Провал

Ноябрь, 1996 г. Школа волшебства и чародейства Хогвартс, Шотландия.       — Понимаешь, в чём дело… У наслаждения есть вполне определённый пик. Выше которого ты уже не прыгнешь. Как ни старайся. Зато у страдания… — усмехнулся Драко. — О, страдание может быть… бесконечно отвратительным.       Беспощадный, убийственно печальный, пьяный и не только, он всё философствовал. А Пэнси с каждым его словом всё сильнее хотелось убраться куда подальше из этого дурацкого бассейна.

***

Август, 1996 г. Деревня Оттери-Сент-Кэчпоул, графство Девон, Англия.       Гермионе довелось только единожды побывать в летнем лагере, и вещи она в этом месте наблюдала странные: уже к концу первой недели там творились любовные страсти. К концу второй — вовсю кипели. Кто-то кому-то предложил встречаться, кто-то украдкой поцеловался на вечернем показе фильма или в беседке, прячась от паникующих вожатых. Кто-то ухитрился разрушить только успевшую зародиться дружбу, уведя чьего-то парня, столь же новоиспечённого. Кто-то ощутил себя полным изгоем и молил родителей забрать её домой… По прибытии, так вышло, злополучный лагерь забылся мгновенно — как иначе со свеженьким письмом из школы волшебства и чародейства? Но забылся до поры до времени. Пока Гермиона не ощутила на себе его эффект или, по крайней мере, нечто очень похожее, пусть и не такое стремительное. Когда люди, толком не вышедшие из пубертатного периода, сосуществуют очень тесно, а их незрелые мозги расплавлены летней жарой вместо того, чтобы быть угнетёнными домашними заданиями, случиться может, как выяснилось, всякое…       И с каждым последующим днём Гермиона всё прочнее укреплялась в факте — она пропала. Заразилась болезнью, определённо, такой, что заставляет терять разум. Дешёвая метафора?.. Суровая реальность. Привычные, адекватные мысли Гермионы были нагло вытеснены. Что почитать? Достаточно ли она готова к предстоящему учебному году? Непростому, ведь речь теперь пойдёт об уровне ЖАБА. Какие планы на будущее? Насколько сильно их подкосит вторая магическая война? О, нет-нет. Это всё ерунда. Гораздо важнее…       Какую футболку наденет Драко Малфой сегодня? Вот уж интрига… Может быть, серую? Может, тёмно-серую? А то и вовсе чёрную? Покосится ли он на Гермиону за обедом с насмешкой? С неприкрытой прохладой? Задумчиво? Безразлично? Даже не взглянет? Сколько порций пирога прикончит за ужином?       В магловских сюжетах про зомби мозговой паразит заставляет заражённого слоняться по заброшенным городам в надежде отыскать живую плоть. Паразит, что поселился в голове Гермионы, заставлял её слоняться по Норе в надежде, тайной и постыдной, наткнуться на постную малфоевскую физиономию. Зачем? Она сама ещё толком не разобралась. Но ничего не могла поделать со странным предвкушением, которое охватывало её при любом появлении Драко. Как и с каждым уколом разочарования после, когда ничего не происходило и он просто исчезал.       Таковы были странные симптомы болезни Гермионы. Она признала её наличие — для выздоровления, наверное, немаловажно, но что же делать дальше? Чувствуя недомогание, она, как правило, обращалась к мадам Помфри, а до этого — к маме, у которой всегда находилось решение. Любопытно, смогла бы она помочь сейчас? Гермиона так и видела это письмо домой:       «Мама, мне нравится мальчик. Он убеждён в том, что такие, как я, — это отбросы общества, ну а вас с папой так и вовсе не считает за людей. Но какой всё-таки симпатяжка!»       Как бы смешно это ни звучало, Гермионе не было весело от слова совсем. Она не хотела этого. Не просила. И чувствовала себя прескверно. Ничего подобного и близко не входило в её планы — устройство личной жизни было последним, что её сейчас интересовало. Ну а то, что к этому хоть как-то может иметь отношение Драко Малфой, Гермионой не рассматривалось подавно. Но на то она и болезнь — ничьё согласие её не волнует.       Ничьё. Эта коварная мысль не давала покоя. Особенно когда Гермиона в очередной раз ловила на себе задумчивый взгляд Драко, ужинающего ли, идущего ли в сад с книгой наперевес, ругающего Джинни за её провинности в их общем квиддичном проигрыше или же разглагольствующего о собственных заслугах в безоговорочной — исключительно благодаря его невероятным умениям и вопреки посредственной игре его напарницы — победе.       