«Друг в беде поможет,
Когда накурен — тоже».
***
Июль, 1996 г. — И снова привет, уродец, — вздохнул Драко, падая на успевшую набить оскомину скамейку. Лишь потому, что прочие локации Норы достали его ещё больше. Живоглот, хрипло мяукнув в ответ, унёсся вглубь сада, дабы продолжить терроризировать местных гномов, а Драко вздохнул во второй раз. Его дни в Норе состояли по большей части из перемещений между кроватью, обеденным столом и этой самой скамьёй в запущенном, кишащем гномами саду, где вокруг ног вместе с беспросветной скукой вечно вился мерзкий грейнджеровский котяра. Коротая унылые будни, Драко порой не раскрывал рта днями напролёт, прерывая обет молчания лишь хмурым «доброе утро» для Нарциссы, а то и не прерывая вовсе. Хотя иногда для разнообразия всё же влезал в мини-конфронтации с Поттером или Уизли — занятие дурацкое, бесполезное и ничего, кроме перспективы попасть под прицел кучи палочек одновременно, не сулящее. Потому в основном Драко пребывал в режиме игнорирования. Рейд на сарайчик принёс ему добычу в виде запылившихся, никому не нужных гантелей. Физические упражнения и книги — вот и всё, что помогало хоть как-то скоротать время. Драко старался не жаловаться даже мысленно, понимая, что, хотя вся эта ситуация и напоминает отбывание срока, настоящим заключённым сейчас является отец. И ему гораздо, гораздо хуже. Поэтому, сцепив зубы, Драко продолжал вариться в потоке незатейливой рутины. Проснулся. Подрочил. Поел. Почитал. Из «библиотеки» Уизли, представлявшей собой пару хлипких полок в гостиной, можно было почерпнуть всё о готовке, рукоделии, борьбе с садовыми вредителями, а ещё — устройстве реактивного двигателя, что бы это ни значило. И конечно же, насладиться полным собранием сочинений Златопуста Локонса… А ведь книги, которые Драко взял с собой, очень скоро кончатся, и что тогда он будет делать? Не жаловаться. Поразминался. Поотжимался. Покачал пресс. Поел. Кормили в Норе как на убой, а готовила мамаша Уизли недурно. Правда, с аппетитом у Драко не всё было гладко — частенько проблемы возникали из-за манер младшей доченьки. Когда он впервые увидел, как эта рыжая милашка ест курицу, едва сумел сдержать рвотный позыв: она обгладывала всё до основания, не гнушаясь даже омерзительными хрящами и разгрызая их со звуками, от которых Драко хотелось выколоть себе барабанные перепонки. Мало того, заметив, как он чинно снимает с куриных ножек шкурки, Уизли взяла привычку беззастенчиво забирать их прямо из его тарелки. Долгожданный, самый младший, явно самый любимый ребёнок, обласканный многочисленным семейством, она не привыкла себе в чём-либо отказывать. — Самая вкусная часть, — пожимала плечами Уизли. Девочка была отбита на всю голову. Драко не жаловался. Просто старался садиться от неё подальше. Почитал Побродил. Помылся. Подрочил. Не всегда именно в такой последовательности, конечно. Ситуации бывали разные, и привычки приходилось менять буквально на лету. Опыт жизни в хогвартском общежитии помогал, и всё же… Одно дело пройтись в трусах от слизеринской спальни до мужской душевой, и совсем другое — столкнуться в таком же виде у ванной с мамашей Уизли, которая, пусть и сконфуженно охнула, Драко был готов поклясться: за долю секунды окинула его обнажённый торс оценивающим взглядом. В душе, стоя на ржавеющем поддоне, он потом отмывался очень долго и пытался не представлять, как Молли, задрав необъятную ночную сорочку, скачет на обрюзгшем доходяге-муженьке, воображая себе крепкое юношеское тело. Впредь без футболки и штанов Драко из своей комнаты не высовывался. И очень старался не жаловаться. Нарциссе акклиматизация в Норе давалась намного проще. Это не удивляло — маман умела находить общий язык с самыми разными людьми и ухитрялась иметь сносные отношения как с полусумасшедшей и повёрнутой на чистоте крови Беллатрисой, так и с другой своей сестрой, Андромедой, что наплевала на честь семьи ради потрахушек с маглом. И пусть Нарцисса выглядела чужеродно в изящных шёлковых мантиях на фоне местных интерьеров, её ум открывался для всего нового без особого скрипа, а на сетования Драко о том, что Орден Феникса напрямую замешан в аресте отца, она аккуратно напоминала, что отец, в свою очередь, покушался на жизни их детей — замечание, пожалуй, с натяжкой можно было назвать справедливым. Таким образом, её редкие светские рауты со снобами из высшего общества сменились на разговоры за ужином с мамашей Уизли, поначалу очень сдержанные, но становившиеся с каждым разом немного душевнее, а остальное время Нарцисса коротала за рисованием — своей главной страстью. На её набросках захламлённая гостиная Норы, сад и даже насквозь проржавевший сарайчик каким-то чудом ухитрялись выглядеть по-деревенски очаровательно, и с каждым случайно подсмотренным рисунком, казалось, старшие Уизли всё больше смягчались. И вот она — Нарцисса Малфой, пишет акварелью портрет Джиневры, которая восседает в кресле и наигранно-задумчиво смотрит вдаль. Драко, пока шёл мимо в сад, успел заметить, как девчонка бросает короткий взгляд на развалившегося в соседнем кресле Поттера, а затем слегка разворачивается, будто пытаясь представить свои изгибы в ещё более выгодном ракурсе. Теперь со скуки Драко замечал многое и коллекционировал повадки обитателей сего места в лучших традициях Ньюта Скамандера. Взять эту самую Джинни. Драко знал, что она состоит в отношениях с его гриффиндорским однокурсником Дином Томасом, но всё больше укреплялся в догадке: тот несчастный просто выполняет роль запасного сарая для мётел. Нет, в открытую Уизли к Поттеру вовсе не клеилась. Её сигналы мог считать, пожалуй, только отчаявшийся человек вроде Драко. По крайней мере, сам золотой мальчик не видел их в упор. В связи с этим, открыв воображаемый блокнот, магозоолог Драко Малфой пробежался по записям и сделал ещё пару мысленных заметок. Объект: Джиневра «Джинни» Уизли. Вид: уточнить (предположительно, вертихвостка гриффиндорская обыкновенная). Наблюдения: — Объект болтлив. Регулярно отпускает сальные, при этом банальные и несмешные шутки. — Объект намеревается стать охотником гриффиндорской команды по квиддичу. — Объект ест сладости в непомерных количествах (предположительно, объект уповает на юный возраст и быстрый обмен веществ). — Объект поглядывает на Поттера. — Объект опять забирает у меня куриные шкурки. — Объект пытается вытащить из-под дивана какие-то журналы. Задница у объекта ничего такая (примечание: снять напряжение мастурбацией). — Объект одолжил у Нарциссы порнушный романчик — «Мой неистовый кентавр» авторства Корсетты Вульвинг (примечание: маман всё клянётся, что покупает то чтиво исключительно смеху ради, а я у неё об этом даже ни разу не спрашивал). — У объекта есть около пяти пёстрых вязаных топов на ниточках. Тот, что радужный, вероятно, способен провоцировать эпилептические припадки. — Объекту шестнадцать лет. В августе объекту исполняется семнадцать (примечание: рассказать Блейзу. На последней попойке он интересовался, достиг ли объект возраста согласия). — Объект опять поглядывает на Поттера (примечание: по этому поводу у меня две теории. Первая: объект запал на Поттера. Вторая: объект имеет свойство заигрывать со всеми