***
Юнхо очень расстроен тем, что его новый младший брат не оказался в пределах его видимости. Сонхва видит, как тот хандрит, и хотя Сан и Чонхо пытаются вывести его из подавленного состояния, их усилия оказываются тщетными. Сонхва не может не закатить глаза и не улыбнуться тому, как его старший сын вжался в угол дивана, капризно сложив руки на груди и надув губы. Наблюдая за тем, как его дети ведут себя подобным образом, не боясь проявлять эмоции, не боясь быть плаксивыми и вести себя по-детски, он отвлекается от того факта, что Уён до сих пор не вышел и даже не подаёт признаков жизни. Вот о чём идёт речь — о том, чтобы сделать всё правильно. Ведь дети должны проводить детство, как подобает их возрасту, а не как взрослым, обременённым ответственностью, травмами и болью. У Сонхва и Хонджуна было счастливое детство, из-за этого они чувствуют себя привилегированными. И он хочет отплатить судьбе за такой подарок. Если он сможет дать одному ребёнку шанс на лучшую жизнь, он будет счастлив, если же он сможет сделать это для всех пятерых-шестерых — это будет достижением. Сонхва понимает, что это тяжело, это было тяжело с самого начала, даже когда у них был только Ёсан. Однако со временем они брали всё больше детей под свою опеку, из-за чего он чувствует себя в долгу перед ними. Что, если они пытаются сделать больше, чем могут на самом деле? А если им действительно следовало остановиться на Ёсане, Юнхо или Минги? Может быть, они перегнули палку и не дали своим детям то, чего те заслуживают? Однако какая альтернатива у них была? Стоять в стороне и видеть, в какую семью попал Чонхо? Или Уён? Конечно, они могут стараться лучше. У них дела обстоят лучше, и Уён тоже заслуживает того, чтобы они старались ради него. — А что, если он сбежал через окно? — внезапно спрашивает Сан, и у Сонхва кровь стынет в жилах. Он даже не подумал об этом: их жилые комнаты находятся на первом и втором этажах, а также часть первого этажа занята гаражом, и если кто-нибудь захотел бы сбежать через окно, то у него получилось бы. Он вскакивает со своего места, чтобы проверить Уёна, но голос Юнхо останавливает его. — Он не смог бы. Его окно можно открыть только с внешней стороны, я видел, когда заходил в комнату. — Зачем ты проверял окно? — спрашивает Чонхо одновременно с тем, как Сан произносит «вот гадёныш». Он был вознаграждён подушкой, летящей в его сторону. Сонхва просит прекратить их перепалку, но не может удержаться от смеха над их выходками. — Вместо того, чтобы просто сидеть, не хотите помочь мне приготовить ужин? — У меня так много домашней работы. Мне нужно сделать её прямо сейчас! — заявляет Чонхо, вскочив с дивана и убегая в их с Саном комнату. — Мне нужно ненадолго отлучиться, — неожиданно говорит Юнхо. — Что? Почему? Куда ты пойдёшь? — признаться честно, Сонхва рад тому, какие вопросы задает Сан. Он всегда гордился тем, что не ограничивал детей, давая им свободу действий. Сейчас не поздний вечер, но планов как таковых ни у кого не было — словом, нет причин не выйти из дома, если Юнхо так хочет. Тем не менее, Сонхва не нравится неопределённость, с которой Юнхо сообщил о своём желании отлучиться, ведь обычно дети сообщают ему о своих планах. — Не твоё дело, я просто прогуляюсь, — говорит Юнхо, но в его словах есть что-то такое, что даёт Сонхва веские основания подозревать, что Юнхо хочет сделать не только это. Он вздыхает, но видно, что Юнхо не хочет больше ничего говорить, и если он сейчас не вмешается, Сан никуда его не отпустит. — Ты вернёшься к ужину? — вместо этого спрашивает