***
Хонджун удовлетворённо вздыхает, откусывая очередной кусок пиццы. Мальчики относятся к ситуации с уважением — не то чтобы он ожидал, что они намеренно проигнорируют их просьбу, но иногда случаются внезапные вспышки эмоций — сейчас же все спокойно разговаривают между собой. Уён и Юнхо делят пиццу. Хотя «делят» — это громко сказано. Хонджун уверен, что Уён ещё не доел первый кусок, в то время как Юнхо поглощает один за другим. К счастью, он купил более чем достаточно — слишком много, раздаётся в его голове голос Сонхва. Хонджун хотел бы услышать, что Юнхо говорит Уёну, но они сидят слишком далеко. Он видит только блеск страсти в глазах Юнхо, который изо всех сил старается не использовать руки во время разговора. Хотя его взгляд иногда отрывается от Юнхо, чтобы понаблюдать за остальными в комнате (и, возможно, определить опасность), видно, что Уён внимательно слушает Юнхо, впитывая всю информацию, которую тот выдаёт. — Перестань пялиться, — слышит он слова мужа, который щиплет его за бок. Хонджун поворачивается к нему с нежным взглядом. — Ничего не могу с собой поделать, — говорит он, пожимая плечами, — я хочу, чтобы с ним всё было в порядке. Сонхва хмыкает в знак согласия. — Он здесь, ужинает вместе с нами. Прошло всего несколько дней, а мы уже прошли путь от запирания в своей комнате до ужина со всеми. Мы всё делаем правильно. Они с Сонхва всегда любят проговаривать проделанные шаги, озвучивать их вслух, чтобы акцентировать внимание на них и принять к сведению. Это хорошая привычка, думает Хонджун, но при этом он слегка хмурится. Не то чтобы это было неправдой, но так оно и есть. Изменения в поведении Уёна происходят на удивление быстро, даже шокирующе быстро. Жаль только, что он не может читать мысли Уёна, понимать, о чём тот думает, когда совершает те или иные поступки — всё, что угодно. Хонджун не может понять, делает ли тот что-то просто потому, что чувствует себя обязанным, или потому, что боится наказания в случае неисполнения. — Только время поможет ему снова научиться доверять, Джун. Это не произойдёт в одночасье, — шепчет ему на ухо Сонхва, очевидно, правильно истолковав выражение его лица. — Ты прав, — признаёт он. — Ты собираешься пойти в нашу школу в понедельник? — внезапно спрашивает Чонхо. Не то чтобы он сказал это громко, но достаточно громко, чтобы все услышали в относительной тишине комнаты. Он смотрит в сторону Уёна с любопытством. Вместо того чтобы ответить, Уён сворачивается калачиком, вжимаясь в угол дивана. Хонджун подавлен тем, как мало места он занимает на диване. На трёхместном диване вполне могли бы разместиться ещё двое, — и это притом что Юнхо достаточно свободно разлёгся на нём. — Мы ещё не знаем, когда Уён вернётся в школу, — добродушно говорит Сонхва, улыбаясь Уёну и заверяя его, что всё в порядке. — Сначала мы заглянем в его старую школу, — добавляет Хонджун. — О, ладно, — говорит Чонхо и снова переключает свое внимание на пиццу. Уён больше не ест, и Хонджун собирается что-то сказать, когда Юнхо берет ещё один кусочек и осторожно протягивает его Уёну. Мальчик отмирает и принимает пиццу. При этом он выглядит слегка смущённым, что Хонджун не знает, как интерпретировать. Когда все наелись, Хонджун просит Чонхо и Сана позаботиться о коробках, так как Ёсан и Минги ходили за пиццей вместе с ним. Никто не задаётся вопросом, почему Юнхо не попросили помогать, поскольку самый старший из них по-прежнему разговаривает с Уёном мягким голосом. Хонджун замечает, что энергия Уёна снова стремительно истощается. Он выглядит всё более и более рассеянным, пока Юнхо разговаривает с ним. Его сын, видимо, тоже это заметил. Он подбирает с пола лисёнка и протягивает его Уёну. Затем он что-то говорит, на что Уён застенчиво кивает. Юнхо обводит взглядом комнату и говорит что-то ещё, на что Уён качает головой. Мгновение никто из них не двигается, и что-то похожее на осознание вспыхивает в глазах Юнхо, словно включается лампочка. — Может Уён пойти спать? — спрашивает он Хонджуна, который всего на долю секунды приходит в замешательство от этого вопроса — Юнхо прекрасно знает, что любой из них может лечь спать в любое удобное для него время, если только это