подряд. В пользу второй теории свидетельствует детство объекта. Ввиду большого количества родственников, в частности отца и бесчисленных братьев, у объекта могла сформироваться зависимость от мужского внимания). Объект: Гарри Поттер. Вид: гриффиндорский самый необыкновенный из самых необыкновенных. Наблюдения: — Объект способен поддерживать беседы на две темы — спасение мира и квиддич. — Объект беспросветно туп. Эрудиция объекта сводится к знанию некоторого количества боевых чар и способности отличить «Пушки Педдл» от «Татсхилл Торнадос». — Объект неустанно зыркает на меня со злобой. — Объект как бы невзначай тянется к палочке каждый раз, когда я прохожу мимо (предположительно, имеет место посттравматическое стрессовое расстройство). — Объект по-прежнему смотрит сквозь Джиневру (предположительно, все мысли объекта заняты спасением мира. И квиддичем). Стоило Драко это отметить, как на его плечи легла миссия по спасению пусть и не мира, но как минимум собственного желудка. — Джинни, милая, поможешь с рагу? — в гостиной послышался елейный голосок мамаши Уизли из раскрытой стеклянной двери. А она, похоже, большая оптимистка. Объект: Молли Уизли. Вид: наседка деревенская обыкновенная. Наблюдения: — Пирог с патокой — супер. — Корнуэльские пирожки — шикарные. — Бисквит — тает во рту. — Куриное филе — суховато (примечание: заткнись и жуй, норму белка потреблять как-то надо). — Воля муженька объектом полностью подавлена. — Предположительно, объект любит Поттера больше родного сына. — Объект разбаловал свою ненаглядную доченьку до безобразия. — Рон, помоги маме с рагу, — ожидаемо окликнула Уизли брата, который увлеченно играл с Грейнджер в шахматы на диване неподалёку. Драко и не сомневался, что эта лентяйка не удосужится сдвинуть с кресла зад ни на дюйм. — Я хочу помочь! — вдруг торжественно объявила Нарцисса, к ужасу её сына, который поспешил подорваться со скамьи и войти в гостиную. — Ты не умеешь готовить, — отчеканил Драко, строго глядя на мать. Слишком хорошо он помнил, как однажды в мимолётном порыве вдохновения Нарцисса приготовила нечто, обозначенное ею как творожная запеканка. Мерзость выглядела так, будто её переварил, а затем выблевал флоббер-червь. Люциус, который всегда относился к жене излишне снисходительно, отважился проглотить кусочек — то был первый и единственный раз, когда Драко увидел слёзы в глазах отца. Нарцисса, оставив реплику без внимания, подплыла ближе и смачно чмокнула насупившегося сына в щёку. — Мерлин… Побрейся. Выглядишь отвратительно, — бросила она, критически осмотрев его челюсть, а затем направилась в сторону кухонного островка. Тогда Драко повернулся к Молли и хладнокровно протянул: — Миссис Уизли, она не умеет готовить. — Ничего-ничего, — добродушно отозвалась та с кухни. — Я всё покажу! — Не доверяйте ей никаких важных задач. Она не знает ни одного кулинарного заклинания. Но никто не собирался внимать его предупреждениям. Нарцисса уже с любопытством вертела в руках деревянную разделочную доску, слушая инструкции Молли. Отметив про себя, что сегодня от рагу стоит держаться подальше, Драко уже собирался возвращаться в сад, но Джиневра, округлив глаза, шёпотом полюбопытствовала: — Всё настолько плохо? — Да ей незачем уметь готовить. Для этого есть… прислуга, — небрежно пожал плечами Драко, мысленно начиная обратный отсчёт. До взрыва три… две… одна. — Рабы, хотел сказать? — Грейнджер подняла на него воинственный взгляд, мгновенно забывая про шахматы. Вполне ожидаемо: удержаться и всласть не поотстаивать права угнетённых групп она никак не могла. — Где твоё позитивное мышление, Грейнджер? — скривил губы Драко, прислоняясь к дверному откосу. — Ты видишь рабство, я же — взаимовыгодное сотрудничество. — Взаимовыгодное сотрудничество, значит? — повысила она голос на октаву, продолжая глядеть на него исподлобья. — А что? Эльфы счастливы прислуживать, ещё и получают бесплатный кров. Притом весьма роскошный, надо отметить. — Они необразованны и не знают, что есть другая жизнь, нормальная. Свободная! — Вскинув руку, Грейнджер задела собственного слона. Он упал и недовольно покачал головой, глядя на неуклюжую хозяйку, а затем поднялся и устало поплёлся на место. — И с чего ты взяла, что можешь им навязывать свои понятия о нормальной жизни? — Шах! — объявил Уизли, сделав наконец ход после долгих раздумий. И тут же удивился, только сейчас заметив, что его подружка совсем не следит за игрой. — Я не… Речь не идёт о навязывании! — отмахнулась Грейнджер. — Эльфам важно показать, какие есть варианты, вот и всё! — А если они откажутся просвещаться? Что весьма вероятно, кстати. Заставишь? — насмешливо спросил Драко. — Будешь освобождать их насильно? Щёки Грейнджер отчего-то порозовели, а её близорукий и рыжий дружки коротко переглянулись между собой. — Вовсе нет! — выпалила она после недолгого замешательства. А потом вздохнула и добавила уже спокойнее: — Слушай… я понимаю, к чему ты. И думаю, что в первую очередь надо доносить информацию не до самих эльфов, а до волшебников, которые считают их эксплуатацию чем-то само собой разумеющимся! — Хорошо. Предположим, пошёл я, такой весь сердобольный, и предложил своим эльфам свободу, а они в ответ: «Нет, не хотим, мистер Малфой, сэр!» Что дальше? — Не всё так просто, — начала Грейнджер с проповедническим энтузиазмом, который совершенно Драко не понравился. — Тут надо подходить основательно и разносторонне. А именно… Устраиваясь поудобнее, она отсела от шахматной доски, разворачиваясь к Драко; фигуры чуть посдвигались с мест от её движения, и тогда Рональд, которому явно не терпелось поскорее вернуть внимание подружки, встрял: — Гермиона, ты кому пытаешься что-то доказывать? — Э-э… И правда. — Помедлив пару мгновений, Грейнджер повернулась обратно к доске и стала лихорадочно поправлять фигуры. На её лице мелькнула досада вперемешку со смущением. Скрываясь в саду, Драко напоследок увидел, как она раздумывает над ходом, а Рональд внимательно провожает взглядом её руку, убирающую за ухо непослушную прядь. Ещё одно наблюдение магозоолога Драко Малфоя: Рональд запал на грязнокровку, но, похоже, не видит способов пробиться к ней через толщу многолетней френдзоны. Объект: Рональд «Рон» Уизли. Вид: олух гриффиндорский обыкновенный. Примечания: ничем не примечателен. Скучно. Драко даже не стал делать запись. Он затем открыл воображаемую страничку с наблюдениями за Грейнджер, тоже не шибко интересную, но в этом случае заметка была необходима. Объект: Гермиона Грейнджер. Вид: зануда гриффиндорская грязнокровная. Наблюдения: — Объект имеет свойство тараторить и строить излишне витиеватые речевые конструкции. — Объект читает «Расширенный курс трансфигурации». — Объект потребляет пищу в количествах, которые кажутся скудными даже для его веса. — Объект читает магловскую книжку. — Объект пытается разжевать дружкам значение слова «коннотация», которое по неосторожности при них употребил. — В качестве книжных закладок объект использует фантики от жвачки «Друбблс». — Объект смущён сальной (банальной и ни капли не смешной) шуткой Джиневры. — Объект с позором проиграл Рональду в шахматы. Объект огорчился. — Объект выписывает научно-популярный журнал «Читай сквозь числа», посвящённый нумерологии. Степень занудства объекта зашкаливает. — Объект опять воткнул в уши те странные капли с проводами (предположительно, магловское устройство для воспроизведения музыки). — Объект читает какую-то другую магловскую книжку. — Объект опять играет в шахматы с Рональдом. — Побеседовал с объектом о домовых эльфах (примечание: как-то слишком вежливо). С Грейнджер Драко имел несчастье пересекаться несколько чаще, чем с другими обитателями Норы, и всё из-за того, что она точно так же любила почитать в саду. Они оба, будучи слишком упрямыми, чтобы уступать уютное место, просто просиживали время на скамье, разместившись на максимально далёком расстоянии друг от друга, — время, что убивалось некачественным образом, потому что такое сомнительное соседство вызывало напряжение, из-за которого сосредоточиться на чтении Драко становилось непросто. И Грейнджер, казалось, ощущала нечто подобное — иногда он невольно подмечал, как надолго она застревает на одной и той же странице. А потом тут же, мысленно чертыхаясь, Драко пытался переключить внимание на собственную книгу, пока то напряжение продолжало настойчиво искать выход, так и норовя вылиться… А во что, собственно? Судя по всему, в светскую беседу. Рассеянно опустившись на скамью и наблюдая за тем, как Живоглот пытается выудить лапой садового гнома из норки, Драко с тревогой думал, что изоляция его до добра не доведёт. Потому что… надо признать, он ощутил пусть и совсем крошечный, и всё же элемент огорчения, когда Уизли отвлёк Грейнджер. Абсурд… Драко никогда не думал, что способен испытать такую штуку, как дефицит общения. И теперь чувствовал, будто его сознание дробится на две личности, которые конфликтуют между собой, словно восседающие на плечах вероломный бес и ангел, стоящий на страже чистокровных ценностей. Бес успокаивал Драко, мол, ну побеседовал, и что такого? Ничего страшного не случится, если для разнообразия немного поболтать с Грейнджер. Существо она собой являет неглупое, отрицать это было бы верхом дешёвого жеманства, а когда на другой чаше весов лежит медленное повреждение рассудка от жизни в крошечном замкнутом пространстве, которое, кажется, уже началось, выбирать особенно не приходится. А может, и правда ничего не случится?.. — Чего ты вообще здесь торчишь?! Возглас Драко вышел более громким, чем планировался. Грейнджер, которая подошла с книжкой к скамье, вероятно, уже успев проиграть Уизли в шахматы, вздрогнула от неожиданности. Но не растерялась и с вызовом ответила: — Потому что не собираюсь менять свои привычки из-за тебя. — Нет. Я в целом, — пояснил Драко, поспешно беря голос под контроль. — Не хочется ли тебе, случаем, навестить своих ненаглядных магловских родителей? — Он понимал, что является последним человеком, к кому Грейнджер прислушается, но тем не менее решил — чем чёрт не шутит. — С которыми ты не видишься, на минуточку, весь долбаный учебный год? — Э-э… Хочется, — замялась Грейнджер, слегка обескураженная его вопросом, и присела на край скамьи. — Я навещала. И ещё как-нибудь смотаюсь. — Видать, не особо ты по ним и скучаешь, — хмыкнул Драко, озвучивая давнюю догадку. Его это не удивляло — что можно ловить в магловском обществе, он понятия не имел. — Скучаю! Просто… — выдохнула Грейнджер, задумавшись на несколько секунд. — Малфой, тебе по душам поговорить захотелось? — Упаси Салазар, — поспешно ответил Драко и тут же попытался уткнуться в свою книгу. Но символы никак не хотели складываться в осмысленные предложения. А Грейнджер, как он заметил, даже не опустила глаза в свою. И вскоре выдала: — Если что, я это без подкола сказала. Думаю, на твоём месте мне бы тоже стало одиноко, поэтому… — Грейнджер, — зажмурившись, прервал её Драко. — Серьёзно? — Ладно, ладно, — пожала плечами она и наконец приступила к чтению. Правда, за те оставшиеся пару минут, что Драко сумел выдержать на скамье — унести ноги сразу было бы, пожалуй, странновато, — Грейнджер не перевернула ни одной чёртовой страницы.***
В какой именно момент всё пошло по наклонной, Драко не знал. Но тот злополучный день, когда у Флёр Делакур закончилось место в шкафу, определённо внёс свою лепту. Нет, он не стал переломным, и всё же… До поры до времени Грейнджер оставалась, может, и неглупым, но, к счастью, бесполым существом. Однако потом нагло поселившийся на плече бес, искусный и изощрённый, как этим тварям и полагается, взялся за Драко очень плотно и вызвал подмогу. Чудищ из самых глубин ада, хитроумно скрытых под личиной милых атласных юбочек. Коротеньких топиков в рубчик. Шортиков в голубоватый цветочек. Утончённых шёлковых чудищ. — Меня терзают противоречивые чувства. В тот день, самый обычный ленивый денёк в Норе, которые так любила Гермиона (и привычную идиллию уже почти не нарушал факт присутствия в доме Малфоя), противоречивые чувства Джинни были связаны с огромными пакетами — их около получаса назад в её комнату притащил Билл, и теперь они были раскиданы на полу между кроватями, занимая довольно приличное пространство. На второй этаж к Джинни Гермиона переехала с появлением Малфоев, а до этого обитала в бывшей комнате Фреда с Джорджем, в которую затем заселилась Нарцисса. Пришлось слегка потесниться, и Гермиона несколько раз порывалась уехать к себе домой, чтобы не доставлять лишних неудобств, но Уизли даже слышать об этом не хотели — семьёй они были гостеприимной. Джинни такому соседству очень даже обрадовалась: она обожала болтать перед сном, да и на протяжении дня — тоже. — Нет, какая всё-таки наглость. С чего это Флегма взяла, что мне можно вот так молча сплавить свои обноски? Мне, понимаешь? Не Габриэль. Габриэль, видимо, выше этого… А мне — можно. Я же нищая оборванка! — саркастично всплеснула ладонями Джинни, а Гермиона в ответ пробормотала что-то несогласно-утешительное. — Ладно… Признаю. На самом деле мне не терпится нырнуть в эти пакеты. — Тебя можно понять, у Флёр ведь очень хороший вкус, — улыбнулась Гермиона. — Француженка, — пожала плечами Джинни и, поколебавшись ещё пару секунд, бросилась вытягивать вещи. Одежда, которая вскоре образовала приличную гору на кровати Гермионы, действительно радовала глаз. Флёр предпочитала пастельные оттенки, натуральные ткани и лаконичный, традиционно женственный крой без намёка на вычурность. — Да тут половина с этикетками! Какого чёрта? — удивлялась Джинни. Она уже успела несколько раз сменить наряд и теперь, завернувшись в льняное и очень элегантное платье-кимоно, с любопытством перебирала внутренние ярлычки на вещах. — Ты посмотри, а тут в составе ткани волосы единорога! Это вообще законно? Больная живодёрка… — Можешь носить без угрызений совести, — серьёзно ответила Гермиона. — Ты ведь не спонсируешь индустрию. Джинни, продолжая рассматривать короткое светло-голубое платье, которое и имело столь необычный состав, заключила: — Забирай себе. Мне, боюсь, оно даже задницу не прикроет. Достав из кучи следующий наряд, она пробормотала: — Это тоже не налезет… Эх, мне бы твою маленькую попку. — Джинни хихикнула, ущипнув взвизгнувшую Гермиону за упомянутое место. — Но шоколадные лягушки… Они меня совращают. А я вовсе не против, на самом деле. — Да у тебя