The flame has no living heart

      Было непривычно и тревожно ступать по улочкам Нижнего Города без Астариона. Сам Брисеис не испытывал особого интереса к оживленному городу, откровенно тоскуя по безмятежной красоте Изумрудной Рощи, но трепетный восторг эльфа, не видевшего эти места под солнечным светом на протяжении двух веков, был заразителен. Осознавал ли Астарион, что в обозримом будущем может навсегда утратить возможность так свободно ходить по возлюбленным Вратам Балдура?       Догадывался ли он, как скоро этот момент настанет?       И все же Брисеис был не один. Никто не держал его за руку, как раньше, но тифлинг все равно чувствовал поддержку нового и вместе с тем смутно знакомого присутствия в голове.       Голос просил о сущей мелочи, на которую Брисеис ни за что не согласился бы, если бы на кону не стояла жизнь Астариона — довериться ему безусловно и без остатка. Предложенный план действий казался Брисеису откровенно сомнительным, и все же он решил положиться на так удачно подоспевшую помощь. Конечно, спутникам стоило разделиться, чтобы у них был хоть какой-то шанс вовремя найти Астариона. Но Брисеису пришлось изрядно постараться, чтобы убедить своих соратников, что все силы необходимо бросить на битву с Орин, тогда как сам тифлинг с небольшой помощью со стороны сможет забрать Астариона из замка Зарра, если он окажется там. Это предложение встретили с ожидаемым беспокойством и недоверием. И все же соратники Брисеиса, как ни странно, положились на него. Даже когда сам тифлинг считал это не самым мудрым решением.       Голос в голове успокаивал, почти утешал.       — Они доверяют тебе. Готовы следовать за тобой. Для любого другого лидера это был бы предмет для гордости.       Брисеис устало поджал губы и направился дальше по знакомому маршруту. На ночных улицах было всё также безлюдно, тишину нарушал разве что редкий скрежет конечностей Стальных Стражей, но тифлинг никак не мог избавиться от гнетущего ощущения, что за ним следят.       — Я не их лидер. И, если честно, до сих пор не уверен, правильно ли поступил.       Брисеис практически увидел задумчивую, немного меланхоличную улыбку своего собеседника. На мгновение сердце сжалось от странного ощущения вины.       — Все еще не доверяешь мне? Что ж, пожалуй, это разумно. В твоем недавнем прошлом были добродетели, злоупотребившие твоим доверием. К слову, как дела у твоего приятеля из призмы? Неужели ему совсем нечего сказать о случившемся?       Не сбавляя шага, тифлинг чуть опустил веки и попытался мысленно обратиться к Императору. Неожиданно Брисеис осознал, что новый голос словно вытеснил всё постороннее присутствие в разуме юноши, включая иллитида.       — Я его не слышу. Даже не чувствую. Это ты сделал?       — То, о чем он не узнает, ему не навредит. Но тебе стоит поторопиться, пока Император не заметил, что потерял с тобой контакт. Боюсь, он может не так понять.       Брисеису не нужны были лишние причины для спешки. И все же он послушно перешел с быстрого шага практически на бег.       Голос сказал, что Брисеису необходимо найти сестру Астариона, что она сможет провести его в замок Зарра незамеченным. На все вопросы тифлинг получал исключительно туманные, по-доброму насмешливые ответы. Они лишь действовали Брисеису на нервы, но вместе с тем побуждали идти вперед.       Вскоре Брисеис оказался на пороге знакомого дома. В окне где-то в противоположном конце комнаты можно было увидеть тлеющий язычок свечи. Тифлинг не знал, чего он боялся больше в тот момент — что Кристэль не будет дома или же, наоборот, что она будет здесь, и Брисеису придется объяснять, как он не смог уберечь ее брата, которого она только-только обрела.       Тифлинг тяжело вздохнул. И постучал в дверь.       Кристэль пропустила его внутрь практически сразу. Эльфийка выглядела как никогда уставшей и изнеможённой, словно больше всего на свете хотела уснуть, но бодрствовала через силу. Увидев Брисеиса, на губах дрогнула кроткая и почти искренняя улыбка.       Тифлинг испытал глубокое сожаление, когда стер эту улыбку с лица женщины.       Брисеис рассказал ей ровно столько, сколько ей можно было знать. Он и его соратники делали всё возможное, чтобы найти Астариона, и кто-то должен был проверить, оказался ли он в руках своего бывшего хозяина. Тифлинг не решился пояснить, почему для этого он решил обратиться именно к Кристэль. Голос порекомендовал выдержать паузу в ожидании, что эльфийка не выдержит и сама попытался ее заполнить. Так и произошло. Эльфийка выглядела смущенной и почти напуганной, когда негромко признала, что действительно может помочь.       — Я не имею ничего общего с самим Касадором, но я общаюсь с некоторыми его… Слугами? Я даже не знаю, как их назвать. Они страдают от того же… Недуга, что и я. Лунная Дева благоволит таким, как мы. Они смеются над моей верой и попытками обратить их к Селунэ, но затем вновь ищут встречи со мной.       В груди зародилось теплое чувство, сродни глубокому удовлетворению. Брисеис не мог избавиться от подозрения, что это ощущение не принадлежало ему в полной мере, а кто-то разделил его с ним. Пока что план чужеродного присутствия в голове работал.       — Они мне не откажут. Через них можно попытаться выяснить, похитил ли Касадор Астариона. Если да, то…       Взгляд золотистых глаз устремился к пыльному окну, через стекло которого можно было увидеть темное безоблачное небо и неспешно поднимающуюся над крышами домов полную луну.       — Идем, — тревожно заторопилась Кристэль, тронув тифлинга за руку. — Сейчас же.       На мгновение даже показалось, что Брисеис легко отделался. Эльфийка вела его к замку Зарра и поначалу не задавала лишних вопросов, пораженная страхом вновь потерять брата спустя все эти годы. Но в какой-то момент, когда шпили зловещего дворца начали вырисовываться в ночном мраке, страх уступил место любопытству.       — Как ты узнал, что я смогу провести тебя в замок Касадора? — по голосу Кристэль нельзя было сказать, что она в чем-то подозревала Брисеиса, но тифлинг чувствовал, что был пойман с поличным.       — Божественное провидение, — сквозь зубы солгал Брисеис, искреннее удивленный, что ему каким-то образом поверили.       — Так ты тоже жрец? Боги, как же я тебя сразу не признала. Кому ты поклоняешься, Брисеис?       То, что до этого было удовлетворением, сменилось насмешливым удивлением. Безликий голос снисходительно улыбнулся и горячо прошептал тифлингу на ухо изнутри его собственной головы.       — Ничего не говори. Если ей так интересно, скоро она сама всё увидит.       ***       Астариону оставалось только смеяться.       И он действительно смеялся.       Кровавый мираж распался вместе с ее темной создательницей, триумфально пораженной этой разношерстной компанией. Какими же слабыми и ничтожными стали божественные избранники в последние столетия. Только и могут, что издеваться над убогими вампирскими отродьями, которых жизнь уже наказала.       Правда предстала перед заплывшими кровью глазами Астариона, и она оказалось немилосердной. Его обманули, залезли в голову, нашли самые болезненные эпизоды, точно скопировали действующие лица и декорации и разыграли перед эльфом донельзя убедительный спектакль. Пожалуй, была своеобразная ирония и вместе с тем определенное оправдание в том, что Астарион так легко перепутал свой старый дом с зловещим подземным храмом бога убийств и насилия.       И все же вампиру больше ничего не оставалось, кроме как смеяться.       Он не переставал смеяться, даже когда чья-то широкая, обжигающе горячая ладонь била его по щекам в тщетных попытках привести в себя. По ушам бил знакомый оглушительный голос. Приди в себя, солдат. Мы нашли тебя. Ты в безопасности. Мы вытащим тебя отсюда. Тифлинг скорее делала хуже, чем помогала, но Астарион не осуждал ее. Скорее не понимал, почему она тоже не смеется.       Ведь это было уморительно.       То, как его обводили вокруг пальца снова и снова. Поначалу это было всего лишь совпадение, затем тревожная традиция, но теперь — просто гомерически смешная шутка.       А ты что думаешь, Брисеис? Можешь ли ты, как и я, найти своеобразный юмор в этой ситуации?       Ведь ты здесь?             Астарион рефлекторно втянул в легкие воздух, но в этом сомнительном калейдоскопе ароматов храма Баала так и не ощутил знакомый запах. Гранат-и-сандал. Запах, ассоциирующийся с уютом, защитой, принятием, несмотря ни на что, и доверием, даже когда оно глупо и неуместно.       Астарион вцепился ногтями за руки, торопливо, но бережно выносящие его из главного зала храма, и хрипяще, практически беззвучно спросил, где сейчас маленький тифлинг. Как он мог пропустить эту кульминацию грандиозного позора?       