The flame has no living heart

      Расследование ритуальных убийств привело путников в знакомое, почти родное Астариону место — Нижний Город. С этим районом было связано множество воспоминаний, пускай и не всегда хороших. Эльф все равно с восторженным любопытством рассматривал так и не успевший надоесть пейзаж, освещенный последними лучами закатного солнца. Совсем скоро наступит ночь, и окружение станет гораздо более привычным.       Брисеис тем временем шел чуть позади Астариона, уткнувшись в карту города и на ходу изучая незнакомые улицы. Второй рукой он держался за рукав Астариона, чтобы не потерять своего спутника в толпе.       Очаровательно. Настолько трогательно, что отдавало приятным сладким привкусом на языке. Но оно и к лучшему, пожалуй. Астарион точно знал, какие страшные хищники рыскают по улицам Нижнего Города, ведь когда-то был одним из них. Уж лучше мальчишка плетется за ним, как несмышлёный утенок за мамашей, чем рискнет заблудиться и оказаться в чьи-то гораздо более жестоких руках.       — Любовь моя, тебе не нужна эта карта, — с наигранным недовольством вздохнул Астарион, чуть замедляя шаг, чтобы тифлинг случайно не запнулся о камни мостовой или ноги какого-нибудь валяющегося на земле бездомного. — У тебя уже есть путеводитель, гораздо более достойный внимания, кстати. Ты что, не доверяешь мне? Я буквально живу этим городом, этими улочками, я знаю, куда нам идти.       Астарион обернулся и увидел, каким напряженным выглядел Брисеис, словно какие-то мысли не давали ему покоя. Он поднял голову от карты и бросил недоверчивый взгляд в сторону одного из Стального Стражей на противоположном конце улицы.       — Ты не находишь странным, что Горташ до сих пор не обратил на нас внимание? — заговорил Брисеис, кажется, впервые за всю эту прогулку, до последнего провожая механического монстра глазами. — Неужели он не знает, что это мы убили Кетерика? Он вообще в курсе, что Кетерик мертв, и его камень теперь у нас?       Астарион небрежно пожал плечами, будто бы не разделяя сомнения тифлинга.       — С одной стороны, я рад, что новоявленный лорд нас игнорирует. Эти его вездесущие жестянки выглядят весьма внушительно. С другой стороны, это как-то даже оскорбительно. Мы убили избранного целого бога, а также самого бога… Не совсем, но, если кто-то спросит, мы не станем вдаваться в подробности. Так вот, мы убили бога и его избранного, а всем будто бы плевать.       — Орин, видимо, не наплевать.       Орин, конечно. Ее появление под личиной какой-то местной журналистки сильно встревожило путешественников, и Астарион мог их понять. Страшно, когда в твоих рядах может потенциально скрываться чудовище. Не имеет значения, что всё это время монстр уже был с ними, а они позволяли ему оставаться — и жить — только потому что один глупый тифлинг оказался достаточно наивен, чтобы положить голову в пасть льву.       — Она просто пыталась напугать нас, и у нее это вышло так себе. Лаэзель в первые дни нашего знакомства внушала гораздо больше ужаса.       Вампир тоже боялся откровенно упивающегося кровопролитием оборотня, конечно, но предпочитал этого не показывать, да и вообще считал, что лично ему стоит опасаться чего-то — или кого-то — другого.       Замок Касадора тоже находился в Нижнем Городе.       Брисеис, кажется, расстроился, что оказался одинок в своих опасениях, и вернулся к карте. Они прошли еще несколько футов, прежде чем свернуть в небольшой переулок, где ноги Астариона буквально приросли к земле. Он не понимал, почему, но точно знал, что не сможет сделать еще и шага вперед.       Схваченный в крепкие тиски внезапно нахлынувшей паники, Астарион изо всех сил пытался найти где-то внутри себя объяснение произошедшему, но все возможные ответы просто не подходили.       