***
31 июля, 1996 г. Деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, графство Девон, Англия. Июль был уже на исходе, и что-то происходило. Что-то определённо происходило, но что — Гермиона не хотела видеть в упор. — Рон, ты знаешь, что такое физика? — вопрос сорвался с губ почти случайно, вклинившись в разговор, что вёлся явно не о магловских науках. А о чём?.. Хороший вопрос. — Э-э… Нет. А что? — Да так, ничего. — Гермиона, — Рон слегка прищурился, — ты вообще слушаешь? — Да… простите, ребята. Задумалась о… физике. — Мы тут обсуждаем пророчество про Гарри и Сама-Знаешь-Кого. Это как бы важно, — с лёгким укором в голосе заметил Рон. Ах да… — Что там ещё обсуждать? — покачала головой Гермиона, откидываясь на спинку дивана, окружённого чарами приватности — предмет разговора был очень секретным. — Ну ладно, давайте обсудим самосбывающиеся пророчества. Слышали такой термин? Когда предсказание провоцирует людей на определённые действия, которые, собственно, и приводят к его исполнению. И мне вот любопытно… А если Трелони таким, знаете, ну очень таинственным голосом скажет… — Гермиона призвала на помощь те скромные навыки актёрского мастерства, которыми располагала, и изрекла: — «Тёмный Лорд одержит победу, если явится безоружным в Отдел магического правопорядка, желательно сразу в штаб-квартиру мракоборцев, и спляшет там чечётку», он так и сделает, как думаете? — Ты просто не любишь Трелони, — фыркнул Гарри. — И я тебя прекрасно понимаю, но… — Дело не в Трелони, — прервала его Гермиона. — А в том, чтобы ты не попадался на ту же удочку, Гарри! Я просто надеюсь, что… ты всегда будешь исходить не из идиотского пророчества, а только из собственного выбора. — Звучит как тост, — хмыкнул Рон, и Гермиона, вставая с дивана (переливать из пустого в порожнее ей поднадоело), с улыбкой добавила: — Ещё раз с днём рождения, Гарри. А поднявшись вскоре на второй этаж, Гермиона поймала себя на осознании — до чего же всё-таки странна новая реальность… Драко Малфой преспокойно ошивается там, где она спит. — Уизли, у тебя глаза стеклянные. Для кого я распинаюсь? — донёсся из-за двери комнаты Джинни его раздражённый голос, сопровождаемый мелодичными звуками гитарного перебора. — Гаммы — слишком скучно, — последовал капризный ответ. — Давай аккорды. Странно, но хотя Малфой, как фактор дискомфорта, находился в Норе уже далеко не первую неделю, ощутимые невротические порывы в этой связи Гермиона начала испытывать не так давно. Например, сейчас что-то заставило её встать у двери и перед тем, как войти, заправить за уши распущенные волосы. Слегка пригладить их. С чего бы это? Почему она вообще расхаживает по дому с распущенными волосами? Это же неудобно. «Ты знаешь». Мысленно отмахнувшись от самой себя, Гермиона вошла в комнату. — Рано тебе. С теми базовыми упражнениями ты как раз отработаешь постановку рук и… — Как же скучно… Мерлин, помоги… — тяжело выдохнула Джинни. Подчёркивая крайнюю степень собственной скуки, она свесила голову вниз с кровати, вытянув ноги вверх и оперев их о стену. Её рыжие волосы касались пушистого ковра на полу. Рядом с ней Драко, машинально перебирая пальцами по гитарным струнам, окинул взглядом Гермиону, присевшую на кровать напротив, а потом с ухмылкой обратился к Джинни: — Скучно, значит? Показать самый увлекательный аккорд? — Конечно. — Она поднялась и села ровно. А Драко, расположив пальцы нужным образом на грифе, ударил по струнам и с важным видом объявил: — Ми минор. — Это же самый элементарный, — недоумённо пожала плечами Джинни. — И что такого увлекательного? — Да просто мелодия хорошая получается… Можно так… — ритмично извлекая звук правой рукой, Драко то ставил, то убирал указательный и средний пальцы левой с грифа. — А можно и так… — Он ловко заменил пальцы на средний и безымянный. Гермиона не понимала, что хорошего или увлекательного было в той мелодии — обыкновенное монотонное звучание одного и того же аккорда. Джинни долго всматривалась в движения левой руки Малфоя, а затем вдруг прыснула и рассмеялась, ткнув его под ребро. Он продолжал негромко наигрывать, а Гермиона, глядя на его пальцы, зажимающие и отпускающие струны, решила, что это какой-то загадочный музыкальный юмор, который без наличия определённых знаний понять невозможно. Потом она на миг встретилась с Драко взглядом, но не успела рассмотреть выражение его лица — мгновенно отведя глаза, он перестал играть и поставил гитару в угол у спинки кровати. А затем прислонился к стене, подогнув ноги так, что его кеды нагло коснулись стёганого покрывала. — Эй! — Джинни поспешила их спихнуть. Машинально поддавшись, но не обращая на неё особого внимания, Драко потёр обеими ладонями лицо, при этом будто бы слегка ёжась. А Джинни, приходя на смену гитаре, закинула на него обе ноги, уперевшись босыми ступнями в стену возле оконного откоса, — Драко скинул их с себя в следующую же секунду. — Подбухнуть бы, — вдруг задумчиво изрёк он. — Как считаешь, Уизли? Джинни мгновенно оживилась. — А что? Повод есть! Минутку. Посмотрим, удастся ли мне что-нибудь утащить… — С этими словами она вихрем выскочила из комнаты, а вместе с ней улетучилась и расслабленная атмосфера. Гермиона бегло переглянулась с Драко и тут же отвела глаза, раздумывая, уместно ли будет сейчас с ним поболтать? То была уже не первая их «аудиенция». Ей удалось скормить Малфою несколько магловских, пусть и далеко не первосортных, книг, — достижение, которым