Цзин Цзюй

За ту вылазку в город Мобэй Цзюню заплатили десять макэ, и теперь их общий бюджет составляет двадцать два макэ на десятое октября. Шан Цинхуа был вне себя от радости и решил отпраздновать это, приготовив фруктовое желе. Было сладко и вкусно, но еще слаще были поцелуи украдкой. Альфа чувствовал, как в нем медленно уголек за угольком оседает обжигающая страсть и вожделение. Цинхуа будто дразнил его, то ласково ластился, то убегал в спальню. Конечно, это было не так, и омега всего-навсего боролся со своим смущением таким способом. В нем самом с каждым поцелуем и прикосновением что-то происходило, легкая щекотка под кожей и тепло в груди. От этого чувства было и приятно и страшно, он не знал как его обозвать и как с ним справиться. Поэтому позорно сбегал, а потом с горящими от стыда щеками возвращался во всегда раскрытые объятья альфы. Мобэй никогда ничего не говорил про его побеги, лишь смотрел обжигающим темным взглядом, который вопреки ожиданиям совсем-совсем не пугал Цинхуа, а рождал в груди странный трепет и озорство. Насколько хватит выдержки Мобэя, и насколько горячее сможет стать его льдисто-голубой взгляд. Отодвинув страх на задворки, в омеге появился почти исследовательский интерес, который был даже чуть сильнее смущения. И сегодня, после душа он надел только нижнее белье и одну из огромных для него футболок альфы, чуть подсушил волосы полотенцем и теперь влажные пряди вполне неплохо обрамляли его лицо, а редкие капли воды мочили светлую ткань на плечах. Именно так босиком он вышел из ванной и на носочках прокрался в гостиную, где тут же стек по дивану в объятья Мобэя, крепко обхватив его торс руками. Футболка задралась и оголила поясницу. Цинхуа украдкой наблюдал за альфой. Тело Мобэй Цзюня напряглось, взгляд вскользь прошелся по светлой коже бедер, упругой на вид заднице, по ямке на пояснице и выше до экрана телевизора. Хотя он делал вид, что ничего необычного не происходит, омега заметил, как дернулся его кадык и потемнел взгляд. Цинхуа выпустил немного феромона. — Как думаешь, запах геля подходит моему запаху? — невинно наклонил голову и похлопал глазками омега. Мобэй посмотрел ему в глаза с таким ярким желанием, что у Цинхуа перехватило дыхание и запылали щеки. — Подходит, — хрипло выдохнул альфа и всей грудью вновь вдохнул дурманящий аромат. — Даже очень. Шан Цинхуа захихикал и потерся лицом о живот Мобэя. Его пресс от этого напрягся и стал невообразимо твердым. — Ты осознаешь, насколько сейчас соблазнителен? — прогудел над головой голос альфы. Парень расцепил руки и перевернулся, растянувшись на чужих коленях, застенчиво и, как он надеялся, соблазнительно улыбнулся. — А ты соблазнишься? — его собственный голос дрожал, и он сам не понимал от чего. В глазах напротив зрачок почти полностью заполонил радужку, оставив лишь небольшой синий ободок, в них Цинхуа мог видеть свое отражение. Так волнительно и необычно. Казалось, будто только он существует в мире Мобэя, ему безраздельно принадлежит все его внимание и все его чувства. — Если ты этого захочешь, — совершенно серьезно произнес альфа. Шан Цинхуа ему верил, Мобэй никогда его не обманывал. Но начал возвращаться позабытый страх. — Мне будет приятно? — еле шевеля губами, прошептал он. — Если хочешь, я сделаю тебе приятно, — так же тихо произнесся ответ. Мобэй Цзюнь наклонился ближе, почти накрывая омегу своим телом. Цинхуа видел в его глазах страсть, уверенность, а также особое выражение, которое он хотел бы назвать любовью. Он надеялся на то, чтобы это была она. — Хочу, — вырвалось у него. И альфа медленно наклонился ниже, припал к его губам в мягком, горячем поцелуе. Обласкал губы, прикоснулся к ним языком. Цинхуа чуть испугался этого ощущения, оно было странным и непривычным. Альфа действовал медленно, давая привыкнуть, давая разгореться под ласками желанию. Его руки нежно оглаживали лицо и шею омеги, отвлекали и приносили удовольствие. Мобэй отстранился и немного поменял их положение. Теперь Цинхуа полулежал на диване, а на полу, между его раздвинутых ног, на коленях устроился Мобэй Цзюнь. Он вновь потянулся к мягким губам омеги, его руки теперь сжимали бока и талию сквозь футболку. Цинхуа привык к сплетению языков и теперь сам пытался повторить чужие движения. Его тело будто горело, пересохло горло, начал твердеть член. Альфа плавно перешел на чужую шею, целовал и облизывал чувствительную кожу, от чего Цинхуа то вздрагивал, то ощущал мурашки по всему телу. Но ему это нравилось, он вцепился пальцами в широкие плечи альфы и чуть откинул голову назад. Мобэй чувствовал чистейший экстаз, наконец добравшись до желанной кожи. У него шла кругом голова от каждого неосторожного вздоха или полустона, от каждой реакции тонкого тела под его руками. Никогда в жизни он так не хотел доставить