Отец

Мальчик жалобно замотал головой и попытался сжаться в комочек, словно Клауд его ударил. Но сейчас этот защитный рефлекс не вызывал у Страйфа никакого сочувствия. Он продолжал нависать над испуганным мальчишкой, дрожа от еле сдерживаемой ярости и непонимания, как, каким образом его заклятый враг материализовался в этой глуши, да еще и посмел принять облик невинного ребенка? Тихое деликатное покашливание за его спиной привело разъяренного мужчину в себя. Клауд моргнул, отгоняя от себя наваждение и резко обернулся, встретившись взглядом с добродушно улыбающимся настоятелем. Старик слегка покачал головой и мягко произнес: - Я не знаю, дитя мое, чем вызваны твои гнев и ярость, но могу лишь предположить, что та боль, которая живет в твоем сердце, не имеет никакого отношения к этому бедному ребенку. Уверяю тебя, что бы ты не подумал, глядя на это невинное создание, это вовсе не является истиной. - Кто этот мальчик и откуда он тут взялся? - Страйф облизнул вмиг пересохшие губы и насторожено уставился на скорчившуюся в траве фигурку. Мальчик молча беззвучно плакал, слезы крупными каплями катились по бледным щекам, падая на исцеленное им растение. Клауд машинально сжал кулаки: - И откуда у него Дар Исцеления? Старик шагнул к мальчишке и осторожно помог ему подняться, а затем поспешно натянул на его голову капюшон и кивнул в сторону дверей, ведущих в комнаты послушников. Мальчик покорно поклонился и торопливо скрылся в темном проеме входной арки. Старик, проводив его полным сожаления взглядом, снова повернулся к Клауду и сделал ему знак следовать за ним. Страйф насупился, но не стал с ним спорить. Походка старика неожиданно стала стремительной и твердой, а движения резкими. Клауд про себя отметил эту странную перемену, но вновь лишь промолчал. Настоятель вошел в гостевую комнату, в которой провел сегодняшнюю ночь Страйф, и уселся на край заправленной кровати, приглашающе похлопав по расстеленному покрывалу. Клауд нахмурил брови, но покорно присел рядом с ним и испытующе уставился на старика. Настоятель некоторое время играл с ним в гляделки, сверля его острым пронизывающим взглядом узких черных глаз. Затем старик тяжело вздохнул и безо всяких предисловий произнес: - Забери с собой мальчика. - Что?! - Клауд аж подскочил на месте от неожиданности: - Это... чудовище? С ума сошли? Вы хотя бы знаете, что это за существо и что оно сделало?! - Я снова тебе повторяю, дитя мое, мальчик не имеет никакого отношения к твоей боли! Я очень долго прожил на этом свете и вижу это так же ясно, как свет утреннего солнца на небесах. Ты спросил у меня, откуда взялся тут этот ребенок? Я расскажу тебе все, что сам об этом знаю. Когда я отправился в развалины Мидгара, после того, как отступила страшная болезнь, разрушающая души и тела людей, у меня было видение, что там осталось очень много ищущих помощи Богини. Я отыскал в останках трущоб несколько детей-сирот и решил забрать их с собой, в монастырь. Но, когда мы уже были готовы отправиться в обратный путь, ко мне подошла женщина в потрепанной форме Корпорации. Она была одета, как ТУРК, у нее были короткие светлые волосы... Женщина привела ко мне маленького мальчика и горячо умоляла забрать его с собой и спрятать. Она сказала, что мальчика зовут Юки, и он не разговаривает. Люди Корпорации хотят его убить. Ребенок был крайне измучен и истощен, он еле держался на ногах, и я подумал тогда, что дни его сочтены, но женщина очень просила, и я согласился забрать его с собой. Клауд глубоко задумался, пытаясь переварить услышанное: - Хммм, Елена? Что все это значит? Этот ребенок... - Этот ребенок, как я говорил, был измучен, - покачал головой старик. - На его теле были странные раны, словно кто-то его намерено пытал или экспериментировал над ним. На его предплечье я нашел татуировку. Номер 101. Я не знаю, что бы это означало... Все остальные дети, живущие здесь, сторонятся его, и при каждом удобном случае смеются над ним или делают какие-либо гадости: бьют, обзывают... Я ничего не могу с этим поделать. Они называют его сыном дьявола... Но Юки очень доброе дитя. Он тихий, трудолюбивый, очень любит животных и цветы. А недавно я заметил, что у него есть дар исцелять раны и оживлять завядшие растения. Он не говорит, но я думаю, что та женщина была не права, сказав, что он этого не умеет. Просто в его короткой жизни, видимо, было столько зла и боли, что он не смеет подать свой голос... Тут ему не место. Я очень стар, и не смогу его вечно защищать. Дети не любят и сторонятся его, и, если меня не станет, они прогонят мальчика из Храма, и тогда он просто погибнет. Но я обещал той женщине спсти его. Я понимаю, что он напоминает тебе кого-то из твоего прошлого. Кого-то, кто причинил тебе невероятную боль. Но мне больше некого попросить защитить этого ребенка. Вчера, незадолго до твоего появления мне было видение. Богиня говорила со мной. Она сказала, что дни мои сочтены, но придет человек, которому я смогу доверить судьбу Юки. А потом ты постучал в двери храма, и я понял, что Богиня привела тебя ко мне. Я вижу в твоих глазах, что ты очень добрый и заботливый человек, просто твоя боль ожесточила твое сердце. Но вы, я думаю, сможете помочь друг другу стать более счастливыми в этом мире... Клауд недоверчиво покачал головой: - Этот ребенок... Я не смогу... Он слишком похож на... Дверь, ведущая в комнату, тихо скрипнула. Настоятель печально улыбнулся: - Ну, входи, мой мальчик! Не прячься там. Он не причинит тебе вреда! Прячущийся за дверью мальчишка бесшумно проскользнул в комнату и остановился возле входа, опасливо поглядывая на Клауда из-под низко опущенного капюшона своими ярко светящимися в темноте кошачьими глазами. Тот машинально вздрогнул, но во взгляде ребенка не было сумасшествия Сефирота. Просто детское любопытство и какая-то робкая надежда. И Клауд внезапно поддался непонятному секундному порыву: - Хорошо, допустим, я заберу его с собой... Но что я скажу детям и Тифе? Как объясню его появление? Ведь он, скорее всего, имеет самое прямое отношение к... - Клауд осекся, взглянув в огромные зеленые глаза, обрамленные длинными девичьими ресницами. Да, у ребенка были глаза Сефирота, и его черты лица, но выражение лица так непостижимо напоминало совсем другого человека. Клауд видел взгляд совсем иных глаз, открытый, невинный и очень испуганный. Сердце снова кольнуло, и он окончательно сдался: - Хорошо! Собирай свои вещи, только живо! Нам еще нужно до заката добраться домой! Был бы я один, но с ребенком ехать придется гораздо медленнее и осторожнее... Мальчик быстро кивнул и пулей выскочил из комнаты. Старик снова грустно улыбнулся: - Ты сделал правильный выбор, дитя мое. И я знаю, что ты никогда об этом не пожалеешь! Спасибо тебе, что сжалился над несчастным сиротой и не испугался возможных трудностей. Клауд упрямо мотнул головой: - Вот я уже не уверен, что поступил правильно... Но время, скорее всего, покажет! Он поспешно поднялся с кровати и отправился готовить байк к долгой дороге.