И между прочим, одного у Драко не отнимешь — он не пытается уклониться от своего долга. Джоан Роулинг словами Беллатрисы Лестрейндж, «Гарри Поттер и Принц-полукровка».
Июнь, 1996 г. Деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, графство Девон, Англия. На просёлочной дороге, задыхающейся в зарослях чертополоха и захудалой полевой траве, новоприбывшим не было никакого дела до задушевной речи Альбуса Дамблдора. Безмятежного настолько, что это раздражало. Казалось, ткни ты ему палочкой в горло — степные пейзажи, душистый ветерок и собственная расшитая орхидеями мантия, весьма необычная по меркам тихих магловских деревушек (своей обновкой Дамблдор успел похвалиться уже пару раз), будут по-прежнему заботить его куда больше. А что, если попробовать? Чушь… Драко понимал: Дамблдор может сколько угодно корчить из себя блаженного дедушку. На деле же… Да, с твоей палочкой у горла он продолжит любоваться идиотскими степными пейзажами. Но только потому, что даже с палочкой у горла он не увидит в тебе ни капли угрозы. — Просторы… — Слово Дамблдора вылетело выразительно, на выдохе, и было сопровождено вольготно раскинутыми в стороны руками — левой, обыкновенной, если не брать в расчёт нанизанные на её пальцы перстни, эксцентричные, как и подобает перстням пожилого и давно наплевавшего на общепринятые перстневые и прочие нормы человека; и правой, отчего-то почерневшей и смотревшейся болезненно. Драко, стоя рядом, старался не придумывать шутки на тему рукоблудства по её мотивам, а в голову они лезли самым наглым образом. Хотя Драко и не имел ничего против юмора ниже пояса, ассоциаций первого порядка не переносил на дух. Да и какой смысл упражняться в остроумии? Если учесть почтенный возраст профессора, вероятно, ни одна клеточка его дряблого тела уже не взбудоражится, попадись его взору хоть сколь угодно сладенький юноша, — Дамблдор скорее сотрёт ладонь в порошок. Ну вот. Чёрт. Прекрасно… — Степь являет собой красоту скромную, ненавязчивую, но оттого лишь более манящую, если хотите знать моё мнение. Нам, людям, с природой никогда не потягаться… Даже неловко портить её своим вмешательством, но как иначе в наше-то время? — Дамблдор на миг призадумался, а затем вскинул левую руку и ловко щёлкнул пальцами. — На самом деле, рукотворная красота тоже бывает по-своему очаровательной… Добро пожаловать в Нору. От небрежного щелчка по телу Драко пробежалась оторопь, и мать, судя по тому, как она поёжилась, ощутила то же самое. Атмосфера вокруг изменилась вмиг. Множество разрядов молнии, зародившись высоко в воздухе, плавно спустились вниз, очерчивая форму громадного купола, и вскоре пропали, оставив вместо себя посреди поля… нечто. Нора, значит? Забавно. Домишко, раскинувшийся напротив, на нору не походил от слова совсем. Да и домом эту хлипкую конструкцию, которую, казалось, снесёт первым же порывом ветра, можно было назвать лишь условно: местами она без того покачивалась и явно держалась на одной лишь магии, но пока, к сожалению, не рушилась. Будь на то воля Драко, он назвал бы это место иначе. Многоэтажный сарай? Корявое недоразумение? Ночной кошмар чистокровного аристократа? Названия, пожалуй, слишком громоздкие, но из лаконичных Драко приходили в голову лишь матерные. Не утрать он способность смеяться где-то по пути из родового поместья, сейчас бы, наверное, истерически хохотал, катаясь на пыльном грунте и тыкая пальцем в мать, что не сводила обескураженного взгляда с жилища семейства Уизли. И поэтому не мог не отметить: — У вас потрясающее чувство юмора, профессор Дамблдор. Приняв неприкрытый сарказм за чистую монету, а может, только сделав вид, пожилой волшебник расплылся в лучезарной улыбке. — Благодарю, мой милый мальчик. Словом, вы не первый мне это говорите! Намедни мадам Помфри нашла уморительным мой анекдот про блудника и Выручай-комнату. — Дамблдор, набрав в грудь побольше воздуха, с энтузиазмом начал: — Захотел как-то раз блудник попасть в Выручай-комнату. Ходит он, значит, туда-сюда, туда-сюда… — Мне казалось, мы остановимся на площади Гриммо, — изо всех сил пытаясь придать тону вежливости, перебила его Нарцисса. Дамблдор вмиг посерьёзнел. — О, к сожалению, из-за гибели Сириуса дом на площади Гриммо пока находится под вопросом, — пояснил он. — Да у нас куча недвижимости по всей… — начал Драко, но Дамблдор его тут же прервал: — Как мне докладывает Северус, вас везде будут поджидать. Орден, безусловно, шагнул далеко в защитной магии, чем я безмерно горд, но в таких условиях даже нам будет непросто обеспечить там должный уровень безопасности. — Хогвартс? — Увы, мой мальчик, школа сейчас закрыта для посещения студентами… и их родителями. — Дамблдор учтиво кивнул Нарциссе. — Мы с нашими дорогими преподавателями ведём работу по усилению защиты замка, и нам предстоит залатать ещё слишком много дыр. Но уверяю вас, к началу учебного года Хогвартс вновь будет самым безопасным местом во всей магической Британии, как это всегда и было! Драко