Гермиона, как борец с чистокровными предрассудками, безусловно, гордилась… И которое почему-то предпочитала скрывать от Гарри и Рона как некий тёмный, даже будто бы немного криминальный факт биографии. Выносить звук сопения собственной ноздри, очень тихий, но слышный из-за повисшей в комнате гнетущей тишины, становилось всё труднее, поэтому Гермиона набрала в лёгкие воздух и без предисловий начала: — А ты согласен, что… Её прервал стук в окошко — филин Малфоя прибыл с письмом. Его хозяин тут же встрепенулся и поспешил впустить птицу, а Гермиона почувствовала себя глупо и успела пожалеть, что раскрыла рот. Драко схватил конверт, внимательно осмотрел его напросвет и, оставшись явно недовольным этой проверкой, небрежно сложил письмо пополам и запихнул в карман. — Голодный? Лети вниз, тебя обслужат, — сказал Драко филину, погладив его грудь тыльной стороной ладони. Следуя совету, птица упорхнула в открытую дверь. — Ты что-то говорила, Грейнджер. — Э-э… Ага, — растерялась Гермиона. Ожидая, что Малфой попросту её проигнорирует, она оказалась застигнутой врасплох. Но он, похоже, и сам решил предпочесть беседу неловкому молчанию. — Ты согласен, что прорицание — это чушь? — Если ты про гадание по чаинкам и подобную ерунду, то да, — не поведя бровью, ответил Малфой. — Но в целом предсказывать будущее возможно. — Аргументы? — немного расслабившись, Гермиона облокотилась о стену. — Тот же маховик времени. Знаешь, что это? — Ещё бы, — фыркнула она. Ей вдруг очень захотелось щегольнуть опытом путешествий во времени, но делиться такой тайной с Малфоем было бы по меньшей мере глупо. — Но маховики могут отправить только назад. — Ты возвращаешься назад, но будущее тебе не изменить. Ты просто совершаешь действия, последствия которых уже мог видеть. И о чём это говорит?.. Всё предопределено. Гермиона задумалась. Разговаривать с Малфоем, который, увлекаясь, забывает колкости, было непривычно. Настолько, что это попросту сбивало с мысли. — Даже если допустить, что всё предопределено, — отозвалась она, не без труда сконцентрировавшись, — хотя я в этом по-прежнему сомневаюсь, чтобы иметь возможность предсказывать будущее, нам понадобились бы вычислительные мощности, способные переварить данные обо всём во Вселенной до каждого мельчайшего атома, включая самих себя, что, по сути, создаёт парадокс: даже в просчёте событий на одну лишь минуту вперёд такой вот демон Лапласа уже должен будет содержать все последующие собственные «предсказания». Таким образом мы мигом получим бесконечный массив информации, но это предполагает, в свою очередь, бесконечную оперативную память нашего «оракула», что противоречит его материальности. Понимаешь, о чём я? Замолчав, Гермиона с досадой поняла, что протараторила всё это слишком быстро, едва ли не на одном дыхании — такое порой случалось с ней в напряжённых ситуациях. — Зачем он нам в материальном виде? — насмешливо ответил Малфой. — Достаточно чокнутой тётки в шалях, которая и может вещать от имени этого твоего демона или условного трансцендентного Бога — тут уже кто во что горазд. В теории, конечно. Я свечку не держал. «Да он… и правда понимает, о чём я», — в голове мелькнула мысль, отдающая чем-то паническим. Гарри и Рон зевнули бы уже на словах «вычислительные мощности»… К словам «противоречит материальности» их бы, вероятно, сморила глубокая дрёма. Малфой всё понял… Преодолев лёгкую оторопь, Гермиона иронично приподняла брови: — Проще говоря, всё возможно, потому что ма-а-агия, да? Так бы сразу и сказал. — Ты, Грейнджер, вызубрила магловские книжки по философии, воспроизводишь их как попугайчик — слово в слово, я угадал?.. — Вообще-то… — Ну а о том, как они вяжутся с реальной картиной мира, так и не задумалась. Человек настоящего магического происхождения такими вопросами бы не задавался. Вот и проблеск привычного язвительного Малфоя — и отчего ей слегка полегчало? Гермиона ответила, стараясь придать голосу побольше сарказма: — И что же ты понимаешь под «настоящим» происхождением? Быть плодом череды близкородственных браков? Потрясающе, просто мечта. — На Уизли намекаешь? Ну а я что говорил? — Оторвав спину от стены, Драко склонился чуть вперёд. — Все на одно лицо. — Вовсе нет! — поспешила воскликнуть Гермиона, хотя уже поняла, что прокололась. — О чём болтаете? — Джинни, слегка запыхавшаяся, вернулась столь же быстро, как и улетучилась. — О детерминизме, — бросил Малфой в ответ. — Не знаю, что это, но звучит максимально скучно, — протянула Джинни, извлекая из-под объёмной футболки бутылку огненного виски. Вскоре они с Драко уже разливали напиток по прихваченным с подоконника кружкам. Гермиона же, поймав неприятное чувство, будто её в очередной раз подбивают на нарушение школьных правил, от предложения Джинни присоединиться отказалась. — Паршивый. — Сделав первый, довольно приличный глоток виски, Драко скорчил недовольную гримасу. Джинни цокнула языком и, тоже немного отпив, воскликнула: — Вполне нормальный! Их попойка продолжилась. Чем ниже садилось солнце, тем сильнее Джинни веселела, а Малфой — ещё и добрел. Когда за окном включились натянутые через деревья золотистые лампочки гирлянд, красиво подсвечивая сад, Джинни уже пританцовывала в праздничном наряде, составленном не без помощи расщедрившегося Драко: на ней красовался чёрный топ-бандо, свободные классические брюки в тон и расстёгнутая белая рубашка с малфоевского плеча, что была ей сильно велика — рукава пришлось подкатить во много раз. Сам Драко стоял у окна с кружкой огненного виски в руке, покачивался в несколько раз медленнее такта песни, играющей из радио на подоконнике, и даже не закатил глаза, когда Джинни, мельтеша перед ним, ритмично пружиня, запела едва ли не ему в ухо:Ты поднажми там, детка, Пофантазируй. Никому не вредно Воображение.
