Эффект Сайфера

Кровь. Очень много крови. И она повсюду: на руках, одежде, волосах и даже во рту. Такое чувство, что каждый атом тела в этой вязкой теплой жиже, отдающей противным железом, липкостью. Мэйбл кричит. Но крика нет. Изо рта выходит только отчаянное бульканье вместе с порцией крови. Потом еще и еще… Пока звуки не перешли в вой, доносящийся из глубины ее грудной клетки. Сколько бы она ни силилась, ничего не выходило — оно внутри нее. И никак это не выкашлять, не выплюнуть — ничего. Падает на колени. Больно. Но не так, как в груди, где все горит адовым огнем, где что-то рвется, мечется, сжимается и стучит. Хочется содрать с себя кожу от этого жжения, вывернуться наизнанку, выдрать себе сердце, чтобы все это наконец закончилось. На плечо опускается рука. Какое облегчение. Мэйбл уже думает, что спасение близко, что вот-вот все закончится, что она наконец не одна. Она с мольбой оборачивается назад, ожидая, нет, молясь увидеть там Билла, его колкую ухмылку, но добрый взгляд, но вместо него в ее плечо впивается костистая рука Патриции, с которой ошметками слезает кожа, будто она сама мертва, и которая хрустальными глазами смотрит ей прямо в душу. Светлые волосы клочьями торчат на голове, нос наполовину отсутствует, кожа иссохшаяся, скукоженная — пахнет мертвечиной. — Смерть… — шепотом срывается с ее фиолетовых губ. И Мэйбл кричит снова, на этот раз по-настоящему. И просыпается. — Черт… Лоб весь мокрый от испарины, от нее же сорочка противно липнет к телу. Сердце в груди лихорадочно гоняет кровь, ее собственную, а дыхание сбито от зашкаливающего адреналина. За окном один раскат гремит за другим, и на секунду комната озаряется белым светом, а потом снова погружается во мрак. И так несколько раз. Взгляд хватается за все подряд, чтобы не зацикливаться на кошмаре: вот туалетный столик с небольшим беспорядком, вот обитое цветочным орнаментом кресло, платяной шкаф, тихо тикающие часы… Помогает. Тревога начинает отступать. — Приснится же… Мэйбл устало откинулась на подушки, прикрывая глаза. Этот сон снится ей уже неделю. Неделю! Причем в самых разных его вариациях: то это убитая Катерина, то это Патриция (чаще она, конечно), то никого нет, она просто захлебывается в крови в жутких муках, то еще что-то… Она была малость впечатлительной, но не думала, что настолько. В голову закралась мысль сказать обо всем Биллу, чтобы он, возможно, помог ей как-то решить эту проблему — подправить воспоминания или еще что-то. Мэйбл глубоко вдохнула, чтобы окончательно вернуться в реальность. Надо попытаться уснуть. До утра все-таки еще часов пять-шесть. Внезапно тело напряглось — ее пробила холодная дрожь. Откуда-то отчетливо раздался женский вопль, и он точно принадлежал не ей, и уж точно не был плодом ее разыгравшегося воображения. Потом еще раз и еще… Будто кого-то режут без пощады. В течение минуты она с ужасом вслушивалась в надрывные вопли. Потом все кончилось. Мэйбл медленно встала. Теперь ей стало страшно на самом деле. Судя по мраку за окном сейчас где-то середина ночи, а значит, все должны спать беспробудным сном. Мэйбл осторожно подошла к комоду, на котором стоял подсвечник, и охолодевшими пальцами зажгла спичку, потом сами свечи… Канделябр был не на шутку тяжелым, чтобы держать его одной рукой, поэтому Мэйбл вцепилась в него обеими (так и бить удобно) и осторожно подошла к двери. Крик раздался снова. Это окончательно разубедило девушку, сомнений не оставалось. Конечно, безусловно, Мэйбл видела с сотню всяких фильмов ужасов за свою жизнь, и конечно же, каждый