The flame has no living heart

      Когда отряд наконец добрался до Врат Балдура, проливной дождь сменился ослепительно приветливым солнцем. Это казалось почти намеренной попыткой усыпить бдительность путников таким обманчивым гостеприимством.       Брисеис не знал, каким был город и его окрестности до появления секты Абсолют, но сейчас это место представляло собой крайне печальное зрелище. Множество беженцев, которым совсем некуда податься, и местные, совершенно не готовые разделить чужие проблемы. Брисеис их почти не осуждал. Слишком много невзгод на один город: Абсолютисты, зловещие убийства, смена власти, к которой не все относились положительно, хотя и решались шептаться об этом только наедине с друг с другом, подальше от вездесущих Стальных Стражей.       Напряжение буквально висело в воздухе, забивалось в легкие дорожной пылью и медным запахом крови. А тифлинг не мог расслабиться еще до того, как его отряд прибыл к Вратам Балдура.       Брисеис чувствовал, что после того так и незавершенного разговора с Астарионом что-то поменялось. Сложно сказать, по чьей именно вине. Наверное, дело все же было в тифлинге. С той ночи Брисеису стало как-то неловко общаться с эльфом, словно ничего не произошло, словно Астарион не признался тифлингу в том, что он собирался сделать, когда доберется до города.       Юноша был все также открыт и доброжелателен, никогда не отказывал Астариону в беседе, крови или компании на ночь, но привычное времяпрепровождение давалось Брисеису тяжелее. Словно он не мог полноценно расслабиться, находясь в обществе вампира. И тифлинг боялся, что и эльф это ощущал.       Даже если так, то оба совершенно не подавали вида. Когда спутники решили разделиться в поиске информации о недавних убийствах, которые могли бы вывести на владелицу одного из нетерийских камней, никто не удивился, когда Астарион и Брисеис решили вдвоем пойти изучать пригород (очень сложно скрыть интимные отношения, когда у тебя есть почти постоянная телепатическая с твоим ближайшим окружением).       Недавно им уже удалось обнаружить следы присутствия последователей Баала в храме Ильматера неподалеку отсюда. Туда Брисеис направился в первую очередь в надежде ощутить некий отклик от, предположительно, своего бога, но ощутил лишь ужас и отвращение перед злодеяниями Баалитов.       Задержавшись на одной из скамеек в зале для молебен, юноша мысленно обращался к Плачущему Богу, крепко сжимая в ладони амулет с символом Ильматера — единственное напоминание о предыдущей жизни. Но в ответ слышал лишь звенящую тишину и неровное биение собственного сердца.       Брисеис был совсем один.       По крайней мере, пока Астарион с какой-то инфантильной капризностью не начинал проситься уйти куда угодно, но подальше от церкви, ведь ему казалось, что местные жрецы начинают что-то подозревать.       Отчасти тифлинг был даже благодарен, что его вырвали из раздумий и увели из этого места.       Брисеис не понимал, почему боги его не слышат. Ведь кто-то даровал юноше всю эту силу. Но почему этот инкогнито до сих пор никак не проявил себя? Брисеису и его товарищам точно не помешала бы поддержка.       Тифлинг. например, хотел бы узнать, как достучаться до того, кто решительно отказывается принимать его помощь и даже прислушиваться к его доводам.       Хотя Брисеис и Астарион уже покинули храм, тифлинг все еще был погружен в тяжелые раздумья. Он ощущал навязчивую, словно ноющая рана, растерянность, внешний мир казался далеким и недоступным, а потому он слепо полагался на Астариона, ведущего их по хорошо знакомым ему улочкам. Вряд ли в тот момент он был заинтересован в поиске убийцы и, как следствие, культе Баала. Кажется, эльф отлично проводил время, прогуливаясь по привычному окружению, залитому солнечным светом, впервые за два века. Брисеис определенно не стал мешать ему, даже если бы мог.       Понадобилось нечто из ряда вон выходящее, чтобы вырвать Брисеиса из этого глубокого ступор. С этой задачей справилась необычная музыка, доносящаяся откуда-то издалека, и запах чего-то приторно и вместе с тем маняще сладкого. Аромат казался знакомым, но тифлинг не был уверен, знал ли он это лакомство и пробовал ли его когда-либо.       Брисеис чуть замедлил шаг и обернулся, чтобы взглянуть на источник необычных звуков и запахов. Что-то из недр памяти подсказало тифлингу, на что он смотрел.       — Здесь всегда был цирк, Астарион? — голос тифлинга заставил эльфа остановиться и развернуться, что вопросительно взглянуть сначала на юношу, а потом на ворота парка, где обосновался бродячий цирк.       — Ни разу не видел его здесь, — оценочно хмыкнул Астарион, придирчиво рассматривая причудливых охранников у входа в цирк. — Видимо, они выбрали самое подходящее время для гастролей — конец света, естественно.       