— Это ты мне сейчас подрочить предложила? — всё же не удержался он от комментария.Туда, сюда, обратно, Танцуй и прыгай, Чувствуй, словно с нами ты, Ускорь движения.
— Каждый мыслит в меру своей распущенности. — Джинни по-прежнему не удерживалась ни от танца, ни от пения, прервалась лишь на короткий ответ. — Сидит, кстати, как мешок, — заметил Драко, наблюдая, как от её кружений разлетаются полы белой рубашки. — Ужасно. — А мне нравится. Чёрт, стоит мешочек, наверное, дороже всего моего гардероба. Не посадить бы пятно от кетчупа! — Дарю, — махнул рукой Драко. — У меня таких полно. — Ты посмотри, Гермиона, захмелел — и сразу такой милашка! — весело и немного одышливо воскликнула Джинни, а затем, подобравшись к зеркалу, задумчиво посмотрела на собственное отражение. — Накраситься или нет?.. Лень. — Причешись в кои-то веки, Уизли, — подал голос Драко. Озарённая какой-то идеей, Джинни подскочила к нему вновь и выпалила с круглыми горящими глазами: — А можно я тебя накрашу?! — Я не настолько пьян. — Но тебе бы так пошло! Что за мордашка… Не придраться! А так хочется. — Джинни, встав на цыпочки, приблизилась к лицу Драко вплотную и внимательно его рассмотрела. — Хотя… Местами есть прыщики, хвала Мерлину! Совсем крошечные, правда. Эх, а волосы… Ты с ними что-то делаешь? — Мою, — хмурясь, пожал плечами Малфой. — И всё? Мягкие, — умилённо протянула Джинни, подцепив пальцами одну из светлых прядей, что обрамляли его лоб. Малфой, закатив глаза, отдёрнул голову: — Я тебе не карликовый пушистик, Уизли. — Гермиона, ты только потрогай, — игнорируя его, сказала Джинни. — Исключено, — отрезал Малфой. — Я и не собиралась! — поспешила возмущённо выпалить Гермиона в ответ. И как только её посетила быстрая мысль о том, что, возможно, это и впрямь могло бы быть занятным — потрогать его волосы, в коридоре послышался бодрый голос миссис Уизли: — Ребята и девочки! Через пять минут — все в сад! — Пора бы и тебе приодеться, — весело сказала Джинни, критически осматривая Гермиону, одетую сейчас в привычную футболку и домашние клетчатые штаны. Поначалу она собиралась отказаться — всё-таки в саду намечались самые обычные посиделки в кругу своих, за исключением Нарциссы и… Хотя, почему бы и нет — для разнообразия? Гермиона подошла к стоящему возле кровати Джинни шкафу и неуверенно вытянула аккуратно висящее на плечиках невесомое голубое платье — то самое, с волосами единорога в составе, хотя, справедливости ради, их там содержалось не так уж и много — по большей части оно было сделано из шёлка. Открыв дверцу пошире для приватности, Гермиона на всякий случай выглянула из-за неё, убедившись, что Малфой по-прежнему стоит у подоконника и не намеревается идти в её сторону. Но даже так стягивать с себя одежду, зная, что он маячит совсем неподалёку, ощущалось странновато. — Нет, ну что за прелесть? — воскликнула Джинни и, подлетев поближе, стала поправлять на Гермионе платье, когда она закончила с переодеванием и вышла из-за дверцы. — Куколка! Драко, а ты пойдёшь? Малфой в тот момент задумчиво провожал взглядом руку Джинни, подцепившую бретельку лифчика Гермионы, чтобы заправить её поглубже. — Куда? — опомнившись, рассеянно переспросил он и хлебнул виски из кружки. — В сад на застолье! — А, да. Я голодн… в смысле жрать охота. Гермиона тем временем повернулась и взглянула на себя в зеркале. Единорожье платье, как она успела его прозвать, имело крой самый что ни на есть лаконичный: оно облегало грудь с талией, при этом его рукава и короткая юбка струились свободно. Рассматривая собственное отражение, Гермиона почувствовала небывалый прилив уверенности — платье, при всей простоте очень красиво обрамляя фигуру, чертовски ей шло. А может, в ход пошла какая-то таинственная магия единорога. — А тебе тоже надо принарядиться к празднику! — Джинни с энтузиазмом, подпитанным алкоголем, указала пальцем на Малфоя. — И я знаю, что бы тебе подошло… Она нырнула в шкаф и вскоре вытянула оттуда объёмную гавайскую рубашку, сплошь усеянную рисунками диковинных цветов. — Когда-то принадлежала Чарли, но я прикарманила, — объявила Джинни, с ухмылкой бросив рубашку Малфою, а он поймал её и брезгливо осмотрел, сморщив нос в своей типичной манере. — Заявиться на день рождения к Поттеру как чучело… — пробормотал Драко. — А ведь хорошая концепция, если подумать. — Тергео. — Он вытянул палочку и применил очищающие чары. — Она стираная, — закатила глаза Джинни, присаживаясь на кровать вместе с Гермионой. А Драко уже кинул рубашку на тумбочку и стал беззастенчиво стягивать футболку, не потрудившись спрятаться за дверцей шкафа. «О нет. Только этого не хватало». Стоп. А это ещё что за странная мысль? Да пусть себе раздевается сколько угодно… Какая разница? «Ты знаешь», — пропел неприятный голос откуда-то из тёмного закутка сознания Гермионы, пока сама она из стыдного любопытства рассматривала торс, оголяющийся прямо у неё на глазах. Приглушённый свет ночника очертил рельеф пресса, проступающий ненавязчиво, но довольно заметно. За ту секунду, что лицо Малфоя было скрыто за тканью футболки, взгляд Гермионы машинально скользнул