Провал

28 ноября, 1996 г.       Девочки предпочитают мудаков — факт. Натыкаются на одни и те же грабли, плачут и возвращаются, или плачут и переходят к следующему мудаку — мудаку похлеще. И плачут, и плачут. А ведь их истинное счастье так близко… Беда в том, что девочки к нему слепы. Их животный половой отбор беспощаден к скромности. Незлобливости, доброжелательности. Во всех бесчисленных положительных качествах, которыми наделён Эрни Макмиллан, девочки не нуждаются. Джентльмены вроде Эрни этим тупым шлюхам ни к чему! Поделом. Пускай страдают. В ванной старост есть русалка, она одна ему радуется. Вполне вероятно, она попросту не умеет злиться или печалиться… Что взять с лишённого сознания изображения на холсте? Но можно ли утверждать, что оно есть у тех существ, пусть и сотканных из плоти и крови? Имеющих такие красивые изгибы, милые голосочки и манящие углубления, надёжно припрятанные под школьными юбками. У существ настолько жестоких?.. Эрни имел все основания в этом сомневаться.       Его самым большим достижением на поприще отношений вот уже два года как оставалось то, что Ханна согласилась пойти с ним на Святочный бал. По-дружески… Её больше никто не пригласил. Честно станцевав с Эрни один танец, она весь оставшийся вечер проулыбалась дурмстрангцам.       Он таил надежды на подготовку к дебатам с Падмой. Рассчитывал обаять её умом и красноречием, а совместное время в полумраке библиотеки могло бы создать нужную атмосферу для сближения. Эрни готовился к этим встречам. Надевал лучшую рубашку, душился одеколоном. Даже предварительно сочинял и репетировал шутливые комплименты для Падмы перед зеркалом, чтобы не краснеть, произнося их. Его щёки всегда были к этому излишне склонны. Мама и бабушка в унисон уверяли, что это пройдёт с возрастом, но пока ничего не менялось. Репетиции помогали — Эрни и правда не краснел, но разве Падме было до этого дело? Она просто сидела и поглядывала на часы даже чаще, чем выдувала громадные пузыри из жвачки Друбблс.       «Не таких, как все» не существует, Эрни был уверен. Оставалась русалка. Но альфачи становились помехой даже здесь…       Так он с раздражением думал, стоя одним ноябрьским вечером перед дверью ванной старост, которая в очередной раз не поддалась. Что делать? Писать рапорты бесполезно, Эрни уже понял. У Малфоя всё на мази со Снейпом, у того, в свою очередь, — с Дамблдором. В сломанном мирке под названием Хогвартс попытка отстаивать справедливость принимается за подлое кляузничество, ну а наглость — не только не наказуема, но даже не особо-то порицаема.       Что ж, почему бы не попытаться играть по их правилам? Эрни выхватил палочку и перебрал в голове самые забористые отпирающие чары, которые знал, но на деле сработала элементарная Алохомора. Дверь поддалась, и из основного помещения послышался шум воды. Малфою было настолько на всё плевать, что он закрылся на обыкновенную задвижку. А может, не предполагал, что тихоня Макмиллан осмелится проникнуть в место, которое придурок мнил личной собственностью. Чёрта с два.       Плана у Эрни не было. На секунду, войдя внутрь, он замешкался, решив, что поторопился. Вместо Малфоя там может оказаться какая-нибудь Грейнджер. Ладно, в случае чего можно будет извиниться. Возможно, посмотрев хотя бы мельком на два заветных холмика, которые Эрни вживую ещё ни разу не видел, и уйти восвояси. Хотя… нет. Быстрый взгляд на неряшливую стопку одежды, покоившуюся на скамье в предбаннике, — и стало понятно, что это не Грейнджер. Чёрные мужские брюки, столь же чёрный джемпер, кожаная юбка, торчащий из-под неё кружевной чёрный лифчик… И ещё один, изумрудного оттенка. Многовато шмоток для парочки. Альфачи…       Эрни встретился со своим же раздражённым взглядом в зеркале. А ведь с внешностью у него всё было не так плохо. Светло-русые волосы, хорошие, густые, как и брови. Голубые глаза. Сыпь на щеках присутствовала, но совсем незначительная. Даже прыщами назвать сложно. Может, Эрни был худощав, но глистообразному Нотту это не мешало сношать всё, что движется. Но там этот взгляд с поволокой. Красивая линия челюсти. Серо-зелёные полоски на галстуке, которые определённо носят характер фетиша у девчонок. Эрни ничем подобным похвастаться не мог.       — Драко, иди к нам… Пожалуйста, — раздался из основного помещения нежный девичий голос.       — Неубедительно, — послышался в ответ безразличный мужской. На самом деле безразличный. Не наигранно безразличный, а совсем, чёрт возьми, бесцветный. — Плоховато, видать, Даф тебя разогрела.       Эрни разозлённо выдохнул. Взяв ещё несколько секунд на моральную подготовку к зрелищу, что вот-вот предстанет перед глазами, он заглянул в помещение с бассейном.       