The flame has no living heart

      Оказавшись в доме, который Астарион когда-то называл своим, Брисеис поймал себя на мысли, что постояльцы здесь бывают достаточно редко. Кажется, нынешний жилец вернулся сюда всего лишь на пару дней, и двум путникам крупно повезло, что они вообще сумели кого-то застать.       Считал ли Астарион, что им действительно повезло? Вампир выглядел довольно встревоженным, почти сбитым с толку. Он, кажется, старательно подбирал нужные слова и подходящее выражение лица, но ничего не находил, а потому просто уставился в пол и нервно заламывал пальцы, неуверенно плетясь за, судя по поразительному внешнему сходству, родственницей.       Проходя вглубь комнаты и кивком приглашая гостей проследовать за ней, эльфийка старательно вытирала рукавом серой, очевидно селунитской робы слезы с щек, словно изо всех пыталась скрыть следы недавнего всплеска эмоций.       — Боги, прошу прощения, это всё так… — всхлипнула женщина, обернувшись к парочке со слабой улыбкой. Она выглядела очень уставшей, словно не спала несколько суток.       Кажется, как и сам Астарион, эльфийка была в глубоком шоке и не знала, как реагировать. Брисеис смотрел на нее и думал, как отреагировали бы его близкие на возвращение заблудшей овечки. Тифлингу очень хотелось верить, что, как и Астариону, ему было, куда вернуться.       — Я даже не заметила тебя, — Брисеис удивился, когда эльфийка перевела на него взгляд и извиняющееся улыбнулась. — Где же мои манеры… Ты не представишь нас, Астарион?       Брисеис взглянул на спутника и понял, что тот все еще не в форме для полноценного ведения диалогов. Для человека, нашедшего свой дом, Астарион выглядел необычно потерянным. Словно ребенок, оказавшийся в новом месте без родительского присмотра. Брисеис установил поверхностный телепатический контакт с вампиром, не для передачи какого-то конкретного сообщения, а просто для напоминания, что всё хорошо, Астарион не один.       — Брисеис, — ответил тифлинг сам, мягко улыбаясь в ответ. — Мы… Путешествуем вместе.       Несмотря на очевидное волнение, Астарион не сдержался и улыбнулся, оборачиваясь к юноше и вопросительно приподнимая бровь. Кажется, его удивило, что Брисеис решил именно так охарактеризовать происходящее между ними, и все же это емкое и не говорящее вообще ни о чем описание его вполне устроило.       — Кристэль. Приятно познакомиться. Я сестра Астариона. Старшая. Наверное, по мне это сильно заметно.       Брисеис ощутил приятное внутреннее удовлетворение, когда догадался, что эльфийка, сама того не понимая, скорее всего, решила важнейшую проблему для Астариона. Скорее всего, эльф все еще не помнил, кто перед ним и как ее зовут.       — Я так рада слышать, что у моего брата есть спутник. Вы выглядите… Очень мило вместе.       Брисеис неспешно перевел взгляд, заинтересованный в реакции Астариона. Он продолжал еле заметно улыбаться, словно вся эта ситуация одновременно забавляла его и грело его застывшее сердце.       — Я не в этом смысле… — поспешно ретировалась Кристэль, нервно опуская глаза. — Или можно и в этом?       На этот раз и сам Брисеис не знал, как ответить на этот вопрос. Много чего произошло с путниками по отдельности, и еще больше — между ними. Очевидно, что не обо всех этих похождениях Кристэль следовало рассказать. Но что-то она имела право знать. А Астарион мог ей поведать.       — Думаю, Астарион и сам об этом расскажет, — тише добавил Брисеис, не сводя глаз с вампира и видя в его лице хорошо скрытую нерешительность. — И не только. Мы знакомы не очень долго, но мы и наши друзья уже столько всего пережили. Астарион так сильно помог в нашем путешествии, без него мы бы точно не справились.       В разум Брисеиса достаточно бесцеремонно вторгся Астарион, выходя с тифлингом на телепатический диалог.       — Не лги ей, ложь — это по моей части, ты врешь хуже некуда.       — Я ни в чем не солгал, — бегло ответил по ментальному каналу Брисеис, непринужденно пожимая плечами.       — Это звучит так здорово, — искренняя радость Кристэль была по-настоящему трогательной. Брисеис вновь задумался, практически мечтал о том, чтобы кто-то также отреагировал и на его возвращение домой. — Боги, я должна узнать абсолютно всё!       