по его бледной коже, виднеющимся на ней венам, пересекающим косые мышцы живота, и по узкой дорожке волос, что тянулась от пупка вниз. И Гермиона невольно подметила: они такого же оттенка, как и брови Драко, — несколько темнее, чем на голове. Он снял футболку полностью и как-то не особенно торопливо, даже медленно потянулся за рубашкой, сверкая ко всему прочему широкими плечами и спиной — подобно анатомическому атласу, человеческие мышцы на ней были представлены очень наглядно… Поспешно отводя взгляд и молясь, чтобы Малфой даже на миг не заподозрил, что ей пришло в голову на него пялиться, Гермиона повернулась к Джинни, а она, склонив голову, осматривала Драко совсем внаглую, причём в гримасе на её личике ясно читалось: «Неплохо-неплохо». Она даже слегка кивала самой себе, а встретившись взглядом с Гермионой, округлила глаза и закивала ещё активнее: «Ничего так, да?» Пожимая плечами в ответ со всей небрежностью, на которую была способна, Гермиона с досадой думала: «Чёрт, да! Ничего — это мягко сказано!» Мало ей было магловских книжек. Мало детерминизма… И мысль об этом словечке из уст Малфоя в сочетании с телом, которое она созерцала, откликнулась необычным, труднообъяснимым ощущением… Гермиона могла бы очень приблизительно охарактеризовать его как странное щекотание изнутри в районе живота — будто волнение вперемешку… с чем-то ещё. Отдалённо похожие реакции её тело выдавало перед экзаменами. Видимо, и эту ситуацию организм счёл за стрессовую. Немного подскочил адреналин, давление повысилось, а кровь отлила из брюшной полости. Гермионе вдруг очень захотелось глубоко вздохнуть — похоже, она случайно затаила дыхание. Серьёзно?.. — Сколько жмёшь? — с любопытством выпалила Джинни. — Отвали. Я этой чепухой не увлекаюсь, — небрежно бросил Драко, а Гермиона совсем быстро, украдкой взглянула, как тень от гавайской рубашки, что он успел накинуть и сейчас застёгивал, подчеркнула рельеф его пресса ещё более явно — и снова это дурацкое чувство в животе… — Ну да, расскажи, — коротко рассмеялась Джинни, а потом заговорщицким полушёпотом обратилась к Гермионе: — Монтегю муштрует их в тренажёрке как бесправных домовиков. Они проводят там больше времени, чем в воздухе. — Нет, не больше, Уизли, к твоему сведению. Я это дело не люблю, но марку держать приходится, — нехотя пояснил Драко, и Джинни в ответ скептически хмыкнула. Застегнув нижнюю пуговицу на рубашке, он бросил взгляд на отражение в зеркале и весело заключил: — Выглядит отвратительно. — А по-моему, классно, — пожала плечами Джинни. Теперь, когда Малфой оказался одетым, Гермиона про себя выдохнула с облегчением. И в то же время… понимала, что не отказалась бы ещё его поразглядывать. Всё-таки она была самой обычной гетеросексуальной девушкой. Это нормально, что её привлекает вид мужского тела… «Ну и с каких пор тебя так живо заинтересовали мужские тела?» — мелькнул в голове всё тот же язвительный голосок. Но когда-то ведь это должно было в ней пробудиться. Это нормально. Наверное… С этими мыслями и тревогой на душе Гермиона вместе с Джинни и Драко отправилась в сад. Она не раз слышала, как однокурсники шутливо называют их с Гарри и Роном трио золотым. Как можно было бы окрестить трио, в котором она оказалась сейчас? Джинни в полустрогом-полуигривом чёрно-белом наряде, пытающаяся скрывать собственное опьянение за нарочито серьёзным выражением лица. Малфой, с виду относительно трезвый, хотя выпил, кажется, куда больше своей сегодняшней собутыльницы, в необычайно яркой для себя гавайской рубашке. И Гермиона в романтичном платьице. Нелепое трио? Странненькое? Да, пожалуй, точнее и не скажешь… — Алкоголичка. Я выпить наобум предложил, а ты тут как тут, — бормотал Драко хихикающей Джинни, что едва не споткнулась о глиняный горшочек на пороге. А Гермиона, рассмотрев возле большого стола в саду уже рассаживающихся там домочадцев, а также заглянувших по случаю Билла, Флёр, Люпина и Грозного Глаза, поймала себя на желании держаться от Джинни и Драко чуть поодаль, дабы не быть ненароком принятой за третью пропойцу. И потому замедлила шаг. — Эй, а мы случайно не 'годственники? — удивлённо воскликнула Флёр, заметив Драко, и тут же мелодично рассмеялась. Малфой, который и впрямь легко сошёл бы за её брата из-за похожего оттенка волос и, пожалуй, ауры неуловимого превосходства, замер, недоверчиво переводя взгляд с Флёр на стоящего рядом с ней Билла и, похоже, гадая, как одному из Уизли удалось охмурить это неземное создание. — Едва ли, — буркнула Джинни. — У него есть прыщики возле носа. Игнорируя её, Флёр, одухотворённое личико которой, можно было не сомневаться, не знало ни малейшего намёка на неровности даже в период подросткового возраста, прощебетала: — О, Ге’гмиона, шикарно выглядишь! — Да, — с улыбкой подхватил Гарри, — красивое платье. — Представляешь, в составе ткани волосы единорога, — сказала Гермиона приглушённым голосом, присаживаясь за стол между Гарри и Роном и предварительно покосившись на Флёр, но та уже была занята воркованием с Биллом. — Такое расточительство! — Хагрид рассказывал, что часто собирает их в лесу, — вспомнил Гарри. — Единороги цепляются хвостами за деревья. — Эй, так надо ему подкинуть идею для бизнеса! — хмыкнул Рон. — Этичный бренд одежды с опушки Запретного леса. Я бы назвал «Бородатая лесная фея», как вам? Гермиона рассмеялась и в тот же миг ощутила, как её буравит пара хмельных глаз усевшегося напротив Малфоя. Смех