Картина и правда ошеломляла… Нечто подобное Эрни до этого видел лишь в самых влажных из своих фантазий. На бортике бассейна, тронутая лунным светом (темнело уже совсем рано) и огоньками парящих в воздухе свечей, полулежала, откинувшись на локти, обнажённая Паркинсон. Между её разведённых ног, находясь в бассейне, работала языком старшая Гринграсс. Её белокурая голова загораживала интересный обзор, но у Эрни, по правде говоря, и без того случился переизбыток впечатлений. Он увидел, как Пэнси закусывает губу, как грациозно прогибается и виляет бёдрами, наслаждаясь ласками подружки, а может, пытаясь угодить Малфою. Эрни наконец увидел их… Совсем небольшие, но на вид такие сладкие, что безумно захотелось пощупать, сжать, коснуться выделяющихся на бледной коже Пэнси розовых сосков, а лучше поцеловать. На месте Малфоя именно этим он сейчас и занимался бы… Но нет. Неубедительно. Вот серьёзно?!       Эрни глянул на противоположную от девушек сторону бассейна. Там и восседал он — блондинистый всем альфачам альфач. Такому ни к чему репетировать речи перед зеркалом, душиться или наряжаться. Малфой всегда таскал однообразные чёрные или серые шмотки. Зачем стараться? Щёлкнет пальцами — и девичьи трусики уже слетели. Второй щелчок — ножки раздвинулись. Погрузившись в пенную воду, он прислонился к стене бассейна, меланхолично зажав в зубах косячок со светящимся фиолетовым кончиком. Рядом на бортике стояла бутылка огненного виски — одной алихоцией дело не ограничилось. Малфой и бровью не повёл, увидев Эрни, ни одна мышца на его безукоризненном лице не дрогнула. Он просто поднял на вошедшего глаза, и всего-то.       Сразу после послышался девичий визг — Пэнси заметила Эрни и прыгнула в воду. Дафна тоже обернулась, но не выказала испуга, лишь пожала плечами в духе «ну ладно».       — Свали, Макмиллан! Не видишь, занято! — воскликнула Паркинсон, прячась по шею в воду. Она с надеждой посмотрела на Малфоя, но того её реакция, похоже, только позабавила. Он усмехнулся, рвано выдохнув фиолетовый дым.       — Как негостеприимно, Пэнс. — Пьяный придурок и впрямь возомнил, что ванная старост принадлежит персонально ему. — Ты проходи, Макмиллан, располагайся… Вместе веселее, да, девочки?       Девочки не ответили. Паркинсон посмотрела на Малфоя хмуро. Дафна — с насмешливым непониманием. Они собирались подобраться ближе к своему ненаглядному альфачу, но тот остановил их:       — Подождите. Я хочу поговорить с Макмилланом.       Он всерьёз отвергает общество двух обнажённых, невероятно красивых нимф ради разговора с Эрни… Как нужно пресытиться в этой жизни, чтобы вести себя подобным образом?       — Да ты не стесняйся, Эдвард. Будешь? — Малфой кивком указал на косячок в своих пальцах.       — Эрни. Нет. Я…       — Не именно этот. Я тебе новый скручу, ты не подумай.       Эрни замотал головой, чувствуя себя немного глупо. К проявлению дружелюбия от Малфоя, пусть и сомнительного, он готов не был.       — Я просто хотел сказать, что хотя время пользования ванной не регламентировано… — начал Эрни, с досадой ощущая, как краснеют щёки под недобрыми взглядами девушек.       — Виски, может? — Малфой демонстративно приподнял бутылку.       — Нет, спасибо. — Подойдя к нему поближе, Эрни опустился на корточки и стал говорить чуть тише: — Так вот. Хотя время пользования ванной не регламентировано школьным уставом, элементарные правила приличия никто не отменял.       — Мне и самому тут поднадоело, веришь? Давай так. В качестве извинения… — Малфой понизил голос до заговорщического, приманил Эрни ещё ближе и шепнул, покосившись на девушек: — Кого из них хочешь? Выбирай. Даф? Пэнс?       — Я…       — Бери обеих. Мне не жалко. А ты порадуешься.       Странно, но Эрни вдруг стало жалко Малфоя. На долю секунды. Почему? Он не успел поразмыслить, как и высказаться насчёт недопустимости предложений такого толка. Его поставил в тупик следующий вопрос:       — Вот скажи мне, Макмиллан, ты знаешь, что такое любовь?       Конечно, Эрни мог тут порассуждать, но делать это при подобных обстоятельствах совсем не хотелось, и потому он просто ответил:       — Не вполне. А ты?       Малфой усмехнулся, казалось, и сам озадаченный.       — В любом случае не рекомендую. Понимаешь, в чём дело… У наслаждения есть вполне определённый пик. Выше которого ты уже не прыгнешь. Как ни старайся. Зато у страдания… — Малфой многозначительно округлил глаза. — О, страдание может быть… бесконечно отвратительным.       Потом он затянулся так небрежно и красиво, что Эрни явственно ощутил на себе его дурное влияние. На миг ему и самому захотелось приложиться губами к той дряни в угоду эстетике безрассудства.       — И вот вопрос к тебе: оно того стоит? — продолжил Малфой пьяные философствования. — Столько страданий за тот миг, когда вы сливаетесь воедино, — он закатил глаза, — кончаете, вот эта вся хуйня…       — Я не знаю.       — Я тоже… — Малфой нахмурил выразительные брови. — Есть одна девочка. Я занимался с ней сексом всего раз. Ну, проникающим сексом. До этого я, конечно, ублажал её по-всякому… Это был её первый раз, потому я и не спешил, — уточнил Малфой с нежностью в голосе.       — Я понял. — Эрни бегло покосился на девушек, которые прислонились к противоположной стороне бассейна. Потом что-то заставило его взглянуть на них ещё раз. Тогда он заметил, как по щеке Паркинсон скатывается слезинка.       — Точнее будет сказать, я занимался с ней любовью, — протянул Малфой с улыбкой. — Один раз. И этот раз я вспоминаю каждый день, вот так вот, Макмиллан.       — Почему только раз? — спросил Эрни, улавливая боковым зрением, как Паркинсон приближается к ступенькам бассейна.       — Даже не спрашивай, — отмахнулся Малфой со смешком. — Ох, ты бы знал, Макмиллан… Иногда я слежу… Посматриваю, как она ест в Большом зале. Пьёт тыквенный сок, вытирает рот салфеткой… А я сижу и завидую этой салфетке.       Малфой помолчал, наблюдая, как в воде колышется пена, и тихо рассмеялся:       — Блядь, я несу какую-то чушь… Зачем?       — Макмиллан? Отвернись, пожалуйста, — тихо попросила Пэнси. Эрни повернулся к ступеням спиной и услышал, как она выходит из воды. Дафна осталась, с любопытством слушая бухие откровения.       — Или не чушь? — Малфой потушил косячок о бортик бассейна и бросил рядом с бутылкой. — Не пойму… — Он окунул ладони в воду, и стал потирать ими лицо с усталостью и в какой-то степени ожесточённостью. Дафна подобралась к нему и коснулась пальцами плотно зататуированной руки его плеча. Малфой, прихватив с бортика бутылку виски, сделал небольшой глоток, а потом выгнул шею, позволяя Дафне, с фальшивой сочувственностью надувшей губки, перебирать пальчиками его белые волосы.       — Уже можно повернуться? — спросил Эрни у Паркинсон. Теперь ему хотелось просто отсюда уйти.       — Да, — послышался слабый ответ. Сидя на скамье в предбаннике, Пэнси натягивала туфли. Эрни подошёл к ней и увидел её покрытое слезами личико. Ни одного всхлипа она так и не издала. Нужно ли что-то сказать, неясно. Спросить, в порядке ли она? Очевидно, не в порядке. Поинтересоваться, в чём дело? Очевидно, в мудаке. Потому Эрни просто вышел из ванной старост и поплёлся вдоль галереи, думая, что сегодня так ни разу и не взглянул на картину с русалкой. А вскоре, к своему удивлению, услышал ускоренный стук каблуков и голосок:       — Подожди.       Эрни встал у высокого окошка. Паркинсон нагнала его и подошла, пожалуй, как-то слишком близко. Он вдохнул приятный аромат её духов и душистой пены, к которому подмешался запах виски. Пэнси присела на каменный подоконник и спросила:       — Макмиллан… Я красивая?       Эрни удивлённо поднял брови. Выжидающе на него глядя, Пэнси промокнула лицо от слёз и аккуратно прошлась пальцами под веками. Так, словно хотела ещё больше прихорошиться перед вердиктом. Её макияж и без того держался прекрасно — похоже, был водостойким.       — Конечно, — негромко ответил Эрни.       — Насколько? — тут же бросила Пэнси. Она выглядела такой раздёрганной, что хотелось отпоить её какао и укрыть пледом потолще.       — Да ты просто идеальна, если честно, — пожал плечами Эрни, глядя в пол. — Малфой — полный идиот, если этого не видит или не ценит. Может, мне показалось, но… по-моему, он ужасно с тобой обращается.       Пэнси серьёзно закивала.       — Что бы ты сделал, чтобы меня заполучить?       — Я… — Эрни ошарашенно выдохнул. В голове заметались ответы, но что-то подсказывало: уместным будет самый короткий. — Что угодно.       — Что угодно?..       Он кивнул, сглатывая. И в ту же секунду ощутил, как его тянут на себя девичьи ладошки. Эрни накрыло паникой… Он даже не надел лучшую рубашку, на нём был старый, растянутый джемпер. Не воспользовался одеколоном, не помыл голову. Но какое счастье, что по завершении ужина Эрни съел мятную конфетку… Он не успел опомниться, а его губы уже целовали мягкие, но настойчивые, отчаянные губы Пэнси. По-хорошему, наверное, стоило и правда просто отпоить её какао, но… Как удержаться? Эрни не был уверен, что сможет простить себя, если не воспользуется чистейшим подарком судьбы. Его шею и затылок ласкали нежные пальчики. Бёдра обвили стройные ножки, обутые в туфли на высоченном каблуке. Пребывая в полуоцепенении, он не успевал отслеживать, что ощущает. Сам не понял, как оказался с ней в ближайшей классной комнате. Всё происходило слишком быстро, вскоре Эрни с ужасом обнаружил, что у него плоховато стоит из-за нервов. Чего уж там, его рука едва ли не трусилась, когда он, сжимая член, направлял его в заветное углубление. А когда вошёл в неё… Неужели она и правда намокла для него?.. Когда он двигался, сжимая мягкие, податливые грудки, впивался в них губами — они так и просились… Тогда главной задачей стало не кончить в первую же минуту. Тем вечером Эрни узнал, как пахнет девичье тело. Он в кои-то веки узнал, как пахнет секс.

