***
— Мне можно ходить в школу? — такого вопроса Сонхва не ожидал услышать от четырнадцатилетнего подростка, но вот, пожалуйста, они здесь. Это уже привычная картина: Уён сидит в дверном проёме, а Сонхва — напротив него, по-прежнему в коридоре. — Дело не только в том, что тебе можно, Уён. Будучи несовершеннолетним, ты по закону обязан ходить в школу, пока не получишь аттестат, — объясняет Сонхва, — школа важна для твоего будущего и социального развития, нам отнюдь не хотелось бы лишать тебя этого. Уён смотрит на свои руки. — Вопрос в том, готов ли ты вернуться в школу на этой неделе. Прошло немало времени с тех пор, как ты посещал её, и после этого многое произошло. Уён слегка съёживается от этих слов, но не поднимает взгляд. — Я совсем тупой, — признаётся он, и Сонхва хмурится. — Не думаю, что это правда. Люди не рождаются тупыми. Может, у тебя нет способностей к учебе, но сейчас мы не можем знать этого наверняка. Ты давно не ходил в школу. Возможно, будет сложно вернуться к учёбе, но на этот раз у тебя будет поддержка. — Учителя меня не любят, — говорит Уён. Похоже, он говорит Сонхва об этом не потому, что не хочет возвращаться в школу. Сонхва не может понять, зачем он ему это рассказывает. Единственная причина, которую он может придумать, — это то, что ему нужны гарантии этой поддержки. — Почему учителя не любят тебя? — спрашивает он. У Сонхва нет оснований заверять Уёна, что это не так. Он не знает его учителей и не знает, каким было поведение Уёна в школе; мальчик осведомлён лучше него в этих вопросах. — Когда я в последний раз посещал занятия, я вёл себя не очень хорошо, — говорит Уён. На короткую долю секунды его взгляд скользит по лицу Сонхва. Сонхва изо всех сил старается сохранить нейтральное и открытое выражение лица. Честно говоря, это несложно: на данном этапе общения он просто анализирует собранную информацию и сохраняет объективность. — Учителя тебе так сказали? — спрашивает он. Уён кивает, снова не поднимая глаз. Сонхва понимающе хмыкает. Из всего, что он прочитал в отчёте, а также из полученной информации во время допроса полиции, Сонхва знает, что насилие началось задолго до того, как Уён оказался заперт и не мог ходить в школу. Нет ничего необычного в том, что дети из неблагополучных семей плохо ведут себя в школе — немыслимо, что никто не заметил тревожных звоночков, пока не стало слишком поздно, или что никто не проявил должного внимания и не вмешался. — Меня постоянно оставляли после занятий, я плохо себя вёл, — шепчет Уён. Сонхва ненавидит — абсолютно ненавидит, — что Уён так думает о себе. Что после всего пережитого, он пришёл к выводу не о том, что общество прогнило, а о том, что проблема в нём самом. — В тебе нет ничего плохого, — говорит он, пытаясь скрыть гнев в голосе. Он просто так зол на всех, кто был вовлечён в эту ситуацию. В первую очередь на отца Уёна, а затем на четверых мужчин, которые своими грязными руками причинили вред Уёну. Однако Сонхва возлагает часть вины и на сторонних наблюдателей. Быть того не может, чтобы никто из близких Уёна ничего не заметил. Мальчик пожимает плечами: — Как скажешь. Сонхва грустно вздыхает. Он хочет продолжить это обсуждение и докопаться до сути, хочет, чтобы Уён открылся. Но очевидно, что Уён пока не готов откровенничать. Вместо этого Сонхва решает рассказать мальчику о том, что обсуждали они с Хонджуном. В любом случае этот вопрос не терпит отлагательств, и им нужно решить, как поступить завтра. После того, как Сонхва рассказывает примерный план действий, Уён обдумывает его некоторое время. — Ты хочешь пойти со мной в школу? — спрашивает Уён, явно смущённый этой идеей. — Я хотел бы поговорить