***
На следующий день они разговорились. О чем-то простом и на половину с жестами они уже могли договориться. Евиных знаний языка немного хватало. Когда у На’ви снова поднялась температура, он смог ей объяснить какое растение нужно ей найти, и помощь Грейс не понадобилась, хотя на всякий пожарный, Ева все же свистнула учебник о всех известных на данный момент растениях, но, к сожалению, он ничем не мог помочь. Для коренных жителей цветы обладали иными свойствами нежели для людей. Хорошо, что Тоновари оказался образованным и мог себя если не вылечить, то хотя бы облегчить участь. Вскоре бинты промокли и потребовали замены, однако охотник предпочел им листья. Ева доверилась ему и нашла то, что нужно. Он-то больше по идее должен был знать о местном, чем, пусть и очень талантливый, но все же Земной ученый. Следующую повязку сделали уже из подручных средств. Общались они на удивление спокойно и вежливо. Тоновари понял, что опасности аватар не представляет и реагировал уже как на своего. В улучшение межрасового понимания, они стали учить друг друга своим языкам, по началу рисуя на песке фигуры и по несколько раз повторяя названия этого предмета. Прогресс в лечении шел медленно, но верно. Для На’ви разумеется больше работали Пандорские лекарства, чем человеческие. Изо дня в день, они все более проникались друг к другу, все больше друг друга понимали. Все реже Прескет стала появляться в штабе. Тоновари был прекрасным учителем. От чего-то он напоминал Еве Хосе. Может был чуть более эмоциональный, но в остальном они были похожи. Прогресс в изучении языка стал заметен даже Грейс, вследствие чего у нее появились вопросы. Сколько она не пыталась научить Прескет, по её же инициативе, к языкам у юной аватарши душа не лежала. Но вот у Тоновари получилось разбудить, может не дикое желание конечно, но здравый смысл так уж точно. Оба говорили со страшным акцентом, но смысл и суть была понятна. Настолько разные и чужие существа стали довольно близки. Пусть со многим не соглашались, в силу менталитетов и условий жизни, но оба нашли друг друга весьма интересными и колоритными личностями, от чего общение все больше доставляло удовольствие, причем оно приносило не только приятные ощущения, но и практическую выгоду, вследствие обмена знаниями. Ева стремилась как можно больше рассказать о своей родной планете, разумеется, с хорошей стороны. Охотник с удовольствием слушал рассказы о странах, природе, животных, больших шумных городах, очертания которых, Прескет пыталась повторить на песке. Особенно ему понравились Санкт-Петербург и Лос-Анджелес.***
Подобные экскурсии в мир земного искусства вернули Прескет в прошлое, домой. Может она и не зачитывалась, и не засматривалась, как настоящий пытливый исследователь и историк, но очень почитала творчество. Особенно музыку и стихи. Она считала композиторов и поэтов какими-то полубогами, теми, кому дар дан свыше. Если художнику, скульптору или мастеру ювелирных изделий можно научиться и развить талант, прочитать учебники по анатомии, посмотреть на работы предшественников, то вот музыку и стихи просто так не напишешь. А может просто Прескет не умела, поэтому и считала эти виды искусства такими возвышенными и недоступными… С этими проектами и командировками, она совсем отдалилась от того, что ей когда-то действительно нравилось, от чего душа трепетала. Она ведь даже учиться пошла на творческую профессию. Тоновари навеял на нее какую-то романтическую грусть, какую-то ностальгию, она вспомнила как в зале сквозь плотные, но светлые шторы пробивались лучи, и как она танцевала в солнечном свете, читала стихи и пела песни, пока родителей нет дома, и как она была счастлива, и как на душе было так легко и спокойно. Ева и не заметила даже в этой шумной суете, как светлый и просторный зал превратился в серую комнату без окон и с кроватью — дыркой в стене. Она достала планшет и попыталась найти свои любимые стихи. Когда-то она даже собирала сборники. Гаджет хоть и плохая замена книге, но найти настоящую бумажную книгу в современном мире, даже на Земле, целый дорогостоящий квест, чего уж говорить о Пандоре. Ева не хотела, чтобы ее кто-то заметил, но ей необходимо было окно, не в серую же стену смотреть и читать Лермонтова, Байрона и Шекспира! Благо