же прекрасная фигура, — сдавленно прокомментировала Гермиона, потирая ягодицу. — Знаю, знаю, — улыбнулась Джинни. Вскочив с кровати, она подплыла к большому зеркалу, что крепилось на двери, и стала любоваться отражением, принимая различные игривые позы. — Просто напрашивалась на комплимент. Уверенность Джинни в своей неотразимости имела под собой все основания — она и впрямь была очень хорошенькой. Её миловидная внешность — большие глаза, вздёрнутый веснушчатый носик и маленький ротик — чем-то напоминала о героинях японской манги. Джинни была куда выше и несколько плотнее Флёр, а потому в итоге всё самое облегающее, коротенькое и миниатюрное из наследия тонконогой мисс Делакур досталось Гермионе, которая, по правде говоря, не была уверена, что наденет эти вещички хотя бы раз. — Ну и зря… Тебе бы почаще так одеваться, — деловито заключила Джинни, когда после долгих уговоров Гермиона всё-таки согласилась примерить один из пополнивших её гардероб нарядов. — Надо ловить момент, пока мы снова не стали заложниками школьной формы. — Не вижу особого смысла наряжаться дома. — Так это и есть домашняя одежда! К подобной домашней одежде Гермиона не привыкла: белый топ с голубым цветочным узором сильно облепил её тело и оставил приличную полоску голой кожи над пупком. Низ же этого комплекта балансировал на опасной грани между короткими шортами и свободными трусами и слишком уж радикально отличался от клетчатых штанов, которые Гермиона обычно таскала по Норе. С другой стороны, ткань наряда была настолько мягкой и тактильно приятной, что его попросту не хотелось снимать. — К тому же… у тебя тут вообще-то красавцы расхаживают на любой вкус — брюнет, рыжий и блондинчик! — добавила Джинни и засмеялась, радуясь произведенному эффекту. — Давай-ка, признавайся, кого предпочла бы? Вот смотри. Есть три члена. — На этих словах Гермиона цокнула языком, но Джинни, кружа вокруг неё подобно акуле, невозмутимо продолжала: — Для окончания второй магической войны тебе всего-то надо прокатиться на одном из них… Какой выберешь? — Она понизила голос до полушёпота и загадочно протянула: — Избранный — особый?.. Суровый деревенский?.. Или же… Аристократический, утончённый? — Джинни… — присаживаясь на свою кровать, устало выдохнула Гермиона. — А может, и не утончённый, не знаю. Оливия, ну, моя однокурсница с Когтеврана, говорит, у него крошечный. Да вот только не верю я ей… — Джинни немного помолчала, задумавшись. — Она же его ненавидит. Малфой полез на неё очень бухой и своё дело даже не закончил — уснул прямо в ней, а наутро не извинился. Не уверена, что он хоть что-нибудь запомнил… Бедняжке пришлось применить Релассио, чтобы из-под него выбраться… В общем, я так скажу: если судить по пальцам и самоуверенности… — Джинни плюхнулась на кровать и, выдержав драматическую паузу так, словно Гермиона и впрямь жаждала услышать её теорию насчёт малфоевских габаритов, с важным видом заключила: — Агрегат там должен быть порядочный. — Э-э… Вот неужели у двух умных девушек не найдётся тем получше, — попыталась отшутиться Гермиона, — чем о мальчиках и их… размерах? — И ты туда же! — сокрушённо воскликнула Джинни. — Мало мне Луны. — А соседки по комнате? — Долбанутые пуританки! Две вообще себя до свадьбы хранят… Да что это ещё значит — «хранить себя»? Они потом себя утратят или как? Придают членам такой сакральный смысл и ещё считают меня озабоченной… — Джинни покачала головой, а затем, вздохнув, осторожно спросила: — А… можно самый последний аргумент? Гермиона, которую тронули её сетования, мужественно кивнула. И Джинни с энтузиазмом продолжила: — Если слухи верны… — Слухи часто совершенно не верны, ты и сама понимаешь, — не удержалась и возразила Гермиона, припоминая, какое количество небылиц за годы обучения в Хогвартсе было сочинено про Гарри. — Да, но если всё-таки верны… Малфой трахнул едва ли не половину Слизерина и примерно четверть Когтеврана… — Едва ли он… — Но! — Приподняв указательный палец, Джинни перешла почти что на мистический шёпот: — Почему же хогвартским дефлоратором обычно называют Нотта? Не Малфоя? Что же такое мешает Малфою срывать цветочек за цветочком?.. Как думаешь, Гермиона?.. А я скажу тебе… — Джинни выдержала новую паузу, многозначительно приподнимая брови. — Большой. Член. К счастью, отвечать что-то на реплику Гермионе не пришлось: в дверь постучали и девушки поспешили отворить. — Да-да, квиддич, помню, — пробормотала Джинни вошедшим Рону и Гарри, а затем скрылась за дверцей большого шкафа, чтобы сменить платье-кимоно на более практичные шорты и футболку. — Ты же с нами? — со строгим видом Гарри обратился к Гермионе. — Квиддич? Нет, конечно, нет, — уверенно отрезала она. — Больше вы меня проходить через этот позор не заставите. — Но как мы будем играть втроём? Пожалуйста! — Отлично выглядишь, кстати, — вдруг ввернул Рон, смерив Гермиону быстрым взглядом, и тут же принялся поправлять свои шнурки, которые, казалось, и до этого были завязаны вполне нормально. — Э-э… Спасибо. Послушай, Гарри, если учесть, что я скорее принесу команде отрицательную пользу… — решительно начала Гермиона, но её перебила Джинни: — Не играй, если не хочешь. Есть одна идейка… — Она лукаво улыбнулась, выглянув из-за дверцы шкафа. — Джинни, идейка так себе. — Рон мигом раскусил план сестры и, заметив вопросительный взгляд остальных, пояснил: — Она хочет позвать Малфоя. — Что тут такого? — недоумевала Джинни. Уже успев переодеться, она вышла из своего укрытия. — Да ладно вам, не будьте такими зашоренными! Не пора ли уже вырасти из этой дурацкой вражды? Насколько помню, ваш с ним «конфликт» сводится к школьным неурядицам. — Не всё так просто, Джинни, — сказал Гарри. — Мы не можем взять и сделаться с ним закадычными друзьями. — И не надо! Сыграйте в квиддич, и всего-то! Будет явно поинтереснее, чем с Гермионой. Прости, — добавила Джинни и в ответ получила равнодушный взмах ладони. Рон призадумался. — А что? Я бы ему навалял. — Это мы ещё посмотрим. Ведь его напарницей буду я! — Не спеши радоваться, — усмехнулся Рон. — Для начала тебе надо убедить Малфоя играть. Ха, удачи! — Это будет нетрудно, — уверенно заявила Джинни. — Наверняка он со скуки умирает. — Пять сиклей, что не выйдет. — По рукам! — сказала Джинни и, уже выходя из комнаты, негромко добавила: — Малфой согласится только потому, что это разорит тебя, глупый братец. — Чёрт, а ведь она права, — вздохнул Рон, плетясь за сестрой вместе с Гарри. Идти за ними следом Гермиона не стала, но из любопытства подошла к лестнице и прислушалась. Сверху донеслись удаляющиеся шаги друзей, затем стук в дверь, а за ним — приглушённый голос Рона: — Что ты сделал с комнатой, Малфой? — В жилом помещении, Уизли, — последовал надменный ответ, — должно оставаться лишь то, что приносит пользу и радует глаз. Так что тебе, бесполезному уродцу, лучше поскорее отсюда… Ответную ругань Рона Гермиона услышала лишь мельком. Вернувшись в комнату, она удобно разместилась на кровати, прихватив «Расширенный курс трансфигурации», и вдохнула аромат цветов, который в комнату приносил из сада ветерок. Вскоре оттуда послышались голоса. Джинни и впрямь удалось уломать Малфоя — он вышагивал рядом с ней, несколько