с директором и, возможно, с психологом. Ты очень быстро устаёшь, поэтому, если ты не против, мы хотели бы посмотреть, сможем ли мы составить для тебя сокращённый график. Ты можешь начать заниматься до полудня, пока снова не наберешься сил. — Я не слабый, — бормочет Уён. — Никто и не говорил, что ты такой, — спокойно соглашается Сонхва, — но ты прошёл через многое, и твоему организму нужно время, чтобы адаптироваться. — У нас нет психолога в школе, — говорит Уён, переводя разговор в другое русло. Сонхва в замешательстве хмурится: — Разве в школах не должно быть психологов? Уён пожимает плечами. — В нашей школе никто не хотел работать на этой должности. Есть учительница, которая замещает обязанности психолога. Сонхва счастлив, что Уён так охотно делится с ним информацией, и задаётся вопросом, не потому ли, что она не имеет к нему личного отношения. Возможно, им следует больше говорить о вещах, окружающих Уёна, а не о том, что с ним случилось, или о проблемах, напрямую связанных с его эмоциональным состоянием. Если им удастся таким образом расположить его к себе, то, возможно, ему будет легче затронуть более деликатные темы. Он вспоминает, как Юнхо спрашивал Уёна о книгах, и как мальчик тогда, казалось, расслабился. — Тогда я поговорю с ней, — говорит он. — Ты не сможешь получить от неё информацию, — категорично заявляет Уён, — я никогда ей ничего не рассказывал. В его голосе слышатся нотки напряжения. — Я не собирался выпытывать у неё что-то, — говорит Сонхва, — я просто хочу убедиться, что ты в безопасности. Уён не сразу отвечает, и Сонхва позволяет словам повиснуть в воздухе. — У меня нет школьной формы, — срывается с языка Уёна. — Уверен, мы сможем купить её завтра, — заверяет Сонхва. — Мне нужно поговорить с директором? — Нет, если ты этого не хочешь. Я сам побеседую с ним. Если хочешь, можешь даже остаться снаружи во время нашего разговора, — говорит Сонхва, гадая, по какой причине Уён не хочет говорить с директором. Он надеется, что это не связано с их историей, а скорее является побочным эффектом всего остального. — Я думаю, будет хорошо, если ты поговоришь с учительницей, которая замещает психолога. Уён хмурится, обдумывая сказанное. — Я должен рассказать ей о том, что случилось? — испуганно спрашивает он. — Уён, — начинает Сонхва твёрдым голосом. Ему нужно, чтобы мальчик внимательно слушал. — Ты ничего не должен делать, если не хочешь. Если ты ещё не готов идти в школу, мы можем отложить это ещё на неделю. Если ты не хочешь разговаривать со мной, или Хонджуном, или с кем-то из мальчиков, ты не обязан этого делать. И уж точно не нужно говорить об этом с учителем. Тебе не нужно рассказывать о том, что произошло за последние несколько месяцев, если ты этого не хочешь. Я думаю, было бы хорошо, если бы ты поделился с ней тем, что тебе нужно прямо сейчас и что тебе понадобится к началу учёбы. Но это лишь моё мнение, и не мне это решать. Это должен решать только ты. Уён снова прикусывает нижнюю губу и быстро моргает. Сонхва может только представить, в каком смятении тот находится оттого, что ему предоставили выбор, хотя так долго у него его не было. Он хочет дать понять мальчику, что теперь всё изменилось. Ему нужно, чтобы Уён понял: то, что он пережил раньше — не нормально и не допустимо. Необходимо донести до него, что теперь он имеет право принимать решения относительно своей жизни — так же, как и любой четырнадцатилетний подросток. Однако он видит, что это знание давит на мальчика, поэтому пока отступает. — Вот что я тебе скажу, — беззаботно говорит он, — я оставлю тебя на время подумать обо всём, и когда у тебя будет ответ, ты скажешь мне. А если