сейчас время близилось к ночи. Полковник прогуливался по базе, здесь стало относительно тихо. Однако толпа все равно часто раздражала. Лишь вечером можно было погулять по пустым коридорам. Он бродил по корпусам, пока не услышал мурлыканье, тихое-тихое, но такое нежное, как мамина колыбельная. Он пошел на звук, обнаруживая, что в полусумрачном коридоре оно звало в другой мир, вызвало неподдельное любопытство. Он дошел до приоткрытой двери одинокой пустой комнаты, тихо заглянув и прислушавшись. «Надо же, стихи читает…» Бессмертные строки сменялись такими же тихими песнями на французском, русском, итальянском, испанском. А тонкий голосок хоть и был высоким и остреньким, как и лицо, но не резал слух, а убаюкивал. Он не знал перевода песен, но заслушался. Голос бросал незнакомые слова то как воду с водопада, то скромным ручейком в лесной чаще. Ева кружилась по комнате в легком полупрозрачном платье, и Куоритч смотрел не стесняясь. Она была в наушниках и столь погружена, что ничего не видела и не желала видеть. Медленные песни сменялись энергичными, и везде она столь колоритно и гармонично смотрелась, что казалось, будто ей любой жанр подвластен. Её разумеется не назовешь профессионалом и кое-где она откровенно фальшивила, но пела она с таким искренним удовольствием, что все ошибки просто меркли в свете пасмурного неба и блеске металлических стен. Он не ожидал увидеть её с такой стороны, и никак не предполагал, что такая отчаянная и дерзкая окажется тонким ценителем прекрасного с таким приятным голосом. И вот она остановилась, переводя дух и смотря на покрытое каплями окно, откладывая планшет в сторону. Она засиделась, хорошего все же должно быть понемногу, тем более, раз здесь так мало людей, то можно будет прийти завтра, продлив тем самым удовольствие и успокоив потрепанное сердце. Она сняла наушники, а полковник тенью скользнул в безлюдный темный коридор.***
Под свет звезд и треск костра, Ева и Тоновари сидели оперевшись на камни, поросшие мхом. Они смотрели в сторону спокойного моря, начинающего светиться приятно голубым цветом, благодаря биолюминесцентным водорослям и разным рачкам. -Красиво здесь -Это все Великая Мать создала. Все мы ее дети — Хех… Эйва да? -Да, у вас ее разве нет? -У нас много богов, у каждого народа он свой -А вы все не один народ? Слова Тоновари заставляли задуматься. Другой менталитет, другое отношение ко всему, что есть в мире. Не хотелось Еве позорить свою родную планету, но он был прав. Только за ее 20 лет уже произошло несколько войн на Земле. А по сути своей они ведь были одним народом — Землянами. А ежели инопланетяне прилетят и спросят? А что им ответят? Что тут несколько сотен разных народов, со своим языком и религией — кого хотите выбирайте? Это было некрасиво и неудобно. -Да, и у каждого свой язык, свой Бог, свои традиции и устройство, все свое Охотник нахмурился, для него это было странно и непонятно. Он вырос, как оказалось, в совершенно другом мире, и представить, что может быть несколько богов ему было сложно. -А что поделать, люди несовершенны) -А у тебя есть Бог? Земляне посчитали бы такой вопрос неприличным, но что можно ожидать от аборигена, живущего по земным меркам чуть ли не в первобытном обществе? Поскольку для коренных жителей Эйва была по факту всем, что, собственно, есть на планете, ему был крайне интересен данный вопрос, и все что с ним связано, и винить его за это было просто запрещено. -Нуу…ээээ… Вообще, на Земле не принято о таком спрашивать… -Почему? -Такооой…закон…да, закон, — конечно Ева могла бы ответить, но в последнее время, под влиянием социума, научно-технического прогресса, семьи, окружения и так далее взгляды волей-неволей поменялись, и очень давно Ева не думала на тему религии, философии и вечного. Она жила приземленно, здесь и сейчас. Тоновари возвращал ее к каким-то простым истинам, и ей было стыдно признавать, что она позабыла про них, поэтому и придумала такой «закон», хоть в нем и была доля правды, дабы не сознаваться, что она такая «приземленно-примитивная» в его глазах. Тоновари слегка улыбнулся и попытался встать. -Мне пора -Стой, ты куда? Тебе еще рано Действительно. Он даже встать не смог. Ногу пронзила острая жгучая боль и ему пришлось снова сесть. Рана затягивалась