он, и Юнхо смотрит на Сонхва так, словно у него выросла ещё одна голова. — Да, конечно, омма. Это будет часа через два или около того. — Просто спрашиваю, позвони мне, если будешь задерживаться. С этими словами Юнхо встаёт, чтобы переодеться из школьной формы, а после в прихожей он кричит «люблю тебя!» и уходит. — Похоже, сегодня ты избранный, Санни, — говорит Сонхва, и Сан кивает в знак согласия. — Сейчас я проверю Чонхо и подойду. — Давай, я буду ждать на кухне. Сонхва задаётся вопросом, наступит ли когда-нибудь время, когда Сан не будет волноваться из-за того, что Чонхо остаётся в одиночестве. Он знает, что Сан больше не напуган так, как раньше, он знает, что дома Чонхо ничего не угрожает. Однако по прошествии полутора лет Сан не может полностью избавиться от тревоги. Это происходит приступами, иногда Сан кажется полностью расслабленным в течение нескольких недель, а затем что-то снова вызывает тревогу, и он некоторое время почти без перерыва проверяет Чонхо. Приступы со временем стали реже, и терапевт Сана сказал, чтобы он не обращал на это внимания; пусть Сан проверит, убедится, что всё в порядке, чтобы он мог успокоиться. Сонхва рекомендовали говорить об этом только тогда, когда Сан затронет эту тему самостоятельно. Так они и поступили. Сонхва достаёт из холодильника свежие ингредиенты и промывает их, когда входит Сан. — Можешь порезать вот это, — дает инструкцию Сонхва, указывая на лук, который он положил на стол. — Почему ты хочешь увидеть, как я плачу? — драматично скулит Сан, и Сонхва стряхивает воду с пальцев в сторону мальчика. После этого Сан без протестов нарезает лук, а Сонхва возвращается к своему занятию. — Можно мне промыть рис? — спустя пару минут спрашивает Сан, протягивая Сонхва миску с нарезанным луком. — Уверен? — спрашивает Сонхва, наполовину удивлённый, наполовину смущённый. — Рис приятно промывать, — пожимает плечами Сан, и Сонхва не может с этим поспорить. Некоторое время они работают в тишине, и Сонхва с удовольствием проводит время один на один с Саном. Когда в доме так много детей, иногда бывает трудно уделить внимание всем в равной степени, но Хонджун и он пытаются выкроить несколько тихих моментов каждому из своих детей. — Новый парень останется? — внезапно спрашивает Сан. Сонхва требуется немного времени, чтобы ответить. — Мы ещё не знаем, — он решает спросить, — ты бы хотел, чтобы он остался? — Я ещё не знаком с ним, — пожимает плечами Сан. — Ммм, это правда. Но дом уже переполнен. Как бы ты отнёсся к тому, что кто-то ещё будет жить здесь постоянно? — Разве это имеет значение? Сонхва удивлённо спрашивает: — Почему это не должно иметь значения? — Это не мой дом, — трезво заявляет Сан. В этой фразе нет никакой смысловой нагрузки. Сонхва понимает, что Сан не испытывает негативных чувств по поводу сказанного, он просто… бессилен, может быть, или слегка озадачен тем, почему Сонхва вообще задал свой вопрос. — Конечно, это твой дом. Вы с Чонхо имеете право голоса, точно так же, как и Ёсан, Юнхо и Минги, как и мы с Хонджуном. — Значит, если он мне не понравится, то он не останется здесь? — скептически спрашивает Сан. — Мы обсудим это, посмотрим, откуда берутся эти чувства, и на основании этого примем решение. Он точно останется на две недели, скорее, на месяц, а после этого… посмотрим, как обстоят наши дела. — Юнхо сказал, что он всё равно останется, — говорит Сан. Он прекращает свои действия и его взгляд теперь сосредоточен на Сонхва. Сонхва слегка хихикает. — Неужели он говорил об этом? — Да. — Я думаю, что если у нас всё