Like Sun to the Darkest Days

      Сегодня утро понедельника, и Сонхва пытается скрыть своё беспокойство. Прямо сейчас они c Уёном направляются в его школу. Мальчик сидит на заднем сиденье машины, отказавшись от предложения Сонхва сесть на пассажирское место.       Судя по его виду, Уён тоже нервничает. Он свернулся калачиком, и на его лице застыло обеспокоенное выражение. Он изо всех сил старается не смотреть на Сонхва, и вместо этого смотрит в окно.       На заднем плане тихо играет радио. На самом деле они оба не особо вслушиваются, но тишину приятно заполняет мелодия. Это почти успокаивает.       Со вздохом Сонхва паркует машину. Он никогда не бывал в этой части города; по внешнему виду здания можно сказать, что эта школа не так хорошо финансируется, как та, в которую ходят его сыновья, но это ещё ничего не значит. Если преподаватели толковые, а классы оборудованы необходимыми принадлежностями и техникой для учёбы, то не о чем волноваться.       Однако, учитывая комментарий Уёна о том, что никто не хочет работать здесь, у него возникают сомнения. Сонхва заглянул на сайт школы и увидел несколько свободный вакансий, что подтвердило слова Уёна.       Но он отбрасывает эти мысли. В любом случае разговор с секретарём сегодня утром прошёл нормально, так что ему стоит перестать терзаться сомнениями.       — Ты готов войти? — спрашивает он Уёна. В взгляде мальчика прослеживается что-то близкое к шоку, когда тот смотрит на здание, а его руки слегка дрожат. Это зрелище трогает струны души Сонхва. — Если тебе трудно это сделать, то можешь остаться в машине, а я постараюсь закончить разговоры и вернуться как можно скорее.       Он рассчитывает, что Уён зайдёт внутрь вместе с ним, чтобы тот снова почувствовал это пространство и, может быть, в надежде на то, что после столь долгого периода запрета на посещение школы это придаст мальчику уверенности начать ходить в учебное заведение, но заставлять Уёна он точно не будет. — Я могу войти, — шепчет Уён, не отрывая взгляда от здания. Сонхва ободряюще кивает, хотя Уён не обращает на него внимания. — Мы войдём, когда ты почувствуешь, что готов, — говорит он. Формально встреча должна начаться через пять минут, но если Уёну понадобится больше времени, чтобы собраться с силами и выйти из машины, то так тому и быть.       С тех пор как Сонхва заглушил машину, замолчало и радио, и теперь они сидят в полной тишине. Звуков снаружи почти не слышно, а это значит, что занятия в школе уже начались. Секретарь решила, что встречу лучше назначить в то время, когда в коридорах будет меньше народу. Сонхва признателен ей за то, что она мысленно на одной волне с ним.       Через несколько минут Уён тихонько откашливается. — Я готов, — шепчет он, и Сонхва ободряюще улыбается ему через зеркало заднего вида. Гордость за мальчика переполняет его.       Они медленно идут к зданию: Сонхва впереди, а Уён держится на безопасном от него расстоянии. Сонхва дважды оглядывается назад, чтобы убедиться, что Уён всё ещё следует за ним, но на третий раз убеждает себя этого не делать, когда замечает, что это заставляет Уёна больше нервничать. — Доброе утро, — приветствует он женщину за стойкой администратора и кланяется, — я Пак Сонхва и ранее уже звонил вам. У меня назначена встреча с директором Ли по поводу Чон Уёна. — Господин Пак, спасибо, что пришли. Вы говорили со мной по телефону, — радостно приветствует женщина. Её глаза превращаются в полумесяцы, когда она улыбается. — А ты, должно быть, Уён.       Обернувшись, Сонхва успевает заметить, как Уён вздрагивает от неожиданности. Однако его реакция была не негативной, а скорее удивлённой, когда с ним заговорила секретарь. Он кивает, но не подходит ближе.       Сонхва задаётся вопросом, работала ли она здесь в то время, когда Уён перестал посещать занятия. По тому, как она его поприветствовала, можно было подумать, что они впервые видят друг друга. — Директор Ли уже ожидает. Я провожу вас в его кабинет. Могу предложить Вам кофе или чай, пока вы будете там, — она снова смотрит на Уёна, — или горячий шоколад.       