Like Sun to the Darkest Days

      Когда Сонхва просыпается, то автоматически поворачивается лицом к Хонджуну и лениво обнимает его. За последние несколько лет это стало их утренним ритуалом, и особенно в те дни, когда они встают вместе, это словно вдыхает жизнь в отяжелевшие от сна конечности Сонхва. Однако проблема в том, что его рука касается матраса, а не мужа, на что он не рассчитывал. Поначалу это лишь немного смущает его, появляется складка между бровями, ведь только что был разрушен крошечный момент ощущения Хонджуна рядом с ним и утренних объятий — чистейшей формы близости между ними. И вдруг его охватывает паника.       Не то чтобы паника, но определённо чувство дискомфорта и беспокойства — если Хонджун не с ним в постели, то где же он? Обычно его муж не встаёт в это время, это на него не похоже. Неужели он вчера вообще не пришёл домой? Может, что-то случилось по дороге домой? Сонхва знает, что Хонджун — хороший и осторожный водитель, но это не означает, что другие водители могут быть очень хорошими или осторожными.       Энергия, отличная от той, что даёт ему Хонджун, проходит через его тело — это чистый адреналин.       Он вскакивает и тем же движением хватает свой телефон, чтобы посмотреть, нет ли непрочитанных сообщений от Хонджуна. Так и есть.

Еду домой, увидимся утром X

      Отметка времени показывает девять минут первого. Он немедленно набирает номер, желая, чтобы трубку взял его муж. Тот не отвечает — обычно это ничего не значит, потому что Хонджун часто ставит телефон на режим «не беспокоить», а потом забывает включить уведомления, но прямо сейчас у Сонхва кровь стынет в жилах. Он в спешке выходит из комнаты, уже прикидывая, какие больницы находятся ближе всего к дому и компании Хонджуна, и хочет найти их номера в интернете, когда внезапно перед ним появляется Ёсан с обеспокоенным выражением лица. Это иррационально подтверждает самые глубокие страхи Сонхва, и он трясёт головой, чтобы прояснить ситуацию. Откуда у Ёсана может быть информация, которой у него нет? — Вы с аппой разводитесь? — спрашивает он ни с того ни с сего, и ответная реакция Сонхва становится просто ошеломляющей. — Чт… Что? — бормочет он, пару раз моргая и пытаясь понять, как Ёсан пришёл к такому выводу, но безуспешно. — С чего ты взял?       Ответ Ёсана он слышит вполуха, и Сонхва виновато замечает, что телефон тяжело давит в его руке, и он хочет снова попробовать позвонить Хонджуну. — Потому что аппа спит на диване. Почему он спит на диване, если у вас двоих всё в порядке? — спрашивает Ёсан. — Извини, Ёсан, я не могу на самом деле… говорить с тобой… что? Что ты сказал?       Слишком много всего произошло этим утром, учитывая, что ещё только шесть, и мозг Сонхва с трудом успевает за всем уследить. — Аппа… спит на диване? — говорит Ёсан, теперь его голос звучит неуверенно, и всё напряжение мгновенно покидает тело Сонхва. Он прислоняетя к стене, чувствуя слабость. — О, слава богу, — выдыхает он. Сонхва не может удержаться от того, чтобы не покачать головой. Хонджун всегда говорит, что Сонхва слишком много беспокоится, и тот, вероятно, прав — глядя на его текущее состояние, Хонджун определённо прав. — Это хорошо? — спрашивает Ёсан. Теперь он говорит так, будто Сонхва сошёл с ума, и мужчина не может его за это винить. Он издаёт хриплый смешок. — Да, наверное, он просто не хотел меня будить. Вчера он очень поздно пришёл домой, — это только полуправда, однако Ёсану не нужно знать, что он сам сбит с толку из-за того, что Хонджун не лёг к нему в постель. Они говорили об этом много лет назад и пришли к однозначному выводу, что Сонхва всегда предпочтёт, чтобы Хонджун был рядом с ним, независимо от времени, независимо от того, разбудит ли он его случайно. Сонхва понятия не имеет, почему Хонджун нарушил их соглашение. — Мы точно не разводимся. — Гм. Хорошо, — говорит Ёсан, медленно отступая с поднятыми руками—маленький драматичный мальчишка, но на его лице читается облегчение. — Остальные уже встали? — спрашивает Сонхва, уже наперёд зная ответ на свой вопрос. Ёсан усмехается, подтверждая предположение Сонхва. — Не мог бы ты их разбудить? А я пока разберусь с диванным квартирантом.       Ёсан драматично ворчит, но направляется в комнату Минги. Умный ребёнок, решил начать с самого лёгкого на подъём брата.       