уступил место неловкости. Все разместились, и вскоре миссис Уизли подняла первый тост за именинника, который выглядел несколько смущённым. Гарри всячески уговаривал Молли не беспокоиться по поводу его дня рождения, но заботливая хозяйка на праздничном ужине всё же настояла. Вечерние посиделки действовали умиротворяюще, дополненные ароматами её кулинарных шедевров, сегодня — особенно вкусных, и цветочным благоуханием, а ещё — тёплыми огоньками гирлянд, вокруг которых роились толпы комаров. К счастью, миссис Уизли в совершенстве владела щитовыми чарами против этих мелких вредителей. А вот с гостями, портящими праздничную атмосферу, поделать ничего не могла. — Ах да, слышал, на днях Каркарова нашли убитым в какой-то лачуге на севере. С предателями Тёмный Лорд не церемонится… — произнёс Грюм резким хрипловатым голосом. Его обычный глаз медленно осматривал всех присутствующих, волшебный же неизменно сканировал Малфоев. А Драко, замечая, как мать при этом бледнеет, то и дело недобро косился на Грюма в ответ. — Судя по состоянию тела, простой Авадой там не обошлось. — Ради всего святого, Аластор! У нас тут день рождения! — всплеснула руками миссис Уизли, пока остальные навострили уши. — Я вовсе не против, — возразил Гарри под одобрительные кивки Рона. Миссис Уизли устало вздохнула, а Грозный Глаз, прочистив горло, продолжил рассказ. Тем временем Флёр, которую жуткие подробности кончины Каркарова явно не заинтересовали, повернулась к Гермионе: — Помнишь Викто’га К’гама? Он спрашивал меня про тебя! — Виктор? Вы общаетесь? — Совсем немного. Я выслала ему п’гиглашение на свадьбу, вот он и спросил, — пояснила Флёр, а затем, отвлекаясь от темы, проникновенно воскликнула: — Ох, Билли, свадьба уже че’гез месяц, ты можешь пове’гить? — Так скоро! — подала голос будущая свекровь, кисло натянув уголки рта. Миссис Уизли относилась к помолвке Билла и Флёр с некоторой долей скепсиса, считая, что они друг другу совершенно не подходят и со свадьбой поторопились. У Джинни на этот счёт была своя теория. — Чего ждать, мам? — сказал Билл, приобнимая невесту. — Такие времена… Когда, если не сейчас? Флёр просияла. Обвившись вокруг шеи жениха, она потёрлась кончиком носа о его щёку. — Ты посмотри, пьёт только сок… — Джинни перегнулась через стол и, пользуясь моментом отвлечения парочки, едва слышно шепнула это Гермионе на ухо: — Понимаешь, к чему я? — Так вот, Викто’г инте’гесовался, будешь ли ты на свадьбе, — с энтузиазмом продолжила Флёр, отлепившись от Билла. — Ну-ка п’гизнавайся, между вами что-то было? После этого вопроса что-то заставило Гермиону покоситься на Малфоя, о чём она тут же пожалела — он смотрел на неё в упор, подпирая голову рукой. Чувствуя, как краснеют щёки, Гермиона ответила: — Да, мы встречались, пока Виктор был в Хогвартсе. Потом немного переписывались, но в итоге всё сошло на нет — расстояние делает своё дело. — Что ж, ско’го увидетесь! — Флёр хитро сверкнула глазами. На самом деле у Гермионы не было желания возобновлять отношения с Крамом. Безусловно, ей польстило, что на неё обратил внимание известный игрок в квиддич, но вскоре выяснилось, что за той замкнутостью и молчаливостью скрывалась не интересная загадочная личность, как могло показаться сначала, а просто не очень глубокий ум. Выслушивать рассказы Крама об интенсивных тренировках и особой диете было утомительно, а другие темы для разговоров у них кончились быстро. Хотя, конечно, Гермионе в глубине души было приятно вспоминать своё яркое появление на Святочном Балу. Как сейчас перед ней представали поражённые взгляды: Лаванда Браун, сёстры Патил, Дафна Гринграсс, Пэнси Паркинсон, Малфой… Почему Малфой и сейчас смотрит? Ведомая невесть откуда взявшимся любопытством, Гермиона сказала: — Ну, передавай Виктору от меня привет! В этот раз коситься на Малфоя она не решилась, но… Через пару мгновений он заявил о себе сам. — Уже у всех девчонок сисечки рассмотрели? — выпалил Драко, обращаясь к Грюму. — Ваш глаз ведь через одежду видит, не так ли? Присутствующие на застолье притихли, ошарашенно переглядываясь. Грюм внимательно посмотрел на Малфоя обоими глазами, прищурив обычный, и флегматично протянул: — Увидеть твой стручок я могу в любой момент, парень. Только есть такая штука, как кодекс чести мракоборца. — Смотрите на здоровье, — хмыкнул Драко. — Мне скрывать нечего. Стоило ему это сказать, Джинни сосредоточенно посмотрела на Гермиону, приподняв брови, — послание, которое она изо всех сил пыталась передать телепатически, читалось яснее некуда: «Ну а я что говорила? Большой. Член». Гермиона опустила глаза в тарелку, на деле желая провалиться под землю — ей показалось, что их с Джинни гляделки, абсолютно неуместные, от Малфоя не укрылись. — Но это ведь и пг’авда жутковато, мистег' Г’гюм, — подала осторожный голос Флёр. — Милая, глаз — исключительно для твоей же безопасности, — повернулся к ней Грюм, пытаясь выглядеть доброжелательным, однако улыбка лишь придавала его лицу дополнительного устрашения. — Ты ведь не стесняешься целителей? — вкрадчиво добавил Драко, обращаясь к без того напряжённой Делакур. — Вот и мракоборца стесняться нечего. Это ведь для безопасности… От выражения ужаса, появившегося на личике Флёр, Джинни не удержалась и расхохоталась в голос. Билл, холодно взглянув на Малфоя, приобнял невесту за талию и стал что-то ласково ей нашёптывать — из-за языкового барьера Флёр, должно быть, не всегда могла считывать сарказм, а