***
Хонджун уходит с работы рано. В последнее время это не редкость, но каждый раз ощущается как что-то необычное. После двух телефонных разговоров с Сонхва, в голосе которого слышалось явное потрясение и измученность — первый после возвращения старшего из школы с Уёном, и другой через несколько часов, после разговора с Чэюн — Хонджун пообещал вернуться пораньше и приготовить ужин. Сонхва нужно заняться своей работой и наверстать упущенное, так как все события отпечатались на его продуктивности против желания самого Сонхва, и Хонджун в кои-то веки чувствует, что вполне может справиться со всеми обязанностями. Он немного беспокоится за Сонхва, ведь во время обоих разговоров его муж был на грани расплакаться. Он не хочет, чтобы тот корил себя за то, чего они не могли предвидеть, но Хонджун уверен, что Сонхва считает себя виноватым в произошедшем. Убедить его в обратном будет непросто. В какой-то степени он осознаёт серьёзость ситуации. Очевидно, что они здорово просчитались, взяв Уёна в школу. Должно быть, для мальчика это было ужасно — пережить такое испытание. Хонджун может только представить, как плохо себя чувствует Сонхва из-за всего этого. Может прозвучать эгоистично, но он рад, что ему не пришлось быть свидетелем случившегося. По рассказам Сонхва, Уён больше не выходил из своей комнаты и не отвечал ни на какие вопросы. Ничего страшного, если ему понадобится время, чтобы прийти в себя и успокоиться; тем не менее это настораживает, поскольку они до сих пор не знают, что с ним делать в сложившейся ситуации. Хонджун заезжает на школьную парковку, чтобы забрать Чонхо, Сана и Минги. Ёсан и Юнхо написали ему сообщение, что останутся в школе допоздна, чтобы дополнительно позаниматься, и не придут к ужину. Пассажирскую дверь распахивают, и в машину запрыгивает Чонхо с розовыми щеками, слегка запыхавшийся, но широко улыбающийся. — Привет, аппа! — весело говорит он, и Хонджун не может не улыбнуться в ответ. — И тебе привет! Следом открывают заднюю дверь, и Минги с Саном втискиваются внутрь друг за другом. — Я хотел сесть спереди, — недовольно ворчит Минги. — Ты побежал к другой машине, — смеётся Сан. — Это была та же модель! — оправдывается Минги. — Я всё равно хотел сесть спереди! — Ты ошибся машиной, — повторяет Сан. — Это не имеет значения, — хнычет младший. — Может, ты сможешь сесть спереди в другой машине, — с ухмылкой предлагает Хонджун, вызывая смех у Чонхо и Сана. Минги с трудом сдерживает улыбку. — Может и так. С этого момента я просто буду жить с ними. Сан с энтузиазмом кивает: — Умоляю! И не забудь забрать с собой свои вонючие носки. — Эй, — отвечает Минги, и это звучит скорее плаксиво, чем решительно, — они не настолько ужасны. К тому же, ты будешь по мне скучать. Как только Минги это произносит, никто не может притворяться злым по отношению к нему, поэтому Сан тут же обнимает его, говоря, что безусловно будет скучать по нему, что не очень-то похоже на правду, но всё равно звучит мило. — Пристегните ремни, пожалуйста, — напомнает им Хонджун, и всё трое послушно пристёгиваются. — Как дела в школе? — Я получил результаты по тесту! — незамедлительно отвечает Сан. — По экономике с прошлой недели? Как ты справился? Хонджун знает, как трудно Сану даётся этот предмет, поэтому он рад, что тот так радостно о нём рассказывает. — Я получил тройку с плюсом, но учитель отметил, что я был очень, очень близок к четвёрке с минусом. В следующий раз я получу четвёрку. — Это потрясающе, Сан-а, ты просто молодчина! — хвалит его Хонджун. — То есть ты повысил оценку с чего? С двойки с минусом на тройку с плюсом менее чем за полгода? Я действительно очень горжусь