Уён смотрит на Сонхва словно олень, попавший в свет фар. Сонхва успокаивающе улыбается ему. — Хочешь чего-нибудь выпить? — тихо спрашивает он, на что Уён почти сразу же качает головой, и Сонхва кивает мальчику в знак согласия. — Спасибо, ничего не нужно.       Секретарь кивает и проходит дальше по коридору, а Сонхва и Уён тихо следуют за ней. — Директор Ли? — спрашивает она, стуча в одну из дверей. — Господин Пак и Чон Уён прибыли. — Пусть войдут, — говорит мужчина, и секретарь открывает дверь.       Она не заходит внутрь, просто снова кланяется Сонхва и говорит: — Если Вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.       После этого она уходит и возвращается туда, откуда они пришли, оставив их двоих перед открытой дверью.       По обе стороны от двери стоят скамейки, а коридор пуст: нет никого, кроме них двоих. — Ты хочешь войти или остаться здесь? — спрашивает Сонхва.       У Уёна снова начинают дрожать руки, — с сожалением отмечает Сонхва, — поэтому он не удивляется, когда Уён снова начинает кусать губы и мотать головой из стороны в сторону. — Всё в порядке, я же говорил, что тебе не нужно заходить, если ты не хочешь, — успокаивает Сонхва. — Просто присядь и постарайся немного расслабиться, ладно? Я ненадолго отлучусь, чтобы переговорить с директором.       Уён нерешительно кивает. — Ты чувствуешь себя здесь в безопасности? — спрашивает Сонхва. Он не уверен, что Уён чувствует себя в безопасности в данный момент хоть где-либо, но если Уён слишком паникует, чтобы остаться, то они просто уйдут. Это не лучший вариант, но он предпочтёт повторить попытку в другой день, чем идти внутрь и разговаривать с директором, зная, что Уён напуган и находится в состоянии стресса.       Он удивляется, когда эти слова оказывают на мальчика положительный эффект, крошечный, но всё же. Если бы не его пристальный взгляд на мальчика, то он наверняка его не заметил бы, но эффект явно есть. Он проявляется в том, как Уён расслабляется в плечах, как он несколько раз тяжело моргает, и как Сонхва видит, что тот обдумывает вопрос. — Со мной всё в порядке, — шепчет он и садится на скамейку, словно желая доказать это. — Хорошо, скоро увидимся, — обещает Сонхва.       Кабинет директора довольно просторный, но в нём не чувствуется уюта. Сонхва переживает отдалённое ощущение того, как его вызывали в подобный кабинет из-за неприятностей по работе, и вздрагивает от этой мысли.       Директор Ли смотрит на него выжидающе и, возможно, немного нетерпеливо, поэтому Сонхва прибавляет шаг, закрывая дверь, и садится, когда ему предлагают присесть. — Доброе утро, господин Пак, — официально приветствует его директор Ли, когда он занимает своё место, — Чон Уён не присоединится к нам? — Доброе утро, — кланяется Сонхва, — Уён ждёт снаружи.       Директор, кажется, не слишком доволен ситуацией и поджимает губы. — Что ж, начнём. Мне бы хотелось поговорить с мальчиком, но, полагаю, будет неплохо поговорить с Вами о нём с глазу на глаз.       Сонхва не нравится снисходительный тон директора, и он задаётся вопросом, не так ли тот разговаривает и с учениками, но пока старается игнорировать это. — Да, большое спасибо, что нашли и уделили мне время. Я уверен, что Вы занятой человек, — вежливо начинает он. — О Чэюн связывалась со школой, так что, полагаю, Вы примерно в курсе ситуации. Наша цель на данный момент — вернуть Уёна в школу. Желательно на этой неделе, но если окажется, что он ещё не готов к этому, то, возможно, на следующей. — Мне придётся притормозить ваши ожидания, — говорит Ли, застигая Сонхва врасплох, и опускает взгляд на лежающую перед ним папку, — насколько я осведомлён, мальчик не числится в школе с… конца ноября прошлого года.       Директор смотрит на Сонхва с вызовом. Это заставляет его растерянно моргать в замешательстве, но он быстро адаптируется к ситуации, поэтому ему удаётся подавить удивление. — На самом деле это не так, — спокойно говорит он, — в школе решили, что он больше не будет учиться. — Господин Чон позвонил в школу и сообщил нам о переезде в другой город, тем самым аннулировав зачисление своего сына. Уён больше не является частью нашей образовательной системы.       