Интересно, ходил ли Брисеис в своей прошлой жизни в цирк. Где он вообще бывал? Откуда он? Пока что улицы Врат Балдура не напоминали тифлингу ни о чем, и его это серьезно беспокоило. Оставалось лишь радоваться за Астариона, ведь ему было, что вспомнить. Пускай и не все эти воспоминания были приятными…       — Что? Тебе по жизни цирка не хватает, хочется еще больше? — когда Брисеис вновь начал опускаться на дно собственной памяти, Астарион вернул его на поверхность, мотнув головой в сторону парка. Тот будто бы напряженно раздумывал, стоит ли ему реализовывать свои сомнительные замыслы или нет. — Почему бы и нет, на самом деле? Хочешь зайти?       Брисеис задержал изучающий взгляд на эльфе, пытаясь понять его истинные мотивы. Но нет, кажется, тот искренне пытался пригласить его в цирк. Это было… Неожиданно. Астарион почти никогда не предлагал ничего, что не принесло бы ему выгоду, а вампир, судя по чуть напряжённому выражению лица, испытывал такой же энтузиазм к циркам, что и к церквям.       — Все еще неловко за наш недавний разговор, и поэтому думаешь, что тебе самое место в цирке? — недоуменно уточнил Брисеис, пожимая плечами.       Тифлинг и сам точно не знал, шутил ли он намеренно, или же эта фраза просто вырвалась случайно. Так или иначе, Астарион, кажется, оценил. Несмотря на комично сведённые брови и упертые в бока руки, тот выглядел довольным, почти что приятно удивленным.       — Э-эй. Кто ты и что ты сделал с моим Брисеисом? У моего знакомого тифлинга вообще нет чувства юмора, ведь большая часть шуток задевает чьи-либо чувства. Совсем как сейчас.       — Думаю, я позаимствовал его у Лаэзель. Она очень смешная, хотя совершенно не пытается.       — А вот ты пытаешься очень сильно. Я ранен в самое сердце, моя радость. Во второй раз.       — Прости, — тифлинг примирительно улыбнулся и едва коснулся локтя Астариона кончиками пальцев. Тот отреагировал моментально, взяв Брисеиса за руку — некрепко, но надёжно.       — О, только не дуйся, ты разрываешь мне сердце уже в третий раз, совсем меня не жалеешь. Развлекайся за мой счет сегодня, сколько хочешь, я разрешаю.       — Ты действительно хочешь пригласить меня в цирк? Не верю, что тебе нравятся такие места.       — Всю свою жизнь думал, что не нравится. Но, опять же, с недавнего времени я застрял в нем и, кажется, начинаю привыкать. Ты когда-нибудь был в цирке?       — Я не помню.       — Ну вот. Считай, что я занимаюсь твоим просвещением. А расследование убийства даже при нашем участии вряд ли сдвинется с мертвой точки в ближайшее время. Идем.       В любом другом случае Брисеис решил бы, что это было его первое свидание — с Астарионом и вообще в той части своей жизни, которую он ещё помнил.       Тифлинг не знал наверняка, зачем Астарион это сделал. Неужели он действительно, хотя бы отчасти, но ощущал вину за недавнюю ссору и хотел таким образом ее загладить? Брисеис изо всех сил пытался продемонстрировать, что не держит на Астариона зла. Ведь вампир не сделал ничего плохого. И кто Брисеис вообще такой, чтобы решать за Астариона, как ему обходиться со своей жизнью? С собственной душой…       И все же тифлинг не стал препятствовать попытке эльфа сделать что-то не для себя, а для других. Это было редкое событие, его стоило ценить и наслаждаться каждым его мгновением.       И Брисеис действительно наслаждался.       Шумная разношёрстная толпа немного смущала обычно скованного и робкого тифлинга, а потому Брисеис, не выпуская ладони Астариона, другой рукой схватился за его локоть, чтобы точно не потерять его в буйной массе разнообразных гуманоидов и не только. Вампир изо всех пытался делать вид, что его раздражает буквально виснущий на нем юноша, но они оба понимали, что у Астариона это получалось из рук вон плохо.       Астарион сразу предупредил, что в таких местах стоит повнимательнее следить за собственным кошельком и поменьше слушать всяких зазывал, заинтересованных исключительно в содержимом чужих карманов. Если же Брисеису приглянется что-то настолько сильно, что он будет готов потратить заработанное кровью (в основном чужой) и потом золото, то это исключительно на его совести.       На совести Брисеиса оказались карамельные яблоки и сладкая вата (тот самый источник приторного, но чертовски приятного запаха) — по словам самого Астариона, максимально предсказуемый, но зато безобидный выбор. Если Брисеис поделится, то эльф его вообще осуждать не станет. И тифлинг, конечно же, делился. Горячо прошепченных на ухо слов о том, что губы Брисеиса все равно слаще, оказалось достаточно, чтобы юноша попытался скрыть краснеющие щеки спадающими на лицо темными локонами.       Но когда Астарион, наверное, уже решил, что легко отделался, тифлинг неожиданно остановился и указал пальцем в сторону одной из цирковых палаток.       — А там что?       