получится, то он должен остаться здесь. У него должен быть хороший дом. — Он хороший? — Я же говорю, он ещё не выходил из комнаты, так что я не могу ответить на этот вопрос, не строя предположений. Но он через многое прошёл. — Как Чонхо. — Как Чонхо, — соглашается Сонхва, — как и все вы. — И если он будет хорошим и понравится всем нам, то он останется? — Есть ещё несколько факторов, которые нужно учитывать. — Например? — Например… нам нужно будет поговорить с судьёй о том, может ли это помешать процессу усыновления, — Сонхва задерживает дыхание и поворачивается к Сану, чтобы уделить ему всё своё внимание. Еда на плите слегка шипит. — Вы не усыновите нас? — спрашивает Сан и выглядит подавленным при этой мысли. Сонхва шокированно распахивает глаза. — Нет-нет, Сан, мы обязательно усыновим вас обоих. Я не это имел в виду. Но судья может счесть ситуацию слишком нестабильной, если мы возьмём на воспитание ещё одного ребёнка в середине процесса усыновления; в таком случае нам придётся учесть и это при принятии решения. — Вы точно собираетесь усыновить нас? — Да, Сан. Мы с Хонджуном сделаем всё, что в наших силах, чтобы это произошло, — обещает Сонхва. — Хорошо, — говорит Сан и наклоняется в сторону, чтобы взглянуть на еду, — я собираюсь проверить Чонхо, мне нужно вернуться, чтобы помочь тебе? Сонхва замечает, что Сан сейчас немного встревожен. Наверное, ему не следовало так открыто обсуждать с ним такие темы, ведь в этом году мальчику исполняется всего пятнадцать лет. С другой стороны, они с Хонджуном пообещали, что будут честны с мальчиками. Иногда просто трудно понять, где проходит грань между честностью и защитой. — Нет, ты можешь отдохнуть, Санни. Спасибо за помощь. Я позову вас, когда всё будет готово. Сан кивает и выбегает из кухни, снова оставляя Сонхва наедине со своими мыслями. Он решает проверить, как там Уён — или, по крайней мере, посмотреть, не трогали ли еду. Когда он добирается до коридора, то с удивлением видит Юнхо, который сидит на полу коридора, прислонившись к двери Уёна. Кажется, тот разговаривает с младшим через неё, а рядом с ним на полу лежат пакеты с разными видами конфет и батончиков. Он подходит чуть ближе, и как раз вовремя, чтобы услышать слова Юнхо: «Эта — моя любимая, но она слишком большая, я не могу просунуть её под дверь. Попробуй вот это, — он просовывает под дверь жевательную конфету со вкусом клубники. Сонхва даже не заметил, как Юнхо вернулся домой. Наверное, тот вёл себя очень тихо, поскольку обычно ни у кого из его детей не хватает такта закрывать входную дверь с нормальной громкостью. — У меня есть и другие вкусы, но большинству нравится клубника. Давай я открою апельсиновые. И пока Юнхо выполняет то, что говорит, он, наконец, замечает Сонхва. Он похож на оленя, попавшего в свет фар, но при этом нахально подносит указательный палец ко рту, чтобы Сонхва не задавал вопросов. Сонхва скрещивает руки на груди и прислоняется к стене, с любопытством ожидая, что же будет дальше. — В общем, после меня к семье присоединился Минги, он тоже высокий, но я выше. Ему очень нравится математика, он просто обожает её. Он очень классный. Ещё он умеет играть на гитаре. В прошлом году на его день рождения Сонхва и Хонджун подарили ему новую гитару. Он приехал примерно пять лет назад, чуть меньше чем через год после меня. Минги действительно забавный, но его ноги пахнут ужасно. Сонхва слегка наклоняется к Юнхо и качает головой таким образом, который, как он надеется, передаёт «я очень горжусь тем, что ты делаешь, но, пожалуйста, не втаптывай