А вот поговорить с Драко, даже перекинуться парой слов с того вечера, когда он объяснил ей ту шутку, Гермионе так ни разу не довелось. И опять же. Не в состоянии ничего с собой поделать, она в упор видела в этом что-то нарочитое. Потому что… болезнь не заботит ничьё согласие, не так ли? Ни маглорождённых девушек. Ни чистокровных аристократов.       При этом, слоняясь по Норе, пряча собственное замешательство за якобы вдумчивым чтением «Истории Хогвартса» под белый шум разговора друзей, а на самом деле занимаясь в тот момент анализом и припоминанием деталей их редких пересечений с Малфоем, Гермиона для себя решила, что специально инициировать их не будет. Во всяком случае постарается. Но потом наступила суббота.       Тем утром, спускаясь вниз, Гермиона услышала, как мистер и миссис Уизли о чём-то вполголоса переговариваются на кухне.       — …Кто знает, что у мальчишки на уме. Я — так точно не знаю, но едва ли что-то хорошее! — приглушённо сетовала Молли. — Ты сам видел, — она стала говорить ещё тише, — какие у Нарциссы взгляды на воспитание… Ложится ребёнок в три ночи — ну и пусть. Наркотиками балуется — пожалуйста! Как говорится, спасибо, что живой! Да такого себе даже Фред с Джорджем не позволяли… насколько мне известно, — вдруг запнулась в задумчивости миссис Уизли.       — Молли, милая… — добродушно хохотнул её муж, но она продолжала тираду:       — Вот чего он ехать не хочет, а? Развеялся бы, и так торчит тут безвылазно. Вот увидишь, Артур, вернёмся — упырь на солнце жарится, а все куры перебиты!       — Молли, — повторил мистер Уизли, который явно не разделял опасений жены, — ты наложила на курятник предостаточно защитных заклинаний…       — Как минимум пропадёт ещё одна бутылка огненного виски!       — Молли, расслабься. Он просто не хочет, чтобы его заметили в нашей компании, я почти уверен… И честно говоря, дорогая, ты знаешь моё мнение — по-хорошему, всем детям лучше бы остаться дома. Сохраннее будут.       — Попробуй их уговори… — вздохнула миссис Уизли.       — Что происходит? — позади послышался голос Гарри, сопровождаемый зевками Рона.       — Н-не знаю, — машинально соврала Гермиона, ведя тем временем ожесточенную мысленную борьбу с самой собой.       — Ребята? А может, всё-таки останетесь дома? — с надеждой спросила миссис Уизли, заметив спускающуюся вниз по лестнице троицу. — Я прекрасно справлюсь с покупками сама!       — Нет. С чего бы? — мгновенно отозвался Рон, а Гермиона в тот же миг услышала будто со стороны собственный тонкий голос:       — Я остаюсь.       — Вот и правильно! — воскликнула миссис Уизли, а потом, подойдя к Гермионе поближе, негромко добавила: — Милая, ты поглядывай за курятником, ладно? Так, одним глазком.       — Э-э… Хорошо.       Мистер и миссис Уизли продолжили утреннюю суету, а Гарри поспешил поинтересоваться у Гермионы:       — Чего это ты?       — Да как-то не хочется ехать. Не выспалась… Голова побаливает, — промямлила она, параллельно погружаясь от себя во всё больший шок. — Да и всё это потребительство меня не особо прельщает, знаете ли…       — И на «Вредилки» не хочешь посмотреть? — недоумённо нахмурил брови Гарри.       — Может, тебе взять у мамы зелье от головной боли? — участливо предложил Рон. — А за курятником зачем смотреть-то?.. — задумчиво добавил он, и тогда Гермиона, помолчав пару секунд, резко сказала:       — Хотите правду? Ладно. — Она вздохнула, пока та её часть, что отвечала за рациональные решения, умоляюще мотала головой. Но беда в том, что болезнь именно её в первую очередь и поразила. А потому Гермиона грозно выпалила: — У меня ПМС! Ну вот, я это сказала. Пэ! Эм! Эс! Я просто хочу спокойно поваляться на кровати и почитать! Можно?!       Кажется, с эмоциями она переборщила… Но при этом Гермиона знала — такое друзьям абсолютно нечем крыть. Понятия не имея, что из себя представляет ПМС, они не будут даже спрашивать и вообще не захотят иметь с этим никакого дела.       — Ладно. Как скажешь, — пожал плечами Гарри, обескураженный и даже будто бы слегка напуганный.       — Мы привезём тебе что-нибудь из «Вредилок», — осторожно добавил Рон.       — Спасибо, — буркнула Гермиона в ответ.       