Like Sun to the Darkest Days

      Ни Сонхва, ни Хонджун не осмеливаются пошевелиться, когда входит Уён. Его собственная одежда была ему велика, но в свитере Юнхо он просто утонул. Его рук совсем не видно, а свитер заканчивается чуть выше колен. Сонхва уверен, что четыре Уёна легко поместились бы в нём, и он не может удержаться от воркования при виде восхитительного зрелища, хотя оно в равной степени и настораживает.       Уён не заходит далеко в комнату, предпочитая стоять между дверью и диванами. Кажется, мальчик морально подготовился к тому, чтобы войти, он не дрожит и не напуган. Сонхва понимает, что это ещё ничего не значит. Он не знает, что чувствует Уён в этот момент. Хочется надеяться, что со временем они станут лучше понимать его, и Уён будет более открытым в проявлении своих эмоций. Однако на это может уйти немало времени. — Доброе утро, Уён, рад видеть тебя проснувшимся, — мягко говорит Хонджун, — хочу ещё раз извиниться за то, что заснул прошлой ночью. Я собирался дождаться тебя.       Уён кивает и обхватывает себя руками. Сонхва мягко улыбается ему и кивает в знак приветствия, когда Уён смотрит в его сторону. — Тебе удалось немного поспать? — спрашивает Хонджун. Уён переводит взгляд с одного на другого, и это очень быстро превращается в угадайку того, о чём думает Уён. — Неправильного ответа нет, — говорит Сонхва. Уён смотрит скептически, но всё равно отрицательно качает головой. Его ответ не удивляет Сонхва: мальчик едва держится на ногах. Может быть, именно поэтому он не дрожит и не боится, — с горечью думает Сонхва, — адреналин полностью иссяк. Если он вообще не мог заснуть с тех пор, как попал сюда, то это больше суток, и вряд ли он спал в больнице — и кто знает, как выглядел его график сна до этого. В лучшем случае, он не спал тридцать часов, в худшем… Сонхва не хочет этого знать. — Ты голоден? — Хонджун продолжает: — Сонхва приготовил завтрак, я могу снова подогреть тебе что-нибудь, — Уён качает головой. Сонхва жалеет, что не умеет считывать его жесты. Уён качает головой, потому что на самом деле не голоден, или говорит «нет», потому что думает, что могут быть последствия, если он согласится? Чувствует ли он себя обязанным говорить «нет»? Вчера вечером он ел очень поздно, так что есть вероятность, что он действительно не голоден, особенно если учесть, что его желудок не привык к частому приёму пищи. Сонхва терпеть не может незнание вещей, но ещё больше ему не нравится, когда Уён чувствует давление, чтобы объяснить свой ответ, поэтому он пускает всё на самотёк. — Тогда как насчёт того, чтобы присесть? Хонджун сказал мне, что мы должны убрать кровать. Мы вдвоём сделаем это сейчас, а ты немного отдохнёшь здесь и, может, выпьешь чаю? Устраивайся поудобнее.       Сонхва надеется, что они смогут немного приучить Уёна к этому пространству, заставить его сначала расслабиться без них, и, возможно, он сможет немного поспать здесь.       Уён как будто обдумывает это, но тоскливый взгляд на диваны, кажется, скрепляет сделку: «Хорошо», — шепчет он. Он подходит ближе к стене и движется вдоль неё, добираясь таким образом до одного из пустых диванов. Он стоит за ним, глядя неуверенно. Если он сядет сейчас, то окажется рядом с двумя ожидающими взрослыми. — Располагайся, мы с Хонджуном уже уходим, — предлагает Сонхва. — Возьми одеяло, я заварю тебе чай, а потом мы с Сонхва избавимся от каркаса. Где-то на этой неделе нам придётся съездить за мебелью, чтобы купить новую раму, которая тебе больше подойдёт, а до тех пор, боюсь, мы не сможем сделать ничего лучше, чем просто положить матрас на пол.       Уён выглядит сбитым с толку, но ничего не говорит, а просто терпеливо ждёт, пока Сонхва и Хонджун отойдут подальше.       Конечно, Сонхва чувствует облегчение, когда Уён наконец-то садится, он просто хочет, чтобы мальчик был более расслабленным. Тот сидит на краю дивана, застыв, как изваяние. Руки, сжатые в кулаки и образующие маленькие лапки из свитера, формально лежат на его коленях. Ни он, ни Хонджун не комментируют это, предпочитая покинуть комнату с улыбкой.       Улыбка исчезает, как только они оказываются на кухне, где Хонджун ставит чайник. — Это будет сложно, — говорит Сонхва, — что если мы не готовы? — Мы думали так же и с Ёсаном. А потом снова с Минги. А затем с Чонхо и, соответственно, с Саном, — твёрдо отвечает Хонджун. — Почему мы были так уверены с Юнхо? — Сонхва не может удержаться от смеха, а затем задумчиво добавляет: — И с Саном было больше проблем, чем с Чонхо. — Совершенно верно. Главное, что пока у нас это получалось, мы сделаем это снова.       