не середина трапезы или что-то в этом роде. Однако его мозг быстро соображает, потому что Юнхо знает, а Уён — нет. — Конечно, может, — говорит Хонджун, адресуя свои слова непосредственно Уёну, — тебе что-нибудь нужно? С тобой всё будет в порядке? Уён качает головой, отвечая на первый вопрос, и утвердительно кивает на второй. — Если тебе что-нибудь понадобится позже, ты можешь просто взять. Там осталось много пиццы, если ты снова проголодаешься. Я попросил Чонхо убрать её в холодильник, — говорит Сонхва, и Уён снова кивает, после чего медленно встаёт и идёт в свою комнату. — Почему он не разговаривает? — спрашивает Минги, услышав, как закрывается дверь в спальню Уёна. — Он не может, — тихо говорит Юнхо. Хонджун хмурится — это явно неправда. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Сонхва, не менее сбитый с толку. — Я спросил его, почему он молчит. Или… ну… в смысле, через вопросы «да» и «нет». И, вроде бы, ясно, что он может говорить, но когда он эмоционально перегружен, кажется, что он не может. Хонджун слышит, как он и Сонхва одновременно вздыхают. Ещё одно препятствие, осложняющее жизнь Уёна. — Ты выяснил что-нибудь ещё? — с любопытством спрашивает Сонхва, явно впечатлённый действиями сына. — Не совсем, он чувствовал себя не очень комфортно, поэтому я говорил о других вещах, — пожимает плечами Юнхо. Он говорит это так непринуждённо, как будто разговор с Уёном был самым обычным делом. Хонджун готов поклясться, что Юнхо был рождён для того, чтобы заботиться о других людях, и ему интересно, как сложится его карьера в будущем. — Ты хорошо справился, Юнхо, — тихо говорит Сонхва. — Извини, что мы подслушивали, — выпаливает Юнхо, застав Хонджуна врасплох. Сонхва одобрительно хмыкает: — Вам не следовало этого делать. Мы говорили о серьёзных вещах, и Уён должен сам решать, с кем ему делиться этим. Уши Юнхо заливает краска от стыда, и он начинает нервно теребить свои руки. — Я знаю, — признаётся он, а затем спрашивает: — Его отец прикасался к нему? Юнхо выглядит очень неловко, задавая этот вопрос, но видно, что он его сильно тяготит. Минги и Ёсан прекратили свой разговор и тоже ждут ответа. Хонджун хмурится и тяжело сглатывает. Он не знает, как ответить на этот вопрос — не знает, должен ли он отвечать. Но если не ответить, он боится, что дети сделают свои собственные выводы. Хотя, если честно, ни один из выводов, которые он сделал вначале, и близко не был так плох, какой оказалась реальность. — Вот почему он боится прикосновений, верно? — Юнхо продолжает настаивать. — Все гораздо сложнее, милый, — печально отвечает Сонхва — он всегда лучше Хонджуна находил нужные слова. — Я не должен спрашивать о большем, не так ли? — спрашивает Юнхо. Хонджун посмеивается над его зрелостью. — Не сейчас, нет. Нам с аппой ещё нужно кое-что обсудить, да и с Уёном надо поговорить. Юнхо кивает в знак согласия и берёт свою книгу, Ёсан и Минги продолжают свой разговор, а Хонджун обнимает Сонхва и прижимает его к груди.Часть 14
2 ноября 2023 г. в 13:08
Спутя почти полтора часа Уён начинает шевелиться. Всё начинается с небольших подёргиваний его пальцев рук и носа, который слегка морщится.
Сонхва ждёт с затаённым дыханием, пытаясь сообразить, что ему следует делать. Он решает вообще не двигаться, продолжая обнимать Уёна и сохраняя ровное дыхание, предоставив Уёну самому решать, что делать дальше, точно так же, как они делали последние несколько дней.
Юнхо недавно присоединился к ним на диване, чтобы почитать книгу, а Хонджун пошёл прогуляться с Минги и Ёсаном, пообещав вернуться с пиццей. Возвращение домой не займёт много времени, и Сонхва рад, что не нужно думать об ужине.
Уён ещё больше сворачивается калачиком у него на коленях и тихо вздыхает.
— Ты проснулся, Уён? — тихо спрашивает Сонхва. Он думает, что лучше сразу предупредить Уёна о своём присутствии — самым мягким из возможных способов — вместо того, чтобы застать его врасплох, когда тот окончательно вырвется из царства Морфея.
Почувствовав, как напрягся Уён, и услышав его дыхание, он тут же усомнился в правильности своего решения. Однако пути назад нет — не то чтобы он вообще когда-либо был, — поэтому Сонхва решает продолжить.