к вечеру ты ещё не определишься, мы просто позвоним в школу и скажем, что тебе нужно ещё немного времени, ладно? Нет абсолютно никакого давления и спешки, Уён, и нет ничего постыдного в том, чтобы подождать ещё немного. Ты вернёшься в школу, когда будешь готов. Сонхва медленно встаёт, стараясь не приближаться к сидящему Уёну. Мальчик лишь слегка отклоняется назад. Сонхва уже готов уйти, но теперь, когда ситуация со школой более-менее прояснилась — по крайней мере, до того момента, пока Уён не предпримет следующий шаг, — его любопытство пробуждает другой вопрос. — Вы хорошо провели время в парке? — спрашивает он. Уён кивает и выдыхает тихое «да». — Хорошо, — улыбается Сонхва, — рад это слышать. Юнхо и Минги понравилось твоё общество, возможно, ты сможешь чаще проводить с ними время или с остальными мальчиками. — Я могу? — Да, можешь, — говорит Сонхва, — но прежде чем ты выйдешь из дома, говори мне об этом. Остальные ребята тоже сообщают мне, просто чтобы я знал, что вы все в безопасности. У тебя есть телефон? Уён качает головой: — Аппа сломал его, потому что я плохо себя вёл. Сонхва недовольно поджимает губы. — Хонджун совсем недавно купил себе новый телефон, так что ты можешь пока пользоваться его старым. Думаю, у нас тоже где-то есть и старая сим-карта. Будет здорово, если ты сможешь оставаться на связи, особенно когда вернешься в школу или захочешь пообщаться с друзьями. Уён не заглатывает наживку в виде разговора о друзьях, которые, как он надеется, существуют, а просто кивает головой. Сонхва чувствует и буквально видит, как из тела мальчика снова испаряется энергия. Видимо, сегодня произошло много событий, и даже если он хорошо провёл время на улице с Минги и Юнхо, это, вероятно, всё равно стоило ему много сил. Сонхва с нетерпением ждёт того дня, когда Уён сможет продержаться целый день, не вымотавшись настолько, чтобы уснуть на ходу. — Хочешь немного отдохнуть? Уён медленно кивает. — Хорошо. Не хочешь присоединиться к нам в гостиной? Думаю, Чонхо и Ёсан скоро начнут смотреть свою дораму, они пропустили утренний показ сегодня, но если хочешь, можешь просто поспать на одном из диванов. Уён нерешительно качает головой, беспокойно глядя на Сонхва. Он нервно прикусывает нижнюю губу зубами до того, что она полностью исчезает. Сонхва мягко улыбается, хотя немного разочарован. С другой стороны, Уён сегодня уже провёл довольно много времени в компании парней, и ему не нужно ещё больше нагнетать обстановку. — Я понял, надеюсь, ты сможешь немного отдохнуть. Если что, мы с Хонджуном оба здесь, как и большинство ребят, — говорит он, — увидимся позже. Он наблюдает, как Уён встаёт и исчезает в своей комнате. Ему грустно слышать, как под дверной ручкой снова задвигается стул, но что есть, то есть.Часть 20
19 декабря 2023 г. в 02:10
— О, как хорошо, что ты вернулся! — это первое, что слышит Хонджун, открывая дверь. Встревоженный Сонхва встаёт с небольшой банкетки в прихожей, и это явно подразумевает, что тот ждёт положительный ответ на свой так и не заданный вопрос: «Всё прошло благополучно, ты сумел достать то, за чем ездил?»
Не давая Хонджуну возможности ответить, он замечает коробку из-под обуви, хватает её и идёт к комнате Уёна. Спустя мгновение он разворачивается и вместо этого направляется на кухню. Разувшись, Хонджун молча следует за ним.
— Что происходит? — спрашивает он. Поведение мужа слегка забавляет его, но в то же время и приводит в смятение. От него прямо-таки веет беспокойством, и Хонджун понятия не имеет, чем это вызвано.
— Уён пошёл на улицу, — говорит Сонхва и проводит рукой по волосам. Хонджун шокирован этой новостью и даже не знает, как реагировать.