***

18 ноября, 1996 г.       — Будет удобнее, если ты сядешь ко мне на колени.       — Хорошо. Боком?       — Лучше лицом к лицу.       Лавгуд добросовестно исполняла пошлые инструкции своего учителя по поцелуям, что удивительно, практически не отвлекаясь на рыбок и медуз за окошком слизеринской спальни.       — А теперь ты можешь приоткрыть рот и высунуть язык, — вкрадчиво нашёптывал Тео. Успешно усадивший Лавгуд к себе на колени, он, казалось, находился в шаге от того, чтобы выпрыгнуть из штанов. Во всяком случае, один его орган был явно к этому близок. — Поменьше, совсем чуть-чуть… Отлично…       Тео обнял спину Луны под коротким инфантильно-розовым свитером, медленно облизнул её губу и завершил всё нежным соприкосновением с покладисто высунутым язычком.       — Так хорошо? — тихо спросил Тео.       — Да, — улыбнулась Лавгуд. — Немного щекотно, но приятно.       — Просто делай как я. А ещё, например, ты можешь… мм… обнять меня или потрогать мои волосы…       — Мне нравятся твои волосы. — Лавгуд запустила пальцы в кудряшки на затылке Тео.       — А мне очень нравятся твои. — Он заправил за ухо одну из прядей у её виска. — Самые прекрасные из всех, что я видел…       На этих словах Тео мягко коснулся губ Лавгуд и принялся их посасывать, подключая язык всё чаще и всё наглее. Это было хорошо заметно даже Драко, который сидел на полу у каминчика в центре спальни и наблюдал за парочкой под мантией-невидимкой. Он делал это не из праздного любопытства, ни в коем случае. Цель носила прагматичный характер.       Нотт продолжал методичное развращение Лавгуд. Его руки то гладили голую кожу её спины и живота, пробираясь под свитер, то спускались ниже на ягодицы. Девочка входила во вкус — на развязные поцелуи она отвечала с энтузиазмом и в каком-то роде с исследовательским интересом.       — Ты целуешься очень изобретательно, Тео, — шепнула Лавгуд, оторвавшись от его губ с протяжным причмокивающим звуком. Тео тихо рассмеялся и прикусил её ушко, в верхней части которого красовалась серёжка в виде чего-то, напоминающего крошечную редиску. — Мне… Ай! — Она тоже захихикала, слегка ёжась из-за покусываний. — Мне и в голову не приходило так делать.       — Так ты же до этого всего раз… — начал Тео со смесью умиления и непонимания в голосе, а Лавгуд его перебила:       — Я научу Невилла, ты не против? Или это твоя секретная методика? Тогда не буду… Тео? С тобой всё в порядке? Мозгошмыг, наверное… — Лавгуд принялась хлопать в ладоши у лица застывшего с приоткрытым ртом Тео, словно пытаясь поймать мошку. — Я заметила, на поцелуи они слетаются очень активно! 19 ноября, 1996 г.       — Голову чуть левее. Вот так… Какой взгляд! — Колин Криви, субтильный светловолосый юноша, рядом с которым рассевшийся на кровати Тео выглядел прямо-таки брутальным самцом, кружил вокруг своей модели с камерой и время от времени щёлкал затвором. — А сними-ка рубашку.       Выполнив просьбу фотографа, Тео поведал:       — В общем, Луночке понравилось целоваться. И правда, занятие ведь очень приятное… — Он сделал паузу, не предвещающую ничего хорошего. — Так зачем это делать только со мной?.. КОГДА ЕСТЬ ТАКОЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ДОЛГОПУПС!!!       Последнее предложение Тео выкрикнул так громко и яростно, что Колин вздрогнул и едва не выронил камеру.       — ДОЛГОПУ-УПС, С-СУКА!!! — Запрокинув голову, Тео провыл фразу в потолок ещё более устрашающим голосом. В тот же момент щёлкнул затвор.       — Ой, Мерлин… Шикарно вышло.       — Хватит. — Тео вырвал камеру из рук Колина и кинул на тумбочку. А затем притянул встрепенувшегося мальчишку к себе и резко стянул с него джемпер. — Что, если он просто украдёт её у меня?       — Тео, а тебе тут не видятся…       — Что, если в один прекрасный момент он просто… взгромоздится на неё…       — …двойные стандарты?       — Расплывётся по её телу. Как желе…       — Невилл практически не толстый. — Колин, сев на кровать, облокотил голову Тео на плечо и стал водить пальцами по его животу. — Я бы сказал, крепкий.       — Блядь! Да наверняка он из-за пуза даже своего члена не видит! — грозно выпалил Тео, и Колин, хотя опять вздрогнул, спустился пальцами ниже. — Он же просто придавит её… Им придётся подбирать какие-то специальные позы… — Тео брезгливо поёжился. Колин, начав расстёгивать его ремень, негромко напомнил:       — Ты говорил, что против толстых ничего не имеешь.       — Против толстых девушек! Но не мужиков же!       — Странно…       Тео усмехнулся, с виду немного расслабившись, и протянул:       — А дело в том, Колин, что я вообще очень люблю девушек.       — Ненормальный, — хохотнул тот, расстёгивая молнию на брюках Тео.       — Самых разных. Худеньких и полняш. Помоложе и постарше.       — Что ты в них всех находишь, я не знаю… — Колин обнажил ноттовский член и, рассматривая его с приятным волнением, аккуратно обвёл пальцами головку.       — Зря… — поцокал языком Тео. — Надо брать от жизни всё, Колин. Как я. Девушки… Они такие нежные. Милые… Талия. Попа. Сисечки. Никогда не лизал киску?       — Нет… Честно говоря, мне противно даже представлять. Они, наверное, такие… скользкие, — брезгливо сморщился Колин.       — Так это же охуенно! Скользкие, чтобы их было ещё приятнее трахать. Киска создана для члена. Природа всё продумала. А вот о том, что мне захочется оприходовать твою задницу… ну, как-то не догадалась. Поэтому… — Тео потянулся к тумбочке, где среди прочего хлама стояла смазка и мазь из «Феерических Фаллосов», которую подарил Драко.       — Нет, — испуганно прервал его Колин. — Я не готов.       — Да блядь… Серьёзно? — раздражённо закатил глаза Тео.       — Ну не знаю… — замялся Колин. — Анальный секс… Мне кажется, это не моё.       Вздохнув, Тео настойчиво потянул голову мальчишки вниз. И вонзился напряжённым членом весьма приличной длины и диаметра… 22 ноября, 1996 г.       …в задницу Джиневры Уизли.       Тео, тяжело, возбуждённо дыша, неприкрыто наслаждаясь происходящим, принялся за поступательные движения, а голая Джинни стала на четвереньках враскоряку с совершенно круглыми глазами.       — М-мистер Нотт? — пропищала она. — Кажется, я погорячилась. Сэр.       — Да блядь… Серьёзно?! — Тео вышел из неё и сокрушённо хлестнул по попке, без того уже сильно раскрасневшейся его стараниями. — Чёрт побери, девочка, ты использовала мазь, что я тебе дал?       — Пару раз забыла, сэр, — деланно виноватым тоном ответила Джинни, садясь и разворачиваясь к нему лицом, степенно укладывая ладони на колени. Тео схватил её за подбородок, вынудив заглянуть ему в глаза, и с недовольством отчеканил:       — Очень плохая девочка!       — Да, мистер Нотт, очень плохая, — прощебетала Уизли. — Меня надо трахнуть как следует! Только в киску. И пройдитесь по члену дезинфицирующими чарами. Сэр.       — Сабмиссив из тебя так себе, — вздохнул Тео.       — Мистер Малфой говорил то же самое, сэр, — отозвалась Джинни. — Только знаете, что я думаю? — добавила она с дерзостью, пока Тео выполнял её просьбу насчёт дезинфекции члена. — Вас с мистером Малфоем ещё самих шлёпать и шлёпать!       О, за такую ересь Драко бы точно прописал ей хорошую порку. Нотт, которого слова позабавили, толкнул свою проходную сабмиссив, и она весело плюхнулась спиной на кровать. А затем развёл её согнутые ножки и резко вогнал в неё член.       — Да, сэр… — сладко выдохнула Джинни, покачиваясь от набирающих темп фрикций. — В моей киске… вы ощущаетесь… просто прекрасно… А для анального проникновения лучше подойдёт член мистера Забини.       Драко едва удержался, чтобы не заржать. Конечно, он щедро обложился заглушающими чарами, и всё равно инстинктивно это не ощущалось чем-то безопасным. Тео замедлился и пробормотал:       — Ты смотри, не сболтни это при Блейзе.       — Разумеется, сэр, — чинно ответила Джинни и простонала, когда он опять ускорился: — Да, мистер Нотт… Это потрясающе…       Стояла поздняя ночь. Драко терпеливо выждал, пока эти двое закончат предаваться плотским утехам, и приготовился быть начеку. На Уизли, как на ключевую фигуру Отряда Дамблдора, он возлагал особые надежды, не оправдавшиеся в случае с Луной или Колином.       Проскользнув в широкий дверной проём вслед за уходящей Джинни, Драко не отставал от неё на протяжении всего пути до гостиной, где на диванах посапывали Крэбб с Гойлом, в очередной раз бессовестно околдованные Конфундусом. Забини отсутствовал, предположительно, оприходовав среднестатистическим членом какую-нибудь когтевраночку в одном из закутков Хогвартса.       Джинни задержалась и стала вытягивать что-то из своего рюкзачка. Драко забрался на диван, к которому она была повернута спиной, и стал ждать.       — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — еле слышно шепнула Джинни, разворачивая кусок пергамента. Драко пришлось изрядно напрячь слух, чтобы уловить слова. Забавно, ему казалось, её сегодняшняя шалость уже свершилась… На бумаге начали проступать очертания, напоминающие план здания. Вскоре стало понятно, что это карта замка. На ней просматривались точки с именами.       «Бинго», — подумал Драко. И тут же пришёл в ужас, осознав: если от подобной штуки не спасает мантия-невидимка, что очень даже вероятно, Джинни может разоблачить его прямо сейчас. Счёт шёл на секунды. Не придумав ничего лучше, Драко улёгся на диван, стянул мантию и затолкал её под спину, мысленно благодаря Мерлина за чары бесшумности. А затем притворился спящим подобно бедолагам Крэббу и Гойлу, наблюдая за Джинни из-под прикрытых век, — сейчас Драко мог видеть лишь верхушку её рыжей головы. Судя по всему, она даже не взглянула на подземелья и просто убедилась, что Филч не станет помехой на пути. Во всяком случае, никаких резких оборотов в сторону Драко Джинни так и не совершила.       — Шалость удалась, — тихо сказала она, убрала карту и только тогда, направившись к выходу, заметила растянувшегося на диване Драко. Пожав плечами, Джинни удалилась, а он, недовольный тем, что зря высунулся из-под мантии и тем самым проявил себя, пусть и в спящем виде, решил её не догонять в этот раз. С кражей лучше повременить, дабы не навлечь дополнительные подозрения. Тем более эта детка ещё обязательно вернётся. 27 ноября, 1996 г.       Так и вышло. Кто бы сомневался. Как всё-таки жаль, что Рональд не видит, какую шалость его сестрица замыслила этим вечером…       — Так. Ещё раз. Ты носила пробку, как мы говорили? — заботливо вопрошал Блейз, поглаживая Джинни по ягодицам. Её талию и бёдра сегодня соблазнительно обвивали кожаные гартеры. Огненно-рыжие волосы были собраны в высокий и очень даже аккуратный хвост под стать поджидающему её серьёзному делу.       — Угу, — сдавленно отозвалась Джинни. Её рот был занят — оседлав член Нотта, она рассеянно посасывала его же указательный палец.       — И про мазь не забывала?       — Угу.       — Ты точно уверена? — галантно осведомился Забини, поливая свой член смазкой.       — Да, сэр, — ответила Джинни освободившимся ртом — пальцы Тео уже плавно спускались ниже.       — Чего ты хочешь? — спросил он, ущипнув её за сосок. А Джинни, тихо всхлипнув и дёрнув бёдрами на его члене, томно прошептала:       — Я хочу, чтобы вы оба меня трахнули. Одновременно. Я хочу, чтобы вы, мистер Нотт, трахнули мою киску, а мистер Забини… — Она запнулась. И переглянулась с Тео, который едва уловимо мотнул головой. Чуть переместившись, Драко разглядел, как Джинни душит подступающий смех. Уголки губ Тео тоже предательски дрогнули. Всё повисло на волоске или, если точнее, на тонковатом члене. Если сейчас они заржут в голос, Блейз точно догадается о том, что дырочки Уизли распределены отнюдь не случайным образом… Может, отнесётся по-философски, а может, наплюёт на всё и бросит этих двоих трахаться без него.       В спешной попытке спасти ситуацию Тео опять ущипнул Уизли за сосок, явно больнее, чем в прошлый раз. Кажется, немного помогло.       — Джинни, если ты сомневаешься… — начал Блейз, истолковав её замешательство по-своему.       — Нет, мистер Забини, пожалуйста, трахните мою попку. Я правда хочу, сэр, — выдавила, как смогла, Джинни, и тут же, склонившись к Тео, прикусила его шею, продолжая более-менее успешно подавлять смех. Вскоре никакие усилия не понадобились — веселье улетучилось, когда Забини пристроился сзади и принялся входить. Джинни замерла и уставилась на Тео обескураженными, широко распахнутыми глазами.       — Так, Тео, я начну, а ты… — пробормотал Забини.       — Знаю-знаю.       — А ты, детка, расслабься, — добавил Блейз и стал очень медленно, мягко двигаться, растягивая попку Джинни. Она всё ещё выглядела ошарашенной. Когда в неё толкнулся и Тео, приподняв бёдра, она то ли застонала, то ли заскулила и продолжила издавать негромкие хныкающие звуки, пока оба парня попеременно заполняли её. Джинни вела себя на редкость тихо и почти не шевелилась, просто лежала на Тео с выпяченной задницей, цепляясь за его плечи. Он крепко держал её за ягодицы, а Блейз — за талию. Вид у неё при этом всём был такой, словно она пребывает в какой-то очень развратной версии нирваны.       — Джинни, ты в порядке?.. — допытывался Блейз. — Эй, Тео, она в порядке?       — Она в полном порядке, — ответил тот с хитрой улыбкой и тут же слился с Уизли в похабном поцелуе. Точнее было бы сказать, зализался с ней, насадив её на себя поглубже, а она блаженно замурлыкала ему в губы. Потом жаждущий внимания Забини потянул её на себя за высокий хвост, осторожно, но тем не менее настойчиво. Джинни оторвалась от Тео, обернулась, и радостно зализалась теперь уже с Блейзом, постанывая и сотрясаясь от ритмичных, образцовых, выверенных фрикций. Салазар мог бы гордиться этими ребятами.       Длилась вакханалия недолго. Увлажнив пальцы в ротике Джинни, Тео подобрался к её клитору и коснулся его. В тот же момент она забилась в окончательном экстазе между зажимающими её мужскими телами. Почти сразу за ней последовали и Нотт с Забини, ощутив, как представил себе Драко, судороги её тесных, сейчас наверняка даже слишком тесных, стеночек. Любопытное занятьице… Но подойдёт, конечно, не всем. Драко не думал, что смог бы пойти на соприкосновение с чужим членом, пусть даже через перегородку, и всё же почувствовал острую потребность передёрнуть от вида этой извращенки, которая уже обессиленно, но блаженно увалилась на спину рядом с Тео. Тем более он поспешил раздвинуть ножки Джинни, чтобы понаблюдать, как из обеих её дырочек вытекает семя. Драко и сам, не удержавшись, подсел ближе. Но предаваться рукоблудству не стал. Как и в прошлый раз, ему следовало быть настороже. Рюкзачок Уизли — а слежка затевалась, само собой, только ради рюкзачка — всё это время мозолил Драко глаза с соседней кровати. Он порывался влезть туда, но так и не рискнул, пусть даже трио неподалёку в пылу страсти, вполне вероятно, ничего бы не заметило. Драко уже настроился на то, что придётся следовать за Джинни до самой башни Гриффиндора.       «А ты и рад стараться, не так ли?»       «Причём тут?.. — раздражённо ответил Драко на собственную мысль. — Это же логично. Украду сейчас — Уизли обнаружит, что карта пропала, как только выйдет из спальни и захочет проверить её».       «Ладно, а почему бы тогда не ждать Уизли всё это время в гостиной?»       «Да чёрт… Я хотел посмотреть на тройничок».       Такой диалог Драко вёл с самим собой, проходя в проём с портретом Пухлой Дамы, или как её там, вместе с Джинни. Придя в себя и скурив с Тео и Блейзом уже второй косячок за вечер (что не могло не радовать), она возвращалась в родную обитель.       