не удержался от скептического смешка. Да старик и сам, казалось, вовсю потешался. Где-то в стороне дома, словно подчёркивая абсурдность слов Дамблдора, громко прокудахтала курица. — Нарцисса, я знаю о ваших натянутых отношениях с Уизли. Но я описал им ситуацию. Они готовы принять вас со всем радушием! — сказал профессор и, заметив, что уверенности в глазах Нарциссы не прибавилось, продолжил: — Вы жена одного из самых видных и влиятельных Пожирателей смерти. Представительница древнего чистокровного рода, который, давайте будем откровенными, всегда шёл рука об руку с тёмными искусствами. Подобное… неповиновение — удар по Волан-де-Морту. Было бы глупо ожидать, что за этим не последует попытка мести. А потому моя задача — обеспечить для вас максимальную безопасность, и Нора — лучшее убежище, которое я могу сейчас предложить. Нарцисса вздохнула и ещё разок пробежалась глазами по дому, чуть склонив голову. Её оценивающий взгляд Драко насторожил. Он знал мать слишком хорошо, а потому почти слышал её внутренний монолог: «А что? Вполне себе деревенская романтика, пусть и на грани китча, но с натяжкой за эклектику сойдёт…» — Это никакая не эклектика, — резко сказал Драко и по выражению, появившемуся на лице Нарциссы, понял, что попал в самое яблочко. — Это даже китчем назвать язык не поворачивается. Это… — Он задумался. Излишних нагромождений, хоть архитектурных, хоть словесных, Драко терпеть не мог, а потому заключил: — Это хуйня, мама. Просто хуй-ня. — Мерлин… — Нарцисса покосилась на Дамблдора — его внезапно увлёк особенно крупный куст чертополоха, прильнувший к увитой плющом деревянной оградке. Тогда она положила руки на плечи сына и, внимательно всматриваясь в его лицо, с чувством произнесла: — Как же я люблю тебя. Драко, закатив глаза, уловил движение в одном из окон второго этажа дома — кажется, там мелькнула, но тут же исчезла копна каштановых волос. — Думаю, твоё достоинство не настолько хрупкое и несколько месяцев у Уизли как-нибудь выдержит, — добавила Нарцисса. — Обратного пути нет, ты ведь понимаешь? О, тут Драко бы с матерью поспорил. Но учитывая, что сегодня она проявила себя как человек в высшей степени недалёкий, делиться с ней своими соображениями на этот счёт он не стал. И просто кивнул. Что ж… Лето в Норе — пожалуй, весьма оригинальная проверка на прочность. Опыт, которым похвастается далеко не каждый чистокровный аристократ, а потому Драко мысленно решил принять вызов. А может, то была лишь его жалкая попытка себя приободрить. — Раз на то пошло, не лучше ли было обратиться к министерским мракоборцам? — негромко спросил Драко мать, особо ни на что не надеясь, когда они, преодолев калитку, следовали ко входной двери. За неё ответил Дамблдор: — Обращайтесь, мой мальчик, если вас устроит помощь в виде подержанной шляпы-щита и буклета по самозащите. Нарцисса, выслушав слова профессора, мрачно кивнула и ускорила шаг. Остаётся лишь даваться диву, что Азкабан до сих пор находится под контролем правительства. Надолго ли? Падёт — и отец пропал. А там уже, с приходом Тёмного Лорда к власти… Лучше даже не представлять. Ступая на порог у входа в Нору, Драко глубоко дышал, стараясь унять накативший на него из-за тревожных раздумий адреналин — уже далеко не первый раз за день. Страх — штука губительная, Белла постоянно это твердит, он отупляет, а второго тупого человека, видит Мерлин, фамилия Малфой в текущей ситуации попросту не переживёт. Слова о радушии хозяев были несколько преувеличены. Открывшая дверь мамаша Уизли выглядела заметно напряжённой. Пока Драко пытался отпихнуть от своей ноги высунувшегося из-за угла громадного толстенного кота с приплюснутой мордой и, кто бы сомневался, огненно-рыжей шерстью (иной окрас, наверное, не прошёл бы местный фейс-контроль), хозяйка тепло поприветствовала Дамблдора и натянуто — Малфоев. — Что, опять без секретного вопроса? — деланно строгим тоном протянул профессор. — Ты не подумай, Молли, меня и самого тяготят эти новые правила. И всё же… Что поделать? В глубине души таю надежду, что кто-нибудь поинтересуется, сколько карточек от шоколадных лягушек насчитывает моя коллекция. — Ох, Альбус, если уж им удалось бы выкрасть тебя, тогда в любом случае дела наши плохи. К тому же для этого я сама должна знать, сколько у тебя этих карточек, так ведь? А я понятия не имею. — Как и я. Как и я… — вздохнул Дамблдор. — Знаю лишь одно: их куда больше, чем может вместить мой стол, сколько бы я ни расширял его магией… Не то чтобы я так уж сильно увлекался коллекционированием — выбрасывать жалко. — Знаешь, Альбус, я так думаю: нам всем надо учиться избавляться от лишнего. — Что верно, то верно, — кивал Дамблдор. — Тем более… ты читал состав этих лягушек? Там такая дрянь. У Джинни от них вечно… — Миссис Уизли покосилась на Драко и Нарциссу, очевидно не желая вести беседы частного толка при них. — Останешься на ужин? — К сожалению, вынужден откланяться. Школьные дела, сама понимаешь, — пояснил Дамблдор, а