Их разговор похож на игру в кошки-мышки. — Да, но мы с Вами оба знаем, что это работает не так. Поскольку он несовершеннолетний и в соответствии с действующим законодательством обязан посещать школу, то прежде чем оформлять отчисление, необходимо предоставить доказательства зачисления в другое учебное заведение. По закону вам не следовало исключать Уёна.       Директор Ли недовольно реагирует на возражение. Сонхва рад, что несколько лет назад они с Хонджуном нашли время, чтобы проверить, каковы законы об обязательном образовании для несовершеннолетних. Понятно, что Ли не ожидал от него такой осведомлённости. — Вполне возможно, что в процессе были допущены некоторые ошибки, но факт остаётся фактом: Чон Уён больше не является частью нашей системы. — Ну, конечно, Вы можете просто вернуть его обратно, — говорит Сонхва, с трудом сохраняя вежливость, но каким-то образом всё же справляясь, — ведь он был исключен из системы не по своей вине. — Господин Пак, я ценю ваш энтузиазм, но школой руковожу здесь я. Я не могу просто позволить ученику пропустить полгода занятий, а потом вернуть его обратно как ни в чём не бывало. Какой пример это подаст остальным ученикам? И, честно говоря, Чон Уён в своё время здесь не был образцовым учеником.       На этих словах Сонхва сжимает кулаки, и хорошо, что они спрятаны под столом между ним и директором, чтобы он мог сохранять образ спокойного и собранного человека. — Как вам хорошо известно, Уён прогуливал школу не по своей воле, и любое плохое поведение, которое у него проявлялось до исчезновения, вероятно, является прямым следствием его домашней ситуации. Ваш преподавательский состав должен был обратить на это внимание и сообщить в социальные службы. Вдобавок ко всему, мы уже обсуждали с О Чэюн, что Уёну нужно просто повторить учебную программу прошлого года, чтобы он мог снова привыкнуть к школе, ничего не пропустив. Мы не возражаем против того, чтобы он остался на второй год.       Директор вздыхает, словно сожалея о случившемся, но Сонхва может сказать, что это делается в том же снисходительном ключе, что и его прежнее поведение. — Мы, конечно, сочувствуем мальчику, но сейчас наши классы переполнены. Возможно, он сможет повторно записаться в следующем учебном году. В любом случае нет смысла присоединяться в середине учебного года. — Но он же не был исключён из системы! То, что вы делаете незаконно, — недоверчиво произносит Сонхва. Он собирается продолжить спор, когда снаружи из-за дверей кабинета слышится пронзительный крик. — Уён! — Сонхва вскакивает и бросается к двери. — Отвали от меня, придурок! Ненавижу тебя, блядь! Свали! — кричит Уён.       Сонхва распахивает дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как учитель-мужчина хватает Уёна за руку. Учитель собирается что-то сказать, возможно, отругать Уёна, но мальчик при этом издаёт такой животный вопль, что учитель ошеломлённо замолкает, застыв на месте.       Уён не перестаёт кричать. Больше он не выкрикивает никаких слов, теперь это чистый, неприкрытый приступ паники, а затем он вырывается их хватки учителя.       Скорее, инстинктивно, нежели со злым умыслом, — по крайней мере, Сонхва на это надеется, — учитель снова приближается к нему. Взгляд Уёна мечется из стороны в сторону, пока он продолжает истерично-животно кричать.       На шум сбегается народ, — как ученики, так и учителя — посмотреть на это зрелище. У Сонхва нет времени обращать на них внимание. Он кладет руку на плечо учителя, чтобы тот не приближался. — Пожалуйста, держитесь от него подальше, Вы же его слышали, — шипит он, и тот, к счастью, его слушает.       Уён приседает и закрывает уши руками, продолжая кричать, и Сонхва задаётся вопросом, понимает ли мальчик, что это он источник шума.       