Сонхва хочет разделять оптимизм Хонджуна, но это сложно. — Однако его прошлое так отличается от других. Как мы сможем уделить ему столько внимания и пространства, в которых он нуждается, когда у нас есть ещё пятеро детей, о которых нужно заботиться? Что если мы не сможем сделать для него достаточно? — Давай просто нальём ему чаю, позаботимся о постели, а потом сделаем следующий шаг и ещё шаг за ним. Он не пробыл здесь и двух дней. Он начал запираться в своей комнате, и с тех пор он поел, помылся и вышел по собственному желанию. Мы делаем это шаг за шагом. — Шаг за шагом, — соглашается Сонхва. — И если мы не справимся… — добавляет Хонджун, похоже, ему больно говорить, — Чэюн ищет для него хорошую семью. Если мы не сможем этого сделать, это сможет сделать кто-то другой.       Сонхва не комментирует, как неуверенно звучит Хонджун: он цепляется за слова, а не за подачу.       Когда чай готов, Сонхва предлагает Хонджуну пойти одному, чтобы немного разрядить обстановку. Сам он направляется в спальню Уёна.       Кровать выглядит нетронутой, за исключением небольшого углубления, на котором, как помнит Сонхва, сидел Уён после прибытия. Ему тоже было трудно? Приходилось ли ему заставлять себя выглядеть расслабленным? Может быть, Сонхва слишком много думает об этой ситуации?       Он вздыхает: возможно, он никогда не узнает ответа.       Поведение Уёна… непоследовательно, думает Сонхва, — когда он приехал, то вёл себя отстранённо, а затем, после внезапной встречи с Хонджуном подросток испугался, и сейчас он выглядит неуверенным во всём. Похоже, он вошёл с чётким представлением о том, чего ожидать, но их поведение каким-то образом сбило его с толку. Сонхва не знает, что делать с этой мыслью, поэтому сосредоточивает своё внимание на кровати.       Каркас довольно простой: разборка и перемещение не займёт много времени. Сонхва хватается за край матраса и начинает тянуть. Тот не тяжёлый, поэтому он легко снимает его с рамы и прислоняет к столу. Реечная рама — одна из тех, что сворачиваются в рулон, и, глядя на неё, можно сказать, что мама была права, говоря, что кровать неудобная.       Скручивать рейки легко, но неудобно, так как некоторые из них зацеплены винтами, и к тому времени, как Сонхва уже закончил, в комнату входит Хонджун. — У него есть чай, одеяло и пульт от телевизора, если он захочет что-нибудь посмотреть. Я оставил дверь приоткрытой. — Хорошо, — Сонхва поворачивается к мужу и мягко целует его, — думаю, мы должны просто выбросить всё это и купить новое.       Хонджун кивает, забирая рейки у Сонхва. — Я пока положу это в гараж, может, нам нужны инструменты оттуда? — Нет, думаю, всё необходимое находится в шкафу в прихожей. Сейчас принесу. Хорошо бы ещё и коробки перенести в гараж, чтобы было больше места, — отвечает Сонхва, и они оба переходят к выполнению поставленных перед собой задач.       Разборка рамы занимает совсем немного времени, не более двадцати минут. Они быстро переносят всё в гараж и кладут матрас на пол.       Хонджун с грустным видом заправляет кровать — уже не совсем кровать. — Когда мы сможем купить новую раму? Я не хочу, чтобы он слишком долго спал на полу, да и вообще не хочу, чтобы он спал на полу. — Посмотрим. Давай возьмём ручку и бумагу, и определим, что окажется в приоритете, — говорит Сонхва, взяв инициативу в свои руки и направляясь к кухне. Он игнорирует желание заглянуть в гостиную и, оглянувшись, видит, что Хонджун делает то же самое.       Спустя полчаса они составили относительно связный список дел, которые нужно сделать, и более-менее определённый порядок их выполнения. Некоторые пункты зависят от того, что уже сделано, и всегда можно взвесить, что они считают наиболее важным и что, по их мнению, повысит уровень комфорта Уёна прямо сейчас.       Одежда стоит на первом месте в списке, но для этого Сонхва и Хонджун должны сначала поговорить с Уёном, чтобы выяснить, какую одежду он хотел бы. После беседы с Уёном, нужно представить его остальным членам семьи подобающим образом, может быть, провести экскурсию по дому, узнать, что его устраивает, и узнать, не хочет ли он поскорее обратиться к психотерапевту. Прежде чем они перейдут к терапии с врачом, им нужно поговорить с Чэюн, выяснить, какие есть варианты, узнать, есть ли дополнительная информация из больницы, и, возможно, самим связаться с больницей. Им нужно узнать о вмешательстве полиции. О том, что полиция допросит Уёна, а это обязательно произойдёт. С одной стороны, Сонхва хочет оттянуть этот момент как можно дольше, а с другой — хочет, чтобы Уён смог оставить это позади как можно скорее. Если вообще сможет.       