потом вдруг добавил: — Ах да, Молли, чуть не забыл. Как поживают твои бегонии? — Прекрасно, — ответила она с лёгкой улыбкой. — Цветут. — Выходит, с моего прошлого визита с ними ничего не случилось? Любопытно. — Дамблдор задумчиво почесал бороду. — А мои с тех пор как подменили!.. Надеялся, ты поможешь пролить свет на эту загадку. Но похоже, ответ зарыт глубже, чем мне казалось… На этой таинственной ноте старый волшебник резко повернулся и, за несколько размашистых шагов оказавшись за калиткой, растворился в воздухе. Миссис Уизли неуверенно обратилась к Малфоям: — Что ж… пойдемте. Я покажу ваши комнаты. Они зашли в дом. Два больших чемодана, пустующая совиная клетка и длинный сверток с метлой плыли следом. Прихожая сменилась общей комнатой, представлявшей собой визуальное безумие, от которого у Драко, привыкшего к сдержанным тёмным интерьерам Малфой-мэнора, зарябило в глазах. Тесноватое помещение умудрялось выполнять роль одновременно кухни, столовой и гостиной. Едва ли не каждый дюйм шероховатых побеленных стен был наводнён сомнительным декором в виде фотографий рыжего семейства, прозаичных сельских натюрмортов и полок, ломящихся от расписных тарелок, глиняных мисок и прочей утвари. Низенький потолок, казалось, был готов вот-вот рухнуть на голову — чтобы его коснуться, Драко не пришлось бы даже становиться на цыпочки. На его балках в зоне кухни, где небольшая чугунная печушка источала аромат ванильной сдобы, висели плетёные корзинки, сковородки, а ближе к стене — пучки трав и связки лука. Все предметы мебели, согласно… специфическим представлениям о стиле хозяев дома, были представлены здесь в единственном экземпляре. За продолговатым обеденным столом корявые табуреты и покрытые облупившейся бирюзовой краской деревянные стулья соседствовали с высоким и отдающим богемным шиком ротанговым креслом, непонятно как там затесавшимся, — вероятно, предположил Драко, то было некое подобие трона главы семейства. Гостиную от кухни со столовой отсекал камин, пожалуй, слишком громадный для такого помещения. Над ним на стене, отделанной грубым камнем, висело странное продолговатое устройство из металла и дерева. Драко его назначение известно не было, но, будучи осведомлённым о нездоровых пристрастиях Артура Уизли, он заключил: это какая-то очередная магловская ерунда. Напротив камина с видавшего виды дивана вошедших провожали хмурыми взглядами Гарри Поттер и Рональд Уизли, вытянувший ноги в кроссовках столь дешёвых на вид, что Драко посетило желание бросить кнат в его кофейную чашку. Рядом с приятелями восседала и младшая сестрица Рональда — Джилл? Дженнифер? Растрёпанная и одетая в короткое летнее платьице, она слегка касалась голой коленкой бедра Поттера, который был явно смущён и сжался, как мог. Не утруждая себя приветствиями с малоприятной компанией, Нарцисса и Драко прошли дальше. Мамаша Уизли провела их наверх и указала на свободные спальни. — Располагайтесь. Ужин уже почти готов, так что будем ждать вас внизу, — сухо сказала она и, развернувшись, стала спускаться вниз по узкой скрипучей лестнице. — Воняет курятником, — резюмировал Драко, когда они с матерью заходили в одну из тесных и не менее пёстрых, чем гостиная, комнатушек. — Не говори глупостей, — закатила глаза Нарцисса. — Ты понятия не имеешь, как воняет курятник. — Теперь имею. Глядя на комнату, где простенькая кровать, тумбочка и платяной шкаф со сломанной покосившейся дверцей, казалось, служили лишь в качестве фона для удручающего воображение макраме и пэчворка (этот домишко можно было бы очень легко принять за музей долбаного пэчворка), Драко с горечью подумал о своей спальне в родовом поместье. Неужели он и впрямь мог с полным равнодушием просыпаться там на огромной, самой уютной в мире кровати? Безразлично глядеть на высокий потолок и стены, такие по-приятному пустые? В этом доме пустоты ему не отыскать. За исключением, само собой, карманов отца семейства. — Знаешь, в этом всём, если подумать, есть определённая эстетика… — неуверенно протянула Нарцисса, осмотревшись. Драко ничего не ответил. Они молча смотрели друг на друга секунды три, а на четвёртой принялись методично сдирать со стен все дурацкие картины, вышивки с петушками, гусями и гномами, а ещё — грамоты за довольно унылые, как отметил Драко, достижения. Чего стоило одно только третье место в конкурсе докладов с работой на тему «О важности популяризации игры в плюй-камни как альтернативы жестокому и небезопасному для студентов квиддичу». Комната, несомненно, некогда принадлежала самому педантичному старосте школы, а теперь министерскому подхалиму Перси Уизли. Пока коротенькие клетчатые занавески зелёного, но не имеющего ничего общего со слизеринским гербом, оттенка трансфигурировались Нарциссой в длинный полупрозрачный тюль, Драко запихивал на верхнюю полку шкафа весь хлам, что им удалось собрать. Справившись, он нацелил палочку на покосившуюся дверцу: — Репаро. Буквально на секунду встав на место, дверца вновь вернулась в прежнее положение. Сделав ещё несколько безуспешных попыток, Драко развёл руками. — Старую рухлядь чинили столько раз, что простого Репаро уже недостаточно, — предположил он. — Ну и плевать.***