Но, раз возвращение блудного сына на этот раз довелось пережить только Астариону, Брисеис никак не мог его тревожить.       — Ну вперед, Астарион, — ободряюще кивнул Брисеис, легко похлопав эльфа по плечу. — Полагаю, мне стоит оставить вас. Я не хочу мешать семейным разговорам.       Судя по незначительным изменениям в алом взгляде вампира, ему это предложение не очень понравилось.       — Ты же вечно лезешь не в свои дела, — Астарион пытался звучать как можно более дружелюбно и непринужденно, но в голосе все еще проскользнуло легкое раздражение, почти обида. — Что поменялось?       — Это твоя жизнь. Твоя семья. Я не имею права вмешиваться.       Астарион задумался, словно в который раз искал в словах и действиях тифлинга подвох. Неужели он всю жизнь будет подозревать Брисеиса в злых умыслах, которых там просто нет? Юноша же пытается, как лучше. Пытается изо всех сил…       — Спасибо, — наконец ответил Астарион, неспешно опуская плечи, будто бы сдался. — Думаю, это действительно правильно. Но куда ты пойдешь? На улице уже стемнело.       — Я могу видеть в темноте, я же тифлинг.       — Маленький… — Астариону хотелось подобрать, скорее всего, что-то в равной степени пошлое и оскорбительное, но окружение было совершенно неподходящее для таких реплик. Потому он прикусил нижнюю губу и разочарованно покачал головой. — Ты знаешь, что я не об этом.       — Думаю, тебе действительно лучше остаться здесь, — согласилась Кристэль, тревожно осматривая юного тифлинга необычной и очень запоминающейся наружности. — В этом районе небезопасно по ночам, даже несмотря на всю эту новомодную охрану молодого лорда.       — Я не уйду далеко. И смогу за себя постоять. Даже если я попаду в беду, здесь же куча Стальных Стражей, думаю, они здесь не просто для красоты. А еще я смогу просто… Связаться с тобой.       Брисеис постучал пальцем по виску, и Астарион сразу понял, о чем шла речь.       В тот момент тифлинг искренне думал, что поступал правильно. Что хотя бы в такой своеобразной форме он мог дать Астариону свободу, которую он жаждал больше всего на свете.       Брисеис покинул холодный, но все же достаточно уютный дом, чтобы вернуться в не менее холодный, но гораздо более немилосердный и равнодушный город. Тифлингу не хотелось неловко и как-то даже подозрительно ошиваться у жилища Кристэль, но и терять из виду единственный оплот света в этом месте совсем не хотелось. Поэтому он в общем-то бесцельно блуждал по темным улицам, то и дело оборачиваясь, чтобы не упускать из поля зрения заветное здание.       И все же что-то заставило Брисеиса отклониться от первоначального плана.       Он услышал слабый мужской голос из одной из подворотней — голос, определенно просящий о помощи. Отзываться на подобные зовы было что-то вроде второй природы Брисеиса, которую Астарион яростно не одобрял. Порой тифлинг даже понимал, почему он это делал, причем делал настолько отчаянно и настойчиво.       В темноте одинокого закоулка Брисеис не сразу заметил в блеклом лунном свете блеск небольшого кинжала, чье лезвие было покрыто какой-то неизвестной вязкой жидкостью. Тифлинг не успел отреагировать, прежде чем кинжал неглубоко и почти не больно вонзили ему в плечо. Это была определенно не попытка причинить существенный физический вред.       Брисеис попытался заговорить, протянуть руки то ли в защитном жесте, то ли в готовности сотворить заклинание. Но его тело ощущалось таким беспомощным, просто бесполезным. Юноша изо всех сил пытался заговорить, но неестественно расслабленные голосовые связки его не слушались. Брисеис тут же рухнул бы на землю, если бы чьи-то слабые, но достаточно ловкие руки не подхватили его подмышки и не потащили дальше во тьму. Переулок оказался тупиком. Здесь никого не было, кроме самого Брисеиса и этого незнакомца, чье лицо все еще скрывал капюшон и ночной мрак.       Одиночество. Чаще всего оно просто гложило, но в этот раз сулило самую настоящую опасность.       Хотелось закричать, но в ответ Брисеис ощущал лишь пустое, бессмысленное напряжение в собственном горле.       — Паралитик, — достаточно любезно пояснил нападавший, кивнув в сторону кинжала, все еще торчащего из плеча тифлинга. — Эффект должен пройти примерно через полчаса, но ты не доживешь до этого момента.       