— Что ты сказал?
— Уён. Он вышел на улицу с Юнхо и Минги. Это просто обычная прогулка в парке, но это не отменяет того факта, что он вышел из дома.
— Понятно, — Хонджун переваривает информацию. Она довольно реалистична, и звучит вроде бы неплохо, но, возможно, он упускает какие-то подробности. — Есть ли причина, по которой ты испытываешь стресс? Сколько времени прошло с момента как ушли мальчики?
— Их нет уже почти два часа.
— И за это время от них не было никаких известий? — теперь Хонджун тоже начинает волноваться: за два часа могло произойти что угодно.
— Ну… — нерешительно начинает Сонхва. Хонджун верит в лучшее, слыша это затянувшееся ну, и Сонхва подтверждает его догадки, продолжая: — Юнхо пишет мне каждые полчаса или около того.
— То есть… ты хочешь сказать, что с ними всё в порядке? — посмеивается Хонджун.
— Не смейся надо мной, — дуется Сонхва, — я волнуюсь.
— Иди сюда, инфантильный ты мой, — говорит Хонджун, раскрывая руки в приглашающем жесте. Сонхва послушно шагает и зарывается в объятия, тяжело вздыхая. — Это замечательно, Хва. Именно к этому мы и стремимся. Он на прогулке с мальчиками, и я надеюсь, что он сможет немного расслабиться. Он… он слишком долго был заперт в четырёх стенах. Его комната… ты не представляешь, насколько она угнетающая; и у нас дома он тоже словно взаперти. Даже если наш дом и близко не стоит рядом с той квартирой, в которой он жил, без взаимодействий с внешним миром он не сильно отличается от неё. И Юнхо регулярно оповещает тебя, он ответственен в таких вопросах. Они вернутся домой, если ситуация накалится.
Сонхва наконец-то обнимает его в ответ, а не просто замирает в объятиях Хонджуна.
— Спасибо, — выдыхает он, и Хонджун улыбается, — просто тебя не было рядом, когда я дал им разрешение пойти прогуляться на улицу, и я погряз в размышлениях и сомнениях. Ты прав, это пойдёт ему на пользу, я это понимаю.
— Особенно, — нерешительно начинает Хонджун, — если он завтра пойдёт в школу. Он идёт завтра в школу?
Хонджун не может поверить, что они ещё не поговорили об этом с Уёном. На фоне остальных проблем эта кажется незначительной, но уже воскресенье, и нужно решить этот вопрос прямо сейчас.
— Не знаю, мне кажется, что ещё слишком рано, но одновременно с этим я думал, что его нахождение в социуме может вызвать проблемы, и нам следует всё же спросить, хочет ли он этого. Возможно, он почувствует себя лучше, если не будет взаперти всё время, — говорит Сонхва.
Хонджун кивает. Он много думал об этом, и то, что Уён сейчас находится на улице и до сих пор всё в порядке, укрепляет его позицию.
— Из того, что мы знаем, он подвергался насилию только дома, — говорит он, — может быть, в школе ему будет лучше.
— Это может быть вполне так, но он вздрагивает каждый раз, когда кто-то приближается к нему, и пугается, когда к нему прикасаются, — возражает Сонхва.
— Никто не должен прикасаться к нему в школе.
— Джун-а, только представьте себе коридоры, заполненные учениками. Они будут сталкиваться друг с другом ненамеренно, хотим мы этого или нет.
— И всё же смена обстановки может помочь ему приспособиться, — Хонджун отчаянно желает, чтобы это сработало, и в то же время не хочет, чтобы это стало ещё одним непреодолимым препятствием, с которым придётся столкнуться Уёну; он хочет, чтобы мальчик не испытывал трудностей. — Знаешь, он понимает, чего ожидать в школе, он уже бывал там, и там его никто не обижал. Ко всему прочему, похоже, у него всё в порядке с коммуникацией с нашими ребятами. Он привыкает к ним гораздо быстрее, чем к нам. Вспомни случай, когда они с Юнхо были рядышком на диване.