Сонхва подходит ближе и садится на корточки перед ним, так, чтобы оказаться в поле зрения Уёна, но только сейчас он понимает, что это бессмысленно — мальчик зажмурил глаза. — Уён-а, — говорит он. Он старается, чтобы его голос звучал мягко, но мальчик должен слышать его сквозь собственный крик. — Посмотри на меня, прошу?       Сонхва не удивляется, когда не получает той реакции, на которую рассчитывал, но какой-то частичкой души он всё же питал надежду. Он пробует снова. — Он ушёл, Уён, он не тронет тебя. Никто тебя не тронет. Ты в безопасности, — пытается он успокоить мальчика. Крики не прекращаются, хотя теперь каждые несколько секунд они прерываются резкими вздохами. Это звучит так больно и мучительно, что Сонхва чувствует это словно собственную боль. — Ты так хорошо справляешься. Я так горжусь тобой. Вернись ко мне, ладно? Теперь ты в безопасности.       Сонхва смутно осознаёт, что коридор наполняется новыми людьми, но это не имеет значения. Его не волнует, что происходящее мешает другим людям, что они, вероятно, будут обсуждать этот инцидент, что они безучастно наблюдают за разворачивающейся сценой. Возможно, позже ему будет не всё равно, но сейчас Уён и его состояние — единственная забота Сонхва. — Пожалуйста, уведите его отсюда, — внезапно бормочет директор Ли. Сонхва замечает периферийным зрением его появление, чтобы посмотреть на происходящее, но не обращает на него внимания. Сонхва бросает на него очень сердитый взгляд, который, как он надеется, передает всё то, что он хотел бы сказать, если бы в это время не пытался успокоить Уёна. Не мешкая ни секунды, он снова обращается к Уёну и не отвечает на просьбу директора. — Я знаю, что сейчас это тяжело, но давай попробуем немного успокоиться, хорошо? Я знаю, что ты сможешь. Ты такой сильный, Уён. Ты— — Он пугает других учеников, Вы должны…       Однако у Сонхва лопается терпение на этих словах. Он не даёт мужчине договорить, встаёт и смотрит прямо ему в лицо, демонстрируя ярость. — Замолчите сейчас же. Насколько надо быть бесчувственным, чтобы говорить такое? Не думаю, что Уёну это нравится больше, чем Вам, совсем наоборот. Очень жаль, что мне плевать на ваших учеников и сотрудников, но не волнуйтесь, мы уйдём отсюда, как только сможем.       Не дав директору ответить, он снова садится на корточки перед Уёном. Сонхва надеется, что ему не просто показалось, но крик кажется менее интенсивным, чем был вначале — возможно, это выматывает Уёна. — Шшш, всё хорошо, я обещаю, что всё в порядке. Ты так хорошо справляешься, — спокойно говорит он, — просто дыши со мной, ладно? Уверен, ты сможешь.       И тут Уён перестаёт кричать. Как только он издаёт самый животный, мучительный вопль, который можно только себе представить, то просто смыкает губы и крики сменяются хныканьем. Мальчик отнимает руки от ушей, хватает себя за волосы и начинает дёргать их.       Сонхва сдерживается, хотя всё внутри него кричит о том, чтобы ослабить хватку Уёна и обнять его. — Ты можешь посмотреть на меня, детка? — мягко спрашивает он. Уён сильно вздрагивает от такого обращения. — Не называй меня так, не называй меня так, не называй меня так, — начинает говорить он, раскачиваясь взад-вперёд, и продолжает тихо хныкать эти слова между дрожащими вздохами. Сонхва тут же идёт на попятную, проклиная себя за то, что позволил вырваться этому обращению. — Прости, Уён, я не хотел. Я больше не буду этого делать, договорились? Я не буду тебя так называть.       Уён просто продолжает повторять это как мантру, явно не обращая внимания на слова Сонхва. Учитывая, как сильно Уён дергает себя за волосы, он не удивится, если мальчик действительно вырвет часть из них. Это выглядит весьма небезопасно.       Сонхва понимает, что тишина окутывает коридор с тех пор, как Уён перестал кричать, и вдруг она рассеивается. Вокруг раздаётся болтовня, заставляя Уёна сжаться в комок ещё больше — им нужно выбираться отсюда.       Он смутно видит, как некоторые учителя пытаются вернуть учеников в классы — почему они не сделали этого раньше, он не понимает. — Всё будет хорошо, теперь ты в безопасности, — говорит Сонхва, чувствуя себя в этот момент заевшей пластинкой. Однако он не знает, что ещё сделать. — Ты такой молодец, Уён. Дыхание почти нормализовалось, тебе просто нужно немного сосредоточиться.       