Как он мог не прийти спасать Астариона?       Карлах допустила ошибку и сказала правду.       Поначалу Астарион даже поймал себя на мысли, что, возможно, Брисеису тоже повезло, и он очутится в очередном фальшивом замке Зарра. Возможно, такие у Избранных Баала причуды. Но это была пустая надежда, такая же пустая, как вся эта иллюзия, созданная Орин.       С губ сорвался какой-то невнятный жалкий скулеж. Привкус собственной крови на языке казался невыносимым. Астарион брезгливо сплюнул и вырвался из крепкой хватки Карлах, пошатываясь, но все же приземлившись на ноги. Всё тело пронизывала неимоверная боль, кожа горела так, что освежевание впервые в жизни казалось милостью, а не пыткой. Перед глазами пестрели фрагменты из самых страшных ночных кошмаров. Обескровленный тифлинг, остекленевшие глаза, в которых навсегда потухла жизнь, но он продолжает говорить, хотя хаотичные движения его губ не совпадают с произносимым.       — Мы же друзья, Астарион?       Астарион прижал руку к поврежденному, но уже, к счастью, не кровоточащему боку. И, ориентируясь на запахи и собственную интуицию, направился к предполагаемому выходу из крупного подземного комплекса.       — Как… Как вы могли…       Как они могли отпустить Брисеиса к Касадору одного? Если это была затея самого тифлинга (Астариона бы это совершенно не удивило), то почему эти идиоты его послушали?       Астарион должен был найти Брисеиса раньше, чем его найдет Зарр.       — Подожди! Астарион! — за спиной сбивчивыми колокольчиками звучали голоса посторонних, чужих и несущественных людей.       Они неважны.       Кроме Брисеиса, никто не важен.       Если их общие товарищи рассчитывают на благодарность, то получат ее и гораздо больше, когда Астарион убедится, что с тифлингом все в порядке.       Если же окажется, что эти ни на что негодные спутники бросили Брисеиса на произвол судьбы, то… Что ж. Времяпрепровождение в храме Баала было по-своему познавательным. Астарион узнал несколько оригинальных способов, как причинить людям вред, и с радостью опробует эти методы на тех, кто заслуживает страданий.       На плечо легла тяжелая, но уже не такая горячая ладонь. Это мог быть Хальсин или Уилл. Неважно. Они все неважны.       Астарион обернулся, взгляд полный боли и отчаяния, словно, пускай его и освободили из плена Орин, он все еще остро нуждался в помощи.       Нет.       Ему не нужна помощь.       От них — точно не нужна.       — Оставьте меня. Не смейте, блять, следовать за мной. Оставьте.       Астарион ощутил непривычную силу в собственных словах. Она ощущалась неприятной трупной горечью на кончике языка. Сомнений не было — своими резкими, нечаянно брошенными словами Астарион оказал некое ментальное воздействие на своих спасителей, но на этот раз дело было не в паразитах. Эльф заметил нечто знакомое в глазах напротив — понимание того, что тобой пытаются манипулировать, негодование и почти обиду, но вместе с тем абсолютную неспособность противостоять.       Он испытывал нечто подобное всякий раз, когда Касадор отдавал ему приказы.       Произошло то, что в жизни Астариона случалось неимоверно редко.       Его послушали.       Когда Астарион нашел выход из храма Баала, а затем и канализации, за ним никто не последовал.       Старательно прячась в тенях ночного города и торопливо направляясь к владениям Касадора, Астарион вновь и вновь мысленно возвращался к произошедшему там, глубоко под землей. О том, что он пережил от рук Орин и ее приспешников, думать не хотелось, поэтому Астарион концентрировался на единственном, пускай даже обманчиво хорошем. Тот неожиданный и недолгий момент контроля над другими.       Он казался почти знакомым. Астарион никак не мог избавиться от мысли, что, наверное, нечто подобное испытывают настоящие, полноценные вампиры, когда подчиняют других людей своей воле. Эта сила омерзительна, нечестива и вместе с тем неоспорима и абсолютна.       Заманчиво.       Но, скорее всего, жалкое заблуждение замутненного рассудка, держащегося из последних сил.       Астарион никак не мог стать вампиром.       Он, конечно, не рассчитывал, что превращение из вампирского отродья в нечто большее будет сопровождаться триумфальными фанфарами и торжественными песнопениями. Нет, просто становление вампиром означало бы абсолютно невероятное и недопустимое.       Глупый маленький тифлинг.       Он убил Касадора.