потому ей понадобились дополнительные разъяснения. Драко же, глядя, как Джинни сгибается пополам, склонился к ней и тихо, но Гермиона, прислушавшись, всё разобрала, протянул нарочито строгим голосом: — Девочка, а в тебе, часом, не припрятан какой-нибудь тёмный артефакт? Проверить бы не помешало от греха подальше… — А ты… точно мракоборец? — с трудом выдавила Джинни в ответ, прежде чем её накрыло новой волной хохота. Уронив голову на стол, она едва успевала вытирать льющиеся из глаз слёзы. — Смотри, чтобы у тебя чего ненароком не обнаружилось, парень, — прокомментировал Грюм, вальяжно откинувшись на спинку стула. — О, запрещёнку мне хотите подбросить? Вперёд! — с энтузиазмом воскликнул Малфой. — Я снюхаю всё быстрее, чем вы успеете опомниться! — Драко! Он шутит, — мигом очнулась Нарцисса, натянуто улыбнувшись Грозному Глазу. Затем она придвинулась к сыну поближе и стала гневно ему нашёптывать: — Ты хочешь, чтобы я опять тебе лекции читала? Мы ведь обсуждали! Малфой фыркнул, глядя на мать с изрядной долей скепсиса. — Я взрослый человек и знаю, что делаю. Иногда кажется, повзрослее некоторых. Я, знаешь ли, ни разу не умудрялся поймать бэд-трип от безобидной… — Умолкни уже!.. Тяжело быть мамой мальчика, — выдохнула Нарцисса, и Миссис Уизли, вырастившая шестерых сыновей, включая Фреда и Джорджа, снисходительно улыбнулась в ответ. — И кто, позволь спросить, приводил тебя в чувство? — не унимался Драко. — Кто убеждал, что из дверей не тянутся удлинители ушей? А отец — это никакой не Руфус Скримджер под оборотным зельем? Кто кому должен лекции читать, а, мама? — Пьяный, что ли? — прошипела Нарцисса. — Так я на дне рождения, — развёл руками Драко, а затем резко поднял бокал, жидкость в котором опасно заколыхалась, и, повернувшись к Гарри, насмешливо воскликнул: — С днём рождения, Поттер! — С днём рождения! — тут же весело подхватила Джинни, и они с Драко звонко чокнулись в тишине, нарушаемой лишь тихим комариным писком и кваканьем лягушек в пруду. И пока остальные, пожав плечами, тоже принялись нестройно чокаться, хотя сам именинник к напитку в тот момент даже не притронулся, Малфой, допив виски залпом, с шумом поставил на место бокал и вскочил из-за стола. Выждав некоторое количество секунд ради приличия, а точнее, сокрытия постыдной заинтересованности, Гермиона осторожно осмотрелась: Драко приблизился к Люпину, который отошёл покурить в сторону сарайчика, что-то у него прихватил и, буркнув короткое «спасибо», направился к дому. Ради всё того же приличия Гермиона сделала вид, будто её внимание поглотил снующий в огороде Живоглот, чьи ярко-оранжевые глаза, высматривая зазевавшихся гномов, хищно горели во мраке. — А… Драко разве курит? — послышался осторожный, любопытно-обеспокоенный голос миссис Уизли. — Никотин?.. На постоянной основе не курит, насколько я знаю, — жуя, ответила Нарцисса. — Так, разве что время от времени. Поворачиваясь, Гермиона заметила, как брови Молли приподнимаются в уже знакомом удивлённом выражении. А затем покосилась на Драко. Он сидел в распахнутом дверном проёме у входа в Нору и неторопливо затягивался зажатой между пальцами сигаретой. Брови были чуть нахмурены, выражение лица — задумчивым с примесью, казалось… лёгкой досады. А ещё — он смотрел на неё. Чёрт, он опять смотрел на неё. Но прежде, чем Гермиона успела отвести взгляд, Драко сделал это сам. Зажав сигарету в зубах, он вытянул из кармана письмо, которое ему сегодня доставил филин, и, чуть повернув бумажку, чтобы та лучше поймала свет гирлянды, принялся читать, быстро бегая по строчкам слегка прищуренными глазами. В следующий раз, когда Гермиона решилась посмотреть в его сторону, на пороге уже никого не было — Драко скрылся в доме. Что творится в его голове? Гермиона изо всех сил пыталась не дать разыграться фантазии, но обуздать поток собственного сознания не удалось, так что… Первое. Драко никак не мог ожидать от Уизли изысканного алкогольного ассортимента, но почему же инициировал попойку?.. А может, проще спросить не почему, а когда? «Когда посмотрел на меня», — растерянно ответила Гермиона сама себе, восстанавливая недавние события. И всё-таки, что это была за шутка с аккордом? Второе. Драко определённо не является поклонником гавайских рубашек. Заявиться на день рождения к Гарри как чучело… Да зачем вообще ухищряться? Третье. Драко на постоянной основе не курит. Тогда… Почему курил сейчас? В любом случае слишком много взглядов… Гермиона слегка тряхнула головой, чтобы избавиться от бредовых предположений, так и лезущих в сознание, куда она их совсем не приглашала. Ведь наверняка это всего-то пара случайностей… Но если на секунду, а лучше — на треть секунды, если не на четверть, допустить, что это не случайности, то… как она к этому относится? «Ты знаешь». Вздохнув, Гермиона сделала непомерно большой глоток огненного виски, который до этого лишь пару раз пригубила.***