Гостиная была почти вся красная, но не кричащего оттенка, а вполне удобоваримого, приглушённого. Забавно, но зелёный там тоже присутствовал — в качестве листвы деревьев, вышитых на гобеленах, хотя и те по большей части состояли из красно-золотого. Балочный потолок был куда ниже слизеринского, да и само помещение отличалось меньшим размахом мысли. Но казалось приветливым и вполне приятным, наполненным огоньками свечей, разномастных ламп и торшеров. Креслица у камина так и приглашали сесть в них с книжкой. Что и сделала Грейнджер… Драко впервые увидел её в естественной среде обитания, но полюбоваться не успел.       Уизли, проходя мимо, скромненько помахала ей и Поттеру. Они вежливо помахали в ответ. Грейнджер сразу же опустила глаза в книжку, а Поттер, напротив, задержался взглядом на свежеоттраханной рыжей подружке. Как долго он пялился, Драко не узнал, потому что проследовал за Джинни дальше по винтовой лестнице.       Дверной проём спальни гриффиндорок был несколько меньшего размера, чем у слизеринцев, но Драко всё-таки изловчился туда пролезть. Они оказались в круглой, отделанной деревянными панелями комнате, под завязку захламлённой горшочными растениями. Джинни, которую встретили прохладными взглядами две соседки, надолго в спальне не задержалась. Кинув рюкзак на кровать, она прихватила в шкафу халатик с полотенцем и горделиво направилась, очевидно, в душ — смывать остатки слизеринской спермы.       — Мерлин… Она опять под кайфом? — обратилась девушка в полосатой пижаме к светловолосой подружке, полулежащей на соседней кровати, когда за Джинни закрылась дверь.       — Похоже на то. Жалкое зрелище… — покачала головой блондинка, а затем добавила выразительным шёпотом: — А! Представляешь, что она вчера учудила? Говорит, мол, Мэри, ты случайно не видела мою анальную пробку? Чёрную такую, силиконовую.       — Это ещё что?       — Явно ничего хорошего… — округлила глаза Мэри. — Ну вот. А потом такая… «А, вспомнила! Она ведь всё ещё в моей заднице!»       — Кошмар.       — И хохочет, заливается.       — Она считает себя остроумной, но это же просто омерзительно. Ох… Селилась бы уже у своих слизеринцев или с кем она там… И ей хорошо, и нам спокойно… Доброй ночи, Мэри.       — Доброй ночи.       На этих словах обе девушки закрыли пологи. Отлично. Драко, всё это время стоящий у кровати Джинни в мантии-невидимке, беспроблемно открыл рюкзак и отыскал нужный пергамент среди мусора вроде целой кучи фантиков от конфет, квитанций из Хогсмида и грязного брелка в виде нюхлера, к которому даже не были присоединены ключи. На этом несложная и увлекательная миссия Драко по воровству карты была завершена. Не особо-то Джинни с ней шифровалась. А штука удивительная, на самом деле. Непонятно, где их компашка её достала, важно одно: в краже параноик Поттер сразу же заподозрит Драко, как он это делает в любой непонятной ситуации, а потому надо тщательно продумать, где хранить компромат.       Наложив на дверь заглушающие чары, чтобы она не издала ни звука при открывании, Драко осторожно выбрался в коридор и спустился в гостиную. Уйти незамеченным, пока там ещё оставались студенты, он не мог, а потому ноги сами понесли его поближе к креслу у камина.       Грейнджер больше не читала. На свою книгу она положила лист пергамента с корявой писаниной и, терпеливо зачёркивая пером целые строки, писала что-то поверх аккуратным бисерным почерком. Похоже, занималась правками эссе Поттера, который уронил щёку на стол неподалёку. Рядом с Грейнджер в кресле вальяжно расплылся её ненаглядный Живоглот.       — Ты уже устал, Глотик? — ласково поинтересовалась она, когда котяра издал хриплое мяуканье. — Скоро пойдём спать.       «Я тоже устал, Гермиона… Милая. Прекрасная. — Драко перебрал в голове лучшие эпитеты. — Что мне с тобой делать?»       От неё веяло теплом и спокойствием. Волосы она собрала наверху волшебной палочкой. Ей это очень шло, как и сосредоточенно нахмуренные бровки. Драко очень захотелось опуститься на ковёр рядом и положить голову ей на колени. Она бы погладила его волосы — это было бы здорово… Он поймал бы её ладошку и поцеловал. Слащаво, но плевать. Гермиона бы не стала смеяться. Ему это было нужно после всей суеты и непрекращающихся нервотрёпок со шкафом. После серии беспорядочных потрахушек, которыми Драко разбавлял повторение одного и того же заклинания, чтобы не свихнуться. Помогало ли? Чёрт его знает. Всё это даже не в полной мере откладывалось в памяти по накурке или из-за выпивки. Или просто не запоминалось и всё тут.       Но поцеловать ладошку Гермионы Драко не мог. А потому, дождавшись, пока она уйдёт наверх с Живоглотом, он разместился в её кресле и сидел там, пока гостиная не опустела. 29 ноября, 1996 г.       