Им также нужно обсудить тему школы с Уёном: сейчас четверг, и он определённо не вернётся на этой неделе, но, учитывая то, как он ведёт себя с ними в данный момент, Сонхва сомневается, хорошая ли идея отправить его обратно уже в понедельник.       Кроме всего прочего, они должны позвонить в суд и попросить аудиенцию у судьи, чтобы узнать, как новая ситуация может повлиять на процесс усыновления.       Им также нужно решить, что сказать другим мальчикам, как много или мало информации те должны получить. Найти баланс между тем, чтобы не переборщить, но и удовлетворить любопытство детей до такой степени, что они не будут чувствовать себя обделёнными и оставленными в неведении. Это тоже нужно обсудить с Уёном.       Конечно, многое зависит от того, поговорит ли с ними Уён и откроется ли он, что, безусловно, не гарантировано и тем более не может быть принудительным.       Кровать оказывается в самом конце списка — пока с этим придётся смириться. — Сколько у тебя сегодня работы? — спрашивает Хонджун у Сонхва, и тот пожимает плечами. — Будет хорошо, если я уделю ей пару часов. Эта дурацкая компания по производству хлопьев меня просто убивает. Это дурацкий продукт, и они пытаются придать ему здоровый вид, хотя это явно не так. Я могу отложить это до позднего вечера, как мальчики лягут спать. А ты? — Я обещал Идену отправить вторую версию песни сегодня утром, так что мне нужно сделать это в ближайшее время. Думаю, я могу отложить всё остальное на день или около того. Иден знает, что у нас новый ребёнок, он поймёт, — размышляет Хонджун. — Хорошо, иди и сделай это, а я проверю Уёна и посмотрю, смогу ли я связаться с судьёй, чтобы договориться с ней о встрече. — Отлично, тогда я позвоню Чэюн и узнаю, есть ли у неё дополнительная информация после проверки и отправки песни.       Хонджун берёт полупустую чашку кофе и поднимается по лестнице в свой кабинет.       Сонхва делает глубокий вдох. Он спокойно допивает чай, а затем встаёт, чтобы посмотреть, как дела у Уёна.       Войдя в гостиную, он чувствует, как облегчение разливается по его венам словно приливная волна. Уён свернулся калачиком на диване, наполовину укрывшись одеялом, которое дал ему Хонджун, и прижимая к груди подушку — спит.       Сонхва не хочет беспокоить мальчика и случайно разбудить его своим присутствием, но он не может не шагнуть дальше в комнату, чтобы взглянуть на него.       Уён выглядит совершенно потерянным, черты его лица, наверное, впервые с тех пор, как он переступил порог дома, расслаблены и впервые показывают его реальный возраст. Он выглядит юным и невинным, а не измученным и напуганным.       Хотя изнеможение, которое так ясно рисовалось на его лице, когда он не спал, никуда не исчезло, теперь к нему присоединилось что-то другое, что-то менее беспокойное, менее утомлённое миром.       Сонхва подходит ближе к Уёну и чрезвычайно осторожными движениями, чтобы случайно не коснуться подростка, поднимает одеяло, чтобы он мог как следует укрыть его.       Мальчик тихо вздыхает, и Сонхва хочется растаять. Уён выглядит спокойным и умиротворённым. Это такой разительный контраст между тем напряжённым мальчиком, которого он видел раньше, и тем испуганным мальчиком, которого описал Хонджун. Это далеко не то прошлое, которое раскрыла ему Чэюн, и не тот мир, где можно не спать, боясь снова оказаться привязанным к кровати — и все, что с этим связано.       Сонхва почти уверен, что Уён не хотел засыпать, чтобы вот так ослабить бдительность. Он беспокоится о реакции мальчика, когда тот проснётся, опасается, что Уён снова запаникует и снова подсунет стул под ручку двери.       Отчасти ему хочется вынести стул из спальни Уёна, но это лишит того личного пространства и, возможно, единственного чувства безопасности. Им нужно, чтобы Уён доверял им настолько, чтобы не ставить стул, хотя у него есть такая возможность. Кроме того, нужно показать Уёну, что они ему доверяют.       Сонхва наблюдает за тем, как медленно поднимается и опускается грудь мальчика. Пытался ли он снова бороться со сном, или в нём больше нет борьбы, а только усталость?       