Настроение Драко находилось примерно на уровне гниющего дощатого пола Уизли, где он сейчас и лежал, глядя на фотографию Паркинсон. Медленно водя пальцами по своим изгибам, задевая их длинными заострёнными коготками, она покачивала бёдрами, всячески вертелась и демонстрировала с разных сторон прелести, прикрытые чёрным ажурным бельём. Будоража Драко настолько, что он сейчас мог бы пялиться в потолок абсолютно с тем же успехом. — Давай. Засунь в себя пальчики. В ответ на ленивую просьбу Пэнси лишь хлопнула ресницами и коротко помотала головой, лукаво улыбаясь и продолжая неторопливый танец. — Да ладно тебе. Хоть трусики приспусти. Драко провёл большим пальцем по уменьшенной копии её попки, а Паркинсон, игриво сверкнув глазами, что смотрелись кошачьими из-за длинных и толстых стрелок на веках, схватила со своей кровати ядовито-розового плюшевого мишку в кожаном шипастом ошейнике и сделала вид, будто пытается огреть им облапывающий палец. — В целочку решила поиграть? — усмехнулся Драко. Паркинсон, наигранно смущаясь, прикрыла личико дурацким медведем. — Знаешь, твоя настоящая версия, насколько мне помнится, была посговорчивее… Или это старое фото, а, Пэнс? Староватое. Одно из тех двух, что Паркинсон прислала Драко, когда его срок в Норе только начинался. Первое фото он пустил на очень важное дело, а это, второе, оставил себе в качестве девушкозаменителя. И видит Мерлин — заводиться раз за разом от одного и того же зрелища было непросто. А подключать фантазию в последнее время — опасно… Приуныв окончательно, Драко отбросил фотографию обиженно надувшей губы Паркинсон. Потом его тело будто само по себе поднялось и подошло к окну — так обычно бывает с прокрастинацией, когда вместо письменной работы перо начинает вырисовывать на поле пергамента бессознательные узоры или какую-нибудь похабщину. За окошком в саду подвыпивший народ уже запевал «Одо-героя», а глаза Драко опять же, вопреки его воле, сфокусировались на Грейнджер — смущённая, она лишь слегка приоткрывала рот, из которого явно не вылетало ни звука. А вскоре, прекратив делать и это, подперла щёку ладонью. О чём задумалась — неизвестно, у Драко же в голове надоедливой мыслительной жвачкой вертелся Святочный бал. Голубое платье, невесть откуда взявшаяся грация в фигуре и осанке, точёный профиль, изящная линия шеи, ключицы… Драко и не подозревал, что у Грейнджер есть ключицы. Что она девушка. Это стало неприятным открытием, пожалуй, даже болезненным. В тот момент очень хотелось наговорить кучу гадостей, хоть как-то разрядить обстановку парой язвительных комментариев, но нужные слова так и не пришли в голову. Придраться было не к чему. Драко видел всё это восхищение в глазах Крама — и нисколько не удивлялся… — Интересно, это приворотное зелье или Империус? — Кажется, примерно так выразилась тогда Пэнс — её красноречие вовсе никуда не пропало. Последовавшая далее реплика Астории Гринграсс, хотя и утонула в хихиканье других слизеринок, запомнилась Драко даже лучше: — Красивая же девочка. К его облегчению, на следующий день Грейнджер опять превратилась в ту же невзрачную зубрилу. А может, Драко просто старался больше не приглядываться. И покоя не давала лишь одна вещь, о которой он время от времени задумывался, — почему Крам, который мог выбрать абсолютно любую девушку себе в пару, выделил именно её среди толпы школьниц, от которых Грейнджер визуально отличалась разве что идиотским значком основанной ею проэльфовской организации и парой удлинённых на кроличий манер передних зубов — да и те незадолго до бала были приведёны Грейнджер к общепринятой норме… И тут сознание подкинуло Драко ещё одно вытесненное воспоминание, заставившее его съёжится от накатившего стыда. Ведь он заметил факт уменьшения зубов сразу же. Наверное, потому что именно его Дантисимус угодил в Грейнджер… Нет. Враньё. Потому что Драко втайне считал, что предыдущая версия зубов ей шла. Вполне себе милая фишка. Теперь, жалуясь дружкам на сонливость в явном намерении ретироваться, Грейнджер улыбалась конвенциональной улыбкой… Но легче от этого Драко не становилось. Тут есть загвоздка. Говоря прямо, проблемка. Проблема. Та гамма странных… Драко не хотел называть это «чувства» — звучало как-то… Та гамма странных ощущений, которая в нём активизировалась, когда он смотрел на Грейнджер или… думал?.. о ней?.. Да чёрт… Нестройное пение за окном стихло. Навострив уши, Драко расслышал, как Грейнджер желает всем спокойной ночи и осыпает Поттера прощальными поздравлениями. Не поддавшись уговорам остаться на подольше, она отправилась в дом, а Драко вновь растянулся на полу. Понимая, что не располагает словесным инструментарием, чтобы обдумывать всё это без порывов впечататься лбом в стену с разбега. Помня о важности хладнокровия, а потому — прикидывая для себя примерный алгоритм. Первое. По возможности не употреблять алкоголь из сомнительного арсенала Уизли. Второе. Добыть секс. Слишком уж долго он находится на невольном воздержании в этом замкнутом мирке — как тут не тронуться умом? Так сильно вдохнуть запах девичьего тела Драко не хотелось с тех пор, как его, юного и зелёного настолько, что у Нарциссы бы стали дыбом волосы, оседлала в пустом классе одна ушлая семикурсница и тут же беспощадно выпустилась из Хогвартса, оставив Драко в томительных мечтаниях. Похожих на те, что донимали его сейчас… Но к счастью, скоро ему представится возможность получить желаемое — на днях пришли списки книг для школы, и в субботу Уизли планируют отправиться в Косой переулок за покупками. Тогда-то Драко и попробует улизнуть в поместье Ноттов… Да и к тому же, стоящий на страже чистокровных ценностей ангел сегодня ниспослал благую весть: Паркинсон, хотя и не расщедрилась на новую фотографию, поведала в письме, что вернулась с семейного отдыха в Испании (чему, судя по всему, была несказанно рада), и с завтрашнего вечера будет гостить у Тео. Третье. Наговорить Грейнджер в кои-то веки кучу гадостей — Драко без того позволил себе быть более любезным, чем