очень медленно, а ему хотелось поскорее на свободу. Ева понимала, что ему скучно и одиноко. На’ви не могли жить по одиночке. Это очень социальные существа. Их клан был их семьей, их домом и жизнью. Боль его быстро отрезвила и вернула обратно. Однако уши он уже навострил в сторону дома. Рано или поздно он сорвется, и Ева не сможет его остановить, да и права у нее такого уже не будет. Еве захотелось скрасить его одиночество, хоть как-то его подбодрить, и она придумала по ее меркам безумный план. Безумный лишь потому, что она делала это в первый раз. И Тоновари — будет первым кто увидит ее с другой стороны. -Твой дом? — Прескет указала в сторону океана, никогда не затихающего, никогда не замирающего, было ли на земле нечто, что двигалось бы и дышало с тем же завидным постоянством, что и море? -Да, самый прекрасный из всего что есть здесь. -А лес? Тебе не нравится лес? -Он темный, мрачный, таящий множество бед, и никогда не сравнится с морем по красоте -Отнюдь, позволь тебе кое-что показать) Ева встала и направилась в сторону леса, на небольшую полянку. Поскольку охотник не мог встать и пойти следом, то он просто повернулся в ее сторону. -Все стихии прекрасны, все завораживают… Оглянись вокруг, лес тоже живой, он дышит, как мы с тобой, у него есть душа, как у моря и докажу тебе это. В ходе своих маленьких исследований, Прескет заметила, что некоторые растения охотно реагируют на звук. Она закружилась на лесной поляне, вовлекаясь и вспоминая прошлый вечер, позволяя эмоциям и подсознательному взять верх. Многие растения протянули свои разноцветные щупальца к ней, учуяв движение, а трава под ногами светилась от каждого прикосновения. Стоило тронуть широкие листья, как они тут же рассыпались цветными огоньками, и поляна начинала светиться как ночной Лас-Вегас, тысячами ярких огоньков, всех цветов радуги. Она рискнула и начала петь, посчитав, что французские песни куда больше заинтересуют еще юного охотника и создадут атмосферу, тем более что можно было ошибаться в словах. Ева подобрала горсть листьев и подбросила их вверх над головой. Они разлетелись как золотистое конфетти, а легкий морской ветер подхватил их и понес над пляжем и морем. Прилетели и семечки священного дерева и стали кружиться вокруг нее по спирали. Тоновари смотрел как зачарованный, боясь пошевелиться и спугнуть хрупкую лесную красоту. Смотрел и на аватара, кружившего в позолоченном дожде, смотрел и на маленьких белых медуз, что садились на хрупкие девичьи плечи. Он видел таких в глубине морских вод, но они были большие и плавали под водой, но чтобы в небе… Прескет заметив, с каким страхом и интересом наблюдает охотник за семечками, поймала ему одно. Она подошла и раскрыла ладони, на которых как маленькая юла кружилась медузка. Ее удивило, что Тоновари никогда таких не видел. Разве они все не один народ, почитающий одного Бога? Кхем, простите, Богиню. -Это семена Священного Дерева, очень чистые души Он едва прикоснулся к нему дрожащей рукой, а семечко, сверкнув белым тоненьким светом подлетело к нему, и, покружившись, улетело куда-то в сторону скал. Он обратил на нее крайне удивленный взгляд, а Ева лишь рассмеялась. Ей грело душу, то, что хоть для одного человека у нее получилось сделать маленькое чудо, причем, довольно просто. После охотник признается ей, что никогда не видел ничего подобного, что она очень красиво поет, чему она конечно не поверит, и что теперь он считает лес — прекраснейшим из мест. Ну это пока он еще не видел горы Аллилуйя.***
Прескет села на отключенном блоке. Гуляла она сегодня до утра, Грейс была сама сейчас на вылазке, поэтому ее никто и не встречал. Где-то через полчаса вернулась Огустин и зашел полковник. Он не нашел кого бы сюда послать, поэтому пришлось идти самому. Ева пила воду и приводила себя в порядок после путешествия, оперевшись на перила и пытаясь не моргать, чтобы ненароком не уснуть прямо здесь. -Любовника себе нашла? Пропадать стала -Да, — уверенно ответила Прескет, — не поверите, такой красавец, высокий, статный брюнет, ммм… мечта, а не мужчина Куоритч смотрел на нее, ухмыляясь, а когда получил нужные документы ретировался. Его истинную реакцию распознать не получилось. Однако, он подарил ей плацдарм для раздумий. А есть ли у Тоновари жена?