Прежде чем он успевает подумать о своих действиях, Сонхва убирает прядь волос с лица Уёна. В тот же момент он осознаёт, что сейчас не может делать резких движений.       Уён не просыпается, он всё ещё погружён в дрёму. Сонхва с болью замечает, что Уён слегка наклоняется к движению, преследуя руку Сонхва. Сонхва понимает, что не должен этого делать, что если Уён проснётся, то он нанесёт больше вреда, чем тот, над которым они смогли поработать, но сердце не позволяет рассудку победить в этот раз.       Он мягко кладёт руку на щеку Уёна. Он не двигает её и не давит.       Уён снова удовлетворённо вздыхает, и на глаза Сонхва наворачиваются слёзы. Он даже представить себе не может, насколько Уён изголодался по прикосновениям, если так реагирует на них во сне. От этого ему становится ещё больнее за мальчика.       Уён так боится прикосновений, так привык ассоциировать их с болью, но так явно нуждается в них — нуждается в позитивных прикосновениях, нуждается в любви.       Первые слёзы застилают глаза, но Сонхва позволяет им стекать по подбородку, опасаясь, что любое дополнительное движение, любой случайный толчок разбудят Уёна.       Уён всего лишь ребёнок, как можно причинять ему боль? Как мог кто-то посмотреть на этого мальчика и решить, что вместо того, чтобы дать ему любовь и заботу, которых он заслуживает, с ним нужно так жестоко обращаться?       Сонхва начинает рассеянно растирать пальцами круги на виске Уёна. — Мы позаботимся о тебе, — шепчет он, надеясь, что это всё равно донесёт до него мысль, — здесь ты в безопасности.       Он неохотно убирает руку со щеки Уёна. Уён тихо хнычет из-за потери контакта, но продолжает спать. Сонхва хочет немедленно вернуть руку на место и заверить Уёна, что он всё ещё рядом, но понимает, что ему и так крупно повезло — он испытывает свою удачу.       Сонхва надеется, что этот поступок был не только для него самого, но что Уён также получил от этого некоторое утешение, хотя бы подсознательно.       Он задаётся вопросом, сколько времени потребуется, прежде чем Уён позволит им утешить себя, позволит обнять его и показать, что физические прикосновения не так уж плохи, когда даны без злого умысла. Он надеется, что они смогут показать ему, какой хорошей может быть жизнь.       Бросив последний взгляд на спящего мальчика, он выходит из гостиной.       Он знает, что сказал Хонджуну, что позвонит судье, и он это сделает, но сначала ему нужно получить объятия и поддержку.       Он стучит в дверь кабинета Хонджуна и слышит приглушённое «войдите».       Его муж сидит за столом лицом к компьютеру, чтобы закончить предложение в электронном письме, которое он пишет, вероятно, Идену. Одновременно с нажатием последней клавиши на клавиатуре Хонджун поворачивается на стуле. — Ты уже назначил встре—… — глаза мужа расширяются, и он сразу замечает следы засохших слёз на лице Сонхва. — Что случилось?       Он встаёт и быстрыми шагами сокращает расстояние между ними. Сонхва падает в его объятия, ничего не говоря, просто дышит своим мужем. — Что случилось, детка? — мягко повторяет Хонджун, поглаживая спину Сонхва. — Ничего, извини, ничего. Я просто чрезмерно эмоционален. Сам не знаю, откуда это берётся, — он влажно хихикает. — Ммм, — задумчиво хмыкает Хонджун, — слишком много всего, не так ли? — Он спит, — выдыхает Сонхва, игнорируя вопрос Хонджуна, который в любом случае был скорее риторическим. — О, — приятно удивляется Хонджун, — отрадно это слышать. — Да, — соглашается Сонхва, — он выглядит так юно. — Он и есть юнец. Они все такие. — Он столько всего пережил.       Хонджун снова мычит в знак согласия, крепче сжимая своего мужа. Сонхва ещё сильнее обнимает его. — Спасибо, — вздыхает он, — мне это было необходимо.       Сонхва чувствует смешок Хонджуна: — Не волнуйся, я буду обнимать тебя всю оставшуюся жизнь. — Хватит. — Я остановлюсь, если ты этого захочешь, — предлагает Хонджун, зная ответ. Сонхва прижимается головой к груди младшего и отстраняется с глубоким вдохом, снова чувствуя себя более приземлённым. С мужем он чувствует себя то парящим во времени и пространстве, не имея ничего, за что можно было бы ухватиться, то стоящим на твёрдой земле, обладая всем контролем и уверенностью в себе. Он не знает, как Хонджуну это удаётся. — Ладно, — объявляет он, — я готов вернуться к делам, нам нужно сделать звонки, поговорить с нужными людьми и купить одежду. — Мы справимся.