тобой. Сан счастливо и горделиво улыбается ему: — В следующий раз я постараюсь добиться большего. — Я с нетерпением жду этого момента. Оставшуюся часть пути разговор остаётся беззаботным: Чонхо выиграл три матча по армрестлингу у некоторых старшеклассников, Минги выставил себя дураком перед девушкой, которая ему нравится, а Юнхо, очевидно, неформально обратился к новой учительнице, приняв её за ученицу, и объяснял, где она может купить школьную форму. Когда они приближаются к дому, Хонджун чувствует, что должен рассказать о ситуации, которая произошла в школе. — Ребята, — нерешительно начинает он, — как вы все знаете, Сонхва сегодня посещал старую школу Уёна вместе с ним, и… всё прошло не очень хорошо. С тех пор Уён не выходил из своей комнаты, и ситуация немного напряжённая. Сонхва тоже в стрессе. Мне нужно, чтобы вы вели себя сегодня потише, договорились? В последние дни ваше поведение меня очень радует, и мне не хотелось бы вас уговаривать не шуметь, но… Он вздыхает и чувствует, как хмурится против воли. Прежде чем он успевает продолжить, вмешивается Минги: — Ничего страшного, думаю, никто не будет против. — Да, — соглашается Чонхо, опустив взгляд, — с нас не убудет. Хонджун поджимает губы. Ему кажется, что он испортил всем хорошее настроение, но также понимает, что мальчики должны быть в курсе ситуации, чтобы они не поднимали лишнего шума. Это не совсем честно по отношению к ним, но сейчас он ничего не может сделать, чтобы изменить обстоятельства. — Не стоит беспокоиться, — говорит Сан, улавливая мимику Хонджуна, — я всё равно собирался поиграть на Nintendo. Хоть Хонджун и обеспокоен тем, что Сан излишне старается загладить свою вину за свои недавние вспышки, он всё же благодарен ему за это. — А мне нужно сделать домашку, — говорит Чонхо. — Мне тоже! Хонджун вздыхает со слабой улыбкой: — Ну вот и решили. Все вернётся на круги своя, обещаю. Только он не знает, когда это произойдет, и станет ли Уён одной из деталек привычного порядка их жизни или нет. Он подъезжает к дому, после чего все четверо заходят в дом. Хонджун надеется, что Сонхва чувствует себя гораздо лучше, чем после телефонного разговора с Чэюн, но, зная своего мужа, шансы на это невелики. Сонхва сидит на диване перед ноутбуком, который стоит на журнальном столике. Он хмурится и беспорядочно двигает мышкой из стороны в сторону. Если он просидел так весь день, наклонившись вперёд и слегка сгорбившись, то это аукнется ему позже. Возможно, массаж сегодня вечером станет приятным отвлекающим маневром и способом расслабить и разум, и тело. — Привет, любимый, — говорит Хонджун, давая понять, что он здесь, и проходит в глубь комнаты. Сонхва смотрит на него и мягко улыбается, но улыбка не трогает его глаза. Хонджун встаёт позади него, упираясь руками в спинку дивана по обе стороны от Сонхва. Его муж садится прямо, разминая затёкшую спину, и откидывается на спинку прямо между рук Хонджуна. Сонхва смотрит на него снизу вверх, и как Хонджун может не поцеловать его прямо сейчас? Он наклоняется и счастливо мурлычет в маленький перевернутый поцелуй, чувствуя, как Сонхва со вздохом прижимается к его губам. — Как ты справляешься? — спрашивает он. Пространство между их лицами по-прежнему минимальное, но Хонджун слегка приподнял голову, чтобы иметь возможность смотреть Сонхва в глаза. — Не очень хорошо, — тихо признаётся Сонхва. Хонджун обходит диван, усаживаясь рядом, и Сонхва тут же утыкается лбом ему в плечо. — Ничего, это был тяжелый день, — Хонджун осторожно кладёт руку на щеку Сонхва и поглаживает её круговыми движениями. Сонхва крепче прижимается к плечу Хонджуна и закрывает глаза. — Где дети? — Они