Это был небольшой и сравнительно неприметный навес глубокого синего цвета, сильно напоминающего кожу самого Брисеиса. Под ним стоял маленький изящный стол с двумя стульями, за одним из которых сидела молодая тритон. Тонкие руки женщины поразительно красивого изумрудного цвета были усеяны крупными золотыми браслетами и кольцами, но в остальном ее свободная, закрытая одежда неброских голубоватых тонов смотрелась достаточно сдержанно на фоне остального цирка. На самом столе располагался увесистый хрустальный шар на металлической подставке, инкрустированной какими-то мелкими блестящими камнями, выглядящими вполне настоящими. Вновь совершенно несвойственная окружению роскошь.       — Похоже на предсказания, — предположил Астарион, задумчиво цокнув языком. — Восхитительная услуга, на самом деле. Ты рассказываешь о том, что может случиться в будущем, а платить за эти россказни надо в настоящем? Какая коварная схема. Посвятил бы этому жизнь, но фактура у меня неподходящая.       Предсказания. На самом деле, Брисеису нравился сам концепт некой предначертанности. Зачем беспокоиться о событиях настоящего, если исход в будущем уже определен? Конечно, в этом можно найти утешение, только если впереди тебя ждет что-то хорошее.       Но ведь у этой истории будет счастливый конец, верно? И все в итоге получат по заслугам — как герои, так и злодеи.       — А давай попробуем, — Брисеис несильно, но ощутимо потянул Астариона за рукав в сторону палатки с предсказательницей, требовательно и почти умоляюще заглядывая в красные глаза. — Было бы здорово узнать, что нас ждёт. Учитывая… Всё то, что происходит с нами сейчас.       Чем дальше, тем больше Астарион напоминал родителя, застрявшего со своим ребенком в совершенно не подходящей для взрослых среде. Эльфу все еще с большим трудом удавалось скрыть это, но Брисеис молчал об этом, чтобы не расстраивать Астариона.       — Радость моя, у нас уже есть волшебник в лагере, почему бы не попросить его погадать тебе? = предложение заглянуть к гадалке не вызвало у вампира особого недовольства, разве что легкий небрежный скептицизм. — Есть надежда, что по доброте душевной он сделает это бесплатно. Хотя, учитывая то, сколько магических артефактов он у нас в свое время забрал…       — Но Гейл не умеет предсказывать будущее.       — Значит, у нас очень плохой волшебник. Надо бы найти еще один камень с порталом и достать оттуда нового. Или швырнуть туда старого и потребовать обмен товара.       Брисеис широко улыбнулся и за локоть потащил Астариона в сторону синего шатра, не встречая особого сопротивления со стороны эльфа, за исключением громкого вздоха и театрального закатывания глаз. Вскоре пара оказалась у палатки тритона, но та, кажется, даже не заметила их присутствия.       — А вы правда будущее можете предсказать? — в голосе и лице тифлинга отчетливо виделся живой энтузиазм, что ярко контрастировало с нарочитой скептичностью его спутника.       Женщина неспешно подняла голову, переведя внимательный взгляд с хрустального шара на тифлинга. Тонкие бледные губы еле заметно дрогнули в каком-то подобии приветственной улыбки, а длинные пальцы неспешно стучали по краю стола, выдавая легкое нетерпение предсказательницы.       В какой-то момент Брисеису показалось, что он заметил в глазах тритона нечто особенное. Словно она их узнала — их обоих. Необычное зрелище и вместе с тем очень знакомое. Как-то так на него смотрел тот ортон в храме Шар. Мимолетное узнавание, а затем — ничего. Скорее всего, тифлингу это просто померещилось. Брисеис решил не зацикливаться на странном подозрении, убежденный в его беспочвенности.       — Прошлое, будущее… — голос женщины был глубоким и очень низким, будто бы и не принадлежащим ей. Хотя смотрела предсказательница на них обоих, обращалась она точно к Брисеису. — Зависит от того, что покажет шар. А я всего лишь рассказываю, что увидела. Девяносто девять золотых, мальчик.       — На один золотой меньше, скорее всего, за красивое личико, — теплый шепот Астариона на ухо заставил Брисеиса вздрогнуть скорее от неожиданности, чем из-за испуга.       Тифлинг был уверен, что это услышали только они двое, но тритон продолжила говорить, на этот раз обращаясь точно не к юноше.       — С тебя будет сто золотых, эльф.       Астарион сухо хмыкнул, определенно желая сказать что-то еще и как можно более язвительное, но все же предпочел промолчать и не портить своему спутнику развлечение. Он легко похлопал Брисеиса по плечу, предлагая наконец заняться тем, ради чего тифлинг и притащил их сюда.       Брисеис сел напротив женщины и достал ей из кошелька заветные монеты. Та задумчиво перебрала их в руке, будто бы самозабвенно наслаждаясь их блеском в ослепительных лучах полуденного солнца, после чего убрала их в карман и вновь взглянула на Брисеиса.       И опять это ощущение. Словно на юношу не просто смотрят, а смотрят и узнают.       Но каким могло быть это знакомство? И каким Брисеис запомнился человеку напротив? Наверное, не очень хорошо, если тебя узнали и умолчали об этом.       — Что ж… Посмотрим, что мы сможем узнать о тебе, маленький тифлинг.