Хонджун видит, насколько скептически настроен его муж, и, учитывая то, чему они стали свидетелями на сегодняшний день, он имеет на это полное право. Хонджун тоже не до конца уверен во всех этих размышлениях, но в конце концов им нужно принять решение.
— Нам нужно поговорить с ним, — говорит Сонхва, — выяснить его позицию относительно школы. Если он скажет, что всё в порядке и выразит желание пойти, то я отвезу его завтра, а если ему будет страшно или не по себе, то мы подождём. Может быть, мы сможем записать его на приём к Иксуну или Соми в начале недели. Или посмотрим, есть ли у них другой терапевт, которого они порекомендуют, и у которого будет свободна запись. Если, конечно, Уён решит пойти на терапию.
— Звучит неплохо, — соглашается Хонджун. Он не комментирует последнюю часть фразы Сонхва. Если Уён не готов к терапии, им придётся как-то с этим справляться и надеяться, что он передумает. — Надеюсь, они подскажут нам, в какую сторону двигаться и как действовать в различных ситуациях.
На несколько секунд воцаряется тишина. Хонджун пытается представить себе Уёна в школьной обстановке: тот тусуется с друзьями, учится и смеется в его воображении. Это нелегко; он понятия не имеет, как выглядит улыбка Уёна, не говоря уже о смехе. Он вспоминает постер BTS. Уёну не позволяли жить, как все обычные подростки — пришло время это изменить.
— Что с квартирой? — спрашивает спустя время Сонхва, нарушая тишину. Хонджун тяжело вздыхает.
— Всё ужасно, — говорит он, — я был так морально раздавлен и дезориентирован, что мне стоило огромных усилий покинуть её.
Сонхва ничего не говорит, и Хонджун понимает, что тот даёт ему возможность рассказать подробности, если он этого хочет.
— Это было отвратительно… и… грустно, — добавляет он. — После мы с Чэюн поехали в кафе выпить по чашке кофе и немного поболтали. Я рад, что больше это место не будет существовать в таком виде.
Хонджун не может объяснить, что чувствует, но сама мысль о том, что это место всё ещё существует в том первозданном виде, в котором Уёну пришлось пережить немало испытаний, причиняет боль. Он хочет, чтобы оно исчезло.
Сонхва не настаивает на продолжении темы, и Хонджун рад этому. У него нет секретов от мужа, но у него и нет никакого желания обсуждать те неприятные ощущения, которые доставило ему это место. Сонхва всё понимает.
— Как думаешь, что в коробке? — вместо этого спрашивает Сонхва, разглядывая потрёпанную коробку.
— Понятия не имею, но там что-то легковесное или маленькое.
Сонхва согласно мычит: коробка совсем не тяжелая.
— Я рад, что ты смог достать то, что он хотел, — говорит Сонхва, — иногда он кажется опустошённым в своих желаниях. Отрадно знать, что есть что-то, что ему небезразлично. Даже если это что-то незначительное.
Хонджун полностью соглашается с этим.
Они продолжают беседовать на кухне, когда Сонхва получает уведомление на телефон.
— Это Юнхо, — говорит он Хонджуну, — они уже возвращаются.
— Хорошо, нам нужно поговорить о школе.
— Вообще-то, — начинает Сонхва с явным сомнением в голосе. Требуется мгновение и ободряющий кивок от Хонджуна, чтобы продолжить: — Я знаю, что мы только что поднимали этот вопрос, но мне бы очень хотелось проверить его школу, прежде чем он вернётся туда, — по тому, с какой готовностью его муж это произносит, Хонджун понимает, что у того это уже давно на уме.
— Одному из нас всё равно придётся его отвозить в школу, верно?
— Я не об этом, — поясняет Сонхва, — я не хочу отвозить его, а потом проверять школу. Я хочу серьёзно поговорить с директором и его классным руководителем, и дать им понять, что Уён сейчас находится в нестабильном состоянии. Я знаю, что Чэюн уже разговаривала с ними, но мне будет спокойнее, если у нас будет возможность убедиться, что к его проблеме отнесутся должным образом.