— Ты помнишь, что произошло? — Сонхва очень надеется, что мальчик снова начнёт нормально дышать, но вместо этого тот издаёт сдавленный стон и быстро отпускает джемпер Сонхва. — Шшш, с тобой всё в порядке, обещаю. Ты просто немного переволновался. Сейчас я отпущу тебя, так что ты можешь встать, если захочешь, хорошо?
Это последнее, чего Сонхва хочет от Уёна. Теперь, когда он держал мальчика на руках в общей сложности около двух часов, он не готов его отпустить. Однако он понимает, что это чисто эгоистический порыв. Если его объятия больше не приносят Уёну никакого успокоения, значит, ему не следует держать мальчика или вообще прикасаться к нему.
Он медленно убирает руки от Уёна и кладёт их на спинку дивана.
Дыхание Уёна приходит в норму. Сонхва на секунду с облегчением закрывает глаза.
Мальчик не двигается, кажется, он с недоверием относится к ситуации, как и ко всему остальному.
— Всё в порядке, я обещаю. Если ты хочешь переместиться, то ты можешь это сделать. Ты можешь сесть рядом со мной, можешь сесть на другой диван, или пойти в любое другое место в доме. Всё зависит от тебя.
Уён ничего не отвечает, даже невербально, просто остаётся свернувшимся калачиком на коленях Сонхва. Сонхва понимает, что ему не по себе: ни один человек, чувствующий себя комфортно, не будет таким напряжённым. Он чувствует себя зажатым. Он не хочет поднимать Уёна со своих колен, ведь тогда ему придётся прикасаться к нему ещё больше, но Уён, похоже, и сам сейчас не в состоянии пошевелиться.
— А лисёнок-то симпатичный, — неожиданно замечает Юнхо, выглядывая из-за края своей книги. Сонхва уверен, что тот не читает с тех пор, как услышал, что Сонхва говорит с Уёном, — я бы хотел, чтобы аппа покупал мне мягкие игрушки.
Выражение лица Юнхо просто невероятное. Сонхва не может сдержать смешок.
— Аппа купил тебе больше мягких игрушек, чем помещается на твоей кровати. Клянусь, если он купит тебе ещё одну игрушку, тебе придётся спать на полу, — говорит он, стараясь сохранить мягкость голоса. Он не совсем понимает, к чему клонит Юнхо, но поскольку он совершенно не имеет понятия, что делать, пока Уён не пересядет, он с удовольствием подыграет Юнхо.
— Это просто детали, — раздражённо, но явно шутливо фыркает его старший, — хотя они никогда не были такими милыми. Она такая же мягкая, как кажется?
К удивлению Сонхва, он чувствует, как Уён кивает у него на груди в ответ на вопрос Юнхо, всё ещё невероятно напряжённый и, определённо, с сомнением.
— Потрясающе, — с энтузиазмом говорит Юнхо, — держу пари, что до конца месяца у тебя будет ещё как минимум три игрушки.
Уён ничего не говорит, но всё его внимание приковано к Юнхо, глаза следят за любым малейшим движением старшего.
— Аппа обожает покупать нам подобные вещи. Иногда это даже немного раздражает, — говорит Юнхо и, повернувшись к Сонхва, добавляет, — не говори ему об этом, я не хочу, чтобы он останавливался!
Сонхва улыбается сыну. Он не ошибается, Хонджуну нравится дарить подарки. Дарение подарков, определённо, является его языком любви, по крайней мере, когда речь заходит о том, как он выражает свою любовь. Сам он не очень любит получать подарки, ему гораздо больше нравятся знаки внимания. К счастью, они с Сонхва прекрасно дополняют друг друга в этом вопросе. Сонхва любит проявлять заботу.
— Не волнуйся, мои уста на замке.
— Когда они вернутся? Я проголодался, — спрашивает Юнхо, немного хныча, а затем поворачивается к Уёну, чтобы объяснить: — Они пошли за пиццей.
Мальчик по-прежнему ничего не отвечает, хотя видно, что он внимательно слушает. Тем не менее, Сонхва клянётся, что чувствует, как мальчик немного расслабился — даже если это совсем незначительная разница.
— Мы не знали, что ты любишь, поэтому аппа просто купит каждую пиццу в одном экземпляре.
— Не преувеличивай, Юн, — Сонхва весело качает головой.
— Ну и ладно. Может быть, не все виды, но много.
Сонхва опасается, что его сын действительно прав. Хонджун склонен перегибать палку в подобных ситуациях — пример номер один: не смог дождаться покупки новой кровати. В большинстве случаев в этом нет ничего плохого, наоборот, Сонхва наполняется нежностью и благодарностью за то, что может называть Хонджуна своим мужем.