Позже, передав домочадцев подоспевшему конвою мракоборцев-телохранителей, она осталась одна в гостиной, которая тут же показалась какой-то чересчур просторной. Слыша неказистые звуки шлепков домашних резиновых сланцев о пол, Гермиона прошлась до ближайшего кресла, села в него и обняла руками колени. Уже вовсю жалея о своём идиотском, мягко говоря, поступке. Ей стало очень тоскливо. Какого чёрта происходит? Как замечательно сейчас было бы разглядывать витрины Косого переулка, поедая мороженое. Заглянуть в магазинчик Фреда и Джорджа — ведь и правда очень интересно. Но Гермиона так легко всё это променяла… Да на что, собственно? На одинокое сидение в кресле? Само собой, в её воображении уже успели пронестись фантазии о том, как они с Малфоем вдвоём распивают на кухне чай и жуют какие-нибудь сладости за философской беседой, приправленной колкостями, но не обидными, а скорее… игривыми.       Гермиона зажмурилась и потёрлась лбом о колено — так ей стало стыдно. Но поунывать она толком не успела. Послышался скрип лестницы — в гостиную, на ходу доставая палочку, спускался Малфой.       Чёрная футболка. Тёмно-серые джинсы. Низкие ботинки на массивной подошве. Лёгкий выброс адреналина в кровь.       — Грейнджер? — На секунду Малфой в недоумении замер. — Почему не в Косом переулке?       — А ты?       Игнорируя её, он направил палочку на камин:       — Инсендио.       — Замёрз? — Гермиона в недоумении изогнула бровь.       И тут до неё дошло. Драко взял щепотку летучего пороха из глиняной миски, которая стояла на полке над камином, и бросил в огонь. Пламя мгновенно окрасилось в зелёный.       — Эй, ты куда собрался? Стой! — воскликнула Гермиона, поспешно вскакивая с кресла.       — Я отлучусь. Если что, ты меня не видела, окей? — Драко ступил в камин, и шипение языков зелёного пламени стало громче.       — Нет, ты не понимаешь! Ты же не сможешь…       — Поместье Ноттов, Рочестер.       — …вернуться!       Всё произошло слишком быстро. Гермиона ухватила Малфоя за предплечье в попытке вытянуть его из огня. Дурацкое решение, но… В любом случае было уже поздно, ведь пламя охватило их обоих.       Далее следовали несколько секунд полной неразберихи. Гермиону кружило и несло словно по неосязаемой трубе, а Малфой, кажется, улетел чуть вперёд — его предплечье она выпустила почти сразу же. От вращения мутило, а ноздри, казалось, под завязку забились копотью, но, к счастью, малоприятное путешествие долго не продлилось.       Вывалившись из камина, Гермиона налетела на спину Драко, отчего из лёгких резко выбился воздух, а их тела соприкоснулись очень тесно, но всего на миг — приличия вынудили тут же отскочить назад. На самом же деле Гермионе захотелось прижаться ещё сильнее… И она не смогла бы дать рациональное объяснение почему. С трудом выбросив из головы мысль, что сейчас произошло их с Малфоем самое близкое из немногих имеющихся касание, а затем — вторую: «Да что с тобой не так, чёрт возьми?!», Гермиона поспешила переключить внимание на место, где они оказались.       Первым делом в глаза бросилась крупная напольная плитка, чёрно-белая и уложенная по диагонали. А подняв голову, Гермиона поначалу решила, что оказалась то ли в хогвартских теплицах, то ли в джунглях — просторный и без преувеличения помпезный интерьер их очень напоминал, а всё из-за обилия тропических растений. Папоротниками и пальмами всевозможных разновидностей тут был засажен почти весь периметр, и некоторые особенно крупные экземпляры тянулись мясистыми листьями до самого потолка, который в высоту составлял как минимум этажа три в Норе, если не все четыре. Было трудно поверить, что это место является обителью Пожирателя смерти — казалось, оно кричало о любви к жизни настолько громко, насколько это возможно.       Текущий хозяин поместья обнаружился очень быстро. Напротив камина, из которого Драко с Гермионой и вылетели, на широком, обитом синим бархатом диване, окружённом пустыми бутылками, окурками и прочим мелким хламом, посапывал темноволосый юноша, бледный и сухопарый. Со своим однокурсником Теодором Ноттом Гермиона практически ни разу и не заговаривала за все годы обучения в Хогвартсе, знала лишь, что он является одним из главных малфоевских приближённых. И оттого ещё более неловко было узреть его в столь откровенном виде: Нотт лежал на животе с обнажённой, изрядно расцарапанной спиной — некоторые красные борозды выглядели совсем свежими, другие успели почти полностью затянуться. Пряжка его расстёгнутого ремня касалась пола, а брюки были приспущены, но, к счастью, совсем немного.       — Ну и какого чёрта за мной увязалась? — Вскочив на ноги и бегло отряхиваясь, Драко повернулся к Гермионе.       — Я… не увязывалась! А пыталась вытащить. Чем ты думал, когда полез в камин? — принялась за нотации она. — Я ведь пыталась тебе сказать, что вернуться обратно уже не получится! Неужели не очевидно? Дом защищён от внешнего проникновения! Чтобы попасть туда через камин, надо, чтобы мистер Уизли временно открыл канал. Ты никогда не имел дело с защитными чарами? Ах да, тебе раньше и не грозила опасность. Повезло так повезло, — саркастично заключила Гермиона.       — Грейнджер, мне плевать. Мне нужно было свалить хотя бы на час, потому что от вашей Норы уже… крыша едет. — В голосе Малфоя промелькнула такая горечь, что на секунду Гермионе стало его немного жаль. Но, похоже, поместье Ноттов оказывало благотворное влияние на его настроение. Распрямив спину, он медленно обвёл глазами гостиную и с наслаждением сделал глубокий вдох. А запах здесь стоял странноватый — вместе с терпким алкоголем тут ощущалось что-то ещё, то ли мятное, то ли землистое.       Малфой направился в сторону своего приятеля, а Гермиона, осмотрев всё повнимательнее, заметила, что Нотт является не единственным спящим в этом эксцентричном месте. Под ветвями низких, но раскидистых пальм, прямо на мягких папоротниках, она насчитала двух парней и трёх девушек разной степени татуированности и обнажённости, а на одном из кресел, чья громадная плетёная спинка сильно напоминала павлиний хвост, в глубокий сон погрузился маленький человечек с густой бородой настолько яркого рыжего оттенка, что ему могли бы, пожалуй, позавидовать даже Уизли. Он был одет в распахнутый зелёный камзол, а внизу — совершенно голый, если не считать помятого цилиндра, прикрывающего ему причинное место. Пока Гермиона разглядывала лепрекона, куда более худощавого, чем его собратья с иллюстраций в учебниках, Малфой принялся тормошить Нотта.       — Эй, Тео… Тео! Где Пэнс?       — Отвали, Драко… — в упор не желая просыпаться, неразборчиво пробормотал Нотт. А Гермионе тем временем, и без того сбитой с толку резкой сменой обстановки, стало совсем не по себе.       — Тео!       — Да тут она… Моя маленькая кошечка.       — Где?       — Дождись… И будь нежен, Драко, — тихо протянул Нотт, утыкаясь лицом в обивку дивана. — Обещай…       Малфой закатил глаза.       — Тео, серьёзно. Я в шаге от того, чтобы присунуть кому-нибудь из этих, — хмыкнул он, бросив быстрый взгляд на дремлющих под пальмой полуголых девиц. Чем Малфой думал, когда полез в камин, Гермионе вдруг стало очевиднее некуда.       — Не советую, — слабо улыбнулся Нотт, не разлепляя глаз, а затем со сдавленным кряхтением отвернулся к спинке дивана и притих.       — Нам надо решить, как будем возвращаться, — подала голос Гермиона.       — Так придумай что-нибудь, — обернувшись, небрежно бросил Малфой.       — Говоришь, будто это я нас сюда затянула! Могу послать сообщение с патронусом миссис Уизли.       — А есть вариант никого не посвящать в мои дела?       — Поверь, я и сама не горю желанием рассказывать об этом всём. Хм-м…       Пока Гермиона размышляла, Драко пробежался глазами по золочёному кофейному столику в центре диванной группы. Среди небрежно сваленных друг на друга грязных тарелок на нём возвышалась странная конструкция — продолговатый стеклянный цилиндр, из нижней части которого торчала небольшая трубка. Назначение устройства Гермионе известно не было, но интуиция подсказывала: в этом случае лучше продолжать оставаться в блаженном неведении. Драко, судя по деловитому взгляду, которым он окинул эту штуковину, был с ней прекрасно знаком.       — Можно вызвать «Ночного рыцаря», — предложила Гермиона. — По идее доберёмся быстро.       — Ну вот, — пробормотал Драко, — никаких проблем.       — А здесь как… Безопасно? — неуверенно протянула Гермиона. Ответ и без того напрашивался — свободно открытая каминная сеть красноречиво говорила сама за себя. Малфой не успел ничего сказать — почти в тот же миг откуда-то слева послышался тоненький лепечущий голосок:       — Драко!       Нотт упоминал, что в его поместье собрались все, но ребёнка Гермиона там точно не ожидала увидеть, как, похоже, и сам Малфой. С обескураженным видом он направился на зов. Из-за резной, увитой плющом массивной колонны, шлёпая босыми ножками, показалась смуглая зеленоглазая девчушка лет пяти в свободной чёрной пижамке, очень элегантной, и с растрёпанными кудрявыми волосами — малышку явно не удосужились с утра причесать. Её карманы ломились от самых обычных на вид магловских фломастеров.       — Сиенна? — обратился к ней Малфой. — Ты что здесь…       — Я нарисовала лепрекона! — объявила девочка и достала из игрушечной деревянной тележки, что тащила за собой на верёвке, большой альбом. А потом медленно осмотрелась и, не заметив того, что искала, недовольно нахмурила выразительные тёмные бровки.       — Он пропал! — воскликнула она и вдруг совсем скуксилась.       — Кто? Лепрекон? Да вот он, смотри. — Драко, приблизившись к Сиенне, поднял её на руки и указал на спящего бородатого человечка — он как раз всхрапнул и стал поворачиваться на бок. Цилиндр опасно шатнулся. Выругавшись себе под нос, Драко поспешил прикрыть его срам подушкой, что лежала на соседнем кресле, держа Сиенну одной рукой. Малышка тем временем ничего не говорила, продолжая кривиться — её подбородок вовсю дрожал, а нижняя губа выпятилась. Тогда, чуть поразмыслив, Драко поспешно выпалил:       — А ты, я смотрю, научилась выговаривать моё имя? Ничего себе. Я впечатлён, Сиенна.       Она немного поколебалась, будто решая, разразиться ли ей полноценным плачем или всё-таки отреагировать на лесть. К счастью, чаша весов склонилась в нужную Малфою сторону — малышка расплылась в самодовольной улыбке.       — Да! Драко, Драко, Драко, — подчёркнуто разборчиво проговорила Сиенна и радостно обняла шею Малфоя, огрев его по затылку альбомом, который сжимала в ручке.       — Отлично. Слушай… А где твой брат?       — Он просыпается. Рисунки посмотришь? — тоном, не терпящим возражений, протянула Сиенна, которой, очевидно, очень хотелось продолжить тешить малышовое эго.       — Разумеется, — нехотя, но с покорностью кивнул Драко и, закинув руку за спину, словно вытягивающий катану самурай, достал альбом из маленьких ладошек. Гермиона, которая стояла, прислонившись к боку камина и чувствуя себя немного лишней на этом празднике жизни, с любопытством наблюдала за его действиями — что-что, а представить Малфоя с ребёнком на руках до этого ей даже не приходило в голову, но он вёл себя так, будто проводит время подобным образом уже не первый раз. Присев вместе с малышкой на свободное кресло, Драко раскрыл альбом.       — Как тебе лепрекон, красивый? — оживлённо поинтересовалась Сиенна, указывая на рисунок.       — Замечательный. А что это у него… на руках?       — Синяки! Они есть у лепреконов, правда, Драко! Я видела. — Девочка осторожно покосилась на соседнее кресло и добавила чуть тише: — Тео говорит, это потому что он болеет… Тео я тоже нарисовала.       Она перевернула страницу и выжидающе уставилась на Драко.       — Вижу. Похож, — хмыкнул он.       — А это высокая тётя, — ткнула пальчиком в рисунок Сиенна.       — И правда высокая.       — А ещё у неё очень грубый голос — как у тебя, но голос я рисовать не умею, — пояснила малышка. — А это вейла. Она мне не нравится. Драко, ты можешь обстричь её когти? Я пыталась — не вышло. — Сиенна вытянула из кармашка ярко-розовые детские ножнички с толстыми скруглёнными концами. — Она обижает Тео!       — Не переживай. Поверь, Тео… гхм… вовсе не против.       — А меня поцарапал докси. — Сиенна гордо продемонстрировала рану, задрав один из рукавов. — Я не плакала!       — Ты очень храбрая.       Сиенна взглянула на него с тревогой, слегка щуря глазки:       — Считаешь, меня отправят… — на её личике мелькнула тень отвращения, — в Гриффиндор?       Драко коротко рассмеялся.       — Ни в коем случае, — заверил её он. Закатить глаза или умилиться, Гермиона так для себя и не решила. Сиенна же заулыбалась и, опять перелистнув страницу, весело воскликнула:       — А это кто? Угадай, Драко!       — Я?       — Да! — взвизгнула девочка и хлопнула в ладоши. — У тебя жёлтые волосы, потому что белого фломастера у меня нет. Блейз говорит, белых не бывает, но Астория сказала, что бывает и она мне его подарит! — радостно прощебетала она, а Драко, озадаченно разглядывая рисунок, поинтересовался:       — А почему я сижу в берлоге?       — Это же нора! — пояснила Сиенна, и Малфой, не ответив, застыл с приподнятыми бровями. Малышка задумчиво спросила: — Драко, я красиво рисую?       — Очень красиво.       — Дядя сказал, если я пойду и нарисую красивый рисунок, он даст мне шоколадную лягушку. Но он куда-то делся!       — Какой ещё дядя? — насторожился Малфой.       — От него плохо пахло.       — Так, Сиенна. — Драко чуть развернул девочку на себя и сказал, сосредоточенно глядя ей в глаза: — Ты же знаешь, что с незнакомыми разговаривать нельзя? А… почему ты здесь? Где мама?       — Маме нужно больше пространства, — с недетской серьёзностью отчеканила Сиенна и, чуть помешкав, добавила уже более заговорщическим тоном: — Блейз говорит, у неё новый… — Она потянулась к Малфою и шепнула ему на ухо какое-то короткое, но явно очень меткое словечко, судя по тому, как округлились его глаза.       