Хонджун понимает беспокойство мужа. Идея просто отвезти Уёна в школу и уйти, как ни в чём не бывало, кажется ему неправильной.
— Как насчёт того, чтобы позвонить завтра утром и договориться о встрече? Возможно, я смогу подстроить свой график, если ты хочешь, чтобы я был там, и тогда мы сможем пойти вместе с Уёном и во всём разобраться. Если он будет готов пойти в школу, то сможет начать уже во вторник, а если нет, то побудет дома эту неделю.
— Прости, — говорит Сонхва, и Хонджун поднимает брови в вопросительно жесте, — мы буквально только что всё обсудили, а я опять заморачиваюсь.
— Всё в порядке, мы пытаемся разобраться в ситуации. К тому же, этот план мне нравится больше.
Сонхва кивает:
— Мне тоже. Тогда будем двигаться согласно этому плану.
— Отлично.
— Мы не слишком вмешиваемся? — спрашивает Сонхва. — Не слишком ли мы опекаем?
Хонджун на секунду задумывается. Это правильные и важные вопросы, но на них трудно найти ответ.
— Честно? Думаю, даже если это и так, вряд ли мы сможем что-то изменить. Я не вправе говорить тебе, чтобы ты меньше заботился или волновался, и ты тоже не можешь сделать этого по отношению ко мне. Однако нам нужно следить за тем, чтобы не подавлять Уёна этой заботой, он не привык к подобному обращению, и это может его напугать.
Сонхва уже собирается ответить, когда вдруг раздаётся щелчок открывающейся двери, после чего она снова захлопывается. Хонджун сдавленно стонет.
— Они никогда не научатся закрывать двери нормально, — Сонхва качает головой.
— Последние несколько дней всё шло так хорошо.
Хонджун подхватывает коробку из-под обуви и направляется к ребятам. Минги и Юнхо выглядят счастливыми и расслабленными, что ещё больше убеждает Хонджуна в том, что эта прогулка пошла на пользу Уёну. Сам мальчик выглядит немного вспотевшим, что неудивительно, поскольку он в одной из огромных толстовок, подаренных ему Хонджуном. Но в остальном он выглядит вполне нормально.
— Привет, аппа! — кричит Минги — Хонджун клянётся, что этот ребёнок не контролирует свою громкость, — предупреждая остальных о его присутствии. Уён делает небольшой шаг назад, прячась за Юнхо.
— Хорошо провели время? — с улыбкой спрашивает Хонджун. Юнхо кивает.
— Мы просто немного прогулялись. Погода сегодня просто замечательная, да и в парке было не так много людей, поэтому было довольно тихо.
— Рад это слышать, — говорит он, а затем смотрит на Уёна. — Уён, у меня есть кое-что для тебя. Я нашёл её именно там, где ты сказал мне.
Похоже, эта информация побуждает интерес Уёна. Тот медленно делает шаг в сторону, и только сейчас Хонджун видит, что он держится за футболку Юнхо. Можно было бы назвать его поведение очаровательным, если бы Хонджун не осознавал, что это делается на фоне страха и беспокойства. В то же время, это указывает на то, что мальчик смог ещё больше сблизиться с Юнхо и, возможно, с Минги. Это хорошо. Просто замечательно.
— Ты открывал её? — спрашивает Уён. Он не делает попытки подойти к Хонджуну и получить коробку.
— Я этого не делал, — заверяет Хонджун.
— Ты не хочешь узнать, что внутри? — удивлённо переспрашивает Уён.
— Мне не нужно знать, если ты этого не хочешь, — мягко говорит Хонджун, — это твои личные вещи, и мне незачем в них копаться.
Уён по-прежнему не приближается. Он вытирает потный лоб лапой толстовки, которая не держит Юнхо, и нервно кусает губу.