удовольствие, как сейчас. Прикладывал все силы, чтобы его любимому омеге было хорошо. Чуть задрал свою футболку, которая теперь наверняка пропитается запахом Цинхуа, и нырнул вниз, прижимаясь горячими губами к нежной груди. Он обвел языком один из сосков, и Шан Цинхуа мгновенно задрожал под ним. Стоило прикусить горошину, как из его рта вырвался откровенный стон. Омега тут же прижал руки к губам и зажмурил глаза, по его телу прокатилась волна жара. Он не видел, как довольно улыбнулся альфа под тканью, лишь почувствовал, как чужие зубы сомкнулись на другом соске, как по нему прошелся горячий скользкий язык. Мобэй игрался с его телом как хотел, проводил носом по ребрам, проходился широким мазком языка по грудине, крепкими пальцами оглаживал и сжимал мягкие бедра и ягодицы. Понемногу он залазил пальцами под нижнее белье. Но большего он не делал. Распалил омегу до покрасневших щек, до подернутого дымкой взгляда, до влажного пятна на белье. Он вынырнул из-под футболки, глотнув свежего воздуха без насыщенного феромона Цинхуа. Собственный член стоял давно и крепко, но сегодня в приоритете удовольствие Шан Цинхуа. Он взглянул в томные глаза омеги и тронул резинку белья. — Можно? — хриплым, низким от возбуждения голосом спросил он, и очень-очень надеялся, что Цинхуа позволит. Мобэй хотел любить его во всех смыслах, хотел дать ему то, что еще не дарили ему другие. И, о чудо! Цинхуа коротко кивнул и самостоятельно выгнулся, приподняв бедра. Мобэй Цзюнь не стал медлить, тут же стянув ненужную ткань. Его милый Цинхуа смущался и отводил глаза, у него покраснела даже шея. Альфа поднялся слитым движением и страстно поцеловал его, стараясь вложить в него все свое желание, все восхищение, всю любовь. И как только омега под ним расслабился, подарил пару поцелуев в уголок губ и щеку и мягко опустился обратно, закинул чужие ноги к себе на плечи, прильнул открытым ртом к выступающей тазовой косточке. Цинхуа мелко вздрагивал от каждого движения, от каждого выдоха. Мобэй действовал медленно, не желая напугать. И только когда омега начал несдержанно постанывать, плавно прижался губами к чужому стволу. — М-Мобэй! — пораженно вскрикнул омега и тут же закинул голову назад, когда альфа взял в горячий рот чувствительную головку. Никогда прежде он не чувствовал такого наслаждения, когда тело сгорает в экстазе и из головы вылетают все мысли. Не думал, что сможет почувствовать. А теперь ему мало и этого. Цинхуа выгнулся в чужих руках, преследуя что-то, чего не знал. Зато Мобэй Цзюнь очень точно знал, что нужно омеге, он раскрыл челюсть и плотно сомкнул вокруг члена губы, задвигал головой, одной рукой придерживая основание для удобства. Выпустил ствол изо рта, обвел языком головку, пощекотал кончиком уздечку и прильнул губами как бы целуя. Плавно опустился ниже, поднял руку, сжав пальцами головку. Обвел языком яички, втянул одно в рот, пососал и повторил со вторым, ладонью стимулируя член. Носом он уткнулся в мошонку, а языком прильнул к чуть увлажнившемуся анусу. От этого прикосновения к дырочке Цинхуа затрепетал всем телом, громко застонал, член дернулся в руке Мобэя. Он посчитал это хорошим знаком и продолжил вылизывать отверстие, сам дурел от этого действия. От того, какое наслаждение это приносит Цинхуа. Омега метался, испытывая неведомое ранее удовольствие. Жар экстаза накрывал его морским приливом, и он совсем забылся в своем стремлении получить желанную разрядку. Сам толкался бедрами к чужому языку и ладони. То, что Цинхуа сейчас испытывал, сильно отличалось от того, что он делал с собой сам. Ощущения ярче, острее, стыд сдерживает его от лишних движений и звуков. Ну, до тех пор, пока этот стыд не затеряется на фоне других эмоций. Сейчас он уже давно позабыт. Еще немного, еще чуть-чуть. Ноги Цинхуа сильно задрожали, и он протяжно простонал, когда наконец достиг пика, и белесые капли спермы окропили ткань футболки. Мобэй Цзюнь в последний раз провел языком от дырочки до головки, навалился сверху на омегу и засунул ладонь в свои штаны. Ощущая посторгазменную дрожь чужого тела и вдыхая насыщенный аромат феромонов, ему не потребовалось много времени, чтобы дойти до разрядки. Омега к этому времени пришел в себя и теперь наблюдал за альфой. Тот упоенно терся носом о его тело, упоенно вдыхал и хмурил свои брови. Его рот приоткрылся и из него вырвался хриплый полустон, от которого по телу Цинхуа пошли мурашки, а потом он сполз ниже и уткнулся лицом в железу на внутренней стороне бедра, приходя в себя. Никто никогда не заботился о чувствах Шан Цинхуа, о его комфорте и удовольствии. Мобэй был первым во всем, и омега был рад, что именно этот мужчина, этот альфа подарил ему чувства, о которых он только мог читать в далеком прошлом. Он улыбнулся своим мыслям и нежно прикоснулся пальцами к волосам Мобэй Цзюня.