А потом он вдруг напрягся и прислушался. Слева, где, по всей видимости, располагался вестибюль, донеслось цоканье каблуков, гулкое и постепенно ускоряющееся, как и сердцебиение Гермионы. В её голове пронеслись сварливые мысли о том, что носить подобную обувь, да ещё и в первой половине дня, можно только от большой неуверенности в себе.       «То ли дело твои резиновые сланцы», — последовал не менее сварливый мысленный ответ. Одно радовало, хотя и несильно: нынешним утром Гермиона вновь отважилась надеть шорты из арсенала Флёр, пусть и явно домашние, но никаких вылазок в поместье Ноттов сегодня и не планировалось. Да, коротковатые, но это и к лучшему — будь на ней сейчас старые клетчатые штаны, на которых уже знатно вытянулись коленки, это ощущалось бы полнейшим фиаско. По правде говоря, единственная причина, по которой Гермиона продолжала их носить, — боязнь показаться слишком уж принаряжающейся.       — А побудь-ка с этой девочкой, Сиенна. — Малфой, уже успевший расплыться в хитрой ухмылке, кивком указал в сторону Гермионы, а затем встал с кресла, мягко опустив малышку на пол.       — Она же незнакомая! — полушёпотом воскликнула Сиенна тоном «меня не проведёшь», цепляясь за его ногу. — Познакомишь? Как её зовут?       Гермиона была почти уверена, что Малфой назовёт фамилию — она даже приготовилась смерить его раздражённым взглядом. Тем не менее, замявшись на пару секунд, он ответил:       — Гермиона.       Имя из его уст прозвучало как-то… печально? Тот факт, что Драко, пусть им и не пользуется, всё же хранит его в памяти, ощущался едва ли не открытием. Порой Гермионе казалось, что он не помнит, а то и вовсе не знает, как её зовут.       — Имя как у принцессы! — оживилась Сиенна. — Ты принцесса?       — Нет, — улыбнувшись, помотала головой Гермиона и присела перед подбежавшей к ней малышкой на корточки.       — У тебя красивые волосы, — пробормотала Сиенна, оттягивая одну из кудрявых Гермиониных прядей.       — Спасибо! И у тебя.       — Пэнси заплетает мне косички… Но не сегодня. Сегодня она сказала, что о-очень занята! Прямо о-очень-о-очень! — натужно протянула малышка, округлив глаза. — Она отправила меня к Тео. А Тео спит!       Сетования Сиенны Гермиона слушала лишь вполуха — её внимание поглотил Малфой. Обогнув кофейный столик и кресло со спящим лепреконом, он наконец встретился с обладательницей тех самых цокающих каблуков, толстых и гротескно высоких — в них явно было не менее пяти дюймов. Её лёгкая кремовая юбка, как и объёмные рукава укороченной блузки, картинно разлетались, пока довольная и радостная Паркинсон спешила к Драко, а затем с разбегу на него запрыгнула, и он ловко подхватил её под бёдра.       Так же, как его руки пустовали недолго, Гермиона не успела побыть няней и минуты. Она и не заметила, что Паркинсон явилась не одна.       — Я так хочу шоколадную лягушку, Блейз! — воскликнула Сиенна драматичным и куда более капризным тоном, чем при Драко или Гермионе, — казалось, будто от той лягушки зависит вся её жизнь.       — Позавтракаешь нормально — возьмёшь.       Нахохлившись подобно воробью в бежевом махровом халате, словно из ниоткуда появился ещё один малознакомый Гермионе слизеринец Блейз Забини, внешне очень схожий с младшей сестрёнкой — не брей он голову практически под ноль, наверняка его волосы вились бы настолько же непослушными прядями. Даже не поведя бровью, заметив Гермиону, а может, и не заметив вовсе, Забини подхватил Сиенну на руки и понёс прочь.       — Где возьму? — требовательно допытывалась малышка.       — В тумбочке. У тебя забита ими вся долбаная тумбочка, и ты это прекрасно знаешь, — с раздражением и глубокой усталостью в голосе протянул Забини.       — Хочу дядину! Вдруг в дядиной мне попадётся…       — Дядину? Сиенна, я кому говорил не общаться тут с кем попало? Мерлин… Где все чёртовы эльфы? Мобилиарбус! — Забини, взмахнув палочкой, заставил игрушечную тележку плыть по воздуху за ним.       