Деревянная половица понуро скрипнула под давлением грубой подошвы ботинка, дорогого до неприличия — можно было даже не сомневаться. Как и в том, что его владелец возвёл глаза к потолку или как минимум раздражённо дёрнул бровями. Но увидеть это собравшимся за столом домочадцам не довелось: в тот момент лицо Малфоя, спускающегося по лестнице на свой первый ужин в Норе, скрывалось за балочным перекрытием, и взорам пока открывался вид на одну лишь его обувь и штанины чёрных джинсов. И пока он спускался, на Гермиону одно за другим обрушивались ненужные открытия. Второе: Малфой, оказывается, тоже носит джинсы. Третье: штанины были слегка укороченными — вручную, если судить по их необработанному, не по-малфоевски неряшливому краю, а ботинки — низкими, и Гермиона поняла, что сегодня она впервые лицезреет щиколотки Малфоя. Какие ещё к чёрту щиколотки? А впридачу, несколько ступеней спустя, — его руки повыше локтей, виднеющиеся из-под чёрной плотной и образцово лаконичной футболки. Первым же и главным открытием был сам факт существования Драко Малфоя летом. В воображении Гермионы он настолько прочно сросся с Хогвартсом, что о таком нюансе она даже не задумывалась. А существовать ему теперь предстояло прямо тут, в Норе, месте, где сегодня впервые за всё время Гермиона почувствовала себя неуютно. Наконец Малфой показался целиком. На контрасте с гостиной Уизли его мрачный флёр казался особенно заметным, практически кричащим. Он окинул присутствующих за столом беглым взглядом, задержавшись на Гермионе немного дольше остальных — его глаза при этом воинственно сузились. Быстро преодолев последние ступеньки, Малфой ступил на пол и резко повернулся обратно к лестнице. Присущая его движениям напускная небрежность вмиг куда-то улетучилась — перед глазами присутствующих предстал чистейший, концентрированный аристократ, помехой которому не стал даже усеянный торчащими нитками рваный край джинсов. А затем… — Вы тоже это видите? — еле слышно выдохнула Джинни. Малфой степенно заложил левую руку за спину, правую же протянул спускающейся сразу за ним матери, такой же светловолосой и мрачной, как и он сам. Нарцисса так и сочилась нуаром — не хватало лишь табачного дыма и какого-нибудь сдержанного джазового сопровождения. Уронив изящную ладонь с наманикюренными чёрными ноготками на руку сына, задрав подбородок и слегка покачивая стройными бёдрами, она величаво спустилась вниз. Драко же, повергая четверых Уизли, а вместе с ними и Гарри с Гермионой в окончательный шок, чуть склонился и, поднеся материнскую ладонь к губам, оставил на ней лёгкий поцелуй. В тот же миг Нарцисса не выдержала. Разрушая собственный напыщенный образ, она сначала прыснула, а вскоре вовсе расхохоталась, согнувшись пополам и цепляясь за перила в качестве опоры. Её сын неодобрительно покачал головой. — Прошу прощения! — с трудом выдавила Нарцисса сквозь смех, пока обитатели Норы между собой молча переглядывались. — Просто мы хотели… спуститься… максимально по-снобски! Чёрт, Драко, как тебе удалось сохранить постную мину? Малфой смерил мать надменным взглядом и хмуро бросил: — Это моё выражение лица по умолчанию, маменька. Тогда Нарциссу накрыло второй волной истерического хохота. — Да он не называет меня «маменька», честное слово! — воскликнула она, держась за живот. Лицо Драко оставалось непроницаемым. Немного успокоившись, Нарцисса сделала глубокий вдох, аккуратно вытерла проступившие на глазах слёзы и подошла ближе к столу. — Ох… Ещё раз прошу прощения… Это всё нервы. У меня был очень напряжённый день. — Спасибо, что… э-э… разрядили обстановку. — Недавно вернувшийся с работы мистер Уизли привстал и коротко пожал ей руку, а затем совсем молниеносно Малфою. Сразу после Драко взглянул на свою ладонь так, словно ожидал увидеть на ней признаки зарождающейся проказы, и бегло одёрнул штанину джинсов — это подозрительно походило на попытку вытереть руку. — А я повелась, — хмыкнула Джинни, а Гарри, словно очнувшись от продолжительного оцепенения, вдруг выпалил, гневно глядя на миссис Малфой: — Так вы шутки шутите? Серьёзно? Ваша сестрица убила моего крёстного! — Разве я говорила, что она ангел? — развела руками Нарцисса, пока они с Драко присаживались на свободные стулья. — А Сириуса мне очень жаль. — Заметно, — скривил губы Гарри. — А муженёк ваш в Министерстве… — Повежливей, Поттер, — тут же вмешался Малфой. Его мать подняла ладонь в примирительном жесте. — Люциус? — обратилась она к Гарри, подвигаясь ближе к столу. — Ты ведь не думаешь, что ему интересно гоняться за детворой по Отделу Тайн? Он действовал… — Гоняться за детворой? Так вы это называете? — …не по своей воле, он… — О, нам стоит ему посочувствовать? — Угомонись уже, Поттер, — вновь подал голос Малфой. — Где твоё радушие? — А то