— Ух, перестань думать об аппе, — театрально стонет Юнхо, хотя Сонхва отмечает, что его сын двигается не так часто, как обычно. Интонация та же, но Юнхо сидит спокойно, а не размахивает драматично руками.
— Ты не можешь запретить мне думать о своём муже, — отвечает он, надеясь, что его щёки не такие красные, как он думает. Юнхо усмехается.
— Ты должен радоваться, что не видишь сейчас своего лица. Оно такое влюблённое, — Юнхо изображает, что его тошнит, затем улыбается Уёну и снова обращает своё внимание на книгу, пусть даже всего на секунду: — Тебе нравится читать?
Уён по-прежнему не отвечает, но Сонхва чувствует, как рукой он снова легонько сжимает его джемпер. Это почти заставляет его снова обнять Уёна. Но вместо этого он улыбается.
— Никто из остальных не читает. Я имею в виду, Ёсан читает, но это как бы. В основном биологию и научную литературу. Это действительно скучно. Никто из них не читает художественную литературу, — Юнхо драматично вздыхает, — а художественная литература — это самое лучшее. Мне здесь не с кем поговорить.
— Знаешь, — мягко говорит Сонхва, точно зная, какой будет реакция Юнхо, — аппа читает художественную литературу. Ты мог бы поговорить с ним.
— Уф. Не начинай. Аппа читает историческую фантастику. Я думаю, это даже хуже, чем научная литература. По крайней мере, я представляю, что такое научная литература. А историческая фантастика всё ещё притворяется занятной.
Сонхва тихонько смеётся себе под нос. Хонджун и Юнхо уже много раз обсуждали эту тему: Хонджун не оставляет попыток убедить Юнхо в том, что историческая фантастика — это не скучные исторические факты, а Юнхо категорически против того, чтобы когда-либо пытаться прочитать один из его романов.
В разговоре наступает затишье, и наступает спокойная тишина. Уён менее напряжён, чем после пробуждения, и Сонхва знает, что в этом есть заслуга Юнхо. Иногда (да что там, постоянно) он не понимает, чем заслужил таких детей. Конечно, приходилось сталкиваться с трудностями и препятствиями, и нельзя сказать, что всё всегда было легко, но он может уверенно и без колебаний сказать, что все его дети — хорошие. Они хорошие люди. Им ещё многому предстоит научиться — в конце концов, они всего лишь дети, — и эмоции часто зашкаливают из-за гормонов, они совершают ошибки, иногда очень глупые, но когда нужно проявить ответственность они хорошие.
Сонхва всегда безмерно гордится ими.
Погрузившись в свои мысли, Сонхва чуть не пропускает момент, когда Уён начинает двигаться. Он едва сдерживается, чтобы не вздрогнуть от неожиданности, но при этом не смог отделаться от лёгкого напряжения. Это заставляет Уёна мгновенно замереть.
— Ты можешь двигаться, Уён, всё в порядке, — подбадривает он. Уёну требуется ещё несколько секунд, чтобы снова собраться с духом, но он, наконец, мучительно медленно слезает с колен Сонхва. На секунду он задерживает взгляд на пространстве между Сонхва и Юнхо, но затем переходит на один из соседних диванов — пятясь назад, и всё это время лицом к ним двоим, настороженно глядя в глаза.
Сонхва, стараясь выглядеть ободряюще, не может удержаться от того, чтобы немного пошевелить пальцами ног. Правая нога затекла из-за того, что Уён лежал на ней, но он не хочет, чтобы мальчик заподозрил неладное — особенно потому, что до сих пор он этого не замечал.
— Всё в порядке. Ты можешь сесть на этот диван, — с улыбкой шепчет Сонхва. Он надеется, что Уён не просто застыл от страха, когда свернулся калачиком у него на коленях, не в силах пошевелиться.
Уён садится и подтягивает ноги к груди, держась за них, в то время как лисёнок находит своё место рядом с ним. Сонхва действительно должен вручить Хонджуну медаль или что-то в этом роде за покупку этой вещи — она явно сыграла утешительную роль в истории Уёна.
Ни один из них ничего не говорит, и Сонхва приходится заставлять себя казаться непринуждённым. У Юнхо это получается гораздо лучше, чем у него самого: по-видимому, мальчик полностью сосредоточивает внимание на своей книге и спокойно читает.