На этих словах дыхание Уёна сбивается, и он наконец перестаёт бормотать, что Сонхва воспринимает как знак того, что мальчик теперь действительно способен воспринимать его слова. Он уже хочет вздохнуть с облегчением, но потом понимает, что это будет преждевременным ликованием. — Вот так, слушай, как я дышу. Ты такой молодец. Я горжусь тобой, Уён, — мягко шепчет он и, когда кажется, что Уён действительно пытается следовать его указаниям, продолжает: — Как ты думаешь, сможешь ли ты открыть глаза ненадолго?       Мальчик жалобно хнычет, но делает то, о чём его просят, и смотрит прямо на Сонхва. Сонхва изо всех сил старается улыбнуться, несмотря на отчаяние и боль, которую он испытывает к Уёну. Он хочет заверить мальчика, что всё в порядке.       В глазах Уёна скапливаются слёзы, и он быстро закрывает их. — Мне очень жаль, — вырывается у него, и Сонхва делает глубокий успокаивающий вдох. — Тебе не за что извиняться. Ты так хоршо справляешься. Я знаю, как это нелегко. — Он просто подошёл ко мне и начал говорить, а я запаниковал, извини, — шепчет Уён, его дыхание снова учащается. — Ты не сделал ничего плохого, — снова уверяет его Сонхва, — я не сержусь на тебя.       Уён всхлипывает, и сквозь закрытые веки Уёна пробивается влага. — Я не сержусь на тебя, — повторяет Сонхва. Он на секунду оглядывается по сторонам — коридор практически пуст. Вдалеке стоит секретарь, в её глазах плещется сочувствие, и она держит в руках стакан с водой. Сонхва думает, что будет неплохо отвлечь внимание этим, и слегка кивает ей, чтобы она подошла к ним.       Он не хочет, чтобы она приближалась слишком близко, поэтому тихонько встаёт и перехватывает стакан на полпути. — Уён-а, — говорит он, снова приседая, — сделай глоток воды, пожалуйста.       Уён в замешательстве открывает глаза и смотрит на стакан, который протягивает ему Сонхва. Кажется, он не совсем понимает происходящее, но всё же протягивает руку. Мальчик смотрит прямо на Сонхва, ожидая указаний дальнейших действий. Сонхва лишь кивает и, видимо, неожиданность предложения играет ему на руку, потому что Уён действительно принимает стакан.       Его рука сильно дрожит, и он проливает немного воды, пока пьёт, и Сонхва слышит звон, издаваемый от столкновения зубов со стеклом, раз или два, но это действие, кажется, даёт желаемый эффект. Уён выглядит так, словно почти полностью вернулся в настоящее и осознаёт окружающую его реальность: он отнял вторую руку от волос, чтобы крепче держать стакан, и его дыхание почти нормализовалось. — Вот так, — улыбается Сонхва, и на этот раз он не может сдержать облегчение, проскальзывающее в словах, — выпей ещё.       Уён делает, как ему говорят, и отпивает ещё глоток. Закончив, он продолжает смотреть на Сонхва, словно ожидая указаний. Сонхва не знает, хороший это знак или нет—по большей степени он сомневается в этом, но ему нужно увести Уёна отсюда в более уединённое место, где мальчик сможет немного расслабиться, так что он собирается использовать доверие Уёна в своих интересах. — Как думаешь, сможешь встать? Тогда мы сможем вернуться домой и отдохнуть, согласен? — спрашивает он. — Ты не против?       Уён медленно кивает и поднимается на трясущихся ногах. Сонхва беспокоится, что его колени подкосятся под собственным весом, но мальчик остаётся на ногах. Он нерешительно протягивает стакан Сонхва, и Сонхва тянется к нему как в замедленной съемке, давая Уёну возможность отстраниться.       В коридоре остаются только директор и секретарь, но Сонхва не сводит глаз с Уёна. Стакан передаётся ему в руки, и он продолжает смотреть в лицо мальчика, надеясь уловить его чувства. К сожалению, ничего не выходит, если не считать того факта, что он явно напуган; Уёна всё ещё трудно понять, и Сонхва вынужден полагаться только на свою интуицию. — Хорошо, давай уйдём отсюда, — мягко подбадривает он и даёт Уёну мгновение на подумать, чтобы выбрать пойти первым или остаться. Уён остаётся на месте, поэтому Сонхва разворачивается и не спеша шагает вперёд. Он чувствует, как камень падает с плеч, когда слышит, что Уён движется позади него, всё ещё на расстоянии, но не отставая.       