угрюмый на вид, но сжимающий в руке метлу, как и остальные. Квиддич был одной из немногих вещей, которые совершенно не интересовали Гермиону, за ходом матча она не следила, но всё же из любопытства время от времени поглядывала на то, какие чудеса способна творить игра в команде, — а за окном, в небе над садом Уизли, сейчас разворачивалась именно такая картина. Малфой, временно позабывший надменность, и Джинни, что вовсю веселилась и фамильярничала с напарником, слаженно работали вместе, то и дело переругиваясь, но не по-злому — скорее по-спортивному. А Гермиона невольно вспоминала их с Джинни диалог, глядя на проносившихся мимо тех самых брюнета, рыжего и блондинчика, сцепившихся в отчаянной борьбе за дурацкий квоффл — да что в этом занятии может быть интересного? Вопрос подруги и впрямь застал её врасплох — Гермиона мыслила о своих сожителях в Норе не настолько широко… А об их половых органах не задумывалась подавно, упаси Мерлин. Взять Гарри, что прямо сейчас пытался перехватить квоффл у Джинни — пока тщетно. Разве о нём можно задумываться в подобном ключе? Он всегда воспринимался Гермионой исключительно как брат. Обнимешь, чмокнешь его — и в этом не промелькнёт ни малейшей тени неоднозначности. Подшутишь — и это ни за что не сойдёт за флирт. Жаль, с Роном всё было не настолько просто… Гермиона замечала: он видит в ней не просто подругу или сестру. Рона не выходило обнять без ощущения неловкости. И без мысли — а не даёт ли она ему ненароком надежду? Порой Гермионе казалось, что и коротких шортиков вроде тех, что сейчас были на ней надеты, она избегает по той же причине — и это ощущалось как нездоровая тенденция. А ведь шорты ей и правда понравились. Наблюдая за пересекающим сад на метле Роном, вполне себе симпатичным и обаятельным, Гермиона не чувствовала ничего похожего на то, о чём, как правило, идёт речь в книжках о любви. Бабочки в животе — что это вообще такое? Желание засунуть свой язык в чей-то рот — с какой целью?.. И напоследок оставался… блондинчик. Который сейчас был занят тем, что громогласно бранил напарницу за упущенный квоффл, хотя та не менее громко уверяла, что виноватым в неудаче был как раз сам Малфой, не подстраховавший её должным образом. Так странно, что Джинни упомянула его среди прочих… Вот уж абсурд так абсурд. Нет, на самом деле… «Нет, на самом деле?!» Ну вот, даже подобная безобидная мысль казалась сущим абсурдом. И может, поэтому… «И может, поэтому?! Что ещё поэтому?!» Да ничего такого. Просто Малфой в Норе, казалось, стал подавать лёгкие, незначительные признаки адекватности, и всего-то. Вероятно, дело во взрослении или отсутствии общения с папашей. А может, то была не адекватность, а банальная подавленность… В любом случае Гермионе в связи с этим было самую малость любопытно: возможно ли вывести Малфоя на нормальную беседу? И этот исключительно научный интерес всё же казался ей чем-то неприличным… Решив, что в тени дома на скамье сейчас сиделось бы куда приятнее — уже вовсю вечерело, а оговоренный ребятами час игры должен был скоро окончиться, Гермиона отправилась в сад, не забыв прихватить и учебник по трансфигурации. Выйдя на порог заднего двора, она первым делом ощутила непривычное касание ветерка на голой коже живота и ног и практически в ту же секунду услышала яростный возглас Джинни: — Пиздец, Дракоша! Это пиздец! Это сейчас было совсем по-идиотски! — Следите за языком, юная леди! — послышался из дома укоризненный возглас миссис Уизли, полностью её дочерью проигнорированный. — Время вышло. Ничья, — объявил Рон. — Ничья! Долбаная ничья! — возмущалась Джинни, спускаясь вместе с остальными. — Победа была в кармане! — Да ты пас кривой дала! — закатил глаза Малфой. — Бред! Ты мне про пасы не рассказывай, ты же херов ловец! — Охотником себя возомнила? Отборочные пройди! — хмыкнул Драко. — Хотя… У вас же там всякий сброд принимают. Ребята, распалённые, с блестящими от пота и недовольными лицами (ничья никого из четверых не устроила) ступили на землю. А потом Гермиона с большим удивлением разглядела, как Джинни и картинно откинувший влажные волосы со лба Драко с ухмылками пожимают друг другу руки. Должно быть, часть квиддичного этикета, как и бранная ругань. — Это Грейнджер принесла неудачу, — негромко пробормотал Малфой, проходя мимо сидящей на скамье Гермионы. — Ой, иди к чёрту, — небрежно отмахнулась она в ответ, пока глаза Драко очень бегло пробежались по её телу с головы до ног — так мимолётно, что уже через пару секунд, когда он скрылся в доме, Гермиона решила, что ей просто померещилось.***
— Бум. Ну вот ты и умерла, Грейнджер, пала от собственного оружия. Какая ирония. В гостиную из сада попадали яркие лучи солнца, подсвечивая танцующие в воздухе пылинки и листья многочисленных растений в глиняных горшочках, что стояли на подоконнике. Но дальше не заходили — стоял полдень. С очаровательной, тёплой и такой привычной картиной контрастировала лишь малфоевская физиономия, хотя каких-то слишком уж бурных негативных эмоций не вызывала уже который день подряд. Что удивительно, даже сейчас, когда Гермионе, ступившей в гостиную из сада, где тень от яблони стала слишком короткой и от жары в это время не спасала, прямо в лицо уставилось дуло ружья. — Оно не заряжено, Малфой. Да и держишь ты его неправильно. То была гордость, сокровище коллекции магловских изобретений мистера Уизли — знаменитый Ремингтон 870, классическая американская модель, которую привёз Билл из командировки в Штатах и презентовал отцу на день рождения. Малфой держал дробовик небрежно, в одной руке на манер палочки, что выглядело залихватски и как-то по-гангстерски — по крайней мере, такая ассоциация возникла в голове у Гермионы, которая на деле в гангстерских повадках совсем не разбиралась. — А есть разница? Да плевать, — отмахнулся Малфой. — Как-то с трудом верится, что этой штуковиной можно кого-нибудь прикончить. Разве что… — Он перевернул ружьё и сделал вид, будто собирается хорошенько огреть кого-то прикладом. — Скорость пули больше скорости звука. Застанет врасплох — не успеешь применить щитовые чары даже невербально, — надменно отчеканила Гермиона. Нет, она вовсе не гордилась магловскими успехами в оружейном деле, но и не приструнить хамовитого блюстителя чистоты крови не могла. — Да, кстати, не факт, что они помогут в такой ситуации — это толком не исследовалось. Ответная ухмылочка Малфоя выглядела такой снисходительной, что Гермионе, убеждённой пацифистке, так и хотелось ляпнуть: «А что ты скажешь на межконтинентальные баллистические ракеты, а? Достану тебя с другого материка! Твоя смехотворная Бомбарда нервно курит в сторонке, не так ли?» И это было отвратительно. Так что Гермиона сдержалась. — Знаешь, Грейнджер, такая дилемма… Никак не могу решить, как я к этой штуке отношусь. — Малфой задумчиво пробежался пальцами по гладкой поверхности ствола ружья. Наблюдая столь тесное соприкосновение чистокровной аристократии с чем-то откровенно магловским, Гермиона чувствовала новый прилив стыдного исследовательского интереса: любопытно, удалось бы ей хотя бы немного приобщить человека столь зашоренного к магловской культуре? Глупости… Малфой тем временем продолжал: — С одной