Брат с сестрой удалились — лучше бы они этого не делали, потому что теперь Гермионе открылся обзор на парочку, слившуюся в приветственном поцелуе… Совершенно развязном и таком влажном, что у Малфоя уже успели заблестеть губы. Пэнси не замечала ничего и никого вокруг себя, а Драко просто наплевал на присутствие Гермионы. Ведь, наверное, сильно соскучился по своей… девушке? Чёрт, конечно, девушке. Паркинсон и Малфой — это же очевидно. Если не сказать, банально. Пэнси, лощёная с ног до головы, походила на фарфоровую готическую куколку — наверное, немалую лепту тут вносили её туфли и чёрный бархатный чокер. Сочетались эти двое превосходно…       Гермионе же, чья душа упала в сланцы, дурацкие красные сланцы, которые, казалось, намертво приросли к чёрно-белой плитке, оставалось лишь молча наблюдать за теми страстными обжиманиями.       Она видела, как языки Малфоя и Паркинсон встречаются, беззастенчиво скользят друг по другу, как Драко, будто по-издевательски давая Гермионе возможность разглядеть всё в деталях, очень медленно прихватывает нижнюю губу Пэнси, вбирает вместе с кончиком её языка, а потом переходит к верхней. Видела, как Драко жадно стискивает ягодицы Паркинсон, прижимает её к себе. Слышала её ответное блаженное мурлыканье. И чувствовала себя дурочкой. Наивной фантазёркой. А ещё — как нарастающее возбуждение парочки невольно передаётся и ей самой, плавно разливаясь теплом внизу живота. Мерлин, как неуместно. По-хорошему, стоило бы отвести глаза, но Гермиона просто не могла. Наблюдать эту грань Малфоя оказалось… так притягательно и… чёрт, ну почему так больно?       «Потому что со стороны».       Она хотела что-нибудь сделать, вмешаться, но прокашляться в духе Амбридж и выставить себя занудной ханжой — ну уж нет. Ей и не пришлось — вскоре Малфой сам оторвался от губ Паркинсон и зачем-то посмотрел на Гермиону. А она оказалась не готовой так резко встретиться с его взглядом, помутнившимся, голодным едва ли не по-звериному. Что отражалось в её собственном?.. Она боялась даже подумать.       — Грейнджер?! — Паркинсон наконец удосужилась заметить Гермиону. — А она тут откуда взялась?       — Так, со мной за компанию, — тут же весело отозвался Драко, опуская Пэнси на пол. — Мы живём вместе.       Последовала пауза, а потом он расхохотался, глядя на округлившиеся глаза Паркинсон — фразочка и впрямь звучала удивительно.       — Подожди… Это всё-таки правда? — рассеянно переспросила она. — Про Уизли?       — Конечно, — явно потешаясь над ней, невозмутимо пожал плечами Драко. — А что такого?       — Да ничего… — замешкалась Паркинсон.       — А ты хотела, чтобы я с Чёрной Меткой ходил? Нет, я понимаю, это мегасексуально, но…       — Нет-нет! Мерлин… Ты ничего не рассказывал, и я… я думала, Флетчер просто…       — Вот по пути и расскажу. — Малфой, чуть склонив голову, смерил Паркинсон медленным плотоядным взглядом, а потом мягко дёрнул пальцами её чокер. — Пошли, Пэнс.       Хихикнув, Паркинсон решила и впрямь отложить замешательство — охватившее её приятное волнение можно было увидеть невооружённым глазом. Когда парочка скрывалась за широким арочным проёмом, Гермиона напоследок увидела, как рука Малфоя, приобнимающая талию Паркинсон, скользит ниже и слегка проникает под короткую юбку.       Проводив взглядом тех двоих и простояв у камина ещё с минутку, Гермиона принялась мерить шагами гостиную, погружённую в ленивый утренний сон. С каждым новым вдохом ей всё больше казалось, будто лёгкие наполняются чем-то тёмным и вязким. Несколько взглядов, пара одолженных книг и относительно миролюбивое поведение… До чего же смешными теперь обернулись все эти домыслы. Неужели Гермиона всерьёз допустила мысль, что Малфой может быть к ней неравнодушен? Неужели она была достаточно глупа, чтобы запасть на него? А ведь она и правда запала… И попросту выдала желаемое за действительное.       Это же Малфой. Драко Малфой. Кто может быть хуже него?       «А кто может быть лучше него?» — встрепенувшись, вдруг томно шепнула та низменная часть Гермионы, что отвечала за животные инстинкты. У людей инстинкты, кажется, отсутствуют вовсе, но чем ещё объяснить всё это безумие, непонятно.       Совместное проживание с Малфоем в Норе, очевидно, исказило восприятие и помутнило рассудок Гермионы самым досадным образом… Сегодня же реальность рухнула на неё во всей своей изысканной чистокровной красе, задавила тяжеленными каблуками и для надёжности придушила бархатным чокером. Парни вроде Драко не встречаются с девушками вроде Гермионы — в лучшем случае они смотрят сквозь них, не опускаясь до прямых оскорблений. И ведь было бы куда проще, продолжай он обзывать её тем самым словом… Но Малфой, сам того не ведая, проявил невероятное по изощрённости коварство. И сделал Гермионе так больно, как не делал, пожалуй, за все пять лет, что они имели несчастье быть знакомыми.       — Слушай, — с кресла-павлина, заставив погрязшую в тоскливых раздумьях Гермиону вздрогнуть, послышался сипловатый голос. Лепрекон, который если и пробудился, то, кажется, не полностью, поманил её к себе и, прочистив горло, продолжил: — Мне снился сон… Я просто хотел сказать, пока не забыл… Мир, который мы видим, может быть лишь слабым отражением мира, который на самом деле существует. А потому, я думаю, страх абсурден. Адекватность — нежизнеспособна. Но ведь это всё не про тебя, детка? — Потирая заспанные глаза, лепрекон вдруг усмехнулся — странно, но что-то в его улыбке слегка приободрило Гермиону. — Не про тебя, я же вижу…       — Э-э…       — Галлеон не найдётся?       Растерявшись из-за резковатой смены нарратива, Гермиона дёрнула плечами:       — Нет. Прости.       — Десять сиклей? До среды. Я же всё верну, ты не подумай. Дело чести.       — Не брала деньги.       Недовольно то ли фыркнув, то ли вздохнув, лепрекон махнул рукой и тут же провалился обратно в сон, словно и не пробуждался вовсе. А от мимолётного приободрения не осталось и следа. До чего Гермиона докатилась, если готова вдохновляться речами первого встречного лепрекона, явно не самого благонадёжного?.. Что говорить — сам факт того, что она оказалась в этом месте… Выводы напрашиваются неутешительные.       Продолжая бесцельно блуждать, Гермиона обогнула диван, где по-прежнему спал Нотт, и вошла в подобие зимнего сада, который распологался за стройным рядом колонн в дальнем конце гостиной и пестрел ещё большим разнообразием диковинных растений. В самом центре, под стеклянным куполом, просторный бассейн в них едва ли не утопал. Бросив сланцы в сторону, у папоротников, Гермиона села на краю бортика и равнодушно поболтала ногами по водной глади, ощущая, как сильно из распахнутых створок на крыше веет духотой. Громадные листья фикусов, которые, пожалуй, чересчур буйно разрослись для своих обычных магловских собратьев, опускались под собственной тяжестью в воду и плавно колыхались от движений Гермионы. Картина была слишком пёстрой для её унылого настроения. В этом большом, дорого обставленном доме она почувствовала себя ещё одним ребёнком. Только чужим и совершенно никому не нужным. Бесконечно наивным… Ведь Гермиона всерьёз записала столкновение со спиной Малфоя в значимые события — такая стыдная глупость, что впору запустить чарами забвения в саму себя. Драко уже, наверное, сорвал с Паркинсон всю одежду. Прямо в этот момент на одном из верхних этажей поместья они занимаются сексом.       Гермиона вытащила ноги из воды и встала. Надо просто как-нибудь скоротать время. Продержаться до Норы, а там, если повезёт, останется достаточно времени до возвращения домочадцев, чтобы укутаться в одеяло и всласть нарыдаться — именно этим сейчас и хотелось заняться больше всего. Настолько, что одна нелепая слезинка уже катилась по щеке — Гермиона поспешила её раздражённо смахнуть. Да, что-то возникло. Что-то почувствовала, но ничего катастрофичного. Люди сталкиваются с таким сплошь и рядом — не она первая, не она последняя, так ведь? А к первой слезе тем временем присоединилась ещё одна. И ещё. Лихорадочно вытирая их, Гермиона расправила плечи и мысленно пообещала себе забыть это дурацкое наваждение как страшный сон. Она ещё поплачет — в Норе. Сделает чаёк. Выпьет его, параллельно поедая что-нибудь сладкое и развлекая себя лёгким чтивом, не про любовь, разумеется. Может, самое время снизойти до комиксов про помешанного простеца Патрика Пигса, которыми забита книжная полка Рона? Да, почему нет.       Но сколько бы она ни старалась успокоиться, волны жалости к себе захлёстывали Гермиону одна за другой. Всхлипнув, она поспешно уронила лицо в ладони, заглушая рвущиеся наружу бесконтрольные рыдания. Мерлин… Неужели так и бывает в подобных ситуациях? Ни с чем, похожим на то, что с ней творилось сейчас, Гермиона ещё не сталкивалась. Ведь что может быть глупее, чем расплакаться из-за Малфоя? Но, кроме этого, ей в тот момент ничего не оставалось. А впрочем, небольшая встряска бы, пожалуй, не помешала.       Гермиона задумчиво посмотрела вниз, на водную гладь. Отражая тропическую растительность, она рябила разными оттенками зелёного с небольшой примесью небесной голубизны. Приземлённые мысли о том, как здорово иметь в арсенале высушивающие чары, пронеслись в голове почти одновременно с чем-то высокопарно-безрассудным. Дурацкое наваждение обязательно пройдёт. Со временем. Ну а пока…       Вдох.       Выдох.       Прыжок.