раз она со скепсисом смотрела на героев и героинь, которые, как полные идиоты, вместо того чтобы закрыться получше и позвонить в полицию, прямо противоположно шли на подозрительный источник шума. Вот и сейчас, вопреки здравому смыслу, Мэйбл медленно открыла дверь и осторожно высунулась в коридор, освещая себе пространство теплым светом. Там никого не оказалось. Для полноты картины оставалось только спросить: «Кто здесь?» Девушка собрала остатки мужества в кулак и вышла полностью. Может, в самом деле почудилось? Внезапно за окном снова громыхнуло, что заставило Мэйбл вздрогнуть, а потом на несколько секунд коридор осветился молнией, и все стало сине-фиолетовым. Последнее, что она разглядела, — возникший на горизонте черный силуэт, прежде чем свечи потухли от сквозняка. Она едва не заорала во весь голос, когда ее плеча коснулась чья-то рука, только пискнула и чуть не зарядила канделябром по лицу незнакомца. — С ума сошла? — Билл зажег в руке голубой огонек, который осветил бледное напуганное лицо Мэйбл, и на всякий случай забрал из ее рук возможное орудие, которым она расквасит ему лицо в любое мгновение. — Ты что здесь делаешь? И почему не спишь? — Поспишь тут, как же, — фыркнула она. — Я слышала крики. Что происходит? Билл вздохнул и поставил канделябр рядом с расписной вазой. Теперь они стояли при слабом голубом огоньке и смотрели друг на друга косыми взглядами. — Эйш рожает. — Чего? Да, это было ожидаемо, но не настолько же! И почему она вечно узнает обо всем последней? Ах да, потому что Билл! — Чего-чего. Утром я снова стану кузеном. — Разве нормально, что она так кричит? — Мэйбл поежилась, когда в коридоре снова раздался вопль. — Нет. У нее осложнение. Еще и роды внеплановые. В общем, в тот раз мы принимали их сами. В этот тоже будем. — Сами?! — у Мэйбл глаза на лоб полезли. — Чего ты так удивляешься? В доме пятеро верховных демонов… поправочка: два плюс я — и еще столько же прислуги… Так, я уже отстаю от графика. — Я могу чем-то помочь? — спросила девушка, втайне надеясь, что Билл не отошьет ее. Спать после такого довольно сложно. — Не мешать? — А еще что-нибудь? Демон вздохнул. Понял, видимо, что от Мэйбл никуда не денешься, она вездесущая в каком-то смысле. — Кому-то нужно успокаивать моих ополоумевших родственничков и напуганных детей. Приходи в комнату Эйш. И ты бы в таком виде не разгуливала. Накинь хоть что-нибудь на себя, — заворчал Билл. Мэйбл покосилась на саму себя: распущенные волосы, обычная белая сорочка с рукавами-фонариками, обнажающая ключицы и ко всему прочему настолько легкая и тонкая, что через нее видно все ее прелести, особенно покрывшуюся мурашками грудь… Да, одеться стоило. Внезапно стало так неловко рядом с Биллом, что Мэйбл не знала, куда себя деть. И что это с ней в самом деле? Это состояние у нее началось со дня репетиции вальса в библиотеке… — И еще… — демон откашлялся в кулак. Билл неожиданно схватил Мэйбл за руку и поднес ее к пламени, беснующемся на его ладони с бесшумным треском. От страха и неожиданности она зажмурилась и даже засопортивлялась, пытаясь выдернуть руку из крепкой хватки. Но ничего не произошло. Только небольшой холодок заколол ладонь, и Мэйбл медленно открыла глаза, жмурясь от яркости света. Билл отпустил ее, довольствуясь ожидаемой реакцией. — Да не жжется он. Пока я не захочу. — Почему он… холодный? — Неужели ты не знаешь, что существует и холодный огонь? — демон усмехнулся. — К тому же мой огонь особенный — слушается только меня. А еще он моя часть, так что повежливее с ним. Он отсалютовал ей и