стороны, это штука для убийства. Что не может не радовать. С другой — её придумали маглы. — Он принялся вешать ружьё обратно на его законное место над камином. — Это минус. Но! Это штука для убийства маглов, а не людей, так что… — Да-да, очень забавно, — Гермиона закатила глаза, — только ты состоишь из абсолютно такой же плоти и крови, что и маглы. — Да что ты. — Относишься к тому же виду Хомо Сапиенс, — добавила Гермиона, присаживаясь в одно из мягких кресел так основательно, как могла, рассчитывая сподвигнуть тем самым Малфоя убраться из гостиной. Но не вышло — он ещё более вольготно растянулся на диване напротив камина, не уместившись там полностью, — его обутые в чёрные кеды ступни свесились с края подлокотника. Гермионе осталось лишь иронично добавить: — Сапиенс с большой натяжкой в твоём случае, и тем не менее — будь это не так, от связи волшебников и маглов не рождались бы дети. Да и как ты объяснишь появление таких, как я? — Трагическая случайность. — Да пошёл ты. — О, так вот ты где, — послышался будничный голос Джинни со стороны лестницы. — Так быстро исчез, Драко, что я… — Уизли… — пробормотал он с тихим раздражением, — ты долбаных десять минут рассуждала, вылез ли огромный прыщ на твоём лбу из-за месячных или потому, что тебе не подошёл новый гель для умывания. И ты понятия не имеешь… — Малфой устало выдохнул, — как меня удручает сам факт того, что я это запомнил. — Думаю, это всё-таки из-за месячных. Я его уже выдавила, кстати. — Джинни, сходя со ступеней, указала на лоб, где красовалось небольшое красное пятнышко. — Знаю, нельзя так делать, но… — Мне максимально неинтересно, — одними губами произнёс Малфой. Его лицо оставалось совершенно каменным. — Как и то, насколько член твоего бывшего меньше члена твоего нынешнего. Как и то, насколько сильно у тебя трясутся ляжки при ходьбе. — У него нет выбора, — обратилась Джинни весёлым шёпотом к Гермионе, подобравшись к её креслу. — Будет слушать, что я ему лью в уши, потому что альтернативы у него нет… Квиддич в саду успел стать практически каждодневной традицией, что очень интересным образом сказалось на отношених Драко и Джинни — эти двое постепенно превращались в подобие комичного дуэта, в котором младшая Уизли разыгрывала миниатюру «Малфой — мой закадычный друг», а тот, хоть и отмахивался от неё, как от назойливой мухи, всё же с виду проникся к ней неким подобием расположения. Пребывать вне своей комнаты он стал почаще, объясняя это тем, что занимается профилактикой агорафобии, но Джинни всё равно была склонна приписывать достижение себе. Свидетелем их странного общения Гермиона становилась нередко. Вот и сейчас — заглянув под диван, Джинни достала оттуда один из старых выпусков «Ведьминого досуга», который выписывала миссис Уизли, затем села у дивана по-турецки на красном, украшенном витиеватыми узорами ковре и принялась донимать Малфоя «Тридцатью вопросами, которые помогут вам лучше узнать человека». Гермиона, обожавшая лёгкое чтение с фоном в виде житейской суеты вокруг (должно быть, в силу привычки, взращенной гриффиндорской гостиной), погрузилась в «Историю Хогвартса». — Любимый цвет? — Чёрный. Малфой продолжал лежать на диване, траурно сложив руки на груди и всем видом показывая, что проводит время подобным образом лишь от безысходности. Глубокая скорбь по былым временам со свободными и, наверное, весёлыми по каким-то его собственным меркам каникулами виднелась в его глазах очень явственно. — Чем вы увлекались в детстве? — Таксидермией. — Какие качества вы больше всего цените в людях? — Раболепие. — А в вашем потенциальном избраннике/избраннице? — Упругую попку. — Есть ли у вас талант к чему-нибудь? — Нагибайся, покажу. — Это правда, что у вас крошечный пенис? — Нагибайся, покажу. — Обрати внимание, Гермиона, — Джинни оторвала глаза от журнала, хотя свой последний вопрос явно взяла не оттуда, и кивком указала на Малфоя, — спокоен, как слон. Будь там и правда крошечный, Драко бы уже с пеной у рта доказывал, что это вовсе не так. Уж поверь, я… — Да мне не интересно! Правда! Зачем мне эта информация? — выпалила Гермиона после недолгого замешательства. — Мы это не обсуждали, — нервно ляпнула она вдогонку, обращаясь к Малфою, о чём мигом пожалела — его ответный прищуреннный взгляд был полон подозрения. — Ну ладно… — Джинни пожала плечами, пробегаясь по строкам в журнале. — Ты так нормально и не ответил про талант, Драко… Слушай! А я знаю, ты ведь у нас творчески одарён! Одна песенка «Уизли — наш король» чего стоит! — Джинни! — укоризненно воскликнула Гермиона, отрываясь от «Истории Хогвартса». — Нравится она нам или нет, надо признать — это хит, ставший легендой… Тем более своего творца он давно уже перерос, — последовал серьёзный ответ. — Так ты, Драко, музыкально грамотен? — Разумеется, — ответил он по-аристократически чинно. — Фортепьяно? — В том числе. — А я на гитаре немного могу… Кстати! Знаю одну песню, она тебе точно понравится… — О, не утруждайся. — Гарантирую, песня тронет за душу, — заверила его Джинни, вскакивая с пола, — и растопит твоё ледяное слизеринское сердце! Малфой безучастно пожал плечами в духе «не буду мешать человеку выставлять себя на посмешище». Вытащив из-за угла возле буфета старенькую акустическую гитару, сплошь заклеенную потёртыми разноцветными стикерами, Джинни вновь села у дивана. — Я, правда, играю плоховато. Она устроилась поудобнее с инструментом в руках и, звучно похрустев пальцами, ударила по струнам. Вступление песни в её исполнении в самом деле звучало неважно — неровно и сбивчиво, хотя Джинни играла с уверенностью, которой можно было только позавидовать, и экспрессией, уместной скорее на крупном стадионном рок-концерте. — Так, Уизли, это никуда не годится. — Когда одна из струн издала режущее слух дребезжание, Малфой с лицом, искажённым мучительной гримасой, потянулся и накрыл ладонью гриф гитары, заглушая тем самым звук. — Этот, с позволения сказать, инструмент безбожно расстроен. Про твою технику и говорить нечего. С этими словами он и вовсе выхватил гитару из рук недовольно сверкнувшей глазами Джинни и, не отлепляясь от дивана, тут же пробежался пальцами по гитарным струнам, параллельно бегло подкручивая колышки. Оставшись довольным результатом настройки, он сказал: — Теперь — куда ни шло. — Вот сам и играй, раз такой умелый, — с вызовом ответила Джинни. — Запомнил аккорды? — Что там запоминать? — с пренебрежением ответил Малфой. — Это примитив. — Так давай, покажи класс. — А ты поёшь настолько же ужасно? — Отнюдь. Вновь дёрнув плечами, мол, «всё равно больше нечем заняться», Драко слегка приподнял голову, укладывая её на невысокий подлокотник дивана. Пальцы его левой руки прижались к ладам. Правой — принялись ритмично ударять по струнам, небрежно, даже как-то лениво, но звучание преобразилось вмиг и стало образцовым, благопристойно чистым. Джинни, одобрительно кивнув, стала отбивать ритм хлопками по коленям, а затем, подгадав момент, завела песню:Маме с папой теперь я чужд, Меня пнули к бабуле в глушь. Я брыкался, кричал: «Что за чушь?!»
Драко коротко усмехнулся, а Джинни перешла к незатейливому, но эмоциональному припеву:Я ХОЧУ ДОМОЙ! Я ХОЧУ ДОМОЙ! Я ХОЧУ ДОМОЙ! Я ХОЧУ ДОМОЙ!
