21. Вопросы без ответов
Не слишком мне подражайте!
Взгляните, что толку в сходстве таком? —
Две половинки дыни.
О “своих подвигах” Рейстлин рассказал не все — только очевидное. Через четверть часа он сидел на кухне, уже облаченный в свою мантию, отдыхая от боли, которая теперь почти совсем не ощущалась, с обещанной чашкой бульона в руках. В бульоне обнаружились и кусочки белого мяса, и яйцо, и Рейстлин почувствовал, что ужасно голоден. — Ну-с, не буду спрашивать, — мастер Хоркин устроился напротив, прихватив для себя щедро намазанный маслом кусок хлеба, — кто это тебя так отделал, Каштановый. Сдается мне, ответ я знаю. Рейстлин сосредоточенно вылавливал в бульоне кусочки мяса, не поднимая взгляд. — В связи с этим у меня вопрос. — Слушаю, мастер Хоркин. — И как ты с этим своим братом прожил семнадцать лет? — Двадцать один. — Правда? — Хоркин окинул недоверчивым взглядом тощую, ломкую фигуру своего ученика, узкие плечи и тонкие руки. — Удивлен. Но, в целом, это не лишает мой вопрос смысла, хотя, его скорее можно отнести к разряду риторических. Ага, пожимаешь плечами. Ну да ладно. Был я в этом вашем лагере Синей Армии. Не понравилось. — Почему, учитель? — спросил Рейстлин, отпивая глоток бульона через край чашки. — Я не первый раз в военном лагере, ученик, — небрежно пожал Хоркин могучими плечами, и Рейстлин навострил уши. Его учитель успел увидеть его брата, разгадать очевидный секрет их отношений, видел его сестру. Вообще, много всего видел и много чего успел узнать о своем новом ученике. А вот Рейстлин о нем не знал ничего. — Есть, с чем сравнивать. — Зато я никогда раньше… — слегка поморщился юный маг. — В чем именно лагерь Синей Армии проигрывает тем войскам, которые ты видел раньше, мастер Хоркин? — Не только Синей Армии. Выбери любой из пяти цветов. Виселиц там многовато. В этом мире, даже в армии, всего должно быть в меру, Каштановый, — Хоркин прищурил стальные глаза и глянул куда-то в окно. Рейстлину показалось — что на черные шпили Храма Всебесцветной. — И виселиц тоже. Едва Рейстлин собирался деликатно промолчать, поскольку сказать здесь ему было в целом, нечего, он был в этом со своим учителем совершенно согласен, как Хоркин прочистил горло, разом меняя и настроение и тему: — Ну, так, что там с этим твоим эльфом, ученик? Слыхал о нем. Рейстлин сплел тонкие пальцы поверх теплой чашки. — Он в лазарете, учитель, — сказал он. — Правда? И почему же? — У него начался бред и лихорадка. — Отчего же, Каштановый? — очень удивленно уточнил Хоркин. — Вероятно, — Рейстлин поднял взгляд и посмотрел в глаза своего учителя, — на фоне нервного истощения и болевого шока после пыток. — Ну, такое случается, — согласился бурый маг. — И что же? — И все, мастер. Вероятно, я не очень хорошо справился, и теперь лечить его будет другой лекарь. — Кто таков? Рейстлин пожал плечами, делая еще глоток бульона: — Не знаю, учитель. Мой брат, уже известный тебе, поехал на его поиски в Нераку. Хоркин усмехнулся, щедро откусывая от своего куска хлеба с маслом. Они помолчали. Хилое солнце, скатываясь к вечерней заре, высвечивало почти что теплым светом медные котелки на полках, и руки Рейстлина, укутанные в черное, держащие чашку, и рукава коричневой мантии Хоркина, и столешницу, которую давно надо было бы хорошенько отмыть. Птица, которую Рейстлин слышал, едва придя в себя в комнате, все еще пела где-то в запущенных зарослях за окном. — Ответь мне, Каштановый, вот на какой вопрос, — Хоркин с удовольствием дожевал последний кусок. — Слушаю, мастер. — Если бы мне вздумалось вот теперь же пошарить по твоим карманам — какое зелье я бы нашел там? Хотя, погоди-ка минутку, зелье — это слишком сложно, а ты поехал неподготовленным. Просто дурманное растение, верно? Неметис? Марлинга огненная? Или змеиный келчелак? — Не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду, учитель, — сказал Рейстлин. — Ты в кости не играешь, ученик? Или в карты? — Только в шахматы, наставник. — Тогда советую начать. Редко увидишь, чтобы с таким искренним видом несли такое вранье. Интересный ты человек, Каштановый, — усмешка не сходила с круглого лица бурого мага. — Занимательный. Сам являешься ко мне в ученики — нашел, тоже еще, к кому — а такие очевидные вещи отрицаешь. Рейстлин, который собирался, было, сделать очередной глоток бульона, поставил чашку на стол и неуютно поднял взгляд на Хоркина. — Все растения, которые ты назвал, мастер Хоркин, — сказал он, — могут вызывать горячку и спутанность сознания. Основываясь на этом, могу предположить — ты намекаешь, что это я одурманил