The flame has no living heart

      Последний свет. Какое символичное название.       Впрочем, вряд ли первоначальные владельцы таверны вообще догадывались, что однажды их уютное заведение окажется крохотным оазисом среди плотоядных, сводящих с ума несчастных путников теней.       Брисеис почувствовал, что он и его спутники впервые могут расслабиться с момента их пересечения Горного Перехода. Спокойствие. Безопасность, пускай и очень хрупкая. Какие непривычные концепты.       Впереди — заветные Лунные Башни. Благословенные жрицей Селунэ (к глубокому, но хорошо скрытому недовольству Шэдоухарт), теперь путники могли хотя бы помыслить о том, чтобы просто приблизиться к ним.       Несчастные потенциальные иллитиды решили переждать эту ночь (чисто формальную, так как в этом месте не бывает солнечного света) в таверне. Несмотря на всю специфичность пейзажа за окном, это был первый полноценный отдых под надёжным кровом за долгое время. Этим стоило пользоваться.       Несмотря на то, что Брисеис неимоверно устал в пути до таверны, так что часть пути Карлах даже вызвалась нести его на своей спине, тифлингу решительно не спалось. Наверное, дело было в ослепительном свете на втором этаже от защитной магии Изобель. Или в том, насколько близок Брисеис был к возможному завершению этой главы своей истории. Единственной доступной ему главы. Ведь все остальные оказались стерты из его памяти.       Вернутся ли Брисеису воспоминания, если он и его союзники найдут в Лунных Башнях необходимое? Что же будет с героями дальше, если они избавятся от личинок, и их больше ничто не будет связывать?       Все эти вопросы тревожили Брисеиса. И, видимо, тот пытался найти ответы на дне запылившейся от времени бутылки с элем. Впрочем, пьянеть у него так и не получалось, но тифлинг и не ожидал, что у арфистов в запасе окажется что-то крепкое.       Почти сразу к тифлингу присоединилась Шэдоухарт, пускай и с бокалом чего-то более изысканного и приятно пахнущего в руке. С момента, как они прибыли в это проклятое место, полуэльфийка была в тревожном, но вместе с тем приподнятом настроении. Осуществление мечты всей ее жизни — совсем рядом, только руку протяни.       Брисеис искренне сопереживал Шэдоухарт. Как и он, девушка ничего не помнила о своем прошлом, но жрица хотя бы точно знала причину этому. Он радовался, что у полуэльфийки есть такая четкая цель в жизни, и что совсем скоро она осуществится, хотя тифлинг и не мог разделить ее.       Брисеис не представлял, чтобы Ильматер мучил его таким образом. Страдание является важнейшим концептом в культе Плачущего Бога, но оно никогда не должно быть бессмысленным. И сам Ильматер никогда не стал бы мучить своих последователей, ведь обычная жизнь смертных и так полна страданий и потерь.       Что ж… Не все боги милосердны. Даже если они тебя любят, то демонстрируют эти чувства крайне необычными способами.       Брисеис не хотел ставить под сомнение преданность Шэдоухарт своей богине, основу всей ее личности и жизни. И все же… Брисеис не мог избавиться от ощущения горького сожаления. Почти обиды.       — Так что случилось между тобой и Астарионом тем вечером? — неожиданно заговорила об уже давно прошедших событиях девушка, покачивая бокал в руке и наблюдая за плавными движениями багряной жидкости. — Перед тем, как мы покинули Изумрудную Рощу?       Брисеис невнятно пожал плечами и вновь прильнул к бутылке. Усталый взгляд бесцельно осматривал интерьер таверны и ее посетителей.       — Ты спрашивала об этом самого Астариона? — как бы невзначай спросил Брисеис, чтобы обозначить вовлеченность в этот диалог, хотя на самом деле внимание тифлинга оказалось сосредоточено на совсем другом.       — В этом нет смысла. Я могу предвидеть его ответ и сомневаюсь в его правдивости.       Брисеис заприметил в соседней комнате за столом для шахмат две знакомые фигуры. Маленькая девочка-тифлинг из Изумрудной Рощи. И изысканно одетый господин с почти болезненно красноватым оттенком кожи.       