Он направляется в гостиную и чувствует себя намного спокойнее, зная, что найдёт там своего мужа, спящего целым и невредимым.       Зрелище, которым его встречают, заставляет его сердце замереть. Иногда он не может смириться с тем, что его разум и тело всё ещё реагируют на Хонджуна таким образом. У него кружится голова от того, что даже после долгих лет брака и пятерых детей, добавившихся за долгий срок, он всё ещё падает в обморок от переизбытка эмоций, когда видит мужа.       И что он видит? Хонджун спит полусидя-полулёжа, положив подбородок на грудь, в уголке его рта капает слюна. Вокруг него обёрнуто одеяло — «священное» одеяло Юнхо, если быть точнее. О чём, чёрт возьми, думал Хонджун прошлой ночью? В общем, зрелище не для слабонервных. Сонхва задаётся вопросом, не сделал ли Ёсан, несмотря на свои опасения по поводу надвигающегося развода, фото для последующего шантажа.       Он качает головой и стягивает с Хонджуна одеяло. Мужчина сразу же просыпается, явно дезориентированный. — Что? — красноречиво спрашивает он и Сонхва хихикает. — Именно этот вопрос я хотел задать тебе. — А? Зачем ты украл моё одеяло?       Хонджун явно ещё не проснулся. — Я спасаю тебя от гнева Юнхо, — говорит Сонхва, и замешательство на лице Хонджуна становится ещё более заметным. Он заставляет себя принять сидячее положение и, кажется, начинает осознавать, что его окружает. — Я в гостиной, — заявляет он. — И ты использовал одеяло Юнхо. Остаётся только молиться, что Ёсан не сфотографировал тебя в качестве доказательства, когда зашёл в гостиную. — Почему я… оу… О, чёрт. Вот дерьмо. Я заснул. Чёрт. Я не хотел засыпать, — лихорадочно говорит Хонджун, проводя рукой по лицу. Затем он поднимает удивлённый взгляд и говорит в изумлении: — Я не брал одеяло Юнхо. Я бы никогда этого не сделал. — Ну, видимо, вчера ты об этом не думал, — смеётся Сонхва. — Нет. Сонхва, я не брал. Я знаю, что не делал этого. Что… Я собирался остаться и подождать, пока Уён приготовится ко сну. Должно быть, я заснул, а он… — Хонджун не заканчивает свою мысль. — Ты ждал Уёна? Что? — он садится рядом с Хонджуном. — Объясни, что вообще происходит?       Сонхва не совсем понимает, как Уён связан со всей этой ситуацией; честно говоря, он ещё толком не подумал о мальчике — уже второй раз за сегодня он чувствует себя виноватым, ему срочно нужно вернуть свою репутацию родителя. Он слишком запаниковал из-за того, что Хонджуна не было рядом с ним. — Прости, я сейчас объясню, извини, я не думал, что усну, — откашливается Хонджун, — я пришёл домой около половины второго? Может быть, чуть позже. Я пошёл на кухню, чтобы поесть.       Хонджун бросает извиняющийся взгляд на Сонхва, но тот просто кивает, не желая заострять внимание на том, что его муж снова пропускает ужин, чтобы поработать, а скорее желая услышать продолжение истории. Однако фортуна не на его стороне, потому что в этот момент в комнату врывается Минги. — Омма, ты не видел мой галстук?       Что ж, сейчас самое подходящее время, чтобы снова начать играть в родителей. Ему придётся подождать, чтобы услышать о ночных похождениях Хонджуна. — Он в прачечной, — говорит он, вставая. Сонхва не знает, где иногда находится голова Минги. Он буквально был тем, кто замочил галстук в воде с мылом, прежде чем повесить его сушиться в прачечной, потому что в доме Джисона на него попало немного соуса.       Из комнаты Сана и Чонхо раздаётся крик «оставь меня в покое!», и Сонхва опасается за того, кто пытался разбудить Сана — если бы Ёсан правильно воспользовался своей возможностью, он мог бы убедить Юнхо взять на себя эту задачу. Он с сожалением смотрит на Хонджуна. Ему хочется разобраться в ситуации как можно скорее, но утро — не лучшее время для душевных разговоров, и сегодняшнее утро не исключение. — Я догоню тебя позже, — говорит Хонджун, — мне нужно до конца проснуться, затем я прослежу, чтобы Сан не убил того, кто его будил, и проверю Уёна.       