пленника, учитель. Готов заверить тебя, что это не так. — Значит, — фыркнул Хоркин задумчиво, — ты умнее, чем я думал, Каштановый. Глупо было бы ссориться с повелительницей Китиарой и дразнить такого брата, как у тебя, как ты думаешь? Рейстлин молча опустил глаза и уперся взглядом в столешницу. — Давай-ка посмотрим, Кашатановый, — голос у Хоркина был веселый, словно он намеревался рассказать неприличную шутку. — Ты у нас травник. — Да, учитель. — Судя по твоему выговору, ты из Абанасинии. — Так и есть. — В Абанасинии произрастает множество растений, которые можно использовать в медицине. Или наоборот. Вот, скажем, календула или кора ивы — унимают жар. Они есть в твоем арсенале, ученик? — Да, конечно. — А вот, скажем, уже поминавшийся мной келчелак может отправить и на тот свет. Или, если правильно рассчитать дозу, как мы уже с тобою выяснили, способен вызвать сильную горячку и навести бред. И знаешь, что интересно? — Что, учитель? — Я, конечно, не так хорош в травах, как, видимо, ты, однако помнится мне, что это дивное, полезное растение, в обилии растет в Абанасинии. Любит тенистые места, сырые низинки, часто соседствует с незабудками. Ты его наверняка дома встречал, а, Каштановый? — Приходилось, мастер Хоркин. — И оно, думаю я, у тебя в запасах тоже есть. — Я знаю это растение, и ты совершенно прав, учитель, оно любит болотистые низины и тень, — сказал Рейстлин, глядя на неракского мага прямым взглядом. — Но сейчас у меня в аптечке его нет. — Сейчас нет, услышал. Хоркин улыбнулся еще шире, а Рейстлин спросил: — Могу я задать тебе вопрос, учитель? — Задать вопрос можно всегда, Каштановый. Не всегда можно получить ответ. — Я до странности хорошо себя чувствую. Ты использовал исцеляющее заклятие, мастер? Хоркин откинулся на спинку стула и сверху вниз посмотрел на своего ученика: — Ты так думаешь, Каштановый? Готов заверить тебя, что это не так. *** Рейстлин снова — в “Драконьем Хвосте”. Солнце уже село, и на улицах снова темно. То и дело открывающаяся дверь выпускает из трактира свет, который то падает на грязную мостовую, то пропадает, когда створка запахивается. Этот неровный ритм, грубые голоса и хохот завсегдатаев внушают Рейстлину тревогу. Он оглядывает зал — драконида, которого он отвадил днем, видно не было, но маг ищет не его. Он лавирует между посетителями, стараясь никого не задеть и проскальзывает к стойке, за которой хлопочет Руни. — А, мастер маг, — она откидывает с глаз светлую прядь, заправляет ее в растрепанный, наскоро собранный узел волос и улыбается. — Славно, что ты зашел. — Я зашел узнать, все ли у тебя хорошо. — Да что мне будет, — отмахивается девица. — Но я хотела тебя поблагодарить. Ты повел себя очень смело. Я думаю, что ты чуть не нарвался на неприятности, тебе повезло, что он отреагировал так, как ты ждал, и ушел, но мог и не уйти. Но я тебе благодарна. — Это было не везение. — Колдовство? Рейстлин чуть опускает ресницы, не отвечая, и Руни, смеясь, понимающе кивает. — Разреши тебя угостить в благодарность. Ужин за наш счет. — Я ужинал, — однако, Рейстлин присаживается возле стойки, давая понять, что не собирается, тем не менее, заканчивать разговор так скоро. — Но буду благодарен за кружку горячей воды для чая. — Ах, ну, конечно, сейчас. Рейстлин рассматривает Руни. Она — маленькая, живая, подвижная, светлые волосы наскоро собраны, передник явно ей кто-то облил вином совсем недавно — пятно еще влажное, но она не обращает на это совершенно никакого внимания. Пересмеивается с каким-то гномом, который подошел спросить еще эля. Выставляет ему на стойку кружку с отбитым краем, такого внушительного размера, что в ее руке она выглядит кувшином. Следом подходит посеревший и шатающийся гоблин, тяжко опирается о стойку рядом с Рейстлином, искательно заглядывает разносчице в глаза. Она отмахивается и упирает руки в крутые бедра, которые обтекают складки цветастой юбки: “В долг больше не налью!” В темной, неуютной Нераке Руни — в узорчатых юбках, в зеленой вышитой цветами блузке, в вырезе которой пестрят бусы в много нитей, гремящие при каждом ее движении — яркая, веселая, похожа на диковинный цветок. Рейстлин аккуратно заваривает свой синий чай из цветков нустарии. Он дожидается, когда Руни слегка освободится, и когда возле стойки никого не будет, и спрашивает: — Я могу задать тебе вопрос и получить на него ответ? — Ну… — Руни слегка удивляется, смотрит на него. — Спрашивай, конечно. Рейстлин слегка покачивает кружку, чтобы чай скорее заварился, ловит взгляд карих глаз разносчицы и спрашивает: — Что такое “скрытый свет”?