания, от уничтожения до роста цветов. Даже запретные заклинания применяли – ничего…       — Это, как я понимаю, плохая новость? — Серёга кивает и вслед за Димой продолжает рассказывать:       — Хуже лишь то, что это малая часть одного проклятья. Точнее, болезни…       И снова тишина в палате.       — Харе делать эти драматические паузы. Выкладывайте уже давайте что за болезнь и как её лечить.       — Болезнь называется ханахаки.       — Хана-чё?       — Шаст, блять! Дай все рассказать, а, — возмущается Поз. — В общем, эта болезнь, ханахаки, возникает при безответной любви и проходит, когда другой человек отвечает на чувства больного взаимностью.       — Звучит, как болезнь из какой-то диснеевской сказки. «Поцелуй любви спасет принцессу» и прочая чепуха. Хотелось бы верить, но верится с трудом.       — Да я тоже сразу не поверил, — вступает в диалог Матвиенко, — мои ребята почти сразу нашли ответ, но мне показалось всё бредом, и я попросил более детально поискать инфу. Им даже пришлось связаться с магами из Японского министерства, чтобы узнать всё по максимуму. Я уже собирался звонить Димке, но он позвонил первым и сказал, что ты отключился, когда тебе удалили цветок, и на его месте выросло два. Не цветок, а чертова Гидра.       — А есть альтернативное лечение? — приподнимаясь в сидячее положение, интересуется Шастун.       — А ты что, не сможешь влюбить в себя человека, в которого сам влюблен?       — В том-то и проблема, — он смотрит прямо в глаза Диме, — я в душе не ебу, кто это.       — В смысле, блять? — подскакивает Матвиенко, от чего Антон дёргается и шипит от боли, когда рукой с цветами задевает свое бедро. — Подожди, но ей болеют тогда, когда есть какие-то чувства.       — Может, оно сработало криво, из-за того, что оно было в форме проклятия на какой-то надписи? — предлагает Антон и смотрит на Димку.       — Походу, так и есть. Но это ещё не всё, — Поз ловит взгляд Антона. — Один цветок — это только начало. Болезнь будет прогрессировать, и вскоре ты весь покроешься цветами, и каждый цветок будет вызывать невыносимую боль.       — Другие варианты помимо любви есть? — глухо спрашивает Антон и сглатывает вязкую слюну.       — В том-то и проблема, что нет, — отвечает Матвиенко. — Самое хуёвое, что, пока твоя любовь не станет взаимной, ты будешь покрываться цветами, пока не умрёшь…       Антону становится смешно. Полусмерть, цветы на руки, болезнь, а теперь это снова приведёт к смерти? От иронии он начинает заливаться смехом, прикладывая ладони к лицу и утыкаясь в них. Это чистая истерика. Такая хуйня могла произойти только с ним. Устал быть один? Вот тебе любовная болезнь, от которой ты сдохнешь. Просто класс.       — Шаст, — Дима подходит к Антону и кладёт ему руку на плечо. Антон смотрит на него из-под ладоней, делает глубокий вдох и проводит ладонями вверх, зарываясь пальцами в волосы.       — Пиздец, — с остатком смеха выговаривает Антон.       — Успокоился? — спрашивает Серёжа. — Потому что это ещё не вся информация.       И он рассказывает, что успели узнать у японцев. Ханахаки – болезнь, которая процветала несколько веков назад в Японии. Она была как эпидемия: очень много людей полегло после неё, и лишь малое количество обрело истинное счастье. Тем не менее, она закончилась так же неожиданно, как и началась. Из сохранившихся записей наблюдателей было узнано, что на теле растут цветы, любимые предметом воздыхания больного. Болезнь распространяется не только по коже, но также во внутренних органах на более поздней стадии. Единственное, что может убить цветы, — присутствие возлюбленного. Таким образом, если у другого человека не возникает взаимных чувств, больной погибает. Сроки разнятся, но в среднем от трёх до шести месяцев.       — Получается, — после долгой паузы начинает Антон, — если мы не найдем моего «возлюбленного», я умру в течение трех месяцев?       Дима положительно кивает.       — Просто класс. Даже у больных раком на четвёртой стадии времени больше, чем у меня…       — Не ссы, Антошка, — бьёт его по плечу Матвиенко, — найдем мы твоего возлюбленного и способ лечения попробуем найти. Точнее, этим займется Димка и пара человек из Японии. Они так удивились тому, что эта болезнь вернулась, что напросились исследовать её и обновить записи. Так что ты будешь в надежных руках.       — Получается, мне придётся перебраться в больницу?       — Получается, что так. Тебе выделят ВИП-палату и разрешат притащить всё, что хочешь. ММД дало разрешение на использование дополнительных средств для твоего изучения. Твоя болезнь неплохо так дала нам шанс наладить контакты с японцами.       — Очень рад за вас, — ядовито выговаривает Серёже Антон. — Я тут умираю, между прочим.       — Мы надеемся отыскать того самого человека, — переводит тему Дима. — Это не может быть твой, как его там... Серёжа? С которым вы год были?       — Он больше не мой, это во-первых, а во-вторых, я точно к нему ничего не чувствую, возможно, даже и не чувствовал ничего такого.       — Но почему тогда болезнь не сразу сработала, а с задержкой в пару дней?       — Я дома лежал да к Димке сходил, и всё было заебись, а потом вышел на работу, и бац. Финита ля комедия.       — Так, может, ты с кем-то пересёкся, встреча сработала как триггер и вызвала болезнь?       — Да не знаю я, — устало вздыхает Антон и тянется к цветку. — Вы хоть узнали, что за цветок у меня растет?       — Да, немофила голубая. Типа как наша незабудка, но американская. Соответственно, растёт в Северной Америке, а значит, твой голубок бывал в США, Мексике или Канаде, в других местах она не водится, и незнающие люди её не смогут даже увидеть.       — Не думал, что ты цветочками увлекаешься, — удивляется Шастун рассказу Серёжи.       — Да ты пока без сознания лежал, я тысячу раз успел запросить инфу у своих, да и сам загуглил. И кстати, об этом, — он достает телефон и что-то строчит в нём, отправляет смс и блокирует телефон. — Раз ты не знаешь, кто твоя любовь, выясним, кто был в тех странах из твоего бизнес-центра.       — Ты просто отправил сообщение и всё? Сейчас появится вся информация?       — Ну, не в данную секунду, — телефон издаёт звук о приходе сообщения, — а вот в эту самую секунду.       Он открывает список, смотрит на него, потом на Антона.       — Дам, как я понимаю, мы исключаем? — дождавшись кивка Антона, он дописывает смс, отправляет и через пару секунд приходит ещё одно сообщение. — А вот и список, тут всего двадцать три имени. Глянь.       — А с чего ты решил, что только тому, кто посещал эти страны, мог понравиться этот цветок?       — Ой, бля, Шастун! — Серёжа устало выдыхает. — Потому что я так решил. Про этот цветок незнающий человек в жизни не услышит, а зная твой круг общения, у тебя нет знакомых-цветоводов, в которых ты бы мог втюриться. Так что поменьше вопросов — смотри и выбирай нужного мужика.       И отдаёт телефон Антону. Тот берёт его и смотрит на парней.       — Может, ты с кем-то из них знаком, а ещё, если мы рассматриваем теорию триггера, то пересёкся на работе.       — Я же зайти в свой отдел толком не успел.       — Значит, Волю исключаем. Смотри давай.       Шастун смотрит в телефон, а в нем просто открыт файл HTML со списком. В списке три столбца: ФИО, фото и страна, в которой был.       «Илья Викторович Соболев — Мексика»       «Сергей Сергеевич Орлов — США»       «Евгений Андреевич Чебатков — США, Канада»       «Александр Сергеевич Малой — Мексика»       Большую часть имен и лиц он видит вообще впервые, он уже усомнился в этой затее, пока его глаза не натыкаются на то самое имя.       «Нет, нет, нет. Это же шутка? Ну не может такого быть. Правда же?»       Увидев, что Шаст завис и пялится в экран телефона, Серёжа с Димой поняли — нашел.       — Ну так кто твой голубок?       Антон поворачивает телефон и тыкает в имя.       «Арсений Сергеевич Попов»