Сонхва кивает. Он благодарен за то, что они с Хонджуном работают слаженно и эффективно. Большую часть времени они работают как один мозг, и если кто-то из них чувствует себя слишком напряжённо, другой легко улавливает это и берёт на себя управление. Его мать часто спрашивала, кто в их отношениях мужчина, а кто женщина — с тех пор она сильно изменилась, — но даже если бы он хотел применить к их отношениям устаревшие, стереотипные гендерные роли, он бы не смог этого сделать. Они оба делают всё. У обоих успешная карьера, и оба заботятся о детях и домашнем хозяйстве. В какие-то недели Сонхва больше дома, а в какие-то Хонджун. Это их устраивает.       Интересно, что дети называют его омма, но он никогда не чувствовал, что это означает то же самое, когда его мама спрашивает, кто глава в их доме. Дети не воспринимают его как маму в буквальном смысле, это была просто глупая фраза, вылетевшая из рта Минги в какой-то момент, когда он был в полусонном состоянии, над которой Ёсан и Юнхо смеялись, пока она не прижилась. Это никогда не беспокоило Сонхва, как раз наоборот, он с гордостью носил звание матери.       Он одаривает мужа нежным поцелуем, на который Хонджун улыбается, а затем идёт на кухню. Технически мальчики уже достаточно взрослые, чтобы готовить себе завтрак, но Сонхва любит заботиться о близких, и приготовление завтрака — часть этой заботы. Если он готовит еду, пока дети собираются, это также даёт им достаточно времени, чтобы поесть вместе. Или хотя бы часть трапезы.       Это всегда суматоха: мальчики приходят на кухню в разное время, делают домашнее задание в последнюю минуту, снова встают, чтобы собрать свою спортивную одежду, школьные принадлежности, учебники, но Сонхва не может представить свою жизнь другой.       Он как раз раскладывает еду по тарелкам, когда на кухню входит Ёсан. Его сын автоматически берёт тарелку и садится за стол. — Сани, пожалуйста, расставь остальные тарелки, — мягко говорит Сонхва, и хотя он чувствует, как Ёсан закатывает глаза, мальчик делает то, что ему говорят. — Спасибо. — Так почему же аппа спал на диване? — спрашивает он, и Сонхва должен был догадаться, что Ёсан не из тех, кто оставляет подобное без внимания. Он поворачивается, чтобы посмотреть на сына с нежной улыбкой на лице, хотя вся ночь по-прежнему остаётся загадкой, которую ему очень хочется разгадать. — Он заснул случайно; должно быть, просто хотел присесть на минутку. Он очень поздно вернулся домой, — отвечает Сонхва. — Тогда почему ты был так напряжён? — Что? — Раньше. Когда ты вышел из комнаты, то выглядел обеспокоенным. — Хм, — соглашается Сонхва, — я не знал, где Хонджун. Я подумал, что что-то могло случиться по дороге домой. — А, я думаю, в этом есть смысл, — Ёсан поворачивается к своей еде и начинает есть как раз в тот момент, когда Минги и Юнхо входят, чтобы тоже подкрепиться.       Вскоре за ними входит Хонджун, слегка кивнув Сонхва с улыбкой. Сонхва улыбается ему в ответ, надеясь, что это означает, что общение Хонджуна с Уёном прошло хорошо. Это, конечно, не связано с успехом на фронте Сана и Чонхо, поскольку ни один из них не следует за ним.       Остальная часть их утра, по сравнению с другими, проходит относительно спокойно. Чонхо и Сана нужно ещё раз разбудить, но в этом нет ничего нового, и они вовремя собираются, поблагодарив Сонхва за завтрак. Сонхва нравится, что их мальчики ценят семейное время по утрам — да и вообще семейное время. Иногда он разговаривает с другими родителями из школы и слышит их истории о том, как они почти не видят своих детей. Кажется, что семья Пак-Ким — почти аномалия, и Сонхва не собирается жаловаться.       Обычно он отвозит детей в школу в те дни, когда остаётся дома, но сегодня он снова просит их сесть на автобус. Мальчики охотно соглашаются, понимая, что в доме есть ещё один человек, о котором нужно позаботиться.       После того, как они уходят, Хонджун рассказывает ему о прошлой ночи, и Сонхва не может не расплакаться от облегчения. Уён поел, принял душ и общался, пусть и совсем немного. — Он был так напуган, Хва, — говорит Хонджун. Он уже пару раз повторил это на протяжении всей истории, — я не думаю, что когда-либо видел, чтобы кого-то так сильно трясло.       