Отложив книгу, Гермиона с любопытством наблюдала за необычным тандемом. Длинные малфоевские пальцы бегали по грифу, цепко хватаясь за лады, и это зрелище отдавало чем-то запретным, подсмотренным через замочную скважину. Наверное, во время игры на музыкальных инструментах в людях, хотят они того или нет, человечность сквозит чуть больше обычного. В этом всегда будет крыться что-то личное, как и в любом творчестве или… тесном общении. Да, Гермионе определённо стало неловко. Так, будто она ненароком подобралась к Малфою слишком близко.Мой обед был чертовски плох — Плесневелый гарнир засох, Мясом я подавился и сдох!
— Святые угодники! — Миссис Уизли в соломенной шляпке, возвращаясь с заднего двора, едва не уронила большой поднос с рассадой. Джинни повышала накал страстей, её мелодичный голосок уже почти срывался на крик:Я ХОЧУ ДОМОЙ!!! Я ХОЧУ ДОМОЙ!!!
Драко, хотя и вернул выражение лица к исконному равнодушному, лупил по струнам всё более яростно. Вторя ему, Джинни с силой шлёпала ладонями по собственным коленям.Я ХОЧУ ДОМОЙ!!! Я ХОЧУ ДОМО-О-ОЙ!!!
Она проорала последнюю строчку и рассмеялась, глядя на Драко, который резко закончил играть, сел и, ссутулившись, устало облокотился на гитару. — Песня, конечно, дурацкая… — Но тебе понравилось, я знаю, — с улыбкой заключила Джинни. Отрицать Драко не стал. И вместо этого покосился на Гермиону с насмешкой в глазах, частично скрытых за белыми прядями. — А Грейнджер, кстати, не хочет домой. Ей на своих родных плевать. Отложив гитару, он встал с дивана. На секунду застыв с возмущённо приоткрывшимся ртом, Гермиона выпалила: — Какие глупости! — Пле-вать. Пока она раздумывала над ёмким ответом, Малфой добавил, неторопливой походкой приближаясь к лестнице: — В этом нет ничего зазорного, Грейнджер. Окажись я на твоём месте, тоже пытался бы откреститься от такого… родства всеми возможными способами. — Да я не… — В идеале, конечно, стоило бы самоликвидироваться — зачем засорять магическое сообщество?.. Ты подумай об этом, Грейнджер, — Малфой скривил губы в ухмылке, — подумай, ладно? — Кошмар! Какое хамло! — с негодованием воскликнула миссис Уизли, возясь с рассадой на кухонном островке. — Чтобы больше я такого в своём доме не слышала, юноша! Её фраза, вероятно, до Малфоя не донеслась — он уже скрылся наверху. — Придурок, — закатила глаза Гермиона, жалея, что ничего остроумного не успело прийти ей в голову. — Что с него взять? — Джинни пожала плечами. — Весь в папашу… Там и Чёрную метку ставить не надо, — пробормотала миссис Уизли. — Вот неужели нельзя было отправить его к Андромеде?.. — Почему не отправили? — поинтересовалась Гермиона. — Боялись его соседства с маглом? — Альбус настоял на Норе, — развела запачканными в земле ладонями Молли. — Говорил, тут ему будет проще почувствовать себя частью светлой стороны. Рассчитывал, наверное, что вы все подружитесь… Бред. — Не знаю… Мне всё-таки кажется, что не так уж он и безнадёжен, — протянула Джинни, листая «Ведьмин досуг». — Ой, девочки, держитесь от него подальше, ради Мерлина, — отмахнулась миссис Уизли, пока Гермиона раздумывала, согласна ли она с Джинни. В любом случае враждебность как стратегия казалась нерациональной, потому что от неё расположением к светлой стороне уж точно никто не проникнется. Кто-то вроде Малфоя — подавно. — «Топ-5 заговоров от рвотного рефлекса: подари своему чародею незабываемые ощущения», — выразительно зачитала Джинни заголовок интимной рубрики «Ведьминого досуга» и негромко добавила, обращаясь к Гермионе: — Даже не хочу знать, пользуется ли мама этими советами… — Не говори глупостей, конечно не пользуюсь! — тут же воскликнула миссис Уизли, хотя её щёки в тот момент покрылись лёгким румянцем. Для чего именно нужны те заговоры, Гермиона не поняла, но и спросить не отважилась. — Проблемка, Грейнджер. Всё дружно посмотрели на лестницу, где опять показался Малфой. К скуке на его лице, казалось, подмешалось впридачу раздражение. — Что ещё за проблемка? — недоуменно переспросила Гермиона. — Я обнаружил у себя в шкафу твоего разносчика блох. И это было самое омерзительное, что я видел за последние… — Взгляд Малфоя задержался на одной из настенных фотографий, изображавшей семейство Уизли в именных рождественских свитерах. — А впрочем, забудь. Вылезать он оттуда не хочет, Левиоса на него не действует. Ничего, если я его… убью? Гермиона, хотя и понимала, что то был не более чем идиотский блеф, торопливо направилась к лестнице, а Драко вновь юркнул наверх. — Только попробуй! — сказала она запыхавшимся голосом, когда наконец нагнала его и, не получив никакого ответа, спросила: — А что произошло-то? Ты забыл запереть дверь? — Нет, — пожал плечами Малфой, ступая в коридор этажа, который Гермиона про себя окрестила как третий с половиной. Помещения Норы были нанизаны на лестничный остов стихийно, вразнобой — рассуждать об этажности в доме с подобной планировкой было трудно. — Как именно запер? — Коллопортус, — коротко ответил Драко, толкая дверь своей спальни. — Примитив вроде Коллопортуса не поможет. Живоглот у меня очень способный кот. Комната уже успела обрасти каким-то особым, малфоевским шиком. Дело было скорее не в наличии деталей, а в их отсутствии — там не было ни привычных резных салфеточек, ни вышивок, и даже типичное для Уизли лоскутное узорчатое одеяло спряталось в простой серый пододеяльник. Это был настоящий рай аскета. В распахнутом шкафу на большом дорожном чемодане тем временем и правда разлёгся Живоглот, будучи единственным ярким пятном во всей комнате. Гермиона потянулась и заботливо взяла кота на руки, мельком взглянув на летний гардероб Малфоя — на вешалках разместились одинаковые футболки оттенков от серого до чёрного, несколько джинсов и, кажется, одни то ли джоггеры, то ли спортивные штаны — Гермиона не знала точно, как называть ту вещь. А ещё она уловила витающий в шкафу аромат, приятный, тонкий, будто бы древесный и, как это часто бывает с запахами, навеявший воспоминание: несколько лет назад, гуляя по центру Лондона, Гермиона с мамой наугад заглянули в один из бутиков и некоторое время бродили там под бдительными взорами натянуто улыбающихся сотрудников, однако тут же пулей выскочили, взглянув на первый попавшийся ярлычок с ценой. Дороговизна, по всей видимости, для магов и маглов пахнет похожим образом. И опять — оказаться в пространстве, где обитает Драко Малфой, да ещё и с ним наедине… Как-то неуместно интимно. Временами, обычно в не самых комфортных ситуациях вроде занятий Снейпа, у Гермионы в голове мелькали фантазии о том, как она делает что-то абсурдное, бредовое, антисоциальное. Забирается на парту с ногами. Начинает кричать во всё горло, а то и вовсе петь британский гимн в звенящей тишине. Она знала: это явление нередкое, особенно для склонных к тревожности людей. Сартр поэтично прозвал его зовом пустоты, правда, в контексте более жутких навязчивостей. Такие тоже порой вторгались в сознание Гермионы, но, к счастью, покидали его столь же быстро. Например… Что, если она сейчас просто возьмёт и бросится на шею к Малфою? Поцелует его? Он стоит не так далеко. Пара шагов — и готово. Какая степень изумления отразится на этом высокомерно-безразличном лице? Мысленно содрогнувшись, Гермиона покрепче обняла Живоглота, так, словно