Незнакомец буквально впечатал онемевшее тело Брисеиса в стену, одной рукой прижимая к себе за талию, а другой крепко вцепившись в волосы. Он знал, что юноша не смог бы поддерживать зрительный контакт, даже если бы хотел, а потому нападавший позаботился об этом сам. Расслабленные веки тифлинга были полуопущены, и все же он мог увидеть перед собой молодого темного эльфа, чьи глаза были слишком багряными даже для представителя своей расы.       У Астариона были такие же глаза.       — Такой глупый… — усмехнулся дроу, скаля неестественно острые клыки. — Как ты вообще провел в этом городе больше одного дня и не закончил очередным истерзанным трупом в одном из таких закоулков?       Что ж. Видимо, лучше поздно, чем никогда.       Онемевшее тело Брисеиса и трепещущую в ужасе душу захватила паника. Совсем не сразу, но все же он осознал, что не мог сделать вообще ничего в этой ситуации. Эльф, очевидно, неплохо разбирался в том, как вывести из строя сильных заклинателей. Или же кто-то подсказал ему, как это сделать.       Это было не совпадение, что в Нижнем Городе на Брисеиса напал вампир, причем понимающий, как с ним совладать. Возможно, Астарион все же был прав. Брисеису следовало быть более осмотрительным. Но он облажался, боги, как же он облажался…       — Он… Тебя он тоже подобным образом одурачил?       Дроу будто бы слышал мысли Брисеиса, потому что тифлинг сразу догадался, о ком заговорил нападавший.       Да. Все верно. Именно так они и познакомились. Астарион обманул Брисеиса и, пожалуй, перерезал бы ему горло, но, в отличии от дроу, он не имел ни малейшего представления, с кем имеет дело.       Темный эльф же оказался более подготовленным, это было почти похвально. Брисеис восхитился бы, если бы ему не было так страшно. Страшно не только от того, что происходило прямо сейчас, но и от того, что случилось тем судьбоносным днем, когда судьба свела одного юного тифлинга с обманчиво молодым высшим эльфом.       Астарион убил бы его тогда, не так ли? Потому что был напуган и сбит с толку. Но все равно убил бы. Если бы Брисеис не оказался достаточно сообразительным, не нашел бы в себе силы противостоять, пускай и таким специфичным образом. Брисеис жив, потому что оказался сильнее, а Астарион — слабее.       Занятная мысль, которой Брисеис обязательно потешил бы себя в будущем, если бы выжил.       Юноша попытался ответить, но его челюсть разве что нелепо отвисла, а изо рта потекла слюна. Темный эльф терпеливо, почти растроганно улыбнулся и каким-то кошачьим жестом слизал слюну с подбородка и губ тифлинга.       — Прости за чудовищное отсутствие оригинальности, но… — горячо выдохнул вампир в рот Брисеиса. — Как там говорится? Птицы одного пера держатся вместе.       Брисеису надо было хоть что-то предпринять. Его разум, пускай и был заперт в собственном теле, но работал все так же безукоризненно. Он мог, наверное, связаться с помощью личинок с Астарионом, расстояние между ним все еще было достаточным для ментального контакта.       Но тогда… возможно, он привел бы Астариона в ловушку. Это было бы в стиле Касадора, не так ли? Брисеис знал о нем только по рассказам эльфа, но уже успел достаточно хорошо понять, о какого рода человеке шла речь.       Нет. Если Брисеис мог сделать в этой ситуации хоть что-то, так это защитить Астариона. Как тифлинг и пытался всё это время. Но, кажется, у него не получилось.       — Хозяин сказал, что ты добровольно позволял тому выродку питаться тобой, — продолжил дроу, переведя внимание от губ тифлинга к его глазам. — Это правда?       Темный эльф будто бы искренне рассчитывал, что ему ответят. Но Брисеис мог только медленно моргать, до последнего пытаясь найти в себе силы бороться. Он концентрировался на обжигающей боли в поврежденном плече, на собственном разрывающемся сердце, бьющимся с бешеной скоростью. Но ничто не помогало прогнать губительное действие паралитика.       — Окажешь ли ты и мне эту милость, раз ты такой добросердечный?       Только тогда Брисеис обратил внимание, в каком состоянии был вампир. Его практически трясло, глаза горели ненасытным голодом, с каждым вздохом он ненасытно впитывал в себя запах тифлинга.       Брисеис помнил, что Касадор не позволял своим отродьям пить человеческую кровь. Кто бы мог подумать, что эта информация напомнит о себе вновь… И вот в таком ключе.       — Конечно, сейчас у тебя нет выбора. Но, не будь ты парализован… Ты бы разрешил и мне насытиться тобой?       Брисеис искренне не знал. Он же должен помогать другим, разве нет? Это то, что он хочет делать. Некий чужеродный голос на отшибе сознания ненавязчиво влился в мысленной поток тифлинга, так, что юноша даже не заметил его. Это был не Император.       Так помоги ему, дьяволёнок. У тебя ведь больше нет никаких обязательств, ты не давал никаких обещаний.       Не заключал ни с кем сделок.       — Уверен, Астарион рассказывал, какой он бедный и несчастный, как сильно его мучил хозяин. Нет более эффективного инструмента манипуляции, чем правда. Но разве я хуже? Я тоже страдал. Я тоже все эти годы не вкушал человеческой крови.       Сердце Брисеиса билось на такой высокой скорости, которая была просто невозможно для обычного смертного тела. Тифлинг чувствовал, что умрет раньше, чем вампир его иссушит.       — Ты должен умереть, чтобы напомнить Астариону, что, пускай он и сбежал, он все еще не свободен. Но, возможно, тебе будет приятнее осознавать, что своей смертью ты сделаешь меня очень счастливым.       Брисеис искренне попытался найти в мыслях об этом хоть какое-то утешение, но не смог. Он не хотел, чтобы темный эльф страдал, но и не был готов пойти на такую жертву ради него. Возможно, хотя бы отчасти, но тифлингом все же руководил своеобразный эгоизм. Дроу не имел на эту кровь никакого права, но и Брисеис не владел ей в полной мере. Хотелось верить, что на самом деле она принадлежала Астариону.       Но мы оба знаем, что это не так. Ты мой. До последней капли крови.       Брисеис бесшумно вздохнул, когда острые клыки впились в его шею. Ощущения должны быть привычными, но тифлинг прекрасно осознавал, что это не Астарион. Что, когда все закончится, Брисеис не отделается легкой усталостью и отголосками покалывающей боли в шее. Что его ласково не поцелуют в висок, шепча на ухо елейные слова благодарности.       Брисеис умирал, в этом не было сомнений. Об этом вопило буквально всё, начиная от работавшего на износ сердца и заканчивая резкой усталостью от ощутимой кровопотери.       — Как… — дроу нехотя отринул от пульсирующей вены Брисеиса, жадно слизывая капли крови с прохладной темной кожи. Тифлингу становилось все холоднее с каждым жадным глотком вампира. — Это сраное ничтожество… Сумело не опустошить тебя досуха в первый же раз?       Потому что Брисеис попросил Астариона остановиться. И он остановился. Очевидно, ему это далось с трудом, и все же в тот раз тифлингу даже не пришлось применять свою магию, чтобы привести вампира в чувство.       Пожалуй, зря незадолго до этого Брисеис позволил себе даже подумать, что Астарион мог убить его. Нет. Он этого не сделал бы. Потому что Астарион другой. Лучше, чем думают другие и он сам. Это отродье не знает правды, Касадор тоже не знает. Как и сам Астарион, к сожалению. Было бы невыносимо обидно умереть, так и не сказав Астариону, что…       Эта лирика очень трогательна, но вообще никак не решает твою проблему. Напомню — ты умираешь. Мне хотелось бы этого избежать, и все же мне придется прийти и заявить свои права на владения, если ты сейчас же не спасешь свое очаровательное тельце и все к нему прилагающееся от грозящей гибели.       — Ты такой великолепный, боги… Я люблю тебя, тифлинг. Слышишь? Я люблю тебя. Ты делаешь меня счастливым. Ты делаешь меня живым.       В любой другой момент эти слова тронули бы Брисеиса. Боги, за всё это время Астарион ни разу не сказал, что любит его — по-настоящему, не ради жестокой шутки. Но Брисеису и не нужны были слова. Астарион мог бы до конца своих дней (уж точно не Брисеиса, очевидно, что он умрет раньше) издеваться над ним, насмехаться над всем тем, чем являлся тифлинг и что совершенно не понимал и не принимал Астарион.       Это казалось вполне достойной платой. Просто за то, чтобы иметь возможность идти рука об руку с тем, кто прогонял самый главный страх Брисеиса.       Одиночество.       И если сейчас Брисеис умрет, то он хотел бы сделать это в приятной кампании.       Когда слабость в теле и боль в сердце достигли предела, за которым — только всепоглощающее безумие и мучительная смерть, Брисеис закрыл глаза и из последних сил попытался ментально связаться с Астарионом.       — Пожалуйста, помоги мне…