Он просто не мог сделать и шага вперед.       — Нам не стоит туда идти, — глухо пробормотал Астарион, шумно сглотнув слюну.       — Нет, стоит, — глупый ребенок, наверное, даже не обратил внимания на шок эльфа, продолжая самозабвенно рассматривать карту. — Судя по карте, именно там находится дом одной из жертв последователей Баала. Нам нужно проникнуть туда, вдруг там остались какие-то улики.       — Нам нельзя туда.       Астарион развернулся и резко взял Брисеиса за плечи, пытаясь заставить его хотя бы на мгновение отвлечься от жалкой бумажонки в руках. Астарион почти сразу пожалел об этом, когда увидел, как юное лицо исказилось сочувствующим беспокойством.       — Почему? — робко спросил тифлинг, нервно сминая карту в руках. — Что такое, Астарион?       Это был очень хороший вопрос. Если бы вампир еще мог на него ответить…       — Я точно не помню. Но почему-то я смотрю на эту улицу и чувствую что-то вроде… Отторжения. Словно это запретная зона для меня.       — Это может быть как-то связано с Касадором?       — Вряд ли. Его замок, конечно, находится в Нижнем Городе, но он далеко отсюда. Даже если когда-то он дал мне приказ не заходить сюда, теперь его сила не действует на меня. Да и в чем важность этого переулка для него? И всё равно, я просто… Не могу.       Астарион требовательно всматривался в лицо Брисеиса, словно юноша знал, что делать. На самом деле, он почти всегда знал, что делать. Умный, сопереживающий. До сегодняшнего дня успешно находил выходы из разных ситуаций, пускай эти решения и не всегда устраивали самого тифлинга.       Но на этот раз Брисеис молчал. И внимательно смотрел за плечо Астариона на злосчастную улицу. Эльф сдался и обернулся, устремив взгляд в ту же точку. Поначалу Астарион вообще не понимал, чего Брисеис добивался. Но прошло около минуты, и Астарион что-то почувствовал. Практически вспомнил.       — Нет. Дело именно в этой улице. Последние двести лет моими охотничьими угодьями был весь город, особенно этот район, но я всегда обходил эту улицу стороной. Даже если той ночью мне не везло на добычу, я все равно не смел смотреть в сторону этого места.       Но почему? Что такого особенного в этой конкретной улице?       — Я могу сходить туда один, если хочешь, — осторожно предложил Брисеис, еле ощутимо коснувшись плеча Астариона.       — Нет, ни за что, — эльф раздраженно поджал губы, полный ненависти к одному этому предложению. Он не собирался отпускать тифлинга одного куда-либо. Не в этом городе и точно не в этом районе. Зная, как далеко достают когтистые лапы Касадора, можно предположить, что он уже осведомлен, что его первое отродье вернулось в свою обитель. Но вместо того, чтобы что-то предпринять, вампирский лорд медлит. Будто бы что-то выжидает… — Мой маленький детектив, мы же напарники, расследуем эти кровавые убийства вместе.       Брисеис тепло улыбнулся, кажется, искренне тронутый этим инфантильным бредом. Глупый тифлинг. Милый тифлинг. Не будь Астарион настолько на нервах, он бы обязательно улыбнулся в ответ.       — Меня раздражает, что все еще есть что-то, чего я не могу делать, — утомленно вздохнул Астарион, раздраженно скалясь и несдержанно жестикулируя. — Это невыносимо. Я должен чувствовать себя свободным, но все портит один сраный переулок.       Это не просто невыносимо. Это нечестно. Астарион знал, что справедливости в этом мире ничтожно мало, но только сейчас осознал, насколько ее мало.       В такие моменты только и остается, что брать дело в свои руки.       — Мне нужно туда пойти, — настойчиво проговорил Астарион, крепко сжимая пальцы в кулаки. В лице Брисеиса он заметил спокойное одобрение.       — Хорошо. Я с тобой.       