Сонхва просто кивает, сохраняя молчание. Когда Уён прибыл, совершенно невозмутимый и, может быть, даже немного язвительный, Сонхва подумал, что они смогут с этим справиться. Они уже работали с этим раньше. Но затем Уён заперся в комнате, и это нарисовало им совершенно новую картину. Или, может быть, не новую, но добавившую очень важную информацию. Там, где Сан был готов драться и просто злиться на мир, Уён использовал язвительный облик, чтобы скрыть, насколько он на самом деле напуган. Его неожиданная встреча с Хонджуном на кухне стала тому подтверждением. Он не склонен к насилию, сказал Хонджун сразу после того, как рассказал ему, что тот поднял на него нож, и Сонхва, выслушав полный рассказ, не может не согласиться с ним. Им всё равно придётся действовать осторожно: кто знает, как бы поступил Уён, если бы Хонджун действительно загнал его в угол и заставил действовать. — Не мог бы ты рассказать мне немного подробнее о том, что тебе сказала Чэюн? — спрашивает Хонджун, и из-за всего, что произошло за последний день, Сонхва почти забыл, что Хонджун ещё не знает всего, что ему известно. Сонхва понимает, что не хочет рассказывать Хонджуну об этом. Не потому, что он думает, что Хонджун не должен знать, а потому, что он не хочет этого говорить. Мысль о том, что придётся всё объяснять Хонджуну… произносить эти слова, заставляет Сонхва содрогнуться. Мальчика изнасиловали. Над ним издевались, морили голодом и изнасиловали. Эти слова заставляют желчь на секунду подступить к его горлу. — Ты в порядке, детка? — спрашивает Хонджун, нежно положив руку между лопаток Сонхва. — Да, — хрипит Сонхва, поглядывая на дверь. Он не знает, удалось ли Хонджуну поговорить с Уёном ранее, и он не хочет начинать говорить об этом, если есть вероятность, что Уён зайдёт в комнату. Он говорит об этом Хонджуну. — Это справедливо, — отвечает Хонджун, — Уён хотел дождаться, когда мальчики уйдут. А может, я просто прочитаю файлы?       Сонхва на это отмахивается. Он ценит предложение и не удивлён, что Хонджун заметил его дискомфорт, но принять его предложение кажется слабостью, как бы сильно он этого ни хотел. — Прости, — начинает он, — просто это очень много, и я…       Сонхва на мгновение закрывает глаза, снова открывает их, смотрит на дверь и, не заметив за ней ни движения, ни звука, продолжает, хотя и не без того, чтобы схватить Хонджуна за руку. Его голос выходит настойчивым, почти сердитым шёпотом. — Его изнасиловали, Джун, много раз, вероятно, когда он был привязан к чёртовой кровати… на несколько недель, а то и месяцев. Они проводят тесты ДНК, чтобы подтвердить, что это был его отец. Он весь в синяках и истощён. Он не был в школе с тех пор, как закончились экзамены. Его мама умерла, и его просто перебрасывали из одного места в другое и обратно к отцу. Ему придётся повторить прошлый учебный год. Он кричал на медсестёр, когда им приходилось осматривать его. Он боится прикосновений, он…       Сонхва чувствует, как Хонджун сжимает его руку. — Всё в порядке, тебе не нужно продолжать. Я прочитаю документы, — заверяет он, и на этот раз Сонхва кивает. Его рассказ был сплошным потоком сознания, без какой-либо структуры. — Как бы мне хотелось избавить его от боли, — шепчет Сонхва, и Хонджун кивает, явно думая о том же. — Мы сделаем всё возможное, чтобы помочь ему, — обещает Хонджун, — сейчас я заварю чай, а потом мы составим список дел на сегодня и ближайшие дни. Подготовим план действий. — Да, — соглашается Сонхва. Они проделывали это со всеми своими детьми, и это всегда помогало. Списки выглядели по-разному для каждого ребенка. Список Ёсана был коротким, возможно, потому что он появился первым, и у них ещё не было чёткого представления о том, что нужно при появлении нового ребенка. С Минги пришлось повозиться дольше всего, так как по факту автокатастрофы, в которой погибли его родители, велось полицейское расследование — пьяный водитель, возможно, источник утренней паники Сонхва, — и потому что Минги нуждался в более срочных сеансах терапии. Он находился в машине, когда погибли его родители, и это, безусловно, повлияло на него. Кошмары, к счастью, в последние месяцы случаются редко, но всё же время от времени всплывают.       У Сонхва есть ощущение, что список Уёна будет самым длинным.       Прежде чем Хонджун успевает встать, чтобы заварить чай, в дверь тихо и нерешительно стучат. Они мгновенно оборачиваются в её сторону — Сонхва уверен, что услышал хруст в шее Хонджуна. — Входи, — тихо говорит Хонджун, и дверь медленно открывается.