своих братьев в грязь». Юнхо невинно пожимает плечами, и Сонхва интерпретирует это как «ты научил меня быть честным», и он не может с этим поспорить. — Не знаю, любишь ли ты миндаль, но думаю, что он вкусный. Он шоколадный и липкий одновременно. Юнхо запихивает один из батончиков под дверь. Тот пролезает с трудом, и Сонхва уверен, что в процессе он немного сплющился, но в конечном итоге оказался на другой стороне. — После Минги какое-то время к нам никто не присоединялся, но год и восемь месяцев назад пришли Сан и Чонхо. Они братья. То есть, мы все братья, но они были братьями до того, как приехали сюда, так что они как бы двойные братья или что-то в этом роде. Чонхо — самый младший, он на год младше всех нас. Поначалу он тоже был напуган, но теперь всё в порядке, сейчас с ним всё хорошо. Сан был очень пугающим, когда только пришёл, всё время говорил «убирайся» и «если ты прикоснешься к нему, я убью тебя», но сейчас он успокоился. Теперь он… Сонхва решает, что ему следует оставить их наедине. Он не может быть уверен, что Уён на самом деле обращает внимание на то, что говорит Юнхо, или ест предложенные сладости, но оставаться здесь кажется нарушением личного пространства. Вместо этого он идёт на кухню и понижает температуру блюд, чтобы они перестали готовиться, но оставались тёплыми — ничего страшного, если сегодня они поужинают чуть позже.Часть 3
16 октября 2023 г. в 01:53
— Хэй, Уён, — Сонхва зовёт подростка через дверь, — я собираюсь поработать в своем кабинете, но если тебе что-нибудь понадобится, пожалуйста, не стесняйся подняться наверх. Я разогрел еду, было бы здорово, если бы ты что-нибудь съел.
Он ненадолго замолкает, давая шанс Уёну ответить, а после продолжает:
— Я знаю, что это страшно, но мы здесь ради тебя. Я, Хонджун, Чэюн и остальные ребята тоже. Возможно, в это трудно поверить, но здесь ты в безопасности.
Несмотря на то, что Сонхва ни на что не надеется, он выжидает ещё несколько секунд. Мужчина разочарован, что в ответ он получает лишь тишину. С удручённым вздохом он отправляется наверх, прихватив с собой папки, чтобы запереть их в шкафу, где хранятся документы остальных детей. Пожалуй, это единственная вещь в доме, которая находится под замком, и мальчики знают, что не стоит пытаться её открыть. Сонхва уверен, что шкаф не нуждается в блокировке, он верит, что мальчики не стали бы читать их, если бы мужчина предупредил детей. Однако информация внутри файлов конфиденциальна, поэтому они всегда держат их под замком.
Работа продвигается медленно, поскольку мысли Сонхва продолжают возвращаться к Уёну и будущему его семьи. Хонджун писал ему несколько раз, но Сонхва так и не нашёл смелости ответить. Он знает, что сделает всё возможное, лишь бы удержать Уёна вместе с ними, и прекрасно осознаёт, что это решение он принял самостоятельно. Он не посоветовался ни с Хонджуном, ни со своими детьми. И да, окончательное решение ещё не принято, сначала нужно посмотреть, как присутствие Уёна влияет на повседневную жизнь семьи, гармонию, функциональность — если окажется, что Уён негативно влияет на других детей, Сонхва знает, что они не смогут позволить ему остаться.
В глубине души он мечтатель и оптимист. В его фантазиях уже есть картинка, как их семья пополняется восьмым членом — Уёном.
Он не решается написать ответное сообщение, но практически уверен, что Хонджун согласится с ним, как только узнает, через что прошёл Уён. Очень трудно повернуться спиной к тому, кто многое пережил, а они с Хонджуном никогда не умели отказывать нуждающимся в помощи.