Астарион проходил по этому переулку впервые за двести лет. Эта улица ничем не отличалась от всех остальных в Нижнем Городе — всё та же непримечательная архитектура и не менее непримечательные жители. И все же это место было особенным, пускай и только для самого Астариона.       Странное ощущение. Эльф испытывал… В общем-то ничего. Зловещее отсутствие чего-либо. Воспоминания возвращались к Астариону, но очень медленно и будто бы через силу. Словно Астарион не хотел всё это вспоминать. Но он должен был. Как же он может сильным и могущественным, если есть вещи, все еще ему неподвластные?       — Я догадываюсь, почему это место вызывает у меня такие переживания, — заговорил Астарион спустя затяжную паузу, оборачиваясь, чтобы убедиться, что тифлинг все еще следует за ним. — Скорее всего, я жил здесь. До обращения. В какой-то момент я сам себе запретил ходить сюда, спустя много лет забыл о причине, но этот приказ самому себе остался. Потому что я не хотел, чтобы меня увидел кто-то знакомый. Или чтобы я привел Касадору, кого-то… Не чужого мне.       Какое занимательное открытие. Было непривычно вообще осознавать, что у Астариона была жизнь до обращения, и что в этой жизни были люди, о которых эльф настолько беспокоился. Вампир не мог допустить, чтобы его новая нежизнь хоть как-то их затронула. И стремился к этому настолько, что забыл дорогу к родному дому.       — Забавно, — Астарион печально усмехнулся, наклоняя голову набок и пристальнее изучая выражение лица Брисеиса. Тот выглядел неизменно печальным. Пожалуй, на этот раз у него даже был весомый повод. — Я даже не помню точно, где я жил. Знаю, что где-то здесь, но… Ещё я не помню, кто меня ждал там. Ведь кто-то точно ждал, иначе я не стал бы их так упорно избегать.       — Это может быть твоя семья, — с нерешительной надеждой ответил Брисеис, слабо улыбаясь. — Нам надо навестить их.       Астарион несдержанно рассмеялся, чуть ли не теряя равновесие от силы хохота, пораженный этой глупой юношеской наивностью.       — Ты бредишь, моя прелесть. Прошло двести лет, забыл?                   Тифлинг нахмурился, кажется, искренне оскорбленный тем, что Астарион настолько недооценил его.       — Это даже не половина жизненного цикла эльфов. Я не идиот, Астарион. Я знаю, сколько живут эльфы.       — Возможно, это ты знаешь, но все равно ты идиот.       Брисеис остановился и скрестил руки на груди, небрежно сжимая карту подмышкой. Астарион понял, что серьезного разговора не избежать, и тяжело вздохнул, торопливо придумывая как можно более убедительные аргументы. В голову никак не приходило ничего толкового.       — Ты даже не понимаешь, что именно предлагаешь. Я ведь их не помню.       — Но они могут помнить тебя.       — Я уже не тот, кем был до обращения. Я вампир. Я чудовище.       — Вампир. Но не чудовище. Неужели ты не думаешь, что твои родные хотели бы узнать, что ты жив?       — Может, и хотели бы, но… Не так.       — Ты не помнишь их, Астарион. Ты не знаешь, что это за люди. Возможно, они правда испугаются или разозлятся, когда узнают, что с тобой стало. Возможно, их вообще здесь больше нет, ведь прошло столько лет. Но вдруг они примут тебя? Вдруг всё это время они не переставали надеяться, что когда-нибудь ты вернёшься домой? И они будут страдать от этого ожидания и впредь, если ты не найдешь их.       Тифлинг звучал слишком разумно для кого-то настолько несмышлёного. Астарион злился, потому что не знал, как возразить. Эльф нервно оглядывался, словно выход из непростой ситуации был буквально под рукой. Но он не находил ничего, кроме знакомых зданий и закоулков, где не был последние два века.       Потому что Астарион боялся. Но на этот раз не за себя, а за других.       — Ты предлагаешь мне рискнуть, — растерянно прошептал Астарион, словно Брисеис подталкивал его к чему-то ужасному и недопустимому.       — Разве ты не любишь риск? — но непринужденная улыбка тифлинга абсолютно обезоруживала Астариона и ослабляла еще сильнее.       Мальчишка будто бы действительно верил, что хоть что-то в жизни Астариона могло сложиться хорошо. Что его могло ждать трогательное воссоединение с людьми, которые за эти двести лет не забыли, что у них есть сын или брат. Возможно, муж. Кто знает? Астарион до обращения в вампирское отродье был загадкой для многих, в первую очередь — для самого Астариона.       Эльфу не следовало слушаться тифлинга. Он должен был сжигать мосты, отрекаться от последнего, что напоминало ему о былом. О каком превосходстве может идти речь, если тебя тянет на дно собственное прошлое?       Но если он решит бездействовать, то никогда не освободится. Эта улица никуда не исчезнет, она так и останется зияющим напоминанием того, насколько Астарион беспомощен, потому что не смог побороть собственный страх.       Страх того, что кто-то родной пострадает из-за него.       — Ладно, — без особой охоты смирился Астарион, бросая на Брисеиса раздраженный, почти обвиняющий взгляд. — Пошли. Будем надеяться, что что-то на уровне инстинктов вновь подскажет мне, где искать нужный дом. А внутри никого не окажется.       Расследование кровопролитных убийств отошло на второй план. Теперь спутники искали совсем другой дом.       Далеко не у всех зданий в этом районе были таблички разной степени информативности. Некоторые выглядели слишком невзрачными даже для таких минимальных обозначений.       И все же Астарион не переставал искать, обращаясь к собственным глубинным инстинктам. Он чувствовал себя цепной псиной, которую за поводок тащат в неизвестном направлении. Собака противится до последнего, но продолжает плестись за своим хозяином.       В какой-то момент эта неведомая рука привела Астариона и Брисеиса к небольшому двухэтажному дому недалеко от гавани. Здание будто бы едва поместилось среди кучи совершенно идентичных построек, и все же эльф точно почувствовал…       — Это он, — тяжело вздохнул Астарион, невольно заглядывая в покрытые тонким слоем пыли окна. Дом выглядел жилым, но каким-то недолюбленным, словно постояльцы редко здесь бывали или вообще не видели смысла как-то заботиться о собственном месте проживания.       Выглядел ли этот дом так до исчезновения и фактической смерти Астариона? Или же он пришел в запустение именно по этой причине?       — Не очень роскошно для городского судьи, — тихо усмехнулся Брисеис, легко придерживая Астариона за локоть.       Городской судья? Ах да. Вот что он решил наплести глупому тифлингу в день их знакомства. Хорошо, что мальчишка сам напомнил об этом. Астарион лгал так много, что порой боялся запутаться в собственной лжи.       — Ты вообще бездомный, помолчал бы, — с угловатой ухмылкой съязвил в ответ эльф, все еще не сводя глаз с заветной двери. Смотрел ли Астарион на нее, скажем, сто лет назад, думая о том, что больше никогда не сможет вернуться в собственный дом без разрешения своих родных? А им не стоило пускать его назад. Конечно, если они не безумцы. Или просто очень сильно любят Астариона. — И… Что дальше? Мне просто… Постучать в дверь?       — Конечно, теперь ты можешь заходить в дома без спроса. Но да. Лучше сперва постучать.       Астарион вновь не сдержался и сухо усмехнулся. За время этого путешествия чувство юмора юного тифлинга действительно значительно улучшилась. Неожиданно эльф поймал себя на мысли, что, пожалуй, его родные гордились бы, что он нашел такого замечательного… Друга? Спутника? Любовника? Жертву, пешку, безмозглую марионетку, двигающуюся в унисон твоим пальцам с нанизанными на них веревочками?       