в своих комнатах. Я попросил их не шуметь. — Благодарю. — Для тебя всё, что угодно, — говорит Хонджун, и это обещание он намерен выполнять до конца своих дней. — Он ещё не выходил из комнаты, не отвечает на мои вопросы и не ел с тех пор, как позавтракал. Около его двери я положил кое-что, но он ни к чему не притронулся. Я всё испортил. — Ты ничего не испортил, — заверяет Хонджун, — мы не испортили. Мы совершили ошибку, и Уёну нужно время, чтобы прийти в себя. К тому же у него в комнате есть еда, и он может перекусить в любой момент. Это, конечно, не полноценный обед или ужин, но для него вполне достаточно. Сонхва ничего не говорит, просто закрывает глаза и глубоко вдыхает. Хонджун даёт ему время. — Я чувствую себя очень, очень виноватым, — вздыхает он. — Понимаю, — соглашается Хонджун, — мне тоже не по себе. — Спасибо, что пришёл домой пораньше, — бормочет Сонхва. — Хватит меня благодарить. Мы теперь одна команда и должны поддерживать друг друга. Сонхва мычит. — Думаю, тебе стоит вздремнуть, — предлагает Хонджун. В ответ на это Сонхва садится и качает головой в отрицательном жесте. — Мне нужно закончить работу. Со всеми этими проблемами от компании по производству хлопьев и присоединением Уёна я пренебрегал другими клиентами, и теперь у меня горят дедлайны: срок сдачи проекта завтра, и ещё одна компания хочет получить от меня консультацию в среду. Хонджун задумчиво качает головой: — Что-то подсказывает мне, что ты сейчас не сможешь сосредоточиться. Ты слишком устал от всего вокруг. Позволь себе немного вздремнуть, всего полчаса, а затем ты сможешь продолжить. Ты был на взводе после утреннего события в школе. — Полчаса, — соглашается Сонхва. По тому, как быстро тот соглашается, Хонджун понимает, насколько плохо обстоят дела, но всё же, вопреки всему, он подбадривает мужа улыбкой. — Всего полчаса, — заверяет он, — закрой ноутбук, ляг и отвлекись от дурных мыслей. — Пожалуйста, разбуди меня, не давай мне спать слишком долго. Хонджун молча кивает в согласие и, нежно чмокнув его в губы, покидает гостиную. Пока Сонхва спит, он может заняться готовкой и загрузить бельё в прачечную. Он решает сперва заняться стиркой, поэтому перестраивает свой маршрут на ходу. Корзины для белья есть в обеих ванных комнатах, но, сортируя одежду на цветное и белое, он замечает, что ни в одной из них нет вещей Уёна. Он говорил мальчику просто сложить всё грязное в корзины, но, возможно, тот его не услышал или забыл. Хонджун подумывает оставить всё как есть, но в конце концов решает просто поговорить с Уёном. Если мальчик не готов к какому-либо взаимодействию, то может просто проигнорировать его. Первым делом он заходит в комнаты Сана и Чонхо, а также заглядывает к Минги, и все трое послушно отправляются в прачечную, чтобы отнести грязную одежду. — Разделите одежду по цветам, пожалуйста, — говорит им Хонджун, направляясь к комнате Уёна. Он чувствует странную нервозность, но и просто игнорировать Уёна ему тоже не хочется. Даже если речь идёт о чем-то незначительном вроде стирки — а может, как раз о таких обыденных вещах, — Хонджун хочет постепенно приобщить его к их повседневной жизни. Мальчик весь день просидел в своей комнате и, возможно, ему просто нужно немного подумать о чём-то другом, что не является происшествием в школе. С этой мыслью он тихонько стучит — не хочет разбудить Уёна, если тот спит. — Привет, Уён, это Хонджун. Я сейчас собираюсь заняться стиркой, поэтому, может, ты захочешь закинуть что-нибудь из своих вещей туда? Он не надеется на ответ, но всё равно ждёт. По другую сторону двери явно происходит какое-то движение, но когда спустя более чем минуту от