что? Папочке пожалуешься? — насмешливо протянул Гарри в ответ. — А он в тюрьме, вот незадача. — Твой так вообще сдох. — Так, стоп! — выпалила Джинни, глядя, как оба парня почти одновременно потянулись за палочками, холодно сверля друг друга глазами. — Ни миссис Малфой, ни Драко, насколько я знаю, никого не убивали и ни за кем по Отделу Тайн не гонялись. Правильно? Нет, Инспекционная дружина — это, конечно, было паршиво с твоей стороны, Драко, но, думаю, мой Летучемышиный сглаз преподал тебе урок… — Джинни зловеще сверкнула глазами, а Малфой на её слова не выказал ровным счётом никакой реакции. — Так вот. Почему бы не попытаться всё обсудить… спокойно? Я всё ещё надеюсь провести нормальное лето. Мистер и миссис Уизли закивали, переглядываясь с дочерью, и только сейчас принялись накладывать еду в тарелки. Гермиона нерешительно последовала их примеру, а Гарри, запустив пальцы в волосы, пожал плечами и выжидающе посмотрел на Нарциссу. — А давайте-ка я сразу обозначу одну вещь, — начала она. — Мне нет никакого дела ни до Тёмного Лорда, ни до его идей. И никогда не было. — Чего нельзя сказать о вашем муже, — вновь подал голос Гарри, — не так ли? — О, поверь, — коротко рассмеялась Нарцисса, — Люциус его возвращению не обрадовался совершенно. У него ведь всё было прекрасно: статус, влияние в Министерстве. А Тёмный Лорд… Что сказать? Ошибки молодости у всех случаются. — Ошибки молодости?! — Гарри едва не поперхнулся. — А что насчёт того шоу, которое он устроил на Кубке мира? Когда он мучил маглов? Это вы как объясните? — Перебрал, — пожала Нарцисса плечами так, словно подобная оплошность могла случиться с кем угодно. — Знаете, есть такая категория людей, которым алкоголь противопоказан… При этих словах матери Драко, выглядевший раздосадованным, нервно потёр лицо рукой, но вскоре вновь натянул своё обычное скучающе-презрительное выражение. — И всё-таки, не расскажете с самого начала, как вы к нам попали? — продолжила Джинни тоном интервьюера, царственно выпрямившись в любимом ротанговом кресле. — Дело в том, что после тех… событий в Министерстве Люциус впал в немилость у Тёмного Лорда. Арест, если так можно выразиться, его спас. Гермиона заметила, как рука Малфоя вновь накрыла лицо. Потом он не особо правдоподобно выдал жест за поправление волос на лбу. Нарцисса, поразглядывав наполненный вином бокал возле своей тарелки (мистер Уизли решил, что немного выпивки этим непростым вечером не повредит), отхлебнула из него и на мгновение скривилась, но быстро совладала с собой. А потом продолжила: — Однако Тёмный Лорд стал отыгрываться на нас. Стал превращать Малфой-мэнор в личную резиденцию. — На лице Нарциссы отразилось чистое, явно неподдельное, как показалось Гермионе, презрение. — И преуспел… Я бы сказала, он изнасиловал… да и продолжает насиловать поместье морально и физически. В нашем главном вестибюле организовано подобие тронного зала. Моя мастерская прямо сейчас переделывается в… кальянную, — глаза миссис Малфой заблестели, и она сделала второй глоток вина. — А рядом планируется ещё и сауна — в качестве пристройки, причём то, что это абсурдно как с точки зрения водопровода, так и архитектурного облика поместья, Тёмного Лорда не заботит… Он не знаком ни с историей Малфой-мэнора, ни с особенностями его планировки… Тёмный Лорд хочет сауну — он её получит. — Мне он всегда представлялся аскетом, — негромко прокомментировала Джинни. — О, ему нравится, чтобы так о нём думали, — хмуро пояснила Нарцисса. — Но меня не провести. Когда неотёсанное, прошу прощения, хамьё дорывается до роскоши, вот что мы имеем в итоге… Да он же рос в магловском приюте! — приглушённо добавила она, всплеснув руками, а потом, не заметив ни особой поддержки, ни понимания в глазах собравшихся за столом, вновь глотнула вина и продолжила: — Но это, конечно, ерунда по сравнению с самым худшим… С посвящением Драко в Пожиратели, которое он запланировал. Преподносилось всё как большая честь, но я же понимаю: это не более чем месть Люциусу. — Нарцисса замолчала, справляясь с нахлынувшими чувствами. — Это стало последней каплей… И вот, сегодня я решилась пойти в Паучий тупик. К Северусу. Это было долго и муторно, нам обоим, конечно, пришлось поломать комедию… Но я дала понять, что ради сына готова на всё. Абсолютно на всё. Думаю, в это не так уж трудно поверить… Так поступит любая адекватная мать. — В тот момент Гермиона не удержалась и покосилась на Гарри: на какую-то долю секунды его взгляд, кажется, и правда смягчился. — И в итоге он связался с Дамблдором. А дальнейшие события, думаю, примерно понятны. За столом воцарилось задумчивое молчание. Вскоре его нарушил Рон: — И откуда нам знать, что это всё не уловка Сами-Знаете-Кого? Успевший вновь посуроветь Гарри тут же подхватил: — Дайте угадаю. Дамблдор не изменил своему стилю и поверил вам на слово, не так ли? — Я была готова дать непреложный обет. Правда, — развела руками Нарцисса. — Но он сказал, что цивилизованные люди