Астарион тяжело вздохнул. Воздух, выходящий из собственных легких, казался непривычно холодным, почти могильным.       Он осторожно, почти тактично постучал пару раз в дверь. В богов он не верил, так как те никогда не отвечали на его молитвы, и все же в тот момент эльф обратился ко всему божественному пантеону, чтобы в доме никого не оказалось.       Но, если раньше небожители просто брезгливо игнорировали его, то в этот раз решили вдоволь поиздеваться над ним.       Неторопливые шаги. Протяжный скрип двери. Лицо напротив уставшее и какое-то заспанное, но оно тут же озарилось глубоким шоком, стоило хозяйке дома — субтильной высшей эльфийке, кажется, лет трехсот — взглянуть на незваного гостя.       — Астарион! — высокий, но достаточно приятный голос дрогнул, словно женщина могла вот-вот разрыдаться. Громко всхлипнув, она сгребла Астариона в неожиданно крепкие для эльфийки ее телосложения объятия. Астарион чувствовал, что женщина могла вот-вот сломать ему ребра. И он не возражал бы. — Это… Это правда ты.       Астарион продолжал стоять неподвижно, слепо смотря куда-то перед собой. Внутреннее убранство едва ли изменилось за эти двести лет, но, очевидно, теперь в этом доме жил только один человек. Но почему? Что стало с матушкой? Почему ее здесь нет?       — Боги, Астарион… — эльфийка не переставала причитать, изо всех сил прижимая Астариона к себе и пряча покрытое горячими слезами лицо в плече мужчины. — Я… Я думала, что больше никогда не увижу тебя.              Неожиданно вампир вспомнил, какого цвета были его глаза до обращения. До того, как Касадор нашел его, надругался над его телом и душой и превратил в жалкое подобие того, чем Астарион был раньше.       Его глаза были насыщенного золотистого цвета, оттенок мог незначительно меняться в зависимости от освещения. Астарион вспомнил это, потому что точно знал, что у эльфийки глаза были такого же цвета.       И в целом они были очень похожи. Светлые густые волосы с упругими локонами. Выразительные и очень изящные черты лица. Вот только кожа эльфийки была благородного, очень живого цвета, что ярко контрастировало с мертвенно бледным Астарионом.       — Ты жив! Боги, я не верю! Спустя столько лет… Лунная дева услышала мои молитвы!       Лунная дева. Негромкие молитвы за тонкой межкомнатной стеной каждое утро и перед сном. Небольшой алтарь на подоконнике. Береги себя, братец, да пребудет с тобой милость Селунэ. А Астарион каждый раз криво ухмылялся и махал на сестру и ее трогательную веру рукой, убежденный, что не нуждается в божьей помощи.       Но ты была права, сестрица. Как всегда, ты была права, а я ошибся. Мне стоило послушаться тебя, но я не сделал этого и вляпался, как же сильно я вляпался. На целые два века…       Ты не представляешь, что со мной было. Что со мной делали. Но тебе и не стоит знать об этом. В твоем сердце слишком много радости и, пускай и лунного, но все же света. И я вижу, что за эти двести лет ничего не изменилось. Я бы не посмел очернить тебя чудовищностью своих ошибок и их фатальных последствий.       Я так скучал по тебе каждый день, пока окончательно не забыл тебя. Боги. Только бы вспомнить теперь твое имя…       Астарион устало закрыл глаза. Он был изнеможён. Хотел уснуть — по-настоящему уснуть, как спят нормальные люди, а не эльфы — и проспать несколько десятков лет.       Но вместо он лишь робко, боясь ненароком причинить хотя бы малейший дискомфорт, обнял эльфийку в ответ.       Затылком Астарион ощущал теплое, практически согревающее присутствие Брисеиса позади тебя. Скорее всего, глупое создание просто распирало от глубокого внутреннего удовлетворения.       Мальчишка добился, чего хотел.