он был её единственной помехой на двухшаговом пути к сартровской бездне, и поспешила вернуться в текущий момент. — В общем… гхм… Надо надёжнее запирать дверь. Живоглот обожает шкафы. — Я задумывался о том, чтобы запирать дверь более надёжно… — отозвался Малфой, с виду тоже выныривая из каких-то своих раздумий. — Правда, меня беспокоил скорее не кот, а Рональд. Согласись, очень легко представить его обчищающим мои вещи. Мало ли на что людей толкает нищета. — Тебе не стыдно? — покачала головой Гермиона. — Эти люди дали тебе кров. Кормят тебя. Мог бы и проявить… — Джиневра забирает у меня куриные шкурки. — …хотя бы капельку уважения! Ожидаемо пропустив реплику мимо ушей, Драко вытянул палочку и стал проходиться чарами Тергео по своему чемодану, уничтожая оставшиеся на нём рыжие шерстинки. — Да о чём это я… — хмуро добавила Гермиона, припоминая их недавнюю, если так можно было выразиться, беседу. — Ты ведь даже маглов за людей не считаешь и… — Не считаю, — подтвердил Малфой. — И показываешь этим только свою недалёкость! Маглы во многих аспектах превосходят волшебников. — Это в чём ещё? — Как это в чём? Наука, технологии — это ерунда, по-твоему? — ответила Гермиона, поглаживая Живоглота. Малфой, закончив с чемоданом, сел на кровать, по-мужлански расставив ноги. — Маглам, чтобы выжить, приходилось постоянно проявлять смекалку. А волшебников так развратили их способности, что они буквально погрязли в средневековье. — И что плохого в том, чтобы быть развращёнными своими способностями? — поддразнил Малфой. — С чего бы тут начать… — вздохнула Гермиона. С одной стороны, раздражённая непробиваемостью собеседника. С другой… а ведь он зачем-то продолжал поддерживать этот диалог. — Разве не интересно как минимум познать себя, а заодно и природу магии? Но я особого рвения среди волшебного сообщества до сих пор не заметила. Да мы пишем перьями с чернилами, это же просто смехотворно… Что говорить, взять даже нашу школьную программу — там просто чудовищные пробелы! Нас учат лженаучному прорицанию и при этом едва ли дают хоть какое-то представление о биологии, химии, физике… — Физика? — Малфой прервал пылкую тираду. — Грейнджер, у тебя кот открывает двери силой мысли, о какой физике может идти речь? Тогда Гермиона застыла и провела в ступоре ещё пару секунд. Моргнула. И наконец подала голос, ощущая, как губы сами по себе, вопреки её стараниям взять их под контроль, растягиваются в улыбке: — Тут ты точно подметил. Что ещё она могла сказать? Малфой обезоружил её безо всякого Экспеллиармуса. Момент был очень неловкий. Усугубляя его, возводя в ранг совершенно нелепых, вдруг замурчал Живоглот — Гермиона, резковато отдёрнув руку, перестала его поглаживать. А Малфой, кажется, уже успел многократно пожалеть о сказанном — это неплохо читалось по его глазам, распахнувшимся чуть шире, чем обычно. — Откуда ты знаешь про физику? — осторожно поинтересовалась Гермиона, и он, подтверждая её догадку, ответил в нетипичной для себя торопливой манере: — Я не знаю про физику. — Что-то да знаешь. Ты употребил слово в верном контексте. Медля с ответом, Драко прилёг на кровать, заложив руки за голову, вздохнул и серьёзно сказал: — Видишь ли, Грейнджер… Иногда в жизни человека наступает момент, когда нужно сделать выбор… — Он ещё немного помедлил. В его глядящих на потолок глазах, то ли серых, то ли голубых, блестела глубокая печаль. — «Домоводство. Настольная книга хозяйки» или… «Основы электротехники». «Основы электротехники», — повторила одними губами Гермиона, ощутив странный порыв попробовать эти два слова на вкус. Так непривычно они прозвучали из уст снобствующего чистокровного аристократа. А вслух, но тоже довольно тихо, она сказала — и тот свой вопрос впоследствии вспоминала как первый, совсем крошечный, половинчатый шажочек в бездну: — Так, может… тебе дать что-нибудь почитать? Драко опять вздохнул. Некоторое время досада в его глазах перемешивалась с какими-то мысленными торгами. Наконец он нехотя ответил: — Давай.***
Выдержки из мысленных записей магозоолога Драко Малфоя за вторую половину июля, 1996 г. Объект: Гермиона Грейнджер. Вид: зануда гриффиндорская грязнокровная. Наблюдения: — Объект попытался подсунуть мне магловскую книжку (авторства некого Достоевского). Я отказался. — Объект попытался подсунуть мне другую магловскую книжку (авторства некого Джойса). Я отказался. — Объект попытался подсунуть мне магловскую книжку в третий раз (авторства некого Кафки). Я отказался. — Объект располагает немыслимыми запасами магловских книг, что наводит на подозрение о наличии в Норе портала в библиотеку или вроде того. — Объект одолжил мне собрание сочинений Кастанеды. Я упомянул, что уже читал его (по наводке Тео). Факт того, что я уже читал его, очень удивил объекта. Я решил перечитать «Путешествие в Икстлан» Кастанеды за неимением лучшего. — У объекта царапина на правом предплечье (предположительно, из-за котяры объекта). — Переглянулись с объектом (предположительно, объект понял, что я заметил царапину). — Объект ненавидит жареную рыбу, но всё равно ест её (предположительно, из вежливости). — Объект выразил неоднозначное отношение к Кастанеде и негативное — к галлюциногенам. — Вернул книжку объекту. Объект уверяет, что Кастанеда — магл (примечание: перепроверить. Боюсь, это может оказаться правдой. Вспомнил, ту книжку Тео подарила Астория, а она увлекается магловской ерундой в угоду своим нонконформистским порывам). — Объект, оговорившись, что тоже пытается выйти из зоны комфорта, начал читать «Юг без признаков севера» авторства некого Буковски. — Объекта хватило на десять минут, после чего объект притащил магловскую книжку авторства некого Драйзера (примечание: почему я всё это запоминаю?). — Объект задел моё плечо, когда мы пересеклись в дверном проёме. — Объект спихнул мне книжку Буковски. Я решил ознакомиться (тот факт, что книжка не понравилась объекту, меня заинтересовал). — Я понял, почему книжка не понравилась объекту, даже не добравшись до строки «На этих оргиях — меня такое отчаяние охватывало — хуи эти скользят внутрь и наружу — простите…» (примечание: а строка эта из самого начала). — Объект заявил, что дарит мне книжку Буковски. Объекту, цитата: «Эта макулатура не нужна» (примечание: отдать Тео). — Объект интересуется у Рональда, прочитал ли он что-то из сборника рассказов некого Тургенева, который объект ему одолжил. Судя по уклончивой реакции, Рональд ничего не прочитал. — Царапина объекта на правом предплечье прошла. — Переглянулись с объектом. Объект посмотрел на своё правое предплечье. — Объект носит в Норе мешковатые спортивные штаны. Коротких шорт на объекте я не видел с первой игры в квиддич [примечание: это к лучшему (примечание (2): что?)]. — Видел, как объект выходит из ванной в халате. Предположительно, объект собирался меня поприветствовать, но передумал. От объекта повеяло ароматом (примечание: что-то из области полевых цветов). — В ванной определил по аромату, какой из гелей для душа принадлежит объекту [примечание: я не знаю, зачем это сделал (примечание (2): да мне просто было скучно)]. — У объекта есть родинка на левом запястье. — Сегодня объект читает магловскую книжку авторства некой Остин. Объект захлопнул книжку сразу же, когда я появился. Объект ушёл.