такими варварскими способами не договариваются и… — она запнулась в неуверенности, — что ему будет вполне достаточно… клятвы на мизинчиках. Откинувшись на спинку стула, Гарри тихо пробормотал себе под нос словечко, которое, кажется, до этого Гермиона из его уст ни разу не слышала. — Что ж, если Дамблдор вам доверяет, — примирительным тоном сказал Артур, глядя на Нарциссу, — полагаю, нам этого должно быть достаточно. — Сколько ему лет, мистер Уизли? — негромко обратился к нему Гарри. — Я… не знаю. После ещё одной паузы, в которой Рон с Гарри то и дело многозначительно переглядывались, Джинни, ставшая негласной ведущей вечера, вспомнила про второго гостя: — Ну а ты, Драко, что думаешь? — Думаю, что бы такого съесть и не травануться. — Сделай одолжение, замори себя голодом, — бросил Рон. Миссис Уизли наградила сына строгим взглядом, а затем повернулась к Драко и снисходительно-добродушным тоном, словно имела дело с пятилеткой, сказала: — Обрати внимание, дорогой, все присутствующие здесь выглядят вполне здоровыми, хотя питаются абсолютно тем же. А если ты имеешь в виду намеренное отравление, то такими методами мы попросту не работаем. Привыкай! Привыкать к жизни в Норе Малфою, похоже, совсем не хотелось. В то же время он решил, что голодать на радость Уизли ему не следует, и нехотя положил к себе на тарелку кусок пирога с патокой. Тогда, словно последний гвоздь в гроб здравого рассудка, прибыла почта. Гермиона узнала малфоевского филина, влетевшего в открытое окошко. Но за ним следом увязалась ещё одна сова — потрёпанная, истощённая на вид и отчего-то выглядевшая так, будто её макнули в липкие разноцветные блёстки. Она приземлилась в центр стола, уронив большой красный конверт прямо в тарелку с салатом, и издала жутковатый хрип. Миссис Уизли, заохав, поспешила поставить перед бедолагой миску с водой. Тем временем конверт, на котором Гермиона разглядела имя Малфоя, стал медленно подниматься в воздух, с негромким треском отряхиваясь от кусочков овощей. — Это громовещатель! — воскликнул мистер Уизли. — Открывай, рванёт же! Драко, хмурясь, подхватил послание и разорвал красную бумагу. Конверт тут же вырвался из его рук. Взмыв в воздух, он на ходу преобразовался в подобие рта и стал оглушительно громко озвучивать сообщение: — …да не пойму, куда он делся, и… А. Да. Слушай, Драко, я знаю, ты подавлен и всё такое. — Ленивый хмельной голос, принадлежащий безо всяких сомнений Теодору Нотту, отдавался от стен гулкой вибрацией. — Отца посадили. Моего ведь тоже. Так что я… гхм… — судя по всему, он едва сдерживал смех, — так тебя понимаю! — выдавив это нарочито печальным тоном, Нотт расхохотался в голос. Звуки тяжёлой музыки, всё это время сопровождавшие его послание, стали намного громче. Теодор явно переместился в другое помещение, где поспешил с пафосом рок-звезды — ни больше ни меньше — выпалить: — Эй! Кто тут Нотт-мэнором командует?! — ТЕО! ТЕО! ТЕО! — к музыке подмешалось весёлое скандирование толпы. Оно продолжило звучать, но потише — Нотт, посмеиваясь, вернулся в своё изначальное место и сказал: — У нас тут загвоздка… Знаешь, в моём поместье сейчас такое творится… Собрались все, я серьёзно. Акробаты, шуты, извращенцы, гермафродиты, вейлы, гоблины, карлики, оборотни, калеки, шлюхи в отставке, калеки-шлюхи в отставке, хотя некоторые из них, словом, тряхнуть стариной будут только рады. — Пока Нотт выразительно перечислял, лица присутствующих за столом от его слов всё сильнее вытягивались. И только Малфой, отодвинув тарелку, уныло опустил голову на стол. Сокрушаясь, должно быть, что ему предстоит коротать дни в Норе, пока Нотт будет преспокойно кутить и дебоширить у себя дома. — Вкратце половина Лютного переулка тут, — продолжал Теодор. — А вот с самым главным небольшой напряг. Видишь ли, девочки обычно от таких… фривольностей в восторг не приходят. И тогда мы с Блейзом задумались: необходима наживка. — Ты один задумался, Тео. — Тут громовещатель заговорил чуть приглушённым голосом Забини. — Никого ты в этот блевотник Малфоем не заманишь. Да и вообще… — Мы задумались: а ведь есть один жеребец… настолько породистый, что перед ним… — Да угомонись уже, Тео. Несёшь бред. — Нет, признай, Блейз. Признай, — отозвался Нотт заплетающимся языком. — Мы с тобой тоже хоть куда, но… Есть жеребец настолько породистый, что перед ним раздвигаются даже самые несговорчивые ножки — мы-то знаем. Так вот. ПОЧЕМУ ОН ДО СИХ ПОР НЕ В МОЁМ ПОМЕСТЬЕ?! — с надрывом прокричал Нотт, заставив всех за столом содрогнуться. Стёкла хлипких окон задребезжали от его голоса. Для худощавого парнишки с милой кудрявой шевелюрой Теодор славился неожиданно низким тембром, который временами мог повергнуть в ужас неподготовленного слушателя. — Короче, Драко, тащи сюда свой зад. И вообще, приезжай. Просто так. Я скучаю по тебе. Мой сладкий принц. Далее послышались три прощальных отрывистых чмока, и послание, обернувшись пеплом, мягко опустилось серыми частичками на стол. В комнате повисла