Сонхва заставляет себя сфокусировать взгляд на экране перед ним. Он работает внештатным консультантом в маркетинговых фирмах, и время от времени, когда предоставляется возможность, читает университетские курсы или гостевые лекции. Прямо сейчас он работает с компанией по производству хлопьев, обсуждая различные типы рекламных стратегий с её руководителем — это одна из самых скучных работ, за которую он когда-либо брался, но теперь уже слишком поздно отказываться от неё.
Он просматривает некоторые идеи, присланные ему командой компании, и видит, в чём у них проблемы, но его мозг не может сейчас сфокусироваться на решении. Он закрывает электронное письмо, закрывает все открытые документы, закрывает браузер и отодвигает клавиатуру в сторону. Вместо этого он кладёт перед собой графический планшет и начинает рисовать, мысленно отвлекаясь. Он думает о своей семье, Хонджуне, о тех вещах в жизни, которые имеют значение.
Примерно через десять минут он чувствует себя спокойнее. Он берёт телефон и звонит Хонджуну. Обычно он не звонит в рабочее время, но если ему повезёт, то Хонджун сейчас на обеденном перерыве — как будто Хонджун вообще когда-нибудь делает перерыв на обед — и сможет ответить на звонок.
— Сонхва, — Хонджун отвечает, и в его голосе слышится облегчение—упс, думает Сонхва, может, ему следовало написать ответ в тот миг, когда он увидел сообщения своего мужа, — как всё прошло с Чэюн?
— Всё плохо, Хонджун, это действительно очень плохо. Я… — он делает глубокий вдох, глаза снова грозят наполниться слезами, — я не хочу вдаваться в подробности по телефону, но… я не думаю, что смогу отпустить его через месяц. Джун, всю жизнь его бросали и издевались над ним, я не могу… я не могу быть частью этого.
Теперь, когда он высказал то, что его гложило, Сонхва чувствует себя лучше.
— Хорошо, — просто отвечает Хонджун, — мы сделаем всё, что в наших силах.
Сонхва тихо хихикает.
— Ты игнорировал меня, потому что беспокоился о том, что я скажу? — спрашивает Хонджун через секунду. Отсутствие ответа со стороны Сонхва, похоже, стало для Хонджуна достаточным аргументом. — Детка. Мне кажется, что всё это было ясно ещё вчера вечером, до того, как он приехал и ты поговорил с Чэюн, — ещё одна пауза: — Как дела у мальчика?
— Я не знаю, — шепчет Сонхва, и в его голосе звучит настоящее отчаяние, — он не выходит из своей комнаты. Он подсунул стул или что-то под ручку, я не могу до него добраться, и он не отвечает ни на один из моих вопросов.
— В конце концов он выйдет, Хва. Дай ему ещё немного времени, он только что выбрался из очень плохой ситуации и, наверное, до смерти напуган.
— Спасибо, — говорит Сонхва, ему не нужно объяснять причины благодарности. Хонджун всегда умел заземлить его и читать мысли, и этот раз не стал исключением.
— Я могу прийти домой сегодня пораньше, — говорит Хонджун. Сонхва качает головой, хотя Хонджун этого не видит. Он ценит предложение Хонджуна, но отказывается от него.
— Всё в порядке, ты и так опоздал на работу. Сегодня Минги и Ёсан ужинают у Джисона, так что у меня меньше забот, и я знаю, что у тебя скоро дедлайн.
— Позвони мне, если передумаешь, я серьёзно.
— Я знаю, — Сонхва улыбается в трубку, — я люблю тебя. Мне пора возвращаться к работе, и тебе, наверное, тоже, прости за беспокойство.
— Я люблю тебя, ты справишься.
После того, как Сонхва кладёт трубку, он чувствует, что ему становится легче дышать. Он и не осознавал, как сильно его это беспокоило. Он убирает планшет и приступает к работе. У него есть ещё около пяти часов, прежде чем нужно будет готовить ужин, а до возвращения детей из школы — всего четыре; сейчас самое время продать немного хлопьев.