Уёна не поступает никакого отклика, Хонджун снова заговаривает. — Я вернусь через несколько минут, ладно? Если у тебя найдётся что-нибудь постирать, можешь просто положить это перед дверью. Не то чтобы он был против того, чтобы предпринимать подобные дополнительные действия ради Уёна — совсем наоборот: если это облегчает жизнь мальчику, он с удовольствием их предпримет, — но это заставляет его осознать, насколько проще было с остальными ребятами. Конечно, были и неудачи, и сложности, и их путь не обходился без заминок и трудностей, но дети никогда не боялись его и Сонхва. Сан и Чонхо поначалу отнеслись к ним настороженно, но после первичного контакта стали невероятно быстро доверять. Никогда ещё у них не было ребенка, который бы так откровенно боялся всего и всех вокруг, и Хонджун даже не мог предположить, сколько внимания и усилий придётся приложить для выполнения самых простых задач. С остальными ребятами им никогда не приходилось беспокоиться о таких вещах, как стирка — это были и остаются прямые разговоры от пункта А до пункта Б без каких-либо дополнительных шагов. Однако Уён нуждается в большем, и даже если ему свободно и без колебаний предоставляется помощь, тот не всегда её принимает. Уён не может смириться со многими простыми вещами и ставит под сомнение абсолютно всё: еду, которую ему разрешено есть, одежду, которую ему дают, даже тот факт, что ему разрешено принимать горячий душ, когда он захочет — это элементарные человеческие нужды, но Уён не считает себя достойным или имеющим право на них. Плюс ко всему этому — постоянное ожидание быть наказанным. Хонджун почти уверен, что с каждым днём, с каждым часом, проведённым в их доме, Уён ждёт, пока маска вот-вот спадёт и они с Сонхва покажут свои настоящие лица. Хонджун не хочет даже представлять себе, как выглядят эти лица в голове Уёна, хотя и задаётся вопросом, похожи ли они на лица тех, кто причинил ему боль. Когда через пять минут он возвращается к комнате Уёна, картина, к его большому разочарованию, остаётся прежней: дверь всё так же закрыта, и перед ней нет никакой одежды. Он вздыхает. — Ничего, займёмся стиркой в другой день. Если у тебя закончится одежда, ты можешь снова одолжить что-нибудь у мальчиков, — мягко заверяет он. Учитывая то количество одежды, которое Хонджун купил для него, Уёну хватит свежих комплектов ещё на три-четыре дня. Хонджуну приходится напоминать себе об этом, пока он продолжает выполнять домашние дела. Он запускает стиральную машину и отправляется на кухню, проверяя кладовку и холодильник на наличие ингредиентов. Ужин не будет слишком замысловатым и изысканным, в основном потому, что Хонджун не верит в то, что ему удастся приготовить что-то особенное, но зато на столе будет еда, и у Сонхва будет на одну заботу меньше. Он может попросить кого-нибудь из мальчиков развесить бельё после ужина, а остальных убрать на кухне, и, если детям будет интересно, они смогут устроить вечер кино. Ему кажется, что для Сонхва будет полезно провести время в семейном кругу. Ёсан и Юнхо, возможно, не успеют к началу фильма, но они оба любят проводить вечера на диване вместе со всеми, поэтому Хонджун не сомневается, что они присоединятся к ним, независимо от того, пропустят ли половину фильма или нет. Глубоко вздохнув, он решает, что у него есть некий план, следуя которому всё должно пройти хорошо.Часть 22
24 февраля 2024 г. в 12:45
— Мне казалось, что ты уже договорилась о том, что Уён вернётся в школу, — говорит Сонхва по телефону Чэюн. После того как стало ясно, что Уён не собирается присоединяться к нему в гостиной, он решил, что будет не лишним сообщить Чэюн о последних событиях.