Проходя мимо секретаря, он благодарно кивает ей, и она тут же отходит в сторону, освобождая пространство для Уёна. — Спасибо, — шепчет он, и она кивает с сочувственной улыбкой. Сонхва надеется, что её ценят в этой школе.       Они почти доходят до вестибюля, когда в коридорах раздаётся громкий стук — вероятно, кто-то хлопнул дверью. Он слышит тревожный звук, исходящий от Уёна, и готовится заверить его, что всё в порядке, но вдруг чувствует, как мальчик хватается рукой за низ его рубашки. Он заставляет себя не реагировать физически, а просто продолжает идти. — Ты в безопасности, я обещаю, — успокаивающе говорит он. Он ощущает, что мальчик всё ещё крепко держит его рубашку, и с каждым шагом сердце Сонхва разбивается всё сильнее. — Ты хочешь сесть спереди или сзади? — спрашивает Сонхва. Они стоят перед машиной, и он не знает, как поступить. Уён по-прежнему стоит позади него и держится за него — он чувствовал, как тот трясся всю дорогу до машины, и сжимал кулак, вцепившись в одежду Сонхва.       Уён лишь сдавленно мычит. — Можно мне повернуться? Потяни дважды, если я могу сделать это, — говорит Сонхва и чувствует, как Уён дважды дёргает его за рубашку. — Хорошо, спасибо, что сообщил мне. Я сделаю это медленно, и если ты хочешь отстраниться, то всё в порядке, ты можешь.       В тот момент, когда Сонхва начинает плавно двигаться, мальчик отдёргивает руку, и он скорее чувствует, чем видит, как Уён делает шаг назад. — Трудно сейчас говорить? — осторожно спрашивает Сонхва, и Уён кивает, слёзы текут по его щекам. Тот нервно теребит рукава своего джемпера; как и вчера, на улице слишком жарко, чтобы носить его, но Сонхва не собирается ничего говорить по этому поводу. — Всё в порядке, тебе не нужно говорить.       Кажется, это заверение помогает Уёну частично сбросить накопившееся напряжение. — Хочешь снова сесть сзади?       Уён слегка кивает, и Сонхва копирует его движение. — Хорошо, тогда так и сделаем. Я открою дверь, а потом сяду сам, договорились? — и, не дожидаясь согласия Уёна, делает то, что сказал. Ему не нравится, как Уён до сих пор дрожит.       Как и ранее, но теперь по дороге домой, в машине царит тишина, если не считать радио, которое Сонхва снова включил. Уён подобрал ноги под себя и крепко обнял их, и его всё еще мелко трясёт, когда Сонхва посматривает на него через зеркало.       Ему не следовало идти в школу с Уёном. Он знал, что ещё слишком рано, что тот ещё не готов к этому, но он поддался на заверения Уёна, что всё будет хорошо. Конечно, мальчик сказал бы, что всё будет в порядке, он говорил всё, что, по его мнению, хотели услышать Сонхва или Хонджун, независимо от того, правда это или нет.       Сонхва хочет ударить себя. Он чувствует себя таким виноватым в этой ситуации, и ради чего? Ведь это ни к чему не привело. Он мог бы поехать сам, и результат был бы таким же, за исключением того факта, что теперь на заднем сиденье его машины сидит напуганный Уён, который едва держится на ногах.       Встреча с директором не принесла абсолютно ничего, кроме разочарования. Сонхва пытается понять и посочувствовать, что руководить школой непросто, и что есть пределы того, что он может и не может делать, но, по правде говоря, для Сонхва это было больше похоже на «скатертью дорога», и он в ярости от такого отношения. Да, школьная система в их стране строгая, и ни одной школе не нужен ученик, на которого навесили ярлык «проблемного», но в такой ситуации, как эта, нужно сделать небольшую поблажку.       Сонхва с удивлением замечает, что уже сворачивает на улицу к их дому, и ему кажется, что он вёл машину на автопилоте, погрузившись в мысли. Он снова проверяет Уёна, но положение мальчика остаётся неизменным.       