ушел во мрак. Мэйбл двумя руками бережно держала голубой огонек в руках, глядя то на него, то в темноту. Она зашла с ним в комнату, не зная, куда деть. Интересно, он горит, как настоящий? Да нет, глупость, он же магический. Но это не отменяет того, что он не может обладать свойствами обычного огня. — Куда же тебя?.. — обратилась Мэйбл в пустоту. Огонь трепыхал в ее ладонях. — Так… Попробуем сюда… Она аккуратно опустила его в умывальник, и он, устроившись на дне, приглушенно засветил оттуда, как будто бы даже довольный. Мэйбл покосилась на него с недоверием, а потом принялась искать, что бы ей накинуть на себя. Одеться полноценно она не могла — ни одна дама того времени не обладала таким навыком. Мэйбл хотела было сменить свою сорочку на что-нибудь поплотнее и посуше, но снова бросила взгляд на голубой огонек. — Часть тебя, да? Интересно, а глаза у нее имеются? — хмыкнула она. — Или уши? — Мэйбл поплотнее завернулась в хлопковый персиковый халатик и осторожно сказала: — Сайфер дурак. — Пауза. — Неотесанный павлин! — И снова тишина. — Самовлюбленный крендель… с очень красивыми глазами… и улыбкой… — И долго мне еще это выслушивать? Мэйбл взвизгнула и чуть не перевернула умывальник вместе с туалетным столиком. Сегодня все так и норовят испугать ее до чертиков. В дверях комнаты стоял Килл, не слишком довольный своим нахождением здесь. — Что ты здесь делаешь? — Братец отправил за тобой. И с какой стати я должен быть его шестеркой? — буркнул он. — Я старший, в конце концов. Мэйбл уж не стала уточнять, как много он слышал, лишь выгребла огонь в руку и быстро покинула комнату. Ей как можно меньше хотелось оставаться с Киллом наедине. Дорога до комнаты Эйш показалась по меньшей мере вечностью, хотя находилась она всего лишь этажом выше. Килл шел рядом и даже не смотрел на нее. Да, высокомерие у них вещь семейная, видимо. Хуже Билла был только Килл. Или же сам Билл. И он представлял опасность, сам в этом признался. И почему-то Мэйбл была уверена, что так просто он не отступит. У Сайферов эта непробиваемая упертость в крови. — Прекрати пялиться, — рыкнул демон, и Мэйбл тут же опустила глаза. Просил же Билл следить за собой… Килл едко усмехнулся. — Иногда такая дерзкая, а иногда тише полевой мыши. Это в тебе братец нашел, да? — О чем ты? — выдавила из себя она, мысленно считая шаги до комнаты Эйш. — А ты еще не поняла? Мне казалось, ты довольно догадливая. Такие надежды подавала… — В его голосе и впрямь было разочарование. — Ты стала собственностью Билла, причем уже на момент вашего визита. Впрочем, не думаю, что это надолго. «Собственностью? О чем он вообще?» Килл открыл дверь и пропустил Мэйбл вперед. Это была первая галантная вещь, которую он сделал для нее за все это время. Мэйбл была поражена. Во-первых, размерами «спальни». Это по меньшей мере стадион! «Спальня», которая размером с квартирку, которую снимала Мэйбл целый год после выпуска. Здесь было в самом деле все: гардеробная, кровать, небольшая библиотека, кофейный столик и буфет, просторная ванная, балкон с выходом на сад. Во-вторых, столпотворением и сразу накатившим напряжением. Эйш лежала на огромной двуспальной кровати в груде подушек и одеял, вокруг нее зайчиком прыгал с водой и мокрым полотенцем Сэмюэль, каким Мэйбл его еще ни разу не видела. Он даже с дочерьми холоднее обращался. Близняшек, кстати, здесь не было, но Пайнс была уверена, что они здесь были. Диана, одетая в шелковый темно-синий халатик и с шалью на груди стояла в отдалении и вполголоса разговаривала с Уиллом — его самого, кажется, бросало