— Я так и сделала, — говорит она, похоже, сбитая с толку тем, что ей поведал Сонхва, — секретарь сказала мне, что Уён до сих пор находится в системе. Именно ей пришла в голову идея отсрочить отчисление на год, чтобы для Уёна было меньше стресса. Но она также сказала, что не могла принимать такие решения, и что сообщит директору о сложившейся ситуации. Может, она солгала мне?
Сонхва вздыхает:
— Не думаю, что она солгала. Если это тот же человек, с которым общался я, то она произвела на меня впечатление очень милой и доброй женщины. Думаю, что дело в поведении директора. Но тогда не понимаю, зачем он нас пригласил, и с какой целью хотел поговорить с Уёном.
— Тебе не показалось, что в школе с Уёном тоже что-то произошло? — спрашивает Чэюн. — Если бы я только почувствовала это, когда позвонила в среду, то обязательно тебе сказала, ты же знаешь. Но, судя по настроению телефонного разговора, ничего не указывало на то, что кто-то мог причинить вред Уёну там. По-моему, общение велось на позитивной ноте и они скорее сотрудничали с нами, нежели были настроены враждебно.
Сонхва думал о случившемся с момента возвращения домой, эта мысль занимала его разум, да и работа не особо спорилась. В его сознании царил сплошной хаос из мыслей: «Неужели я заставил Уёна вернуться в место, где над ним издевались?»
— Не думаю, — говорит он, делясь с Чэюн своими умозаключениями, — если ты задаёшься вопросом, не обижали ли его там, то у меня такого впечатления не сложилось. Создавалось стойкое ощущение того, что именно учителя не особо заботятся о своих учениках как о личностях, а плохое поведение Уёна списывают на то, что он просто непослушный ребёнок, вместо того чтобы разобраться, почему он так себя ведёт, но… я не думаю, что его там кто-то обижал. Однако я и не думаю, что с ним хорошо обращались, поэтому они отнеслись к домашней ситуации Уёна совсем не так, как следовало бы. В худшем случае это пренебрежение и преднамеренное бездействие с их стороны, а — если принять во внимание презумпцию невиновности — в лучшем случае — неопытность и нехватка кадров.
Чэюн задумчиво хмыкает:
— Ну, возможно, мы сможем подать в суд, и им придётся принять его обратно. Я не думаю, что им есть чем оперировать в свою защиту.
— Нет, — говорит Сонхва, — он не вернётся туда. Его потребность в личном пространстве полностью игнорировалась, а директор вёл себя неуважительно и не проявил никакого сочувствия. Вряд ли я смогу оставить его там одного. Нам придётся найти другое решение, но в целом я не думаю, что Уёну стоит идти в школу на этой неделе. Он нуждается в спокойствии и отдыхе, а школьная обстановка не может дать ему этого сейчас. Он очень быстро переутомляется.
— Мне очень жаль, Сонхва, — говорит Чэюн, — я знаю, как вы с Хонджуном стараетесь сделать этот период максимально комфортным для Уёна. Школа не должна была стать дополнительной проблемой.
— Не загоняйся. Сейчас я больше всего злюсь на себя. Я недостаточно знаю о том, через какую травму прошёл Уён, и как справиться с его травматическими реакциями. Ощущение, что из-за своего незнания я его подвожу. А что, если мы только усугубим ситуацию?