Ни один из них не двигается, когда Сонхва паркует машину. Он вздыхает и неуверенно поворачивается на своем месте лицом к мальчику. — Я хочу извиниться, Уён. Мы должны были дать тебе немного больше времени, прежде чем сделать такой ответственный шаг. Я просчитался, и тебе пришлось принять удар на себя из-за этого решения, — начинает он. По тому, как Уён обхватывает ноги руками, видно, что мальчик слушает его. — Я также хочу извиниться за то, что заставил тебя чувствовать себя некомфортно, позволив себе так назвать тебя. Я не знал, что для тебя это триггерное слово, но это не оправдывает меня. Оно вырвалось совсем не вовремя, и я надеюсь на твоё прощение.       Уён явно не понимает, что ему делать прямо сейчас со всеми этими извинениями. Он хмурится и несколько раз моргает, пытаясь осмыслить услышанное, но, по-видимому, терпит неудачу, и это нервирует его ещё больше. — Ты не обязан отвечать мне. Я просто хотел, чтобы ты понял, как мне жаль за произошеднее. Ты можешь не торопиться и спокойно всё обдумать, не волнуйся.       Он выжидает пару секунд, чтобы выяснить, ответит ли Уён — устно или нет, — но Уён остаётся неподвижным. — Тогда пойдем в дом. Уверен, ты устал, — говорит он и даёт Уёну время, чтобы осмыслить это, прежде чем начать двигаться. Мальчик следует за ним внутрь на расстоянии, но останавливается, когда они оказываются в прихожей.       Уён смотрит на Сонхва широко распахнутыми глазами, как в школьном коридоре, и, кажется, ждет дальнейших указаний, что делать. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спрашивает Сонхва и замечает, как растерянное выражение лица Уёна сменяется на более нейтральное. Мальчик пожимает плечами. — Хорошо, ничего страшного, если ты пока не знаешь. Ты хочешь побыть один или присоединиться ко мне в гостиной?       Сонхва не уточняет, что вообще-то планировал поработать сейчас, но если Уён не захочет оставаться один, то он просто возьмёт свой ноутбук и будет работать в гостиной. Это, конечно, не так удобно, но он давно усвоил, что жизнь состоит не только из удобства, особенно в этой семье. Поэтому он может гордиться своими умениями приспосабливаться и быть гибким.       Уён не отвечает. — Я удалюсь в гостиную, а ты не спеши с принятием решения. Я всё равно буду работать, так что тебе не нужно торопиться, и если ты решишь вместо этого пойти в свою комнату, то всё в порядке, — предлагает он. Уён продолжает просто смотреть на него. — Пойдёт?       Мальчик кивает, не сводя взгляда с Сонхва, и выглядит так, словно стал свидетелем чуда. Сонхва улыбается. — Хорошо, тогда я схожу за своим ноутбуком наверх и пойду в гостиную.       Он чувствует себя почти глупо, рассказывая о каждом шаге, который собирается сделать, но он не хочет, чтобы Уён чувствовал неопределенность в отношении того, что он планирует сделать. Мальчик снова понимающе кивает, и Сонхва уходит.       В своём кабинете он делает несколько глубоких вдохов, тяжело опираясь на стол. В голове всё время крутится сцена из школьного коридора, и он не может выбросить из головы крики Уёна. Вот вам и теория о том, что школа — это нейтральная среда.       Сонхва сжимает кулаки и разочарованно выдыхает. Он заставил Уёна пройти через это. Он решил, что оставить мальчика одного в коридоре вполне безопасно. Он оставил его там и не подумал о том, что может случиться, пока его не будет.       Как он сможет снова отпустить Уёна в школу?       Он ненавидит чувствовать себя не в своей тарелке. Было ли у них такое же чувство, когда они только взяли Ёсана? Он не помнит. Он не помнит, чтобы когда-нибудь испытывал подобное чувство, и не может сказать, что оно его сильно волнует.       Сонхва понимает, что ему нужно взять себя в руки. На случай, если Уён захочет присоединиться к нему в гостиной, и он должен уже быть там, как и обещал мальчику.       Он быстро хватает ноутбук со стола, делает ещё один глубокий вдох и спускается в гостиную. Как Сонхва и предполагал, она пуста, но он не позволяет этому обескуражить себя.       Он садится на диван и открывает ноутбук, чтобы начать работать.