могильная тишина. Мистер Уизли обескураженно косился на жену, а она, вся бледная, сжала губы в тонкую полоску. Гарри и Рон переглядывались с хмурыми лицами. Потом Джинни, которая всё это время задумчиво смотрела в окно, выпалила, к ужасу родителей: — Вы как хотите, а я — к ним. — Джиневра Уизли! — Насупившись, Артур даже слегка приподнялся со скрипучего табурета, опираясь руками о стол. — Шучу-шучу. — Джинни потупила взгляд, но особого раскаяния в её глазах Гермиона не заметила. Тем временем Нарцисса, щёки которой успели знатно раскраснеться, щедро плеснула себе вина и, сделав большой глоток, сказала: — Напомни, чтобы я провела с тобой ещё одну беседу о контрацепции, Драко. Ответить матери Малфой не удосужился, продолжая лежать на столе. Тогда Нарцисса, осушив бокал до дна и даже нисколько при этом не скривившись, обратилась к миссис Уизли с нервным смешком: — Красивый мальчик — головная боль для мамы… Каждый день молю Мерлина, чтобы кто-нибудь не залетел.***
Ночь прошла мирно. Даже упырь, что обитал на чердаке Норы, притих, ни разу не попытавшись забарабанить по трубам — никак заскромничал, притираясь к новым обитателям. За завтраком Гермиона не обнаружила Малфоя, отчего блинчики с кленовым сиропом сразу же показались ей чуть более вкусными, чем обычно. Нарцисса, томно попивая кофе в чёрном шёлковом халате, с улыбкой пояснила, что на каникулах Драко предпочитает ложиться после двух ночи, и утром, соответственно, отсыпается долго. Миссис Уизли тогда промолчала, но приподнявшиеся брови красноречиво показали её отношение к подобной расхлябанности. Будучи тёплой и любящей матерью, она тем не менее ценила распорядок дня как никто другой, ведь без него воспитание семерых детей — задача и без того сложнейшая — вовсе превратилось бы в сущий ад. А ещё миссис Уизли беспокоилась о накормленности Драко явно побольше его собственной матери — на вопрос, не хочет ли Нарцисса отнести сыну завтрак наверх и заодно подтолкнуть его, та в ответ лениво отмахнулась, пробормотав что-то вроде «сам разберётся». Тогда брови миссис Уизли поднялись ещё повыше. Позже Гермиона решила уединиться в саду на своей любимой скамейке у дома в окружении лиан глицинии, обвивающих задний фасад, — она ещё не успела отцвести, и её сиреневые грозди, струящиеся будто множество пушистых водопадиков, источали сладковатый аромат и радовали глаз своей инопланетной красотой. Рядом на полу толпились лейки вперемешку с пустыми, нагромождёнными друг на друга глиняными горшочками и несколько пар резиновых калош, всё ещё полных воды после прошедшего на днях ливня. Сегодня же погода стояла душная, но здесь, в тени высокой яблони, увешанной крошечными, зелёными и пока ещё совсем незрелыми плодами, жара переносилась терпимо. Малфоя, к своему облегчению, Гермиона пока так нигде и не повстречала — не то чтобы она его боялась, просто перемены, особенно подобного толка, не могли не навевать беспокойство. Но этот сад, очаровательный и немного одичалый, всегда действовал умиротворяюще, стоило лишь окинуть взглядом его весёлое буйство. Подозрительно крупные кусты белых гортензий (видимо, не обошлось без магии) и несколько разновидностей пампасной травы скучивались вдоль широкой грунтовой дорожки, что огибала сад, а вместе с ними, чуть пониже, душистая лаванда, розмарин и другие стихийно разросшиеся представители как обыкновенной, так и волшебной флоры, названия которых Гермионе известны не были. На лужайке неподалёку от пруда, облюбованного лягушками, разместился массивный, сколоченный из узловатой древесины стол, где в тёплое время года отмечались семейные торжества. Громадную тень на него отбрасывал старый раскидистый бук. Чуть поодаль за низеньким заборчиком из кривых необработанных колышков пролегал огород, возле которого, справа, ржавеющим боком из гофрированного металла к Гермионе повернулся сарайчик, где Уизли хранили мётлы, садовый инвентарь и прочий хлам, не уместившийся в доме, а ещё к нему примыкал курятник. Упитанным курочкам тут была предоставлена полная свобода, и днём они обычно горделиво прогуливались по периметру сада. Именно с той стороны, стоило Гермионе расслабиться и раскрыть книгу, послышался знакомый низкий с нагловатыми властными нотками голос: — Ну же, замеситесь… Прищурившись, Гермиона разглядела за кустом гортензий у сарая блондинистую макушку. — Давай, приятель… Он тебе угрожает, — вкрадчиво бормотал кому-то Малфой. — Ты посмотри в эти глазищи — тварь хочет твоей крови… или что у тебя там. Гермиона, насторожившись, отложила книгу и, стараясь пока оставаться незамеченной, приблизилась к сараю. Малфой опустился на корточки вместе с жутковатым человекоподобным существом — то был, конечно, семейный упырь Уизли. Зелёный, слизкий и студенистый, он, плавно покачиваясь на месте и пуская слюни, глядел выпученными, но совершенно пустыми глазами на Живоглота. Кот, ощутимо напрягшись, опасливо обнюхивал землю у маленьких ног существа, на которые успела налипнуть грязь и