Сердце пропустило пару ударов. А потом забилось вновь с бешеной силой.       Сосредоточившись на мерзком червяке, копошащимся где-то в глубинах его мозга, Брисеис попытался мысленно воззвать к Астариону, где бы он ни находился.       Этот камбион здесь. На первом этаже таверны. Ты же хотел с ним поговорить? Вперед. Я этого делать не собираюсь.       Брисеису действительно не стоило подходить к Рафаилу. Пускай Шэдоухарт тоже заметила его и хотела понять, что дьявол здесь делает. Он же преследует их, но для чего?       Наверное, Брисеису стоило дождаться Астариона. Ведь это эльф хотел поговорить с камбионом. Не «предложить сделку», а просто задать вопрос. Какая чудовищная наивность. Так пусть сам и беседует с Рафаилом. Пусть Астариона прожигает насквозь дьявольский взгляд, а не тифлинга.       Брисеис вообще не должен был в это ввязываться.       И все же.       Как ни странно, Мол заметила подошедшего Брисеиса раньше, чем Рафаил. Когда девочка радостно воскликнула, увидев знакомое лицо своего спасителя, камбион еще ненадолго задержал взгляд на расположении фигур на доске, прежде чем польстить тифлинга своим вниманием.       Два огонька из глубин Преисподней пытались выжечь клеймо на лице Брисеиса, но в тот момент это волновало тифлинга в последнюю очередь. Он ощущал напряженное присутствие Шэдоухарт за его спиной, и это придавало ему уверенности и сосредоточенности.       Было что-то совершенно омерзительное в этой сцене. Коварный дьявол и маленький ребенок. И говорили они определенно не о наиболее удачных ходах в шахматной игре. Брисеис пытался придумать, что такого сказать, чтобы убедить Мол уйти. Больше никогда не связываться с этим чудовищем?       — Ты в курсе, что разговариваешь с дьяволом?       Тифлингу так и не пришло в голову ничего убедительного, а потому он сказал правду. Очевидно, что она не убедила бы Мол.       — Ага, — сухо хмыкнула Мол, раздраженно поджав губы. У Брисеиса возникло впечатление, что девочка и так прекрасно это знала. — Мы с тобой оба больше похожи на дьяволов, не думаешь?       Брисеис ощущал закипающую ярость в сердце. В его груди, конечно, не было никакого адского механизма, но этот жар мог бы конкурировать с ним в опасности. Лицо тифлинга резко исказилось. Наклонившись над девочкой и нечаянно, но без особых сожалений задев стол и уронив несколько фигур с доски, Брисеис покрыл Мол изысканным потоком отборных ругательств на инфернальном. Юноша точно не знал значения половины из этих слов, но точно знал, что для его сородича не было ничего более болезненного.       Тифлинг говорил об их общем прошлом, об их проклятии и тех, кто именно их проклял, о жалком существовании, на которое их обрекли дьявольские отродья.       Мол, кажется, сама поняла только часть сказанного, но этого оказалось более, чем достаточно, чтобы быть сбитой с толку, смущенной и самую малость пристыженной.       — Прочь отсюда, я дважды повторять не стану, — практически прошипел Брисеис напоследок, собравшись с силами и отойдя от стола.       Мол еще недолго смотрела на Брисеиса, после чего обернулась к Рафаилу с каким-то немым вопросом.       Рафаил выглядел на удивление безмятежным. Почти заинтригованным.       — Старших нужно слушаться, Мол, — со сдержанной улыбкой ответил Рафаил, вальяжно разводя руками. — Кажется, наш общий знакомый знает, о чем говорит. К тому же, думаю, мы обсудили всё, что хотели. Ты же… Обдумаешь мое предложение, не так ли?       Мол напряженно сощурила единственный глаз и вышла из-за стола. Брисеис еще недолго следил за ней, чтобы убедиться, что девочка не направилась прямо в распростертые объятия очередной опасности. Еще одному ублюдку, готового воспользоваться чужим беспомощным положением.       Один из таких ублюдков бесшумно вышел из-за стола и приблизился к Брисеису. Стоило тифлингу обернуться, он осознал, что Рафаил стоял… Слишком близко. Гораздо ближе, чем хотелось бы.       — Какой занимательный акцент инфернального, — впечатленно присвистнул камбион, чуть задирая голову, чтобы еще более подчеркнуто смотреть на тифлинга сверху вниз. — Но подобные слова, произнесенные таким прелестным языком… Неужели эти губами ты целовал свою матушку?       Брисеис нервно повел челюстью, изо всех сил скрывая боязнь и отвращение.       Где же ты, Астарион? Ведь ты этого хотел. Боги, сделай же что-нибудь, переключи на себя внимание, как ты умеешь. Я так не могу. Почему… Он так смотрит на меня?..       — Достаточно необдуманно, ты так не считаешь? — Рафаил изучающе наклонил голову и приложил ухоженные пальцы к губам, сложно ожидал ответа.       — Что? — негромко отозвался тифлинг, не понимая, что от него хотят.       — Ты спас их однажды, да. Какое поразительное благородство, впрочем, я не ожидал иного от юноши с такой широтой души. Но на этом твоя доброта для них закончилась. Оставшись без твоей помощи, они так и не смогли пересечь проклятые земли, оставив малышку Мол совсем одну.       Как много Рафаил знал о происходящем? Насколько пристально он следил за ними?       — Но не позволяй скорби по твоим сородичам взять верх, мой друг. Ты же не мог водить их за ручку до скончания дней. Нет, твоя роль в этой истории гораздо… Грандиознее.       Брисеиса невыносимо тошнило. Казалось, еще немного, и весь выпитый эль полезет обратно. Вот бы на одежду этого ряженого дьявола…       — Но кто тогда защитит это несчастное дитя? Кто протянет руку помощи, когда все от нее отвернулись? Пускай и не всегда по своей воле.       Брисеис недоверчиво сощурился, едва ли понимая, к чему весь этот разговор.       — Хочешь сказать, что ты?       — Кажется, ты ставишь под сомнение всю искренность моей доброты. Честное слово, дьяволёнок, я ранен в самое… Сердце.       На последнем слове, словно по необъяснимой магии, Брисеис ощутил смутную боль в грудной клетке. В районе сердца. Словно кто-то взял его в ладонь и с усилием сжал, грозясь раздавить.       Чувство прошло раньше, чем тифлинг успел осознать происходящее. Или начать искать в нем виноватых.       — На самом деле, — непринужденно продолжал Рафаил, его взгляд сместился с лица Брисеиса на что-то за его спиной, — мне казалось, что кто-то из твоих очаровательных спутников как раз не отказался бы от… Дружеского совета.       — У меня есть предложение, дьявол.       Это был голос Астариона, неизменно бесшумно сумевшего прокрасться за спину тифлинга. Голос на удивление собранный и ровный. Брисеис думал, что ощутит облегчение, когда эльф появится и сам возьмется за Рафаила. Но вместо этого он почувствовал только страх и отвращение. Совсем как с той маленькой девочкой…       Рафаил оказался, на первый взгляд, искренне заинтригован просьбой Астариона. Он изучающе рассматривал всех троих путников, но затем задержал взгляд по какой-то причине на Шэдоухарт. Вскоре Брисеис осознал, почему.       — О чем вы говорите? Какие шрамы?       Губы Рафаила дрогнули в удовлетворенной улыбке, словно только этого он и ждал.       — Какое несвойственное любопытство для верной послушницы Госпожи Тайн. Но, Астарион, неужели ты не рассказал о шрамах своим друзьям? Какие вообще могут быть секреты между близкими людьми?       Астарион стоял за спиной Брисеиса, а потому тифлинг не мог увидеть его лица. Но тягучее напряжение повисло в воздухе, словно специфичный запах перед дождем.       — Пожалуй, я могу помочь с этим… Чтобы не оставлять вашу подругу в неведении.       Щелчок пальцев. Брисеис тут же обернулся, даже не представляя, что он увидит. Реальность оказалась одновременно лучше и хуже всех ожиданий тифлинга. Астарион все еще был на месте. Никаких рогов, в отличие от некоторых. Просто… Чуть меньше одежды. Вернее, вообще без нее.       Брисеис мельком взглянул на выражение лица вампира. Вернее, на его полное отсутствие. В глазах абсолютная пустота, обычно очень живые и подвижные черты были максимально расслаблены, словно у мертвеца. Эльф был скорее ошеломлен и еще не готов к какой-то осмысленной реакции на произошедшее. Тифлинг отреагировал быстрее. Тифлинг бегло прошептал под нос заклинание и обнаженного вампира окутал плотный столб непроницаемой темноты, в которую не смогли бы заглянуть даже владельцы обостренного зрения.       