До сегодняшнего дня причинами, по которым Сонхва считал, что Уён не сможет остаться, были: мальчик может быть агрессивным, из-за него процесс усыновления может быть остановлен или приостановлен, он не поладит с другими детьми или с самими Сонхва и Хонджуном. Однако теперь в сознание Сонхва закрадывается ещё одна неуверенность: что если они не подходят Уёну? Что если пребывание у них навредит мальчику, потому что они не знают, как правильно справляться с ситуацией?
С самого начала всё было крайне напряжённо, и Сонхва не раз чувствовал себя неуверенно и беспомощно, но он полагал, что так и должно быть. Что они научатся со временем, приложив достаточно усилий.
Но, возможно, для Уёна было бы лучше быть с кем-то, кто лучше разбирается в его травме. Он должен быть в месте, где ему дадут то, что ему нужно, с людьми, которые не будут колебаться и сомневаться на каждом шагу.
Они с Хонджуном изо всех сил стараются, чтобы всё получилось, но что если на этот раз одних только стараний недостаточно?
— Сомневаюсь, что это так, Хва, — говорит Чэюн, — судя по тому, что ты мне рассказал, и по разговору с Хонджуном, похоже, что вы уже добились серьёзного прогресса. Ты даже не представляешь, насколько лучше я сплю по ночам, зная, что он рядом с тобой и твоей семьёй. Прошу, не надо себя недооценивать.
— Ты не слышала, как он кричал. Из-за меня он оказался в такой ситуации. Ему следовало остаться дома и хорошенько отдохнуть. Он так быстро устаёт, и я даже не знаю, высыпается ли он. У него огромные тёмные мешки под глазами, которые никак не проходят, и он всё время выглядит таким измождённым. Мне не следовало заставлять его идти в школу.
— Ты не знал, а также не можешь предсказать, что произойдёт. Ты вправе ошибаться.
Сонхва качает головой в знак несогласия, даже если Чэюн ничего не видит.
— Ошибаться — это одно, но это не что-то незначительное. Усугубление его травмы — это не просто ошибка.
Он слышит, как Чэюн сочувственно вздыхает на другом конце провода:
— Я знаю. Но я также знаю, что вы с Хонджуном не поступите так намеренно. Да, иногда вы можете напортачить и спровоцировать его, но, судя по вашим рассказам, похоже, что вы хорошо справляетесь с ситуацией.
Сонхва на мгновение закрывает глаза. Возможно, что он слегка перегнул палку в своих переживаниях. Он был настолько сосредоточен на помощи Уёну, на том, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, что эта ошибка кажется ему чем-то из ряда вон выходящим.
— Мне потребуется некоторое время, чтобы как следует всё обдумать, когда я смогу мыслить более здраво, — он вынужден пойти на компромисс.
— Обещай, что действительно сделаешь это, — умоляюще просит Чэюн.
— Я обещаю.
— Спасибо, — говорит она, и между ними ненадолго воцаряется тишина, после чего она продолжает, — в любом случае хорошо, что ты позвонил. Я всё равно собиралась завтра набрать тебе.
— Что случилось? Всё в порядке? — любопытствует Сонхва.
— Да, не волнуйся. Сегодня утром я подыскивала семью для Уёна и нашла пару, подходящую в нашем деле. Пока всё очень условно, и я не могу ничего обещать, но по бумагам это отличные люди. Им ещё нужно прислать мне много документов, так как они раньше не были приёмными родителями и являются новичками в нашей системе. Как только всё будет оформлено по правилам, я встречусь с ними и посмотрю, что из этого выйдет. По моим подсчётам, первичное знакомство с ними состоится примерно через неделю, но я хотела бы держать вас в курсе.
— Ох, — Сонхва на секунду теряет дар речи. Он практически забыл, что Чэюн в активном поиске семьи для Уёна. «Постоянной семьи».
Для него это звучит и ощущается весьма разочаровывающе. Чэюн делает паузу, видимо, не зная, как реагировать на его не слишком восторженную реакцию, поэтому Сонхва решает всё же что-нибудь сказать.