мелкие травинки. Учитывая, что днём незаметно вывести на улицу упыря Драко бы точно не сумел, Гермиона, применив дедукцию, заключила: он сделал это ещё вчера, пока все спали, а затем, по всей видимости, запер в сарае для дальнейших увеселений. С раздражением представляя Малфоя, снующего по дому ночью и распоряжающегося в нём, будто в собственном, Гермиона подумала: лето ей предстоит занятное. — Упыря на Живоглота науськиваешь? — подала она голос, наконец подходя ближе. — Ты зачем его выпустил? Малфой резко поднял на неё широко распахнутые серые глаза, горевшие каким-то демоническим, нездоровым энтузиазмом, и расплылся в ухмылке. Его настроение, кажется, со вчерашнего дня подросло — это настораживало. — Цапнешь грязнокровочку за зад, — стал проникновенно нашёптывать он упырю, продолжая сверлить Гермиону зловещим взглядом, — и я поймаю тебе самого жирного гнома во всём саду, парень. Упырь, не выказывая никакой реакции, лишь мирно капал слюной на землю, а Живоглот, потеряв к нему всякий интерес, умчался в сторону огорода. — Да у него зубов нет, — бросила Гермиона, скрестив руки на груди. — Серьёзно? — Малфой сокрушённо покачал головой. — На кой чёрт держать в доме упыря, если он даже не может пустить никому кровь? Что он жрёт вообще? — Миссис Уизли толчёт ему пюре. Он очень любит отварную цветную капусту, сельдерей… — Любит? За неимением лучшего? Издевательство… — Драко вскочил на ноги и тут же загородил Гермиону от солнца, возвысившись над ней на добрую голову. Строгий взгляд, которым она смеривала его сверху вниз, сразу же потерял в эффектности. — Как думаешь, если я напою его кровью, он озвереет? Гермиона не успела ответить. Бегло осмотревшись, Малфой загрёб в охапку ближайшую курицу — перепуганная пеструшка тут же громко закудахтала, отчаянно хлопая крыльями и пытаясь клюнуть обидчика, но его рука уверенно сомкнулась на её тонкой шее. — Одно движение — и милая курочка сдохнет, — отчеканил Малфой с наглой ухмылкой, и Гермиона, уже выхватывающая палочку, застыла. — Выбирай, Грейнджер, её жизнь… или глоточек твоей грязной крови? К счастью, услышав истошное кудахтанье, на помощь из дома выскочила миссис Уизли. — Ты что это там творишь?! — грозно воскликнула она, суетливо отряхивая ладони от муки о свой цветастый фартук. Пользуясь секундным отвлечением Драко, Гермиона выпалила, направив на него палочку: — Релассио! Руки Малфоя непроизвольно разжались, и Гермиона, поймав падающую курицу, мягко опустила её на землю. Продолжая рассерженно клокотать, пеструшка поспешила убраться от живодёра куда подальше. Подбежав к ним, миссис Уизли смерила закатившего глаза Малфоя прохладным взглядом, а затем схватила упыря за скользкую ручонку и поволокла в дом. — Ради всего святого, Драко, не выпускай его больше! — бросила она вслед. — Ему вреден солнечный свет! Ох… Ты посмотри, какой вялый. — Он был таким изначально, — бесстрастно протянул Малфой в ответ. — Дайте ему мяса. Когда хозяйка дома вместе с упырём скрылась за стеклянной дверью, Драко, тяжело вздохнув, вразвалочку подошёл к скамейке и уселся на неё, вальяжно вытянув ноги, которые сегодня были обуты в самые обычные кеды в духе магловских конверсов. На его лицо легли размытые тени, образованные листвой, вместе с маленькими солнечными пятнами, пробивающимися сквозь неё, и Гермиона невольно задумалась: серые или всё-таки голубые? На ярком свету глаза Драко выглядели вполне себе голубыми — вероятно, всё дело в безоблачном июньском небе. А впрочем, плевать на малфоевские радужки. — Грейнджер, а ведь ты всё равно съешь эту курицу за ужином, — насмешливо сказал Драко. — Не сегодня, так завтра. — Не тебе распоряжаться её жизнью, Малфой, — хмуро отозвалась Гермиона, забирая с края скамьи свой «Расширенный курс трансфигурации». Можно было бы, конечно, попытаться вовсе прогнать Драко с насиженного ею места, но жара, пожалуй, всё же слишком сильная, отбила всякое желание с ним возиться. — А чем ещё заниматься? — пожал плечами Драко, грубо срывая с ветки маленькое яблочко. — Как люди развлекаются в забитых деревнях вроде этой? Петушиные бои устраивают? Инцестуозные оргии? Знаешь, мне всегда казалось подозрительным, что Уизли все рыжие и на одно лицо, — Драко заговорщически понизил голос, — включая супругов… — Какой ты омерзительный. — Гермиона, морща нос, прикрыла лицо книгой. А ещё украдкой больно прикусила себе губу, чтобы уголки рта, упаси Мерлин, не дрогнули — как это бывает с неуместным хохотом, что беспощадно рвётся наружу на серьёзном мероприятии, ей стало немного смешно. Самую малость. Не из-за идиотской фразочки Малфоя — из-за нелепости ситуации в целом. Не обращая на неё особого внимания, Драко, отполировав яблочко о свою футболку, надкусил его и тут же скривился. — Фу, гадость! Он замахнулся яблоком, и в какой-то момент Гермионе показалось, что Драко целится в курицу, но, то ли передумав в последний момент, то ли промахнувшись, он зарядил по сараю, отозвавшемуся печальным металлическим звоном.