На самом деле, Драко уже которую неделю метался от хренового до очень хренового состояния. Было плохо, когда он думал, что его миссии будут мешать тоскования по Грейнджер. Было совсем отвратно, когда он почувствовал, что боится починить шкаф. По крайней мере, починить его слишком быстро. Драко прекрасно понимал: роль самого молодого Пожирателя смерти, убившего или поспособствовавшего гибели оплота добра и света Альбуса Дамблдора как-то… не особо сочетается с ролью бойфренда главной активистки его бравого отряда. Грязнокровки. Драко не знал, какой процент его неуспехов с заклинанием составляла неосознанная пробуксовка. Он боялся продолжить в том же духе… Он не знал, что делать. Он понятия не имел, как поступить лучше. Порой Драко думал с отчаянием: какого чёрта?.. Способен ли в принципе вчерашний подросток грамотно выруливать из подобных ситуаций? Спросить совета было не у кого. Разве что…       — Как поступить, Феликс?       Этот вопрос успел стать едва ли не ритуалом Драко. Он вставал перед Исчезательным шкафом в Выручай-комнате, вытаскивал флакончик с зельем удачи и вертел его в руках. С каждым новым днём оно так и напрашивалось… Нет, за последний месяц Драко удалось добиться неплохого прогресса. Перья и пергаменты поддавались заклинанию исправно. Он ломал и успешно чинил пальцы «Руки славы». И даже, о чудо, на колдовство реагировал шкаф. Ну как реагировал… С виду он цвёл и пах, на нём усилиями Драко не осталось ни трещинки, ни скола. Как новенький. Да вот только шкафу от внешнего лоска, похоже, было ни холодно, ни жарко. Драко засовывал в него мелкие предметы, найденные на складе, и не замечал ни намёка на их исчезновение. Таким образом, продолжая подобно попугаю произносить одну и ту же формулу, Драко не добивался никакого результата. И потому вновь и вновь, пребывая в полной растерянности, доставал из кармана заветный флакончик… А потом убирал обратно. Ведь уже успел ознакомиться с тем зельицем, пусть и бегло, но десяти минут Драко хватило с лихвой… О, он не мог не ждать подвоха.       — Просто… Ты понимаешь, Феликс, мне придётся её отпустить в какой-то момент… Если это так сложно сейчас, то представляешь, насколько всё плохо будет потом? — Этим вечером Драко разговорился с зельем особенно активно. — Считаешь, я могу наиграться с ней? Может, и могу. А может, и нет. Может, я увязну ещё глубже. Я не знаю, как это работает. Но тенденция печальная.       Вздохнув, Драко стал ходить взад-вперёд вдоль высоченного, безразличного к его душевным терзаниям шкафа. Жуткая штуковина. Казалось, потеряй ненадолго бдительность — и из-за тех дверей вырвется хаос.       — Вот скажи, Феликс, ты работаешь на долгосрочную перспективу? Ты стараешься помочь с моим делом? Или просто потакаешь моим хотелкам? Или…       Мысли ускользали. Драко присел на полу у груды хлама неподалёку от шкафа — захотелось иметь за спиной хоть что-нибудь. Он уже несколько раз успел задать себе вопрос, не курил ли сегодня. Нет, сегодня Драко был однозначно чист. Иначе бы сюда не сунулся. Или?..       — Или таковы твои личные хотелки, Феликс?.. Починка шкафа — скучновато, не правда ли?..       Так. Ладно. Состояние не походит на трезвое.       — Скучновато, да, Феликс? Так может, ты просто БЛЯДСКИЙ ВУАЙЕРИСТ?! Ну вот, я тебя разоблачил! Нравится подсматривать?!       Перед глазами мелькают мушки. Дыхания не хватает. Комната вокруг плывёт. Из-за дверей запросто может вырваться хаос. Да что угодно, правда. Какая-нибудь сова, к примеру. А может, если приглядеться внимательнее, это соплохвост. А может, дементор в золотистой мантии с блёстками. Что угодно, и это так здорово…       — Нет, правда, в чём твоя цель?       Очевидно, есть только один способ узнать — выпить.       — Выпью. Что ещё остаётся? Надеюсь, ты укажешь мне адекватный путь. Путь, ведущий к починке шкафа, разумеется. Наверняка ты его знаешь. Сможешь?.. Ну а если тебе просто хочется постебаться, знай: это ни капли не смешно!       «Ни капли не смешно», — думал Драко, бодро шествуя по коридору первого этажа учебного корпуса со школьной сумкой наперевес. С полюбовно подавленной волей — двухчасовой (уже меньшей) дозой зелья удачи в крови. Вскоре оказался в освещённой факелами галерее. За стрельчатыми проёмами, ведущими во дворик трансфигурации, — темень. Драко, кажется, только сейчас вспомнил: уже поздно. Что он там собирался на ночь глядя чинить?       Но это ещё ладно. Есть вопрос поинтереснее. Почему тогда, в сентябре, Драко не избавился от Амортенции, заряженной на любовь к Джинни Уизли? Подменил пустышкой, но не выкинул, а зачем-то спрятал в чемодан. Так, будто зелье ещё могло пригодиться…       Отсюда следовал третий вопрос, которым Драко уже задавался в аналогичной ситуации. Подбивая обстоятельства, задействует ли «Феликс Фелицис» прошлое?       Сейчас ответы казались такими ясными. Ничего «Феликс», в сущности, не делает. Неважно, когда ты его выпьешь. Потому что выпьешь тогда, когда нужно. Столько, сколько нужно. Да и нет никакой разницы, пьёшь ли ты «Феликс» или только веришь, что пьёшь. И дело тут совсем не в эффекте плацебо и спровоцированном им припадке уверенности. «Феликс Фелицис» — это карт-бланш.       Чей?       То эссе для Слизнорта Драко так и поленился написать, а на парапете перед двориком сидели две зарёванные девушки. Жались друг к дружке, как пара котят.       — Так, смотрю, вы уже начали мириться? Хорошо, — сказал Драко, подходя ближе. — Сейчас продолжим.