— Извини, на самом деле… это здорово, правда. Я просто немного удивился, что ты уже нашла кого-то, вот и всё. Но ведь у них нет опыта опекунства? У них вообще есть опыт общения с детьми?
Он надеется, что это прозвучало убедительно. Честно говоря, он надеялся, что сначала они поговорят с судьей, узнают, что она думает о ситуации, а затем поговорить с Чэюн о том, чтобы Уён остался с ними. Но если она уже нашла кого-то, то, возможно, это и к лучшему.
— Как я уже сказала, пока всё очень условно, но похоже, что они вполне себе подойдут. У них нет своих детей, но она кандидат педагогических наук, а он работает в приюте для детей с ограниченными возможностями. Они одни из немногих, которые сразу заявили, что их не волнует возрастная категория и, напротив, предпочтут детей постарше, а такие семьи, как ты знаешь, довольно-таки трудно найти, — говорит ему Чэюн, и Сонхва вынужден признать, что всё звучит вполне неплохо. Похоже, что это люди, которые знают во что ввязываются и не боятся столкнуться с трудностями, проявляя при этом терпение и понимание.
— Это, — Сонхва вынужден откашляться, — звучит неплохо. На первый взгляд всё очень даже хорошо.
Ему больше нечего добавить. Он не понимает, как ему признаться Чэюн, что они сильно сомневаются в том, что Уён покинет их. Он мог бы просто сказать ей, что они хотят, чтобы тот остался с ними, но… теперь, когда она рассказала ему об этой паре… Он не хочет лишать Уёна возможности остаться в семье, которая больше подходит ему — возможно, гораздо более спокойной, если рядом не будет других детей.
— Ты явно не в восторге от этой новости, — нерешительно замечает Чэюн. — Пойми, я бы не стала говорить тебе об этом, если бы не была уверена в том, что они подойдут, так ведь? Я не отношусь к этому легкомысленно, и если окажется, что они не годятся, то я продолжу поиски.
— Ага, — рассеянно отвечает Сонхва, — я в курсе. Эм… мне пора идти, нужно закончить кое-какую работу.
— Без проблем. Разумеется, — кажется, Чэюн немного обескуражена внезапной необходимостью Сонхва закончить разговор, очевидно ожидая более позитивной реакции, но она быстро берёт себя в руки, — тогда я не буду тебя задерживать. Пожалуйста, не стесняйся звонить мне, если что-то случится, знай — я всегда готова помочь.
— Спасибо, я ценю это, — искренне отвечает Сонхва, — созвонимся. Держи меня в курсе событий, пожалуйста.
Повесив трубку, Сонхва долго думает над тем, что же заставило его растеряться и застыть в ступоре. Наверняка Чэюн была бы рада услышать, что их семья изменила планы в отношении Уёна. Он почти уверен, что именно на это она и надеялась с самого начала. И всё же по какой-то причине он не может найти в себе силы перезвонить ей.
Ему требуется некоторое время, прежде чем осознание происходящего поселяется в его нутре. Все мелкие и крупные сомнения накладываются друг на друга, и к нему возвращаются прежние мысли. То, что случилось в школе, дало ему понять одну вещь, о которой он уже подсознательно знал: он не способен заботиться о Уёне, как бы сильно ему этого ни хотелось.
И всё же он намерен последовать совету Чэюн и отвлечься от этих мыслей, пока его разум не успокоится, и он снова не сможет ясно мыслить, но он не думает, что это что-то изменит. Он недостаточно хорош для Уёна, и мальчик нуждается в гораздо большем, чем он может предложить. Одна только мысль о том, что он недостаточно хорош, когда он так отчаянно хочет помочь, разрушительна.
При этой мысли его глаза наполняются слезами, и ему приходится на секунду поднять взгляд, чтобы сдержать их. Уже сейчас он осознаёт, что эта ночь будет наполнена горечью и рыданиями.