Сонхва достаёт телефон, чтобы проверить электронную почту, и тут же жалеет об этом. Там висит письмо от компании, производящей хлопья, — они хотят внести некоторые изменения в проект. Ничего слишком грандиозного, ничего такого, чего Сонхва не смог бы сделать, но он считает, что они могли бы двигаться дальше к реализации идеи, а не делать несколько шагов назад.
Он снова откладывает телефон, не желая разбираться с этим сейчас. Учитывая, как мало он работал в последние пару дней, ему придётся поработать завтра и, возможно, даже в воскресенье. Он ненавидит работать по выходным, и обычно он достаточно организован и дисциплинирован, чтобы этого не происходило. Он полагает, что это особые обстоятельства, так что в этот раз ему не стоит винить себя в недостатке исполнительности.
Он полностью откидывается на спинку дивана и испускает долгий вздох. От пиццы он бы сейчас точно не отказался.
Словно некое высшее божество услышало его мысли, и уже через минуту входная дверь распахивается; до его ушей доносится затихающая болтовня Хонджуна и детей, когда те входят. Дверь снова закрывается — мягко, к счастью, — и Сонхва благодарен за это. Переключив внимание на Уёна, он понимает, что мальчик и так достаточно напуган без каких-либо лишних громких звуков.
Юнхо закрывает книгу и откладывает её в сторону.
— Пицца уже здесь, — радостно объявляет он, поворачиваясь к Уёну, и обращается к Сонхва, — может, поедим в гостиной?
Первый порыв Сонхва — сказать «нет». Ему не очень нравится семейный ужин в гостиной, он предпочитает проводить его за столом, но, возможно, сегодня это не самая плохая идея. Это означает, что Уён может оставаться на месте, пока остальные устраиваются вокруг него.
Планировка гостиной более свободная, они не будут находиться так близко друг к другу, и место, которое выбрал Уён, как ни удивительно, снова ближе всего к двери. Легче будет встать с дивана и быстро сбежать, чем из-за кухонного стола.
— Конечно, — отвечает он, и Юнхо широко улыбается, — иди и скажи аппе.
Юнхо безропотно подчиняется, встаёт и выходит из комнаты.
— Хочешь поужинать с нами? — с надеждой спрашивает Сонхва. — Мы будем рады, если ты согласишься.
Уён медленно кивает, но хватка на его ногах усиливается. Он выглядит скорее нервным, чем испуганным, и Сонхва может только надеяться, что его предположение верно.
Его немного беспокоит, что Уён так ничего и не сказал с тех пор, как проснулся, но он более чем готов подождать.
— Ты можешь оставаться на этом месте. Ты не против разделить с кем-нибудь диван?
Если Уён скажет «нет», значит, кому-то из них придётся сесть на пол, что, честно говоря, многим из них нравится.
Уён бросает взгляд в его сторону, на пустые места на диване, и снова кивает.
— Ты хочешь, чтобы я или Хонджун сидели рядом, или кто-нибудь из мальчиков? — спрашивает Сонхва. Уён начинает нервно теребить ткань штанов, словно не зная, как ответить.
Сонхва рассуждает, что если Уён не хочет говорить прямо сейчас, то ему следует задавать вопросы по принципу «да» или «нет».
— Хочешь, чтобы Юнхо сел рядом с тобой? — спрашивает он. Он хочет, чтобы мальчики больше сблизились, и Юнхо, пожалуй, самый безопасный вариант на данный момент, учитывая, насколько хорошо его сын сумел найти подход к младшему.
Уён просто смотрит на него широко раскрытыми глазами и пронзительным взглядом, словно он отчаянно пытается разгадать Сонхва.
Сонхва так и хочется крикнуть: «Я — открытая книга! Всё, что ты видишь, — правда!», но он сомневается, что это развеет недоверие и скептицизм Уёна.
Кажется, что момент затягивается на несколько минут, хотя на самом деле Сонхва знает, что прошло всего несколько секунд. Он размышляет, стоит ли ему ждать ответа или спросить, не хочет ли Уён, чтобы рядом с ним сидел кто-то другой, но потом мальчик снова кивает. Сонхва мягко улыбается ему.
— Хорошо, — говорит он и, прежде чем встать, чтобы сказать об этом Юнхо, а также попросить остальных заходить медленно, а не всем сразу, добавляет, — я действительно горжусь тобой, понимаешь? У тебя был очень тяжёлый день, но ты так хорошо справляешься, я знаю, что это трудно… Пожалуйста, оставайся на своём месте, я только позову остальных внутрь, чтобы мы могли поесть.
Направляясь к двери, он краем глаза замечает, как Уён слегка вздрагивает от этого движения, и ещё больше замедляет шаг. Он должен убедиться, что мальчики понимают, что сегодня вечером нужно вести себя потише.