в холодный пот от происходящего. Ее красивые каштановые волосы волнами лежали на плечах, на лице ни грамма макияжа, и Мэйбл осознала, что ранее никогда не видела Диану такой… домашней и обычной. Бледность даже была ей к лицу. Она бы даже сошла за человека. Где-то рядом звучал приглушенно голос Билла, отдающего односложные приказы: «полотенца, теплая вода, таз». Сама Эйш, бьющаяся в агонии, с радостью бы закурила, если бы позволяло положение и если бы она могла хотя бы держать сигарету в руках. — Не знаю, на кой черт ты здесь, но не бросайся под ноги, — нагрубил Килл. — И это тебе больше не нужно. — Он задул огонь в руках Мэйбл и ушел куда-то, скорее всего, к Биллу. Нахал, подумалось Мэйбл, и она обязательно бы учинила разборки, если бы совсем потеряла рассудок. И если бы ее не отвлекли. — Дорогая, вы тоже здесь, — Диана тихо улыбнулась. — Килл в своем репертуаре, прошу простить его. Должно быть, вы и без того в смятении. — Не каждый день принимаешь участие в родах, — Мэйбл растерянно улыбнулась. — Но мне правда хотелось бы помочь. Хоть чем-нибудь. — Думаю, вам найдется применение. Нам нужно хотя бы одно беспристрастное лицо, иначе мы сравняем это место с землей к утру. — Постараюсь чем-нибудь помочь. Если нужно принести что-то или подать… Диана с чувством коснулась ее плеча бледной рукой и чуть кивнула. Удивительно, но рядом с Дианой Мэйбл удивительным образом успокаивалась и погружалась в ощущение безопасности. Все-таки она начинала понимать, почему Билл так привязан к ней. — Оставлю вас. Кого это вас, подумалось Мэйбл, а потом она обнаружила позади себя Билла. Он был сосредоточен как никогда, собран и уверен. И в этом Мэйбл смогла разглядеть какое-то очарование. — Что вылупилась, Пайнс? — спросил он шепотом, как бы играя с ней. — Ничего. В шоке просто. — Привыкай, — хмыкнул он. — Мы, Сайферы, такие. Они неловко замолчали. К сожалению, Мэйбл не была медиком, зато ее мать да. Хотя знаний от этого было не то чтобы много, к тому же она не сомневалась, что демоны даже 19-го века явно просвещеннее в вопросах медицины, чем они в 21-м. Билл стоял в стороне, и Мэйбл догадывалась почему: следит за тем, чтобы все прошло по тому же сценарию. Хотя это априори было невозможно. Канон уже нарушало присутствие Дианы и Билла. Внимание Мэйбл привлек разговор на повышенных тонах между Сэмюэлем и Уиллом. Сонные, укутанные в домашние халаты, они стояли у туалетного столика, заваленном тазами и какими-то приборами. Мужчина, всегда выглядящий сдержанно и солидно, сейчас был покрыт испариной и был крайне бледен. В глазах читалась паника. Уилл тоже выглядел озадаченным, но все-таки пока держал себя в руках. Об этом также говорил его голос: — У нее тяжелый случай. Нужно оперировать. — В такой час и погоду ни один нормальный врач не поедет. И вообще она должна была родить дома, в нормальных условиях, а не здесь! В этой помойной человеческой дыре, где ни черта нет! — рявкнул Сэмюэль. Разбился графин. — Демон подери! — Я знаю. Но нужно что-то делать… Ее состояние близится к критическому. — Ты сможешь?.. — Я?! Дядя, помилуйте! Я только лягушек препарировал! Даже к людям ни разу не прикасался. — Нет, милок, ты не понимаешь. Я тебя не спрашиваю. Ты единственный, кто примет у моей жены роды сейчас. Уилл с трудом сглотнул. От такого давления у него похолодели руки, в которой было до одури душно от большого количества людей и многочисленных свечей. К ним подошла Диана, сжимавшая в руках платок. Брату она протянула стакан с виски, а племяннику досталась только безалкогольная