— Хочешь, я поставлю её перед дверью в твою комнату? — спрашивает Хонджун и видит, что Уён раздумывает. Спустя время мальчик качает головой, а затем — к крайнему удивлению и небольшому веселью Хонджуна, — толкает Юнхо вперёд. Его старший, по сути, выступает в роли живого щита, и на этом дело не заканчивается, ведь предельно ясно, что Уён хочет, чтобы Юнхо забрал коробку.
Юнхо без колебаний следует молчаливым указаниям, хотя и выглядит удивлённым таким поступком. Уён направляет его к своей комнате, пятясь к ней, и когда они доходят до двери, он осторожно берёт коробку из рук Юнхо и исчезает в своей комнате. Дверь за ним тут же закрывается.
Хонджун стоит посреди коридора, переводя взгляд с недоумевающего Юнхо на закрытую дверь. Однако закрытой она остаётся недолго. Прежде чем они успевают что-то сказать, дверь открывается, и из неё высовывается голова Уёна. Он избегает их взглядов, смотря в пол.
— Спасибо, — бормочет он и снова исчезает.
Хонджун не может сдержать забавную улыбку, расплывающуюся на его лице.
— Он такой очаровашка, — шепчет Минги, и Хонджун хихикает.
— Я хочу поесть, — объявляет Юнхо, и этого достаточно, чтобы отвлечь от милашки Уёна Минги, который уже бежит на кухню вместе со своим братом.
Хонджун ненадолго задерживается, рассеянно глядя на закрытую дверь. Он рад видеть, что Уён сблизился с Юнхо, и надеется, что тот сможет сделать то же самое и с остальными. Больше всего ему хочется, чтобы Уён не боялся так сильно его и Сонхва.
Когда после визита полиции он заснул на коленях Сонхва в его объятиях, Хонджун наивно надеялся, что в их взаимоотношениях будет меньше вздрагиваний, недоверия и… страха. Но похоже, что это была просто реакция на стресс, которую Уён не мог контролировать в том состоянии, в котором находился.
Хонджун качает головой и идёт по коридору. Он стучится в дверь в комнату Ёсана, и под звуки торопливо убираемых бумаг его впускают. Хонджун хотел бы, чтобы ему разрешили увидеть рисунки Ёсана, но мальчик всегда придерживался перфекционизма.
Раньше это его беспокоило; казалось, что Ёсан считал, что ему нужно быть для них идеальным, и не хотел показывать им что-то меньшее, чем совершенство. Но они поговорили с ним об этом, и в конце концов выяснилось, что Ёсан делает это для себя. Он всегда был очень самокритичен, но его никогда не беспокоила нехватка искусности или опыта — ему нравился сам процесс обучения, — он хотел, чтобы это было его полем ответственности, пока он не станет им гордиться. Хонджун просто смирился с этим.
Ёсан сидит за столом, но с любопытством поворачивается к нему лицом.
— Как дела? — спрашивает Хонджун.
— Ты на самом деле пришёл спросить, как у меня дела? — уточняет Ёсан.
— Эммм, — говорит Хонджун, — да?
— Оу. Со мной... всё в порядке? — говорит Ёсан, а затем добавляет: — Ну, знаешь, с тех пор, как ты в последний раз спрашивал меня об этом сегодня утром.
— Точно, — неловко отвечает Хонджун. Возможно, они с Сонхва немного переборщили с опекой с момента появления Уёна. — Но я рад это слышать. Можешь дальше заниматься своими делами, я тоже пойду поработаю в своём кабинете.
— Да… э-э… спасибо, — говорит Ёсан, а затем, как бы невзначай, спрашивает: — С тобой всё в порядке?
Хонджун не может удержаться от смеха.
— Я в порядке, Сани. Спасибо за беспокойство.
Ёсан просто пожимает плечами и откидывается на спинку стула, давая понять, что разговор окончен.
Хонджун уходит. Он не может сдержать тихий смех, сорвавшийся с губ, но в основном из-за его собственной нелепости — пусть за Ёсаном останется право указывать на это.