Удовлетворенный своей работой, Брисеис перевел взгляд на Шэдоухарт. Она выглядела раздраженной. А еще, словно ее гложило чувство вины.       — Шэдоухарт, ты увидела шрамы?       — Я увидела… Больше, чем хотела, — полуэльфийка прочистила горло и метнула недовольный взгляд на камбиона. — Довольно игр, дьявол. Верни его одежду.       Брисеис вновь обернулся к Рафаилу. И пожалел об этом.       Вот оно. Этот взгляд. Будто бы он видит меня насквозь. Словно вокруг больше никого нет, кроме меня. Почему этого никто не замечает? Почему никто ничего не сделает? Хоть что-то…       — О, я уверен, он и сам замечательно справится с этой задачей, — голос полудьявола не утратил привычной театральной вальяжности. Он так и не сводил с тифлинга глаз. Брисеис попытался бы определить чужие намерения, если бы набрался сил посмотреть в ответ. — Впрочем, избавляться от одежды ему определенно более привычно.       Брисеис хотел, чтобы это наконец закончилось. Чтобы Астарион что-то сказал. Но он молчал, кажется, найдя уютное убежище в созданной Брисеисом темноте. Что ж, возможно, оно и к лучшему. Если бы только тифлинг сам мог так скрыться…       — Ты поможешь Астариону? — пришлось набраться сил и где-то наступить на горло собственному инстинкту самосохранения, чтобы задать этот вопрос.       Рафаил любезно улыбнулся. И согласился.       Разумеется, он не спешил с оглашением условий этого соглашения. Очевидно, что камбион вообще никуда не спешил, хотя и решил больше не тратить свое время в таверне.       Он исчез. И впервые за эти минуты Брисеис вспомнил, как дышать полной грудью, не пропуская вздохи через раз.       Темнота за его спиной незначительно двигалась из стороны в сторону. Кажется, Астарион пытался понять, может ли он выйти из этого темного облака, но Брисеис прочитал заклинание с центром на эльфе.       — Астарион? — негромко позвал тифлинг, отчасти боясь, что Астарион уже не откликнется. Но в ответ он услышал привычное недовольство с легкой примесью ядовитой насмешки и капризной истеричности.       — Ты действительно считаешь, что быть столбом непроницаемой темноты менее заметно и странно, чем голым? Какую картину ты чаще видел в тавернах? В каких тавернах ты вообще бывал, где это нормально?       — Я говорил, что это плохая идея.       — О, не начинай. Все же идет по плану. Он согласился. Можешь вновь начать надоедать с твоим «я же говорил», если он попросит нас найти руку и глаз Векны или что-то в этом духе. А пока… Всё складывается достаточно благополучно. Впрочем, если моя одежда вообще исчезла с этого плана, то я разделю твой скептицизм.       Брисеис осмотрелся, и обнаружил знакомую одежду в кресле, в котором Рафаил играл с Мол в шахматы.       — Она на стуле. Аккуратно сложена.       — Как трогательно. Поистине, мы связались с истинным джентльменом. Давай сюда. И постарайся не запачкать.       — Ты собираешься одеваться здесь? В полной темноте?       — Нет, я надеялся, что ты уберешь эту тьму и дашь мне нормально одеться.       — Посреди оживленной таверны?       — Моя радость, ты наполняешь мою жизнь смыслом одним своим присутствием в ней, но сейчас мне хочется вгрызться тебе в шею и иссушить тебя до последней капли.       — Идем в твою комнату, там и переоденешься.       — Я не могу идти, потому что ты поместил меня в этот столб сраной…       Астарион прервал свою тираду, когда Брисеис протянул ладонь в столб темноты и на удивление быстро нашел в ней руку эльфа. Тонкие пальцы тифлинга крепко взяли кисть вампира в замок и легко потянули на себя.       — Это было… — Астарион звучал удивленным, почти впечатленным. — Опасно. А если бы эта оказалась не моя рука, а какая-то другая часть моего тела?       — Идем.       Крепко держа эльфа за руку, Брисеис повел теневой столб на второй этаж, напоследок бросив смущенный взгляд на Шэдоухарт, умоляющий простить. В глазах девушки тифлинг увидел почти то же самое.