теплая улыбка. — Уилл, дорогой, ты очень талантливый, — Диана погладила его по руке. — И умный. Я не знаю никого более осторожного и внимательного. И ни у кого сомнений нет, что у тебя все получится. Эйш можно доверить только в твои руки. Уилл молча кивнул, но бледность заметно сошла с его лица. Именно благодаря Диане новорожденный не получит по вине дрожащих рук Уилла случайную рану, за которую будет винить его полжизни, потому что сложно скрыть отсутствие пол-уха. — Так что давайте не будем расстраивать нервы друг друга. А сейчас прошу простить меня. Я бы хотела помолиться. Сэмюэль на это закатил глаза, Уилл пожал плечами, одна Мэйбл восприняла это нормально. Диана отошла к кровати и опустилась у изножья на колени, потом сложила руки вместе и опустила голову, прикрыв глаза. Изредка с ее губ срывались покашливания и хрип. — Ты же знал, что так будет? — осторожно спросила Мэйбл, наблюдая за происходящим. Билл молча кивнул. Он также знал, что с Эйш и ребенком в конечном счете все будет хорошо. Самой крупной потерей в ту ночь стали их нервные клетки и несколько разбитых графинов с водой. — Уилл так нервничает… Мне кажется, он скоро в обморок упадет. Билл усмехнулся. — Не недооценивай его. Этот обалдуй через полвека станет лучшим хирургом на вашей планетке. Слышала что-нибудь про Форсмана? В гуманисты подался, решил помочь вам развить медицину, даже незаконно свалил из нашего измерения ради этого! До войны продержался. После демонов снова выкурили, у нас у самих революция была… А сейчас он проводит самые сложные операции по меркам демонов: переселение душ. Вот он, гениальный хирург, стоит перед тобой. Мэйбл ошалело перевела взгляд на Уилла, который с тремором в руках укладывал приборы на блюдце и рукавом спальной рубашки утирал пот со лба. Да, совсем не герой и не смельчак, какого можно представить на месте Форсмана, который собственноручно ввел себе трубку до сердца. Билл похлопал ее по плечу. — Ага, именно он. — Невероятно. — А ты думала, один я вырос? Мы гениями не всегда были, но и балбесами не остались. — Что насчет Килла? — Как-нибудь расскажу, что с ним стало. А сейчас не отвлекайся. Помоги Уиллу, а я как раз займусь Киллом. Помощь Мэйбл была скорее условной: разложить все инструменты на полотенце, расстеленном на табуретке (ножницы, зажим, скальпель), проверить наличие бинтов и ваты, а также спирта и нашатыря. Сэмюэля усадили в кресло, снабдив его очередным стаканом с виски. Диана внезапно отлучилась, потому что близняшки, озабоченные судьбой матери, сбежали от Тессы. Другим служанкам успокоить их не удалось тоже. Килл и Билл о чем-то серьезно разговаривали в отдалении, и по враждебным лицам братьев Мэйбл поняла, что беседа отнюдь не из приятных. В четвертом часу Уилл приступил к операции. Мэйбл не смотрела. От вида крови ей становилось плохо, как и от поминутных воплей Эйш. Те полчаса прошли для нее в тумане. Хуже, чем стоять и наблюдать за этим, только лежать вместо демоницы. Мэйбл посмотрела в окно. Там уже брезжил рассвет, и первые лучи солнца коснулись подоконника и усталого лица девушки. Она слабо улыбнулась, радуясь теплу. Защебетали птицы, снуя в кустах сирени. И раздался протяжный детский плач. — Поздравляю с пополнением. У нас мальчик, — Уилл рухнул на ковер, но не в обмороке. — Уже придумали имя? — с чарующей улыбкой спросила Диана, любовно глядя на новорожденного демоненка. Сэмюэль снял очки. Эйш со слезами на глазах посмотрела на присутствующих. Дрожащая искренняя улыбка радости расцвела на ее надменном стервозном лице. — Эллиот. ㅤ