грязнокровка того заслуживает. Нужно попытаться это исправить. Только вот… с каких пор для такого ему требуются усилия? В коридоре послышались шаги. Высоковато Грейнджер поднялась… За шагами последовал вполне прогнозируемый стук в дверь — совсем робкий, даже будто бы сомневающийся. Какого чёрта ей надо? Собственно, без разницы — вот и нарисовался повод исполнить третий пункт плана. Встав с пола, Драко отворил и увидел её — уставшую и самую малость захмелевшую. Щёки были тронуты румянцем, губы — совсем раскраснелись. И опять, словно издевательская отсылка, — голубое платье. Только короче и тоньше. Сама Грейнджер — куда ближе. Она неуверенно протянула серую футболку, что сжимала в ладонях: — Ты забыл. — Ага. — Драко, поймав себя на судорожном сглатывании, машинально её забрал и кинул на кровать. Это же надо было вырядиться в идиотскую гавайскую рубашку… Пару секунд, глупо уставившись друг на друга, они молчали в нерешительности — каждый, похоже, в собственной. А потом Грейнджер выпалила: — Слушай… А можешь объяснить шутку с тем аккордом? Никак не соображу. Или для этого нужно уметь играть? Неужели и впрямь не поняла? Наивный неиспорченный ангелок, ей-богу. «Давай. Пошли её. Скажи, что не будешь ей ничего разжёвывать. Обзови грязнокровкой, это не так уж и сложно!» Большие карие глаза, по-кукольному очаровательные, пытливо взирали на него снизу вверх, и Драко, глядя в них, замешкался. Почувствовал себя слишком пьяным для всей этой ерунды. А не лучше ли просто её игнорировать? Завтра он протрезвеет и обязательно начнёт. А пока… «Неужели не видишь? Она так обнаглела, что разговаривает с тобой будто с одним из своих дружков. Давай! Иди к чёрту, паршивая грязнокровка. Иди к чёрту, паршивая грязнокровка…» Драко решительно набрал в грудь побольше воздуха и… — Смотри, Грейнджер… Аккорд ми минор в базовой позиции зажимается двумя пальцами. Как правило, вот так… «Идиот». Он продемонстрировал свою ладонь. Грейнджер послушно опустила на неё взгляд, а Драко затем слегка подогнул средний и безымянный пальцы. — И смысл заключается в том, — продолжал он, с досадой отмечая, что невольно понижает тембр и говорит медленнее обычного, — что подобным образом можно задействовать пальцы, чтобы… скажем так… приласкать девушку. Грейнджер опешила, в ответ издав лишь непонятный сконфуженный хмык. — Ты всё поняла? — зачем-то поинтересовался Драко. И какого чёрта опять этот вкрадчивый тембр? Да, ему не стоило пить то дешёвое пойло… — Кажется, да, — с трудом выдавила Грейнджер, поднимая на него округлившиеся глаза. — Что, лучше бы не говорил? — спросил Драко, позабавленный её смущением. — Почему же? Спасибо за разъяснение, — быстро прощебетала она. — И… в общем, спокойной ночи. — Спокойной ночи, — рассеянно пробормотал Драко самому себе, когда Грейнджер уже скрылась на лестнице. Ночь его ждёт явно не самая спокойная.***
Поспешно юркнув в их с Джинни комнату, Гермиона посмотрела на себя в зеркало. Увидела собственное обескураженное, растерянное лицо. Приложила ладони к горячим щекам, глубоко подышала и ещё долго стояла так, прокручивая в голове произошедший только что диалог с Малфоем, пока её фантазия рисовала в голове образы, никак не связанные с игрой на гитаре… Образы, накладывающиеся на воспоминания о теле, что ей сегодня довелось мельком увидеть. А ещё… о запахе позабытой футболки. Которая, кажется, даже ничем и не пахла, но что-то заставило Гермиону уткнуться в неё лицом не меньше, чем на чёртову минуту. Какой-то нелепый, необъяснимый порыв. Застукай её, упаси Мерлин, кто-нибудь за этим занятием, Гермионе, наверное, пришлось бы провести остаток жизни вдали от цивилизованного общества, скрываясь от позора где-нибудь в лесах или под землёй, в канализации, ну а там её психика разрушилась бы окончательно и от того человека, которым она когда-то была, ничего бы не осталось… И пока Гермиону не посетила сумасбродая мысль примерить футболку Малфоя, а то и вовсе лечь спать прямо в ней (ну вот, всё-таки посетила), она поспешила от греха подальше её вернуть. Благо успела. Сейчас, у зеркала, её опять накрыли непрошеные ощущения в животе. Внизу живота. На этот раз меньше волнения, больше чего-то… нестерпимого и приятного одновременно. Бегло запечатав дверь парой заклинаний, Гермиона отошла подальше от зеркала — к собственным телесным проявлениям она всегда относилась стыдливо. Но иногда научное любопытство брало верх. Тем более то, как её тело реагировало на Малфоя, вызывало беспокойство и определённо нуждалось в исследовании. Потому, предварительно пройдясь по правой ладони очищающими чарами, Гермиона аккуратно скользнула ею в трусы, а достав руку обратно, коснулась большим пальцем указательного и с обречённостью посмотрела, как между ними тянется капля прозрачной жидкости… И тут же нервно вытерла ту тягучую капельку о подол голубого платья, а потом, спохватившись, избавилась от оставшегося на нём мокрого следа заклинанием Экскуро. Что с этим делать, Гермиона не знала. Знала лишь… что Драко Малфой — заносчивый, злобный придурок. Чистокровный сноб, чья голова забита нелепыми предрассудками насчёт маглов и маглорождённых. Язвительный и наглый. Остёр на язык. Начитан. Неглуп. По правде говоря, даже умён, и старостой его назначили явно не просто так. Харизматичный до жути — бессмысленно отрицать. Красивый. А ещё… Гермиона знала, что думает о нём слишком много. В последнее время, к сожалению, она постоянно думает о нём.